Маша и Гром

Глава 12. Гром

Нахера я столько пил.

Эта запоздалая мысль преследовала меня все утро с минуты, когда мерзко запиликал заведенный на семь тридцать будильник, вплоть до момента, когда я пришел на кухню к завтраку.

— Херово? — гоготнул Авера, усевшись за стол напротив меня.

Он-то накануне вечером проявил больше здравомыслия и бокал с такой частотой, как я, не наполнял. Ну, и не его пытался вчера убить лучший друг, друг детства, которого я знал без малого тридцать лет. Всю свою сознательную жизнь. С Аверой мы познакомились уже позже, в пятом что ли классе. К тому моменту с Капитаном мы были не разлей вода, и Авера занял место третьего в нашей компании.

Конечно, я нажрался вчера. Хотел заглушить гул вопросов в своей голове, на которые не находил ответов. Как я проморгал это предательство? Когда все пошло через жопу? Давно ли Капитан стал сукой? Сколько месяцев он за моей спиной планировал похищение Гордея, мое убийство?? С кем он сговорился? Кому нас сливал? И — самое основное — от кого мне теперь ждать следующего удара?

Авера продолжал острить насчет моего помятого вида, и я одарил его убийственным взглядом, и глотнул еще кофе. Вторая чашка понемногу приводила в чувство. Сейчас бы еще закурить, но Маринка не разрешала дымить в квартире, а идти на балкон было лень.

Авера выглядел таким непростительно бодрым, что хотелось врезать прямо по этой наглой, довольной роже.

— Малыш, а что у нас на завтрак? — позвал он Маринку, крутившуюся возле плиты.

— Яйца и сосиски с тостами, — с прохладным недовольством отозвалась она.

Причину ее настроения было угадать несложно. Но Авера не обратил на это никакого внимания и подмигнул мне.

— Ну что, быстренько поедим и валим по делам? — спросил он, и я кивнул.

Планы на день были насыщенными. Сначала встреча с нашим юристом Эдуардом Денисовичем, потом нужно доехать до завода, потом пообедать с человеком из «конторы», потом встретиться с некоторыми членами нашей, так скажем, бандитской ячейки. Из своего короткого заточения я собирался вернуться с шумом.

Мне бы еще Гордея сегодня повидать, если получится. Не повезло пацану с родителями… И так было херово после похмелья, так еще чувство вины совсем не добавляло хорошего настроения. Оптимизм и жизнелюбие Аверы бесили до зубовного скрежета.

— Менты еще с тобой поговорить хотят насчет аварии и перестрелки, — напомнил Авера.

— Пошли в жопу, с Денисовичем пусть общаются.

Ощутимо не хватало Капитана. Не предателя, который валялся на земле в родительском доме. Но Капитана, которого я знал до того, как он стал сукой.

— Еще нужно решить с… — Авера, судя по голосу, тоже не к добру вспомнил нашего мертвого друга.

Я коротко мотнул головой. Ну не при бабе же! Достаточно, что Маринка вообще в курсе произошедшего. Но можно в детали этой возьми ее не посвящать.

В этот момент позади меня раздались тихие шаги.

— Доброе утро, — растерянным голосом поздоровалась Маша, остановившись в шаге от моего стула. Я мог почувствовать ее напряжение и нервозность, даже сидя к ней спиной.

— Привет, — Авера разглядывал ее с нескрываемым интересом.

Заметит Маринка — оторвет ему яйца.

Свободное место осталось только между мной и Аверой, и девчонка села на стул, не сдержав горестного вздоха. Почему она ведет себя так, словно вчера я затащил ее в постель? Я прекрасно помню, что нет, не до такой степени нажрался, чтобы потерять на утро память. Ничего между нами не было.

Ну, не захотела и не захотела, какие проблемы? Я никогда никого не заставлял со мной спать против воли просто потому, что нахер не надо. Проблем с бабами у меня обычно не было. Да и выбор всегда был большой. Поэтому то, что Маша начала вдруг вздыхать и строить из себя оскорбленную невинность, меня разозлило. Наверное, наложилось еще и похмелье. Ну что за трепетная принцесса! Такая скорбная мордашка из-за того, что я слегка полапал ее у стены? Да она, блин, и не сопротивлялась!

А сейчас она еще и смотреть прямо на меня отказывалась, все бросала косые взгляды, закрывшись распущенными волосами.

Завтрак проходил в молчании. Довольным из нас четверых казался только Авера. Маринка вяло ковырялась в тарелке вилкой, всем своим видом показывая, что происходящее ей не нравится. У меня помимо похмелья начинала болеть голова, и я бесился ду зубовного скрежета.

Маша ерзала на стуле и пыталась отодвинуться от меня подальше и при этом не слишком близко к Авере, чтобы ее не прибила ревнивая Маринка. На фоне нашего завтрака в утренних новостях рассказывали, что в стране жить стало лучше, жить стало веселее.

Я хмыкнул. Что может быть прекраснее завтрака в кругу друзей?

— Какие, — Маша заговорила, но, поймав мой взгляд, запнулась, — какие на сегодня планы? Я имею в виду, можно ли мне домой?

Ну, ты только посмотри на нее, как торопится вернуться в свою вонючую коммуналку. Да скатертью дорога! И к завтраку как в броню облачилась: штаны, кофта с длинными рукавами, молния чуть ли не под горло застегнута. Это, конечно, не в одной футболке на голое тело, которая жопу не прикрывает, по ночам шастать.

Я разозлился еще сильнее и нахмурился. И кто тут еще ведет себя как истеричка? И сам не особо понимал, почему бешусь. Просто смотрел на нее и злился.

— До вечера пока тут посиди. Если все будет нормально, поедешь потом домой.

— А почему прямо сейчас нельзя? — конечно же, она не могла промолчать.

— Не терпится? — съязвил я, и она дернулась, словно ее ударили.

Я поймал внимательный взгляд Маринки и сердито пожал плечами. Еще одна баба с многозначительными взглядами.

Маша завела за ухо волосы, обнажив шею, и я вспомнил, как вкусно она пахла ночью. Какие-то цветы или ваниль, хрен разберет. Но мне понравилось. И как она сама льнула ко мне, и как часто, возбужденно дышала. А сейчас отодвигается как от прокаженного. Ночью у нее под футболкой просвечивалась небольшая, аккуратная грудь. Я любил баб с размером побольше, но…

— Гром, Гром! — Авера, кажется, звал меня уже не в первый раз.

Я поднял голову.

— Что? — буркнул, досадуя на самого себя.

Сбоку поежилась Маша, и это подлило масла в огонь моей злости. Я пожалел, что вчера так просто отступил. Нужно было надавить, обхватить ее хорошенькое личико ладонью и заставить себя поцеловать.

— Поехали, говорю, че резину тянуть.

Я отбросил в сторону приборы, отодвинул тарелку с нетронутым завтраком и стремительно вышел из кухни. Я знал, что они обе — и Маринка, и Маша — смотрели мне в спину.

Уже перед самым выходом, в коридоре я столкнулся с девчонкой. Она как раз шла из кухни.

— Кирилл, — позвала она меня по имени, словно мы были знакомы сто лет. — Я хотела…

— Мне некогда, — огрызнулся я и вышел за порог, оставив ее с расстроенным личиком недоумевать в квартире.

Пока ехали в лифте, Авера решил побыть моей совестью. Он смотрел на меня, не скрывая недоумения, и даже, кажется, осуждал.

— Что?!

— Ничего, — он выразительно пожал плечами. — Ты как с цепи сорвался. Что она тебе сделала?

Кто она — выяснять я не стал. И так было понятно.

— Не понимаю, о чем ты, — я ощетинился и скрестил на груди руки.

И когда только Авера заделался заступничком этой девки? Помнится, и он, и Капитан в две глотки орали, что ее надо хорошенько пробить. А теперь что, ее взгляд олененка лишил Аверу способности критически мыслить?

Когда сели в его машину, я решил, что нужно вплотную заняться делами и выкинуть из башки и девку, и ее грудь, которой она бесстыже терлась об меня ночью, и ее сладкий цветочный запах.

И вечером выцепить Свету. Или Настю. Похер. Любая баба сойдет, чтобы снять напряжение последних дней.

— Надо с Капитаном что-то решить, — сказал я, пока Авера выруливал на гелике с парковки.

— Иваныч будет нас после ждать после встречи с Денисовичем. Пусть привлечет пацанов, которые нам в том году помогали. Его знакомые еще по Афгану, — Авера поймав мой взгляд в зеркале заднего вида. — Кто у Капитана из родни остался, ты в курсе?

— Да вроде и никого. Отец спился пару лет назад, мать еще в девяносто втором умерла.

— Вот и славно. Помяни мое слово, не зря люди говорят, что жениться надо на сироте. Это правило во всех случаях работает. Убил — и концы в воду, — он грубовато хохотнул. — Во всех смыслах.

Тот день выдался невероятно долгим. С Эдуардом Денисовичем мы протрещали больше двух часов, пытаясь придумать для меня складную легенду. Не хотелось давать ментам лишний повод для вопросов, их и так уже предостаточно.

От адвоката я узнал последние новости. Жмура, который у меня на газоне остался лежать после попытки похищения Гордея, опознали. Им оказался трижды судимый и недавно откинувшийся после очередной ходки Краснов Петр Борисович, он же вор по кличке Красный. Какая-то мелкая сошка, ни к одной группировке себя не относил, действовал в основном в одиночку, редко — с напарником. Промышлял разбоем и грабежами.

Удивительно, но в последний раз взяли его как раз вместе с подельником, фото которого адвокату удалось получить от ментов. Он предложил показать фото Маше, может, она узнает второго козла, которому удалось сбежать.

— Отправь кого-нибудь с фоткой к Авере домой, — сказал я Эдуарду Денисовичу, который ждал указаний на этот счет. — Пусть она глянет.

Вот за что я любил нашего юриста и платил ему с легкостью огромные даже по меркам адвокатов бабки, так это за отсутствие каких-либо лишних вопросов не по делу. Услышав про то, где находится Маша, он только кивнул и что-то чиркнул в блокноте. Даже в лице не изменился!

— Вы проверили эту херню с Катей-Светой, которая в субботу тоже на ужине помогала? Кто она такая, почему с именами неразбериха?

— Мы в процессе, Кирилл Олегович, — помедлив, дипломатично сформулировал юрист.

— То есть нихера вы не сделали еще. Я за что такие бабки тебе плачу? — взорвался я.

Эдуарда Денисовича моя злость никак не тронула. Совершенно спокойно и уверенно он встретил мой взгляд.

— Мы сейчас занимаемся всем и сразу, не успеваем делать мгновенно.

Его ответ меня, конечно, не устроил. Я слегка сжал подлокотники глубокого кресла, в котором провел последние пару часов. Кабинет для особенных, дорогих гостей Денисович обставил как надо: кожаные кресла, роскошный дубовый стол, стеллажи с книгами за стеклом, которые, я сильно сомневаюсь, кто-то читал. На кофейном столике между мной и Аверой стоял позолоченный поднос с пустыми фарфоровыми чашками. После четвертого кофе и таблетки головная боль ушла, а вот настроение только ухудшалось.

Эдуард Денисович в кресле напротив соединил ладони и поднес их к лицу. Знакомый жест. Так он размышлял. Мы сотрудничали уже больше пяти лет и за это время успели выучить повадки друг друга.

— Есть еще что-то, о чем я должен знать? — спросил он и поправил оправу очков.

Он тоже хорошо меня знал. Поэтому и задал сейчас этот вопрос.

— Нет, — мгновенно ответил я, даже не посмотрев в сторону Аверы.

О Капитане знать не должен никто. По крайней мере, пока. Пока я не разберусь с этим говном и не выясню, кому и за что меня продал бывший лучший друг.

Мы вышли из адвокатской конторы на улицу и синхронно закурили. Солнце редкими лучами пробивалось сквозь темные, дождевые облака.

— Ты за ним ничего странного не замечал? — помолчав, спросил Авера.

Сощурившись, он смотрел на небо поверх многочисленных натянутых по воздуху серых проводов.

— Да нет, конечно, — я стряхнул на асфальт пепел. — Пустил бы я его к себе тогда домой...

— Надо проверить все, чем он занимался полгода, — Авера вздохнул. — Красноярск в первую очередь. Это жопа, Гром, он мог подставить нас, где угодно.

— Да знаю я. Значит, проверим все.

— И нужно приставить к тебе охрану. Да не кривись ты! — он вспылил. — Тебе Иваныч то же самое сейчас скажет. Если бы не охрана, хрен бы ты после аварии ушел.

— От пули в спину от моего ближайшего друга никакая охрана не помогла бы.

Авера был прав. Он знал это, и я тоже это знал. Но я злился из-за Капитана, из-за его предательства, из-за того, что упустил и не заметил перемен в своем вроде бы лучшем друге.

— Да че ты, — он стукнул меня кулаком в плечо. — Ты ж не Ванга, чтобы такое предсказать.

— Я должен был.

Я растоптал по асфальту окурок и огляделся по сторонам. Поднял повыше воротник куртки и нащупал за поясом ттшник.

— Ладно, хватит сопли на кулак наматывать. Поехали, дел невпроворот.

Интересно, как там Маша?

***

… — приехали из Питера, не местные, — Иваныч договорил и посмотрел на меня.

Мы обедали в Метрополе. Развалившись в глубоком кресле, Авера сидел напротив и слушал вполуха то, что рассказывал мне начальник охраны. Эти сведения он узнал еще вчера. Гордей не отходил от меня все время, как они c Александром Ивановичем вошли в двери ресторана. Вот и сейчас сын прижимался ко мне с левой стороны, когда в нашем распоряжении был целый диван. Иваныч же сидел на стуле с прямой спинкой — такой же собранный и четкий.

Он рассказал, что им удалось частично опознать тех, кто подстроил аварию и стрелял в нас тем утром на трассе. Какие-то малоизвестные киллеры из Питера, без внушительного списка жертв за спиной, без криминальных сводок. Дешевые новички.

Их мог нанять или полнейший дебил, или ограниченный в бабках человек, или все в совокупности.

— Или для отвода глаз, — сказал Авера, и я кивнул.

Тоже хорошая версия.

Гордей обеспокоенно заерзал рядом со мной. Я ненавидел обсуждать дела при пацане, но в этот день ничего не мог с этим поделать. Ну, по крайней мере об откровенной мокрухе мы при нем не говорили. И слова использовали помягче. Если бы я мог хоть на каплю доверять своей бывшей, я бы отправил сына к ней, не раздумывая. Но я не мог. Неизвестно, что она выкинет на этот раз. Поэтому Гордей оставался со мной и слушал вещи, совсем не предназначенные для его ушей.

— Их отследили до Питера, они вернулись в город в тот же вечер, — Иваныч полистал свою небольшую записную книжку для заметок и посмотрел на меня. — Будем отслеживать их дальше?

— Конечно. Кто у нас в Питере? — я повернулся к Авере. — Марат вроде? Займешься этим тогда?

— Не вопрос, — кивнул тот. — Будет сделано.

— Только аккуратно. Нужно выяснить, кто им меня заказал.

— Наверняка есть еще посредник, — сказал Авера.

— Да ясен хрен, что есть. Нужно установить всю цепочку, — я побарабанил пальцами по столу.

— Пап, — Гордей похлопал меня по плечу, привлекая внимание. — А те плохие люди, которые на нас напали, были из Питера?

— Да, — ответил я, не совсем понимая, куда клонит сын.

— А почему они на нас напали?

Ну и вопросы он задает. Уже ставят меня в тупик, и это он еще ребенок. А дальше что будет?

— Я пока не знаю.

«Потому что я бандит, сынок».

— Но ты же выяснишь, да?

— Конечно, сын.

Мой ответ его удовлетворил, и он снова прислонился щекой к моему плечу и прикрыл глаза.

— Кирилл, нам бы еще кое о чем поговорить, — выразительно произнес Александр Иванович спустя пару минут и покосился на непривычно тихого и молчаливого Гордея.

— Потом, — произнес я одними губами.

Его непутёвого крестного я при пацане обсуждать не буду. Он и сам скоро сложит два и два и озаботится исчезновением Капитана, с которым он обожал проводить вместе время. Еще одна проблема для меня: как объяснить Гордею, что такое предательство и почему крестный так с ним поступил? И со мной заодно.

Я вспомнил, как в воскресенье сын вместе с бывшим лучшим другом стреляли по мишеням в тире. Оба орали как больные, когда попадали в цель, и Капитан радовался еще погромче Гордея, который устроил с ним соревнование, кто собьет больше мишеней. А спустя пару дней Капитан приставил пистолет к моей голове...

Есть ли связь между первым, вторым и третьим покушениями? Может быть так, что у бывшего друга просто сдали нервы, он устал ждать и подчиняться и захотел сам всем рулить?

— Гордей, сходи погуляй. Вон там на стене фотки висят, иди посмотри, — я взял сына за плечо и отстранил от себя.

Он вздохнул совсем как взрослый, понятливо кивнул и молча, послушно пошел делать, как ему было сказать. Б***ь.

— Он давно такой тихий? — я посмотрел по очереди на Аверу и Иваныча, с которыми мой сын провел последние пару дней. Они почти синхронно кивнули, а друг еще и одарил сочувствующим взглядом.

— У него шок, — Иваныч сделал глоток чая из белоснежной, фарфоровой чашки. — Это нормально, должно пройти со временем.

А если нет? Я проследил за Гордеем взглядом: он и правда отошел к противоположной стене и, задрав голову, рассматривал фотографии прошлых лет. Вышколенные официанты поглядывали на него с удивление, но вопросов никаких не задавали. Вязкое чувство вины обрушилось на меня в один миг. Я знал, что все, что происходит сейчас с сыном, происходит из-за меня. Из-за того, кто я. Кем я стал, кем я был. Что я перешел кому-то дорогу или стал лишним, просто еще не догадался об этом. Что меня нужно убрать.

Гордею еще восьми нет, а его уже втянули в такое дерьмо. Кто из него такими темпами вырастит? Надо отправить его подальше. Куда угодно.

— Надо придумать, что говорить про Капитана, — я постарался отсечь мысли о сыне как ненужные прямо сейчас.

Я должен сперва разобраться с этим дерьмом. Потом буду думать, что делать с Гордеем.

— Отправился в командировку на северный полюс, — гоготнул Авера. — Ну, а что? — отреагировал он, когда я постучал кулаком по лбу. — Зато надежно, никто не проверит.

— Пока можно сказать, что он в запое, — Иваныч единственный не терял деловой сосредоточенности почти никогда. — На пару недель должно хватить. Получим отсрочку.

— Давай, — я согласился быстро, потому что выбирать было особо не из чего.

Но рано или поздно нам все равно придется рассказать правду. Или полуправду о его смерти. О том, что Капитан стал сукой? А я этого не увидел. Да за такое меня размажут по асфальту катком, я и глазом моргнуть не успею. Это признак слабости, это потеря хватки.

— У тебя с загородным домом все под контролем? — я посмотрел на Иваныча, и он кивнул.

— Да, мои ребята уже работают, — он сделал паузу, обдумывая следующий вопрос. — Кирилл Олегович, насчет поджога дома...

— Ну, что?

— Я бы подождал. Пожар привлечет лишнее внимание к дому, а оно нам сейчас не нужно.

Он был прав до зубовного скрежета, и я хмыкнул.

— Тогда отложим, пока все не уляжется, — я сделал глоток остывшего кофе. Решил притормозить с алкоголем, потому что уже достаточно бухал.

Забавно. Ни Иванычу, ни даже Авере я не сказал, что Капитана убила Маша. Почему? Просто не мог признаться, что меня спасла какая-то девка, а я подпустил своего потенциального убийцу так близко к себе? Или было что-то еще? На этот вопрос я не мог ответить даже сам себе. Но когда Маша выстрелила в Капитана — уверенно и четко, какая-то мысль царапнула меня на излете. Как будто я уже раньше думал о чем-то подобном, а увидев этот выстрел, должен был сопоставить одно с другим.

Я решил не отметать это предчувствие, а подумать обо всем после, когда текущая ситуация стабилизируется. Сейчас мне точно было не до анализа собственных ощущений.

— Нужно съездить к нему домой, — я посмотрел на Аверу. — Может, найдем что-нибудь полезное.

Подробную записку с изложением мыслей Капитана о том, как он стал предателем. Ха-ха, было бы неплохо.

— Слушай, насчет Гордея... — Авера замялся и обернулся через плечо на сына, который все еще потерянно слонялся вдоль стены, якобы рассматривая фотографии. — У меня старики живы же еще. Я им дом отгрохал в деревне под Курском. Хочешь, пацана к ним отправим? Там у них куры какие-то, гуси, кролики...

Иваныч дипломатично отвернулся, сделав вид, что не слышит.

— Спасибо, — я подавил едкую усмешку. — Я подумаю об этом.

— Его бы хорошо куда-нибудь отправить отсюда подальше, — Авера продолжал наседать, и я быстро качнул головой. Он понял и сразу же замолчал. — Сам решишь, короче.

Знать бы еще, кому я могу доверять.

— Отвезешь Гордея сейчас домой, в поселок, — я посмотрел на Иваныча. — Сам.

— Конечно.

Мы вышли из Метрополя и разделились: я с Аверой в сопровождении машины с охраной поехал в квартиру Капитана, на Патриарших. Иваныч увез Гордея за город. Сын не хотел от меня отходить и заплакал, когда все-таки сел в машину. Я почувствовал себя по-настоящему дерьмовым отцом. Да Патриарших мы доехали в гробовом молчании. Я выкурил три сигареты, пока внутри как пружина раскручивалось чувство вины. Идея Аверы отправить Гордея к его родителям уже не казалась такой плохой. Будь жива моя мать...

В подъезде нас встретил консьерж и проводил до нужной квартиры. Ох уж этот налет аристократизма. Охрана осталась снаружи — нечего им делать в квартире, ведь для всех по легенде Капитан был пока жив. Хорошо, что я забрал у него из карманов все, что нашел, в том числе и ключи от квартиры.

Повозившись немного с замком, мы оказались внутри просторной квартиры с высоченными потолками и арками. В прихожей был беспорядок: Капитан в спешке куда-то собирался, разбросав по паркету обувь и пару курток. Не сговариваясь, мы с Аверой направились в кабинет, пройдя сквозь роскошную гостиную. На низком кофейном столике перед диваном валялись несколько книг и модный журнал. Наверное, его забыла очередная баба Капитана. В кабинете на столе в глаза бросилась переполненная пепельница. Авера склонился над столешницей и вытряс половину пепельницы на газету. На части окурков остался след от губной помады.

— Может, телка? — спросил я, пожав плечами.

— И что они в кабинете делали? Играли в профессора и студентку? — Авера цинично, скабрезно хмыкнул. — Два, четыре, пять, шесть, семь, восемь... десять, — он присвистнул и покачал головой, размышляя вслух. — Нет, Гром, для телки слишком много. Десять сигарет это для бабы часа на полтора. Если не два.

— Значит, с кем-то встречался, — я подошел поближе и стал рядом с другом, чтобы самому посмотреть на окурки. — Но это все равно ничего не значит.

— Ну, посмотрим, — Авера нехотя отвернулся и обошел стол с другой стороны.

Я шарил взглядом по комнате, выискивая какие-нибудь скомканные листы, обрывки бумаги, смазанные записки. Что-угодно, что дало бы представление о планах Капитана.

— Тут телефон записан, — Авера поднял склоненную голову и выпрямился. В руках он держал сложенную газету. — Выпуск от пятницы, — он взмахнул рукой, и страницы негромко зашелестели. — А номер стационарный.

— Звони, — я остановился посреди кабинета, напряженно наблюдая, как Авера достает из кармана трубу и под негромкое пиликание набирает цифры. Через несколько секунд с той стороны провода мы услышали.

— Добрый день, гостиница «Москва», чем могу помочь?

— Вырубай, — тихо сказал я.

— Хуже может быть только аэропорт или вокзал.

— Там добавочных цифр нет? — спросил я без особой надежды.

— Неа, — Авера помотал головой. — Наверное, Капитан знал номер комнаты или имя гостя.

— Нужно, чтобы Иваныч пробил его историю звонков. Если будем знать примерное время, то можно попробовать зайти через «Москву». Найдем, кто работал в тот день, дадим денег, спросим, в какие номера были внешние звонки.

— Гром, это как искать иголку в стоге сена, — с сомнением в голосе протянул Авера.

— У тебя есть идеи получше? — огрызнулся я. — Вот и славно, значит, делаем, как я сказал, — добавил я, дождавшись, пока друг покачал головой.

Больше ничего интересного в квартире мы не нашли. Пара пистолетов, пара пакетов с «порошком», куча забытого женского белья. Нахера он его хранил?.. На полке посреди гостиной стояла фотография в золотой рамке: мы трое пару лет назад на выходе из какого-то ресторана. По-моему, тогда отмечали первый шаг в сторону легального бизнеса. Да, точно, осень девяносто пятого. В ресторане как раз хлопнули по рукам с потенциальными продавцами. Капитан посередине, довольный и улыбающийся; мы с Аверой по бокам от него, тоже с широкими улыбками.

Невероятно символично. Интересно, он смотрел на эту фотку, когда заехал домой за пистолетом и отправился в родительский дом меня убивать? Я взял рамку и перевернул стеклом вниз.

— Слушай, — Аверу осенило, когда мы спускались по лестнице с последнего этажа, — он в пятницу еще в Красноярске был. Помнишь, когда в воскресенье ты нас дернул в офис, он еще жаловался, что не выспался, что поздно до дома из Шарика добрался? А газета-то от пятницы.

— Помню, — я нахмурился. С каждым новым днем обман Капитана раскрывался все сильнее и глубже, и от этого было больно. Прям по-настоящему больно, как от пули. А я не был склонен к сентиментальной херне. — Пусть Иваныч проверит его билет. Сдается, наш бывший друг нам лгал.

— Он п****л как дышал, — поправил Авера.

Мы вышли на улицу, и я посмотрел на друга.

— С пацанами завтра перетрем, сегодня не хочу. Собери их тогда. Увидимся, — и я зашагал к машине с охраной, чувствуя, как спину жжет взгляд недоумевающего Авера.

— Гром, — позвал он, но я только махнул ему рукой.

Охранник распахнул передо мной дверь, и я сел на задние сиденье.

— Давай на Воробьевы, там поближе покажу, — велел я водителю и достал трубу.

На душе было паршиво, но я знал, что ночь с красивой бабой меня взбодрит, поэтому набрал номер Насти — моей любовницы для таких встреч.

— Кирюша, дорогой, — защебетал ее ласковый голос на том конце провода, и я закрыл глаза.

Эта девчонка все сделает, как надо.

Утром, когда я, наконец, продрал глаза в квартире у Настасьи и созвонился с Аверой, чтобы договориться о встречи, он между делом сказал.

— Твоя девчонка, к слову, вчера вечером от нас ушла. Даже Маринке ничего не сказала. Куртку забрала и свалила, короче.

Вот же заносчивая гордячка.