Мальчик-Которого-Нет

14

Лишь когда я уже устроилась между Невиллом и Драко, по залу разнеслись первые нерешительные хлопки. Первыми отмерли хаффлпаффцы, похоже, самые нейтральные ребята из всех. Потом к ним присоединись вороны и преподаватели. Слизеринцы мешкали дольше остальных, но и они одарили меня сдержанными приветствиями. И только стол Гриффиндора хранил полное молчание. Я сидела к ним лицом, а потому видела и поджавшую губы Грейнджер, в точности повторившую мимику Минервы МакГонагалл, и озадаченных старших братцев Уизли, и чем-то очень обозленного темнокожего юношу с дредами, видимо, Ли Джордана. Еще не распределенный Рональд пошел алыми пятнами и готов был взорваться. Казалось, стоит МакГонагалл нацепить на него Шляпу, как старинный артефакт взлетит до самого зачарованного потолка. У рыжика разве что пар из ушей не валил от ярости.

«Не будет мне жизни», — со вздохом предрекла себе, видя этот чистый праведный гнев.

Лишь еще несколько минут спустя зал утих достаточно, чтобы заместительница директора, справившись с эмоциями, смогла довершить распределение. Рон, ожидаемо, отправился к ало-золотым, а Блейз Забини — к змейкам.

Случившийся казус, похоже, выбил из колеи даже Дамблдора, потому как директор разразился длинной и прочувственной речью о дружбе, верности и всем таком. Я перестала слушать на третьем предложении. Что волшебная, что обычная администрация с их внезапными или подготовленными, но всегда выверенными, сплошь манипуляционными речами действовали на меня усыпляюще. И пока остальные страдали от голода и ерзали на лавках, я рассматривала ребят, чтобы не прикорнуть прямо тут, между двумя юными волшебниками, раздумывая лишь над тем, чье плечо окажется мягче. А с учетом того, что на нас и так косились, выбор этот определял и то, как долго обо мне будут судачить. Хотя мы и так представляли интереснейшее зрелище! Со стороны Невилла нас от остальных слизеринцев прикрывал Тревор, с какой-то совершенно не жабьей грацией и осанкой рассевшийся на лавке, а со стороны блондинчика — малфоевские вассалы, так что я оказывалась надежно отгорожена почти ото всех, кроме сидевших напротив старшекурсников, и мало кому посчастливилось рассматривать меня в упор. А посмотреть хотелось многим! То и дело кто-нибудь или привставал, или с любопытством вытягивал шею. И это сдержанные змеи, что говорить про остальных детей.

Еда оказалась на удивление вкусной и разнообразной. Помня о том, что колдовство требует больше энергии, чем физические нагрузки, я не удивилась, что почти все кругом наполняли тарелки практически с горкой. Даже особо изящные едоки, орудовавшие всеми предложенными приборами, перетягивали к себе не по одному, а по два стейка. А потом добавляли еще по паре-тройке отбивных или куриных ножек. Даже одиннадцатилетки, изящные девушки, что уж говорить про огромных амбалов-старшекурсников.

Я не отставала от других, но успевала посматривать не только в тарелку, но и вокруг. И у меня появилась возможность и своих софакультетников рассмотреть, и оставшихся преподавателей. Отметив, что наше с Невиллом распределение нарушило равновесие, я принялась осторожненько изучать тех, с кем мне предстоит жить и учиться бок о бок ближайшие годы.

На Слизерин попало целых десять человек. Больше, чем на остальные факультеты. Четыре девочки, если считать меня правильно, и шестеро мальчишек.

Дафна Гринграсс. Белокурая красавица со светло-голубыми глазищами.

Миллисента Булстроуд. Крупненькая брюнетка с удивительно добродушным лицом.

Панси Паркинсон. Тоненькая как веточка брюнетка с очаровательным каре и полным чертиков взглядом желтовато-зеленых глаз.

Блейз Забини. Карие глаза, темная кожа, но черты лица наводили на мысль о чем-то таком то ли итальянском, то ли испанском. Немного подумав, я решила, что больше всего он напоминает мне цыганенка. Ему определенно пошла бы серьга в ухо и алая шелковая рубаха.

Теодор Нотт. Кареглазый брюнет с не по-детски серьезным лицом.

Ну и мы пятеро: я, Драко, Невилл и мебельный гарнитур «Двое-Из-Ларца».

Такой вот кордебалет. Мне с ними жить и с ними как-то… нет, дружить пока не будем, но вот существовать без конфликтов определенно хочется. А это означает, что мне нужно будет выяснить хотя бы краткую биографию каждого, чтобы где не надо не задеть, а где надо поддержать связную беседу. Чем не первый пункт плана на ближайшее время?

Вторым пунктом в воображаемом плане значился директор. У этого волшебника была какая-никакая власть над Поттером. И добрый дедушка обязательно попробует этой властью воспользоваться. Настоящая Харолина росла тихим и послушным ребенком, который если и взбунтует, то немного и ненадолго, а по-настоящему против взрослых никогда не пойдет. Такая будет очень просить не отправлять ее к Дурслям снова, но поедет и будет молча страдать у дяди и тети, если ей заявят, что она должна и это для ее блага.

Что ж. Мне пока не выгодно, чтобы Дамблдор узнал о моей повышенной самостоятельности. Пусть думает, что будет достаточно пожурить-поругать меня за побег, а потом напомнить, что я должна жить с Дурслями, и Поттер, как дрессированная собачонка, выполнит команду. Самое главное, чтобы директор не надумал покопаться у меня в голове! Совсем не хочется после этого внезапно полностью забыть себя и превратиться в какое-то овощеподобное создание, способное мыслить лишь шаблонами, идти куда велят и жить чужим умом.

В следующий пункт плана я вписала Квиррелла. Пока я на него не смотрела, все было нормально. Но стоило уставиться на фиолетовый тюрбан, как я непроизвольно громко выпустила воздух сквозь зубы и едва не схватилась за голову.

«А думала, что избавилась от этой проблемы в другом мире и в другом теле», — тихо шипя, подумала я.

Так уж вышло, что в прошлой жизни лет в шестнадцать меня начали мучить скачки давления, некоторые из которых сопровождались обмороками. В итоге меня прогнали по всем врачам и процедурам, выяснив и отклонения в размерах почек, и запаздывание в раскрытии одного клапана сердца. И то, что у меня наблюдается сужение сосудов головного мозга в правом полушарии. В конечном итоге все кончилось диагнозом, таблетками, списком рекомендаций и запретов. Ничего особенного, я могла жить обычной жизнью, но иногда, особенно в холод и от усталости ощущала резко появляющуюся острую боль как раз там, где нынче красовался шрам. Боль всегда была резкая и неприятная, будто кто-то втыкал что-то мне в голову. И я была беспомощна как-то себе помочь в эти короткие приступы, только пережидать. И тогда я представляла, будто это полдюжины темных магов в черных плащах насылают на меня проклятие, а мне нужно избавиться от них, будто от мишеней в биатлоне. После десятого или двадцатого приступа я даже, кажется, начала верить в истинность своей фантазии, потому как боль утихала в тот самый миг, когда лопался, будто шарик, последний злой колдун.

Вцепившись в собственное бедро ногтями, я медленно досчитала до десяти, глубоко и размеренно дыша, а потом снова посмотрела на Квиррелла. Тот, кстати, моей реакции не заметил. Зато на меня задумчиво косился Северус Снейп и с беспокойством — Невилл Лонгботтом.

После ужина первой из-за стола Слизерина вскочила невысокая темноволосая девушка и пусть негромко, но отчетливо призвала первокурсников собраться вместе. Ни за одним столом не наблюдалось никакой системы, сдержанности, построений и тому подобного. Уставшие подростки от одиннадцати до восемнадцати тихо гомонили и утекали из Большого зала тонкими ручейками. Но нас староста придержала, пересчитала и только после этого повела прочь, когда все остальные уже освободили проход.

— Меня зовут Джемма Фарли, — оглянувшись и обведя нашу стайку взглядом, представилась девушка и продолжила путь. — На ближайший год я и Маркус Флинт — ваши мамочка и папочка в стенах Хогвартса.

Сказано это было четко, с нажимом, тем самым тоном, после которого никому не хочется смеяться.

— Если у вас что-то случилось, вы идете к одному из нас. Если вам что-то нужно — ответ тот же. Мы отвечаем за вас головой, так что ваше здоровье, учеба и поведение — наша с Маркусом ответственность. — Эту речь я слушала внимательно и с интересом. — Но мы не будем носиться с вами, как с несмышленышами, учтите. Вам не по пять лет. И вы попали на Слизерин! — продолжала девушка.

Мы дошли до спуска в подземелья, и Джемма замолчала. Первокурсники сгрудились и нерешительно потекли вниз, причем девочки невольно протиснулись в центр, оттеснив к внешнему краю даже Драко. А вот Невилл как-то удержался в серединке, и его подперли так плотно, что Тревор то и дело жалостливо поквакивал и побулькивал у мальчика в руках. Но вот только тесниться не было смысла — ширина лестницы и коридора за ней позволяли идти совершенно свободно даже в ряд, а жарко пылающие факелы разгоняли любой намек на пугающие тени.

В подземельях стены украшала только резьба по камню и дереву, никаких гобеленов или картин не наблюдалось. И гостиная факультета пряталась не за портретом какого-нибудь аристократа, а за мало чем отличимым от остальных барельефом.

— Найти нетрудно. Смотрите, только на этой части стены изображены вставшие на дыбы танцующие змеи, — пояснила Джемма.

«Ну, она польстила резчику, — про себя хмыкнула я. — Надо иметь хорошую фантазию, чтобы углядеть тут змей».

То ли всему виной сырость, то ли эта часть замка была очень и очень древней, но резьба по камню была довольно примитивной, грубоватой даже. Вместо змей я видела несимметричные загогулины в окружении цветов и более мелких завитков.

— Aut viam inveniam, aut faciam(2), — четко произнесла староста — в стене тот час же появилась трещина как раз между змеями, барельеф раздвинулся, и мы смогли попасть в небольшой коридорчик, а из него — в просторную гостиную факультета. — Хорошенько запомните пароль. — Невилл на этих словах старосты удрученно вздохнул. — Пароли иногда меняются.

Джемма как-то так удачно рассчитала время, что к моменту нашего появления в гостиной уже не толпились старшие студенты, лишь у одного камина о чем-то переговаривались несколько ребят.

— Подождем Маркуса, а потом разойдетесь по спальням, — указывая на диваны и кресла в центре гостиной, сказала девушка. — А пока…

Первокурсники кое-как расселись и приготовились слушать. Невилл и Драко снова зажали меня между собой, но уже на диване.

— Итак, — встав перед нами и кашлянув, начала мисс Фарли. — Вы — новое поколение студентов благородного дома, основанного Салазаром Слизерином. Мы еще успеем рассказать вам, чем славен наш факультет, если вы этого не знаете, — сказала девушка и внимательно оглядела нас, — но сейчас для вас важно лишь одно — быть достойными дома, который принял вас. А теперь…

Дальше Джемма вдумчиво и последовательно рассказала, что нас ждет в ближайшие дни и недели. Так оказалось, что у первокурсников первые две недели все занятия сокращенные. Это было сделано для того, чтобы дети успели пообвыкнуть, освоиться. И эти две недели нас практически за ручку собирались водить на все занятия, но не только старосты, но и другие слизеринцы.

Если на остальных факультетах забота о первокурсниках всецело ложилась на плечи старост, то на Слизерине в последние десять лет, при новом декане, придерживались своей системы, которая более чем всех устраивала. Старост, конечно, выбирали. И как на других факультетах, старостой мог стать пятикурсник, с продлением этой должности на шестом курсе. Так было с Маркусом Флинтом, а вот Джемма впервые носила значок. Но это не значило, что ей не были знакомы обязанности старосты.

Особо не распространяясь, на Слизерине выбирали не только старост, но и набирали желающих получить дополнительные баллы за выполнение поручений. Ничего обременительного этим ребятам не поручали, но разница в расписаниях вторых-седьмых курсов позволяла скорректировать действия студентов так, чтобы они передавали первокурсников по цепочке от урока к уроку. Благодаря этому старостам не приходилось сломя голову нестись через весь замок, а потом опаздывать на свои занятия. За такую помощь старостам студенты получали баллы, но только в том случае, если их работу положительно оценивали сами первокурсники при голосовании.

Говоря об этом, мисс Фарли указала на ряд песочных часов на каминной полке одного из каминов. В верхних резервуарах поблескивали металлические шарики: медные, серебряные и золотые. Как оказалось, в первый день учебы декан присваивал каждым часам имя студента, решившего стать помощником старосты. После этого как первокурсники, так и другие студенты могли начислить или отнять у этих ребят «кнаты», «сикли» или «галеоны». Но часы были зачарованы так, что никто не мог проголосовать под давлением или из желания просто подкинуть кому-то халявных шариков.

Рассматривая этот вроде как простой, но на самом деле сложный артефакт, я невольно восхитилась человеком, сумевшим его создать. Пусть даже он только повторил школьные часы факультетов.

— Побудка в семь, — тем временем продолжала Джемма. — Завтрак вообще-то с четырех, но так рано встают только сумасшедшие, вроде игроков в квиддич.

— Я все слышу, Фарли! — крикнул, входя в гостиную из коридора, высокий, лопоухий, но в целом довольно симпатичный парень, оказавшийся Маркусом Флинтом.

— А разве вы не сумасшедшие? — скептически уточнила девушка. — Я раньше восьми на завтрак не выхожу, а до этого предпочитаю лежать в своей тепленькой кроватке. В кроватке, а не болтаться на метле в небе с рассвета и до заката. Так что, малыши, учтите! Я завтра поведу вас на завтрак в восемь. Ни раньше, ни позже. И буду водить на завтраки эти две недели, а Маркус — на ужины.

— Да, — подхватил парень, присел на подлокотник кресла напротив и осклабился. Он явно пытался нас припугнуть своей кривой улыбкой и неровными зубами, но в глазах плясали добродушные искры, сводя на нет все старания слизеринца. — Но учтите, что отлавливать вас по школе я не буду. Нет в гостиной в нужное время — ищете Большой зал сами или прибиваетесь к старшим товарищам.

Мы понятливо закивали.

— Расписание узнаете завтра, — перехватила инициативу в разговоре Джемма. — Но занятия всегда начинаются в девять. И у вас поначалу будет не больше трех уроков в день. Разве что зельеварение всегда двойное. А уже потом начнутся стандартные по продолжительности занятия. Мы пока не знаем, что вас ждет завтра после уроков, узнаем утром, но обычно после обеда и до ужина декан проводит индивидуальные беседы с новичками.

— Беседы? — тихо переспросил Невилл, его чуть потряхивало. — Мисс Фарли.

— Ничего ужасного, — отмахнулся Флинт. — Декан у нас жесткий и требовательный, но о своих подопечных заботится. Профессор Снейп порасспрашивает немного, уточнит увлечения. Ничего особенного.

Старосты покивали друг другу, а потом Фарли сказала:

— Ну а еще он вас запишет на факультативы, которые вы сможете посещать после основных занятий. Их проводят так же ребята с нашего факультета.

— У других ничего такого нет, — похвастался Маркус.

— А что за факультативы? — спросила Дафна и устало вздохнула.

— Есть много разных, — ответила Джемма. — Одним нужна каллиграфия, другие хотят освоить бытовые чары, третьим не понятно, как вести конспекты, работать с материалами для эссе и как эти эссе писать вообще. Полный список я раздам утром вместе с расписанием или, если декан не успеет рассмотреть заявки репетиторов, немного позже, за обедом, например.

Объяснив еще кое-какие мелочи, старосты разделили нас по полу и повели каждый в свой коридор. Названная Флинтом фамилия не оставляла мне шанса прибиться к девочкам, хотя я не сомневалась, что смогу пройти на женскую половину Слизерина.

Коридор, в который мы углубились, вывел в небольшой зал, от которого веером расходилось уже семь коридоров.

— У Гриффиндора и Рейвенкло студенты живут в башнях. Там, конечно, есть окна и не так сыро, как у нас, — поведя рукой, сказал Маркус. Тревор пронзительно квакнул, явно голосуя за сырость, и принялся выдираться из рук хозяина. Флинт, глядя на них с Невиллом, весело хмыкнул. — Зато у них там тесно и постоянно сквозняки. У нас, как видите, никаких этажей нет, каждому курсу отведен свой коридор, зато…

Парень не закончил, поманив нас в третий по счету коридор. Вспыхнули факелы, освещая длинный широкий проход, украшенный такими же барельефами, как и стены в остальной части подземелий. Двери появились не сразу, пришлось пройти с пару дюжин шагов.

— Тут достаточно комнат, чтобы каждый жил отдельно, — предупредил Маркус. — Но можно и по двое, и по трое, если кому-то так удобнее.

Подтверждая свои слова, староста распахнул ближайшую дверь из темного дерева, скрепленного полосками кованого железа и заклепками. За дверью скрывалась просторная прямоугольная комната, обставленная достаточно аскетично: кровать с зеленым балдахином, шкаф-стеллаж для книг, шкаф для вещей, стол, стул, небольшой камин с креслом при нем и узкая дверца, за которой явно прятался свой отдельный санузел. Я не без облегчения выдохнула, уже представляя, как смогу спокойно существовать на мужской половине, ничем себя не выдавая. Это вам не Гриффиндор с общими умывальнями и открытыми душевыми, не спальня на пятерых.

«Живем, Харо!» — мысленно возликовала я и едва не рванула выбирать себе комнату, не дослушав последние наставления старосты:

— У нас тут уважают личное пространство, а потому учтите, что выбранная комната закрепляется за вами до самого выпуска и без вашего добровольного согласия в нее может войти лишь декан или староста. Это означает, что проспавших никто не придет будить, если вы заранее об этом с кем-либо не договорились.

Мальчишки что-то нестройно замычали, пока я через порог рассматривала уже открытую комнату. И не заметила, что Нотт и Забини утопали в ближайшие спальни, а Двое-Из-Ларца без раздумий облюбовали одну спальню. Я уже хотела было пойти поискать себе спальню подальше от других, как внезапно меня перехватили и запихнули в открытую дверь. Не успела я вякнуть, как оказалась в комнате не одна, Малфой и Лонгботтом без раздумий шагнули следом и не слишком довольно взглянули друг на друга.

«Тэкс, они оба хотят жить со мной в одной спальне? — быстро сообразила я. — Вот же обломинго!»

Сбегать, отмахиваясь желанием жить отдельно, я раздумала в первую же секунду, видя решительные взгляды мальчишек. А быстро изменившаяся спальня позволила надеяться, что уж с двумя соседями я как-нибудь справлюсь: спальня значительно расширилась, симметрично, но на значительном расстоянии встали три кровати, два больших стеллажа разделили комнату на три условные зоны. Столы и стулья в нужном количестве появились у стеллажей, а рядом с кроватями — шкафы. Камин стал больше и рядом с ним возникли дополнительные кресла, правда, разные по дизайну, пусть и с зеленой обивкой. А вот дверей в санузел оказалось две. За одной прятался туалет с тремя кабинками и тремя раковинами, а за другой — самая настоящая ванная комната с ванной, опирающейся на вздыбившихся змей, и душевой кабинкой с непрозрачными дверцами.

«Могло быть и хуже», — смирилась я, вспоминая общагу. Тревор чему-то довольно квакнул и таки вырвался из захвата хозяйских рук.