Масонская карта Поволжья

Глава 17

Я оторвался от размышлений про деньги, которых нет, и, пытаясь на ходу придумать что-нибудь вразумительное, проговорил:

- Так ведь когда путешествуешь, много чего в дороге приключиться может, а это хоть какое-то подспорье. Починить чего, опять же…

- А ведь и верно! – воскликнул Михаил Макарович. – Смотри, Ефремка, вот тут и нож, и буравчик, и подпилок, и клещи. Маленькие, а иной раз и такие сгодятся.

Ефрем тоже задумался, а потом, словно найдя потенциальное применение, произнёс:

- Ружьё починить, очень подойдёт.

- Верно мыслишь! – похвалил Михаил Макарович младшего родственника.

Всё! Пора брать быка за рога!

- А вы, господа, уж не собрались ли производство развернуть? – спросил у них я таким голосом, словно мне это не по душе.

- Отчего бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Михаил Макарович.

- Стоп, стоп, стоп! Я желаю быть в доле! – безапелляционно заявил я.

Родственники переглянулись.

- Каким манером? – спросил старший.

- Вы сейчас о чём? – задал встречный вопрос я.

- Как же это о чём? – удивился Михаил Макарович. – Вы, сударь, только что пожелали в кумпанство войти, вот я и спрашиваю Вас, какой капитал внести намерены?

Я взял из рук промышленника мультитул и произнёс:

- Капитал мой называется «Ноу хау», и состоит из оригинальной идеи, о которой вы ещё четверть часа назад даже и не помышляли. Вы, конечно, можете попытаться штучку эту и по памяти восстановить, да только образец перед глазами всё же куда как полезней. Или я ошибаюсь? – я сделал крошечную паузу, но не такую, чтобы они успели ответить. – Да, и вот ещё что, если берёте меня в долю, я вам ещё полезных идей подкину. Так как?

- И много их, идей-то? – как бы ненавязчиво поинтересовался Михаил Макарович.

- Достаточно, - заверил его я.

- И все вот эдак-то в ладошке уместятся? – прищурился он.

Похоже, проблема в трактовке термина «идея».

- Я хочу сказать, что имею несколько мыслей по улучшению производства, ну и, конечно, кое-что из вещей. Таких вещей, которые тебе, Михаил Макарович, даже по ночам не снятся, потому что не придумал их ещё никто.

- Эвон как! Их, стало быть, ещё не придумали, а у тебя уже есть? Так что ли?

- Ты сейчас всё правильно понял, - заверил я старого мастера.

- Эт как же, скажи на милость?

- Да вот также достану из-за пазухи, и поглядишь.

- О!

- Ну, а чего? Ты же раньше такого не видел, наверное, да и не слышал ни от кого. Так? А сейчас даже в руках подержал. Вот и ещё кое-что подержишь. Но это только если договоримся. А если нет, то подержит кто-то другой.

Михаил Макарович аж рассмеялся:

- Да кто здесь ещё-то такое сделать сможет? Нет тут никого акромя меня.

- Михаил Макарович, дорогой, а я разве сказал, что этот другой обязательно из Самары будет? Или ты хочешь сказать, что ни в Сызрани, ни в Казани, ни в Нижнем Новгороде нет мастеров посильнее тебя?

- Ну, про Казань, да про Нижний не знаю, а вот в Сызрани был один. Только в годах он уже, а могёть и вовсе неживой.

- Ты, Михаил Макарович, постарайся в суть моей мысли проникнуть. А она такая: можешь с моей помощью своё положение улучшить, если жадничать не будешь.

Макарыч смотрел мне в глаза и мучительно соображал, мне даже казалось, что я слышу скрип шестерёнок в его голове.

- Соглашайся, Макарыч! А я тебе расскажу, как на твоём станке можно железо точить, - и я показал рукой на станок с балясиной.

- Это я и сам умею, - гордо произнёс он. – Сызмальства.

- Ну, про сызмальство ты, положим, врёшь, а про то, что умеешь, я тебе так скажу: этот станок он только для дерева хорош, а для железа надо суппорт поставить.

- Чего поставить? – удивился Макарыч.

- Во-о-от! Видишь, а говоришь, умею! Ни хрена ты не умеешь!

- Ты эта! Того… думай, с кем говоришь! А то я ведь не посмотрю…

- Да успокойся ты! Сказал же: научу!

- Вы, Андрей Иванович, хоть и офицер, а всё же будьте поосмотрительней! – жёстко проговорил Ефрем. - Михаил Макарович - мастер известный, ни к чему про него так выражаться.

Я сделал лицо, как будто мне пофиг, что они только что сказали, и спросил:

- Значит, не верите, что я могу знать нечто такое, о чём вы даже понятия не имеете?

- Ну, расскажи, удиви меня, - как бы снисходительно произнёс Макарыч.

- Э, нет! – погрозил я ему пальцем. – Сначала договор, а уж потом рассказы.

Возникла пауза. Но жизнь продолжалась: лошади всё также водили свой хоровод, токарь продолжал свои игры с балясиной, где-то в кузнице кто-то бил молотом по наковальне. Все были заняты делом, и только мы втроём молча пялились друг на друга.

- Так ты говоришь, что у тебя ещё какие диковинки есть? – произнёс, наконец, Макарыч.

- Есть.

- И что, тоже толковые?

Я чуток пораскинул мозгами и сказал:

- Макарыч, я ведь говорил уже, вещи редкие, кроме как у меня, ни у кого нет. Если про долю мою договоримся, то я тебе такое покажу, не то что ты, сам Михал Василич ахнет.

- Какой Михал Василич? – старый мастер не понял намёка.

- Какой, какой, государь император! – пояснил я свою мысль.

- Эк, ты хватил! Сам государь ахнет? Эт чего ж ты там такого ему показать собрался? – усмехнулся Макарыч.

- Я вот уже со счёта сбился, я тебе пятый или шестой раз говорю: сначала долю мою обговорим, а уже потом чудеса смотреть будем. Так как?

- Кот в мешке! – констатировал Ефрем.

- Ефрем, дорогой, а мы сейчас пока что и вот по этому поводу ещё никак не договоримся, - я повертел в руке мультитул. – А вы уже наперёд заглядываете! – потом повернулся к его троюродному деду: - Так как, Макарыч, доля мне будет?

- Будет, - устало проговорил тот. – Только ты всё ж про другие-то вещицы не обмани.

- О чём речь, Макарыч?! Завтра тебе ещё одну безделушку покажу.

- Отчего ж завтра? – поинтересовался Ефрем.

- Так ведь нет её при себе. Домой за ней надо идти. Боюсь, не успею за сегодня взад вперёд обернуться.

- Ежели только за этим дело стало, то располагайте мной: съездим, куда Вам угодно, - сообщил Ефрем.

- Спасибо за предложение, обязательно воспользуюсь, но вот опять напоминаю: доля! Моя доля! Какая она? Во сколько Вы с дедом Вашим оцениваете мой вклад в общее дело?

- Гривна с каждого рубля прибытку, - озвучил, наконец-то, Макарыч.

Десять процентов от прибыли – это, безусловно, неплохо, но как узнать, сколько её, прибыли этой?

- Нет, Михаил Макарович, давай-ка лучше не гривну, а пятак, только не с прибытку, а с оборота, - выдвинул я встречное предложение.

- Эк, ты хватил! Пятак с обороту! Не много ли будет? – возмутился Макарыч.

- А ты этот пятак к продажной цене добавь, и всё, - посоветовал я.

Михаил Макарович не нашелся с ответом, а вот Ефрем быстро сообразил:

- А он дело говорит: пятак добавить, и всё!

- Пятак! Чего ж не гривну? Али и вовсе уж полтину? Не стесняйтесь, целковый добавьте! – Макарыч был недоволен, но других аргументов у него не нашлось.

Нам всем требовалась разрядка, и я предложил выход из ситуации:

- Ты, Михаил Макарович, пока подумай, сам с собой посоветуйся, а мы с Ефремом, за той безделицей смотаемся. Глядишь, ещё какие думки появятся.

Так и поступили. Мы с Ефремом двинулись к нам на постоялый двор, а Макарыч остался переживать про утраченный пятак.

Собственно из идей, воплощённых в металле, у меня остались только травмат и лопата, вот за ней мы сейчас и ехали. Честно говоря, я не думал, что концепция раздвижных лопат может кого-то заинтересовать в этом мире, а вот металл, из которого она сделана… Короче, я рассчитывал втюхать её именно под этим соусом, типа: «Зырь Макарыч, какое железо кайфозное! Нигде не найдёшь!». Как-то так.

Минут пять мы ехали молча, потом Ефрем произнёс:

- Вещица, какую Вы нам показали, конечно, знатная, только зря Вы про государя императора… несильно он её восхищаться будет, ему, поди, и почудесней диковинки показывали.

- Ефрем, как говорит один мой старый товарищ: «Каждому овощу свой фрукт!». Это я к тому, что вот эта штучка, она полезна для вас, опять же любому офицеру в походе подспорье. А для императора у меня тоже кое-что найдётся. И поверь, ахнет! Ну, сначала вы тут ах… ах… ахринеете, а уж потом и он. Нет, не так. Сначала вы, потом полковник Ватулин, затем князь Семихватов, ну, а дальше уже по команде.

Ефрем ответил не сразу.

- С чего такая уверенность? – спросил он голосом полным безразличия.

Так бывает, когда человек хочет поверить в идею, но не может ввиду её кажущейся нереальности.

- Когда увидишь, поймёшь. Большего я тебе пока сказать не могу.

Ефрем помолчал, потом всё-таки спросил:

- Не могу или не хочу?

Ишь ты, какой! А вот на тебе:

- Да!

Ага! Тупичок? Знай наших!

- «Да», не могу, или «да» не хочу?

- Да!

Ефрем - мужик неглупый, уже со второй попытки понял, что ответа не будет, и замолчал. Собственно, так молча мы и доехали. Я поднялся в комнату, порылся в вещах, повертел в руках найденный термос, положил обратно. Нет, всё-таки термос не для Макарыча. Ну, вот что он с ним будет делать? Нержавейки у него всё равно нет, а из дерева термосы не делают. Оставим для другого случая.

Накинув свою куртку от камуфляжа, она, кстати, правильно китель называется, с лопатой в руках я вышел на улицу.

Ефрем скептически осмотрел её и, возвращая, сказал:

- Бесполезная вещь. Похоже, Вы, господин офицер, переоцениваете её. Не думаю, что Михаилу Макаровичу понравится это Ваше такое отношение к данному ему слову.

- Смотри, - сказал я и начал изображать рукопашную схватку с применением лопаты в качестве оружия.

Я крутил её по-всякому, изображал блоки, удары, в конце концов, кое-кто из этого мира уже испытал на себе чудодейственную способность титановой лопаты противостоять саблям из хренового железа. Жаль только подтвердить мои слова они не смогут, потому как именно этот-то мир они как раз и покинули.

В конце своего выступления я сделал выпад с одновременным раздвиганием черенка. Лезвие, если так его можно назвать, остановилось в паре сантиметров от груди купца третьей гильдии, а он даже не среагировал на потенциальную опасность.

- А сейчас? Сейчас тоже бесполезная? – спросил я.

- Честно скажу, - ответил купец. – Дух захватывает. Но… - он пожал плечами. – Для чего это, всё равно не понимаю.

- А тебе и не нужно, - холодно ответил я. – Главное не в предназначении.

- А в чём?

Ага! Буду я бисер метать перед свиньями!

- Поехали уже, - сказал я, забираясь в повозку.

Макарыча снова пришлось искать. В этот раз он нашёлся в малой кузне. А это знак.

Как и его внучок мастер ценности в применении данного инструмента не обнаружил, и тоже попенял мне на бесполезность конструкции и попытку обмануть его. В ответ я взял подвернувшийся под руку гвоздь местного производства и молча чиркнул им по лопате. Как я и ожидал, никаких следов на ней не осталось.

- Нук, погодь, - произнёс озадаченный мастер и взял ещё какую-то заострённую железяку.

Попытки поцарапать титан железом положительных результатов не дали.

- Да хорош уже! – оборвал я его. – Говори, будешь покупать или нет?

- Да зачем она? – удивился Ефрем.

- Молчи! – махнул на него Макарыч. – Всё одно не понимашь!

- Берёшь? – снова спросил я.

Михаил Макарович колебался, стимулируя мыслительный процесс почёсыванием затылка.

- Есть у тебя здесь сабля какая-нибудь или нож хороший? – осведомился я. – На крайняк топор. Короче, что-нибудь чем рубить можно.

- Найдётся, - сказал хозяин и начал рыться в своих железяках. – Сгодится? – спросил он, вытащив на свет божий какой-то топор.

- Давай! – согласился я.

- Значь так, - произнёс я, когда топор лезвием вверх был водружён на наковальню. – Если сейчас на лопате после удара зазубрин не останется, то она стоит пять рублей.

- Ишь ты! – воскликнул Макарыч. – А ежели останется?

- Тогда рубль.

- Полтина! – живо подхватил он.

- Идёт! – милостиво согласился я. – Бей!

Михаил Макарович приготовился ударить, но я остановил его:

- Да не плашмя! Ты вот так, - я показал как. – Кромку об кромку!

Старый мастер размахнулся и нанёс удар. Где осталась вмятина, мы увидели сразу. Топор безнадёжно проиграл металлургии третьего тысячелетия. На лице у Макарыча радость от удачного приобретения боролась с ущемлённым самолюбием, как-никак только что его мастерство было посрамлено, и репутация от этого могла пострадать. Не купить эту лопату он уже не мог.

- Макарыч, а давай так, - предложил я. – Если ты её сейчас с одного удара кувалдой вот сюда расплющишь, видишь, здесь ложбинка такая есть, вот если кувалдой её обратно вогнёшь, то лопата будет стоить три рубля, а если нет – десять.

Возможность реванша запалила в его глазах огонёк азарта:

- Давай! Токма не я, а молотобоец мой.

- Давай!

Михаил Макарович вышел из мастерской и через пару минут вернулся, ведя «в поводу» - держа за лямку кожаного фартука, детину габаритами с Нурлатынскоострожного Фёдора. Хозяин объяснил работнику задачу и простимулировал:

- Ну, Федюня, давай, расплющишь – рубль дам.

Вот так вот, и этот, оказывается, тоже Фёдор. Может, тут традиция такая: кузнецов Фёдорами называть? Или наоборот, если назвали ребёнка Фёдором, то ему прямая дорога в кузницу. Федюня тем временем поплевал на руки и, широко размахнувшись, вдарил молотом по лежавшей на наковальне лопате. Взметнулся сноп искр, и лопата с высокочастотным звоном отлетела в сторону метра на три. Ефрем метнулся принести её назад. Как я и ожидал, не вышло у Федюни.

- За рубль можете ещё раз попробовать! – предложил я.

Они попробовали ещё раз, потом ещё. Когда лопата стоила уже шестнадцать рублей, опыты были прекращены.

- Необычное железо, - произнёс Михаил Макарович. – Оно и лёгкое и крепкое, я пока не знаю, что из него сделаю, но оно пригодится! Ты, Андрей Иванович, и впрямь не обманул! Дельная вещица!

- А то! Я вообще никогда не вру!

На самом деле, вру, конечно, что поделать – работа такая. Для дела иной раз не то что соврать, а и убивать приходилось. У меня в армии добрая половина двухсотых вообще ножом в спину. Но всё это, повторяю, издержки профессии.

- Давай, Михаил Макарович, ещё разок для ясности. Лопату ты у меня покупаешь за шестнадцать рублей. Так?

- Так, - ответил Михаил Макарович твёрдо, но без энтузиазма.

- И с каждого сделанного ножа с инструментом ты платишь мне по пятаку. Так?

- Так, - снова согласился старый мастер.

- Ну, вот и всё. Стоп! Нет не всё! Сам инструмент ты возвращаешь мне через… сколько дней?

- Возвращаю? – удивился Макарыч.

- А как же?! Ты же у меня его купить не захотел, значит, возвращаешь!

- Так ты и не предлагал его купить!

- Верно! Значит, возвращаешь. Через три дня!

- Да ты что?! За три дня никак не успеть! Через десять.

- Нет! – не согласился я. – Сам инструмент ты возвращаешь мне через три дня в неповреждённом виде. Теперь всё.

Думаю, уж на три-то дня мы в Самаре сможем задержаться.

- Андрей Иванович, а сколько Вы хотели бы за Ваш инструмент? – поинтересовался Ефрем.

Я задумался. Три рубля мало. Десять? Нет…

- Полтинник, - произнёс я.

- Всего-то?! – усмехнулся купец. – Вот извольте! – с этими словами он протянул мне несколько монет.

Я чертыхнулся. Конечно, у них же здесь…

- Нет-нет-нет! Ты Ефрем меня, я вижу, не понял. Полтинник – это не пятьдесят копеек, а пятьдесят рублей! Ну, это если хочешь, конечно. А так я его планировал у себя оставить.

Ефрем с сожалением сунул мелочь обратно в кошель.

- Я возьму! – неожиданно заявил Михаил Макарович. – Давай!

- А деньги? Их теперь уже шестьдесят шесть рублей накопилось.

Старый мастер бросил на меня тяжёлый взгляд и сказал:

- Сейчас принесу.

С этими словами он удалился. Минут через семь-восемь он вернулся и отсчитал мне деньги. Я довольный удачной сделкой сложил выручку в карман.

- Михаил Макарович, - произнёс Ефрем. – А для чего Вы так дорого у него эту вещь покупали? Их же теперь можно будет сколько угодно наделать?

- А для того, Ефремка, чтоб делать их мог только я. Он ведь может и ещё с кем договориться. А теперь уже всё.

Останься мультитул у меня, я непременно бы рассмотрел эту возможность.

- Ну, что ж, - подытожил я. – Пожалуй, на сегодня хватит. Ефрем, не откажи в любезности, подкинь до дома.

- Довезти что ли? – догадался тот.

- Ага!

- Погоди! – степенно так выставив руку вперёд, остановил нас Макарыч.

- Что такое? – насторожился я.

- Ты ещё про порт какой-то говорил, для железа…

Я задумался. А! Ну, да, конечно!

- Суппорт что ли?

- Верно, про него.

- Слушай, Михаил Макарович, давай, про суппорт завтра потолкуем. Я как раз обдумаю всё потщательнее.

Старый мастер не обрадовался такому ответу, но и протестовать сильно не стал:

- Когда тебя ждать завтра? С утра? Или как нынче, опосля обеда?

А, правда, когда?

- А вот как Ефрем за мной заедет, так и ждать.

Ефрем к такому повороту событий явно не готовился и в некоторой растерянности посмотрел на родственника. Тот пожал плечами, мол, решай сам.

- После обеда, - твёрдо сказал он. – Утром дела имеются.

На том и порешили. Люди они, я смотрю, неплохие, но видеозапись устного договора мне вряд ли помешает. Тем более что никто из них так и не спросил, что за штука торчит у меня из кармана.