Мальчик-Которого-Нет

24

Засыпая вечером и просыпаясь утром, Северус Снейп неустанно ожидал какого-то взрыва. Казалось, завтра или через день весь Хогвартс содрогнется от выходки его самого знаменитого подопечного. Но дни шли за днями, а от Поттера у факультета проблем не наблюдалось. И если внук леди Августы выделялся на фоне змеек хотя бы своей неуклюжестью, то мелкая зеленоглазая вошь успешно мимикрировала и слилась с обитателями подземелий.

Учителя сына Лили хвалили сдержанно, едва ли больше, чем остальных первокурсников. Поттер определенно нацелился не отсвечивать и тем запудрить всем мозги. Но по какой-то причине сделал исключение для собственного декана.

Перед уроками первокурсников Северус весь подбирался, ожидая, что постреленок учудит на этот раз. Ничего опасного Поттер не вытворял, но все равно выводил зельевара из равновесия. Только профессор привык к внешнему виду части своих студентов на уроках и очень даже приятной их привычке убирать за собой рабочее место, как Поттер вламывался к декану после занятий, вооруженный списком каких-нибудь вопросов. И это притом, что даже собственный крестник Северуса побаивался. Поттера же не брали ни грозные взгляды, ни убийственный тон. И пока Снейп раздумывал, похож Поттер больше на репей или на живучего клопа, мальчишка находил новый повод таскаться за профессором и изводить его взглядом своих невозможных зеленющих глаз.

Вот и вчера Поттер заявился, подгадав так, чтобы Снейп не успел схорониться в тишине и покое собственной лаборатории.

— Профессор, мне скучно! — с порога заявила эта мелкая ходячая неприятность и состроила такой жалобный взгляд, что у волшебника не повернулся язык послать слизеринца интересным пешим маршрутом. Пришлось впустить и хмуро уточнить:

— И от чего же вам скучно, мистер Поттер?

— Уроки сделаны, — тут же принялся перечислять ребенок, — дополнительная литература просмотрена, будущие темы по предметам — тоже. По истории конспект на три следующие лекции уже написан. Во все игры сыграно по два раза, а исследовать открытую и безопасную часть замка в одиночку — страшновато. В итоге... Скучно! — повторил Поттер.

— И вы хотите, чтобы я придумал вам занятие? — удивился Северус.

— Ну а что? — невинно уточнило это недоразумение.

Даже семикурсники, планировавшие после Хогвартса заниматься зельеделием, на дополнительные занятия ходили, как на каторгу, а этот приволокся просто так. К декану. Будто ему с ним интересно.

Профессор с прищуром глянул на Гарри Поттера, из последних сил удерживаясь от чтения мыслей, и решил:

— Идемте.

Обычно зельевар не пускал в личную лабораторию посторонних, но для Поттера почему-то хотелось сделать исключение.

«А еще лаборатория — единственное место в Хогвартсе, где точно можно не бояться быть подслушанным», — мысленно усмехнулся декан Слизерина, вспоминая, как кривился когда-то Альбус.

Изначально директор предлагал Снейпу старые покои Слагхорна, но новоявленный преподаватель зельеварения от этого «щедрого» предложения резко отказался, выбрал себе комнаты поглубже, ближе к гостиной своего факультета. Так еще и зачаровывать их взялся сам.

Первоначально на месте нынешних личных комнат Северуса было лишь два небольших помещения, но замок, улавливая волю декана, сильно их расширил, добавил другие помещения, материализовал камины и кое-какую мебель. Дальше Снейп обустраивался сам, трансфигурируя имеющееся или заказывая эльфам поиск недостающего.

В итоге в личные комнаты Снейпа не просочилось ни одного портрета, ни одного гобелена с изображением людей, а зеркало имелось только в ванной комнате. Прямой запрет мешал проникновению внутрь хогвартских домовиков до именного призыва. Но полностью закрыть все комнаты Северус не мог. Пришлось оставить открытые камины в кабинете и гостиной. Но вот на лаборатории профессор отыгрался. Туда даже Патронус не мог просочиться, войти — только приглашенный волшебник, а сложности защиты позавидовало бы Министерство Магии!

Кивнув на один из пустых рабочих столов, Снейп отошел к шкафам. Поттер понятливо плюхнул свой рюкзак у табуретки, вытащил рабочую одежду. Ожидая жалоб или даже воплей, Северус выставил перед студентом пятилитровую банку с сушеными тараканами, пустую емкость чуть поменьше и ступку.

— Измельчить в порошок, — проинструктировал зельевар, а сам занялся подготовкой ингредиентов для очередной порции лечебных зелий.

Поттер жаловаться и не подумал. Переоделся, напялил перчатки, защитные очки и приступил к работе. Видя, что слизеринец уверенно сыпанул в ступку тараканов на одну треть объема, Снейп расслабился и переключился на нарезку вымоченных корней валерианы лекарственной.

— Профессор, а можно вопрос? — некоторое время спустя подал голос мальчишка, подняв на Снейпа свои душевынимающие зеленые глаза.

Северус едва обреченно не застонал. Поттер и его вопросы уже начали преследовать зельевара в кошмарах, но отказать студенту преподаватель не мог.

— Вы ведь учились в Хогвартсе в одно время с моими родителями, да? — озвучил Поттер то, что декан услышать не планировал.

— Да, Поттер, — чуть хрипло ответил Снейп. — Кто вам сказал?

— Это не великая тайна, — пожал плечами слизеринец. — А вы их хорошо знали?

Северус замер над разделочной доской.

И что ему сказать?

Да, Поттер, я знал ваших родителей очень хорошо? Лучше, чем хотел бы?

— С вашей матерью мы познакомились до поступления в Хогвартс, — скуповато начал мужчина. — Мы жили недалеко друг от друга…

Вернувшись к работе, Северус продолжил неторопливо рассказывать. Поттер слушал очень внимательно. И делиться с ним оказалось удивительно легко. Может впервые за эти годы душу волшебника наполняли не боль, горечь, вина, обида или желание мести, а лишь светлая грусть и сожаление.

Лили была первым настоящим другом. И первым идеалом. Все кругом почему-то были уверены, что Эванс и Снейпа связывает что-то большее. Но Северус прекрасно видел, что Лили никогда не была в него влюблена, а он… Ему оказалось проще признать чужие догадки, чем объяснять, что Лили была для него больше, чем все те слова, которыми можно было обозначить взаимоотношения юноши и девушки, не связанных кровью. Лили была другом, сестрой… Родственной душой, как писали в книгах, которые девушка любила читать ему летом, когда они валялись на чахлой коуквортской траве у речки. Лили была для Северуса очень многим. Возможно, самым дорогим в жизни. Особенно после смерти матери… Но он никогда не любил рыжеволосую девушку.

«Иначе не отпустил бы», — подумал зельевар, описывая Поттеру, взгляд которого сейчас особенно напоминал о Лили, лето перед первым курсом. То время, как оказалось, было самым счастливым и беззаботным в жизни юных магов Коукворка.

Лили, как сейчас понимал Северус, очень сильно изменилась где-то за неделю до отправления в школу. Она часто о чем-то думала и перестала выбалтывать другу все свои мысли. Переполненный волнением из-за перемен в жизни, будущий профессор тогда этого не замечал. И осознал только в Хогвартсе, когда его подруга, искренне разделявшая суждения Северуса совсем недавно, внезапно оказалась на Гриффиндоре и радостно улыбалась своим софакультетникам.

— Программа ведь одинаковая, — отмахивалась она позже. — Так какая разница?

Разница была огромной. Северус об этом знал. Лили же еще долго продолжала считать, что противостояние факультетов — глупая детская игра. Да и в целом никак не могла отказаться от своего маггловского восприятия мира, хотя друг то и дело пытался донести основы, без которых в магическом сообществе волшебник рисковал сложить голову еще до совершеннолетия. Но Лили не слушала, отмахивалась, даже смеялась, называла традиции пережитком и нелепостью.

Но они продолжали дружить, вставая друг за друга горой. И, казалось, ничто не может разорвать ту нить, что связала когда-то мальчика и девочку из маленького серого городка.

Все изменилось после рождественских каникул на пятом курсе. В Хогвартс Лили вернулась задумчивая и молчаливая. У нее появились какие-то тайны, а ведь прежде она всегда всем делилась с другом. Потом перестала ругаться с компанией Поттера… Порой Северус замечал ее взгляды в сторону предводителя гриффиндорских пятикурсников и чувствовал боль. Разлад и ссора во время сдачи экзаменов были логичным развитием событий. В новом учебном году Снейп и Эванс вернулись в Хогвартс врагами, а Лили вскоре начала встречаться с Поттером.

Вспоминая сейчас лето 1976 года, декан Слизерина окинул мрачным взглядом украшенный в честь Хэллоуина Большой зал. Если бы знал он тогда, много лет назад, что пять лет спустя самого близкого ему человека не станет, сделал бы все, чтобы переубедить Лили.

Тогда он вернулся в родной городок в настолько подавленном состоянии, что несколько дней не выходил из дома. Потом бросился к Эвансам, но Лили, как оказалось, каникулы начала не со встречи с родителями, а с визитов к друзьям. Миссис Эванс смотрела на Северуса столь сочувственно, что слизеринец не знал, куда спрятать глаза.

Лили приехала домой только в августе и сама нашла Северуса. Удивительно, но девушка ни разу не попеняла ему за оскорбление. Но и не простила. Зато впервые за многие месяцы была искренна...

Северус перевел взгляд на стол Слизерина, высматривая Поттера. Мальчик выглядел подавленным и на всеобщее веселье смотрел без улыбки. Кажется, лишь первокурсник и его декан сегодня вспомнили, что десять лет назад не только свершилась победа над Тем-Кого-До-Сих-Пор-Боятся-Называть-По-Имени, но и не стало пары волшебников, которых все считали образцом истинной любви.

Наверное, именно из-за близости очередной годовщины Снейп настолько расклеился, раз много о чем рассказал Поттеру-младшему вчера. Рассказал о мелких проказах Лили, о ее достижениях. О «Клубе слизней», о том, как они бегали курить за теплицу №6. Расклеился настолько, что всего раз обозвал Джеймса Поттера оленем и парочку раз — болваном. И настолько, что не поведал сыну Лили, как в августе 1976 года его мать заявила:

— Я встречаюсь с Джеймсом.

— Ты ведь его не любишь! — возмутился Северус.

— Сев, я не говорила, что люблю, — фыркнула Лили Эванс. — Джеймс — то, что мне нужно.

— То, что нужно? — не поверил своим ушам слизеринец.

— Он чистокровный, — как маленькому стала объяснять девушка. — И у его семьи есть положение в обществе. Мне, как магглорожденной, не пробиться хоть куда-нибудь без связей и денег. А у него все это есть.

У Северуса тогда появилось ощущение, что Лили озвучила лишь часть своих мотивов. Только то, что она могла рассказать.

— В общем, если ты мне друг, то не мешай, — припечатала Эванс.

Если бы он тогда не лелеял свою вину перед подругой, если бы настоял на подробностях или сумел отговорить, то…

«Возможно, сейчас бы маленький мальчик с зелеными глазами не смотрел бы так печально, а я не чувствовал бы себя виновным в смерти его матери», — мысленно произнес Снейн.

Но ничего этого зельевар не рассказал Гарри Поттеру, позволив тому и дальше идеализировать родителей.

«Хотя мальчишка, судя по реакции на мои рассказы, и не идеализировал их», — подумал профессор, наблюдая за тем, как на столах появляется еда.

Вдруг Поттер, только секунду назад с удовольствием пивший тыквенный сок, вскочил со своего места, схватился за живот и ринулся прочь из Большого зала.

— Что?.. — уже поднимаясь со своего места, пробормотал декан Слизерина, но в этот момент двери распахнулись и в зал, едва не снеся Поттера, ворвался Квиррелл.