Масонская карта Поволжья

Глава 10

Глава десятая

Всё-таки это большая деревня. Не в том смысле, что все друг друга знают, хотя и это, наверное, тоже, а в том смысле, что протяжённая. Вон уже сколько отмахал, а до дома ещё далеко. Впрочем, до моего настоящего дома так далеко, что и не добраться теперь. Хорошо, что там меня никто не ждёт, некому расстраиваться. Разве что двоюродная сестра, но она, когда выяснится, что я уже не вернусь, унаследует мою двушку и заселит туда дочурку. И тогда моё внезапное возвращение, если что, станет и вовсе уж некстати. Так что, кому война, а кому мать родна.

Рассуждая таким образом, я шёл по тропинке, а тропинка шла к колодцу. А ещё по этой же тропинке во встречном направлении, то есть навстречу мне, двигалась одна молодая особа, очень даже зачётного вида. То, что направлялась она именно к колодцу, можно даже не гадать, для чего ещё можно нести на плече коромысло с двумя пустыми вёдрами. Слышал я, вроде бы существует такая плохая примета, что встретить женщину с двумя пустыми вёдрами к несчастью. Как будто до этого мне непрерывно везло.

Девица приветливо улыбнулась мне. Я в ответ улыбнулся ей. Тоже приветливо. Она снова улыбнулась, уже игриво. Мне стало смешно, даже не знаю, почему. Наверное, из-за того, что это милое создание должно было олицетворять некие неприятности. Да ну, нет, какие могут быть…

- Ай! – вскрикнула девушка и, споткнувшись на ровном месте, упала, роняя и вёдра и коромысло.

Что ж, хотели неприятностей? Вот они. Или обошлось? Нет, не обошлось. Жалобно стеная, селянка схватилась за обутую в новый лапоток ногу. Подвернула, что ли? Надо помочь. Чуть прибавив ходу и уже не улыбаясь, не чему тут радоваться, я целенаправленно двинулся к ней, помочь подняться, а там по обстановке. Судя по выражению лица, очень больно. Лишь бы не перелом, вывих – это ерунда, вправить секундное дело, а если растяжение, так и вовсе само пройдёт.

- Так, - сказал я, подойдя вплотную. – Подняться сможешь?

Она сделала робкую попытку и тут же, взвизгнув от боли, снова повалилась на траву. Хреново.

- Понятно, - как заправский фельдшер произнёс я. – Давай-ка, обопрись на меня. Ещё раз попробуем.

Она схватилась за моё плечо и снова попыталась приподняться.

- Ай! – гримаса боли исказила её лицо.

Похоже, придётся взять её на руки и отнести домой. К ней домой, а не к себе.

- Что же, - проговорил я, с видом человека не видящим другого выхода. – Придётся мне донести тебя до дому. Ты как? Не против?

- Согласная я, - ответила она так, словно я её сейчас замуж позвал.

- А муж твой не заругается? – спросил я на всякий случай.

- На выдане я, - голос её прозвучал как приглашение.

Ну, ладно, хоть не приревнует никто, и то хорошо. Я опустился на корточки возле неё, аккуратненько взял её на руки, она тут же обвила мою шею руками, соображает. Я медленно выпрямился.

- Показывай, куда нести.

- Добрый ты, барин.

Барин? Ну, да, я же с утра в выделенный мне Стариновым наряд облачился, значит, барин. Не понятно только, почему на него кузнец также не прореагировал. Интересно, эта барышня далеко от колодца живёт? Не с другого же конца деревни она за водой ходит.

- Куда нести? – улыбаясь, спросил я.

- А вон в ту избу, у какой рябина стоит.

Метров сто. Фигня делов, сейчас доставим. И я понёс девицу в направлении избы с рябиной. Посмотрел краем глаза на спасаемую: на лице выражение застывшего счастья, типа уже и нога не болит. Ну, её, наверное, не каждый день баре вот так вот до дома таскают. Да и перед соседями покрасоваться.

- Тебя как зовут-то? – спросил я для поддержания разговора.

Девица залилась краской:

-Нюрашкой кличут.

Угу, Анна, значит. Можно ещё спросить, сколько ей лет, но у женщин спрашивать такое, считается неприличным. Мне, правда, кажется, что гораздо более неприлично спрашивать у них не, сколько им полных лет, а сколько в них полных килограммов, а ещё неприличнее – сколько полных пудов. И дело даже не в самом слове «полных», хотя, ассоциацию они быстренько проведут. В моём случае подобная информация, конечно, не помешала бы, но не будем давать повода упрекнуть себя в бестактности.

- Через калитку пойдём? – уточнил я маршрут.

- Через калитку, барин, - подтвердила она. – На крылечко… Осторожно! Приступочек здесь.

Я поднялся на пять ступенек и остановился перед закрытой дверью.

- Стучи, - сказал я ей.

- По что? Нет в избе никого.

- А как мы войдём?

- Смешной ты, барин, дверь-ту толкни, она и отворится.

Увидев, что дверь открывается вовнутрь, я так и поступил: приняв весь вес на правую ногу, носком левой я слегка толкнул дверь. Как и предсказала девушка, дверь открылась, пропуская нас в полумрак сеней.

- Ну? – подбодрила меня Нюрашка. – В избу пройдёшь, аль как?

Я пригнул голову, чтобы не удариться о притолоку, и вошёл. Глаза не сразу привыкли к темноте, а когда привыкли, то оказалось, что тут и не темно вовсе, так – полумрак.

- Куда дальше? – спросил я у пострадавшей.

- В светёлку, - буднично ответила та, но видя моё замешательство, уточнила: - Вон туда.

Указав направление подбородком, она при этом обеими руками продолжала крепко держаться за мою шею. Что ж, в светёлку, так в светёлку.

Светёлка оказалась комнатой квадратов на десять-двенадцать. Возле входа стоял сундук, дальше кровать, у окна столик, рядом табурет и какой-то аппарат типа прялки. Я подошёл к кровати, искренне полагая, что человека с повреждённой ногой именно там и следует разместить. Осторожно наклонился, чтобы и больную положить поаккуратней, ну и, чтоб спину себе не сорвать ненароком. Больная, едва коснувшись спиною постели, тут же отпустила мою шею и моментально обхватила руками мою голову, жадно впиваясь своими губами в мои.

Такого поворота событий я не ожидал. Ну, может быть, самую малость надеялся на него. Всё это, конечно, здорово, вот только у нас все двери настежь, а если сейчас зайдёт кто-нибудь, а у нас тут такое…

Хорошо, что я не успел ничего предпринять в плане развития отношений, потому что сначала на крыльце, а потом и в сенях послышались звуки шагов нескольких пар ног. Вот только Нюрка – поганка эдакая не просто не отпустила меня, но и вцепилась в меня ещё сильнее.

- Это что ещё тут такое? – послышался в дверях грозный мужской голос.

Нюрка резко оттолкнула меня и завопила:

- Тятенька! Спаси! – и, тыча пальцем в человека, которого только что пыталась соблазнить, крикнула: - Он стервец, снасильничать хотел!

Охренеть! А я и охренел! Вот падла!

Стоявший в дверях мужик, я так понимаю, тятенька – это именно он, свирепел на глазах.

- Что-о-о? Нюрка моя приглянулась? – прозвучало это очень угрожающе.

Ситуация усугублялась ещё и тем, что из-за его спины появились по меньшей мере три рожи помоложе.

- А ты женись! – похоже, что отказ от этого предложения не предполагался в принципе.

- Э! Э! Э! – запротестовал я, поднимая вверх открытые ладони. – Вы, мужики, всё не так поняли! – на краешке сознания я понимал, как глупо это сейчас звучит, но в голову больше ничего не лезло.

- Батя, он что, не хочет? – пробасила наиболее бородатая рожа.

- Напаскудил, а теперь в кусты?! – взвился батя. – А ну-ка, сыны, просватайте его как следоват!

Сынов оказалось трое, и они, отодвинув батю в сторону, ввалились в светёлку.

- Да постойте! Дайте хоть слово сказать! – но меня никто не слушал.

- Сестру снасильничал, и жениться не хочешь? – взревел стоявший первым, судя по длине бороды – старший из Нюркиных братьев.

- Поучи его Митька! – крикнул младший.

- Щща-а! – ощерился мой старший шурин, и схватил меня за плечи, намереваясь…

Что он там намеревался сделать, я выяснять не стал, а рванув его за рубаху вправо и вниз, чтоб он наклонился вперёд, так припечатал ему коленом в грудак, что он из своих лаптей на поларшина выпрыгнул. Сразу же резким апперкотом отправил его в объятья отца, тот поймал сына, отступив при этом на пару шагов в сени. В освободившемся пространстве у меня появилась возможность достать ногой младшего. Я не стал выпендриваться со всякими мавашами, а просто и без затей пнул его в пах, тот охнув, закатился в угол. Средний видимо ещё не понял, с кем свела его судьба в комнате непутёвой сестры, и поэтому храбро кинулся в бой. Я остановил его коротким слева и, хорошо размахнувшись, пока он считал звёзды перед глазами, нокаутировал правой. Правая у меня посильнее. Из сеней, замахнувшись на меня поленом, выскочил предполагаемый тесть. Я сделал шаг назад, уходя с линии атаки, чем предоставил ему возможность, не сбавляя скорости, проследовать дальше. Он и проследовал. Миг, и полено, грозившее мне сотрясением, впечаталось Нюрке в рожу, в ту самую рожу, которую ещё пару минут назад я считал прелестной мордашкой.

Узрев дело рук своих, главарь семейства рассвирепел и кинулся на обидчика, то есть на меня. Тут запас гуманизма во мне иссяк, сила воли закончилась, планка упала.

Я бил его под рёбра по очереди то левой, то правой рукой. Бил снизу вверх. Может минуту, может две. Зажатый в угол он не мог упасть, а когда я решил, что с него хватит и отступил на шаг, он как стоял, так и рухнул к моим ногам. Я плюнул на пол и ушёл из этого зафоршмаченого дома.

Нет, ну, что за люди?! Во всей деревне один нормальный человек, и тот колдун! То ограбить хотят, то развести, в смысле женить на этой шалаве. Вот пусть сейчас хоть один дёрнется! Даже время спросит – убью нахрен! Казлы! Нет! Валить надо с этой поганой деревушки, а то и, правда, завалю кого-нибудь. Я когда злой… Так, а это ещё кто такие?! А, нет, мимо прошли, ну, значит, поживут ещё.

И главное: всё за каких-то пятнадцать минут!

Хорошо, что больше мне никто не встретился. Уже подходя к дому, в котором мы квартировали, я увидел, как кучке местных человек в двадцать кто-то из наших солдат что-то вещает, оживлённо размахивая руками. Потом они все как по команде обернулись ко мне. Я инстинктивно замедлил шаг. Это что, меня уже толпой бить пришли? Вроде, нет, добрая половина - бабы. Батюшки! Это ещё что? Кланяются.

- Доброго здоровьичка, Андрей Иванович!

Это они уже и как зовут меня, знают? Я не спеша приближаюсь и степенно с достоинством киваю в ответ.

- А Вы, барин, от хвори часом не заговариваете? – спрашивает кто-то из толпы.

- Нет, - бросаю на ходу.

- А от сглазу?

- Тоже нет.

Я быстро прошёл мимо, пока ещё какой-нибудь хрени не спросили.

- Шуралей улизнул, только пятки засверкали! – услышал я за спиной.

И неуверенное:

- Так у них же вроде копыта?

Взбежав по ступенькам крыльца, я вошёл в дом. В комнате за столом сидели оба офицера и занимались вычислением тангенсов или чего-то подобного.

- Слыште, парни, валить надо с этой деревни. Добром не кончится. Люди какие-то… - и я рассказал им обе ключевые истории моего сегодняшнего похода в народ.

- Скверно! – заключил поручик.

- Да понятно, что ничего хорошего, - согласился я. – А только как с ними по-другому? Слов же не понимают. Кузнецу чёрным по белому сказал, что пластун, нет, блин, проверять полезли. А сваты эти! Там же вообще подстава голимая! Сказал бы, что женат, так они бы деньги вымогать начали.

- Андрей, успокойся! – попытался урезонить меня Старинов. – Всё же обошлось.

- Рома! Да, пойми: не кончилось ничего. Вот как дать выпить, оклемаются малясь, и в ментовку – заяву писать! Терпилы долбаные! Не-е-е, валить отсюда надо! И поскоренькому.

Поручик выпрямился и вкрадчиво произнёс:

- Мы не уедем, не дождавшись майора Опарина. Сейчас покинуть Нурлатынский острог мы можем только с его ведома.

- Эх, ты! – «восхитился» я. – А мы теперь что, у него в подчинении что ли?

- Нет, - спокойно ответил Роман.

- А тогда почему?

Наш отец-командир подобрался и, опустив глаза холодно произнёс:

- Циркуляр от него потребно получить.

- Какой циркуляр? – опешил я.

- О состоянии дел и невозможности проведения экспедиции в подобных условиях.

Вот оно в чём дело. Перестраховывается Рома. Ну, правильно: больше бумаги – чище зад. Только почему циркуляр? Циркуляры, они же наоборот, сверху приходят, а тут… Херня какая-то!

И одному свалить, не свалишь. Документов же у меня за это время не добавилось. Да и шастать в одного по местам, где запросто такие сущности как шуралеи обретаются, тоже удовольствие ниже среднего. Ну, что, делать-то особенно нечего, придётся ждать. А из дома сегодня больше уже не выходить. Хватит на сегодня приключений с картинками.

Чтобы хоть как-то успокоиться, решил помощь этим двоим с подсчётами, но увидев объём работ, только ещё больше расстроился. Опять же в действенность вычислений столбиком они по-прежнему не верили, и бумагу, которая в этом мире ценилась на пару порядков выше, чем в нашем, переводить не позволили. Я оскорбился и не стал им показывать чудодейственные возможности калькулятора. Перебьются. У них вон древнерусский вычислительный комплекс имеется, деревянный, то есть экологически чистый. Без вирусов.

Поразмыслив над тем, что со мной произошло, я пришёл к мысли о банальной мести. Нет, я никому не собирался мстить, а вот мне могли. Соберут кодлу в сотню рыл, да с дрынами, да с вилами, вот тогда и давай бог ноги, если окружить не успеют. Поручик со своими впрягаться за меня не будет. Они хоть и военные, но картографы, а значит, не бойцы. Да, очконут. Так что сам, всё сам.

Что у меня имеется на такой случай? Один летальный выстрел, второй заряжать – проще самому застрелиться. Десять останавливающих, тормозящих проще сказать. Дюжина метательных ножей, два ножа покрупнее и сабля.

Разместив весь свой арсенал так, чтобы всё было под рукой, я малость успокоился. Случись какой шухер средней руки, смогу прорваться. Кстати, прорываться нужно бы к лесу. А ближайший лес у нас в той стороне, где кузница. Превосходно. То есть, как раз там, откуда, если что и придут. Блин! Да какой лес?! Там же черти. Шуралеи эти. Значит, нужен новый план. А есть ли у Вас план, мистер Фикс? Да откуда?! И как быть?

А как вообще можно поступить в такой ситуации?

По-тихому уйти прямо сейчас – вариант слабенький, уже рассматривался.

Сдаться властям? Не по-пацански, да и не факт, что поможет: они же тут все свояки, рука руку моет.

Пойти к Касьяну? А вдруг это будет как раз тем поводом, которого местным все эти годы не хватало, чтоб хибарку его спалить? Подставлю деда. Отметаем. Что ещё?

Ещё надо рюкзачок сложить! Вот что ещё надо сделать! Потом некогда будет.

Рассортировывая вещи на нужные и необходимые, всё больше приходил к мысли, что героической смерти избежать будет сложно. Эх, пулемёт бы! Уж тогда бы не я по-геройски погиб бы, их бы тогда тут полдеревни героев-то было бы. Ну и, опять же, вдов и сирот.

Прослонявшись по дому с полчаса, я решил попрактиковаться в рубке лозы. Ну, или хотя бы просто саблей помахать. Взял её и вышел во двор. Я-то хотел проделать всё это вдали от посторонних глаз, но не смог найти такого места, где бы никто на меня не таращился. В конце концов, расположившись поближе к входным дверям, я начал не торопясь покручивать сабелькой. Резких движений я старался не делать по двум причинам: во-первых, не хотелось бы красочно облажать на глазах у публики, а во-вторых, а вдруг война, а я уставший.

Зрителей, как назло, собиралось всё больше. Эдак за ними и нападение прозевать можно. Даже странно: лето – пора сенокосов разных, а праздным зевакам, вроде как, и заняться не чем, помимо созерцания моей персоны. Тут к ним добавились пяток солдат из нашего эскорта и начали на разные лады комментировать мои выверты. По долетавшим отдельным фразам я понял, что бойцы Старинова, ну, или Данилыча, это как посмотреть, расписывают местным, какой я непобедимый воин, и что ежели бы десяток-другой пластунов начальство прислало бы сюда… Что бы было тогда, я не расслышал, а переспрашивать не стал, да и неважно это стало, когда я слышал вопрос одного из местных:

- А не он ли седни Евдокима с сынами приголубил?

Опаньки! А кого из них Евдокимом звали? Кузнеца? Или этого…

- Сеньку? – донёсся удивлённый голос.

- Обоих! – был ответ.

- И Федьку???

- Обоих!

- Да как же?

- У Евдокима-то вся рожа в крови, а у Сеньки на полморды синяк.

Часа два прошло, синяк мог уже и проявиться, а вот почему до сих пор рожа в крови?

- А Федька, он чаво?

- Федька лежит, не встават. Ничё не говорит, токма кряхтит всё, да за глотку держится.

Лежит, не встаёт – это хреново, как бы кони не двинул.

- И впрямь здоров! Всем троим навалял.

- Вот Акимлукичу бы такова, враз бы порядок навёл!

- Верно говоришь! Навёл бы!

Если я сейчас всё правильно понял, то Аким Лукич – этот тот самый майор, который циркуляры издаёт. А ещё кузнеца с его сыновьями никому не жалко. Интересно, почему?

- А думашь он? – засомневался кто-то.

- Чай Евдоким-то сам сказывал, пластун заежжий приходил, да ни за что ни про что всех-то и перебил. Глазом моргнуть не успели, схватил, говорит, полено да всех и попотчевал.

- Так уж и ни за что? – спросили из толпы.

- Да, чай, прям!

Ну, на чьей стороне тут симпатии толпы уже понятно, а вот с Нюркиной роднёй, там посложнее будет. Только запись с камеры наблюдения могла бы помочь расставить всё по местам. Так ведь нет же их здесь как назло. А без неё товарищ майор, в случае если эти уроды заяву напишут, ничтоже сумняшеся законопатит меня лет на много на какую-нибудь каторгу. Или повесит.

Солнце клонилось к закату, народ расходился. А чего они вообще тут делали? На меня посмотреть? А зачем?

- Думали, что ты колдун, - сказал поручик, когда я свой вопрос адресовал ему.

- Колдун, и всякие хвори лечу, так?

- Так, - ответил за него Алёша. – А ты их разочаровал: хвори не лечишь, от сглаза не заговариваешь, Касьяна не выгнал.

- А его-то за что? – удивился я.

Оказалось, что Касьян раньше, лет сто назад, сам с шуралеями водился. И что вроде бы они ему даже служили. Но за это, за службу свою, извели у Касьяна всю семью. Типа Касьян своей роднёй с ними расплатился. Ну, а если человек своих не пожалел, то чужих точно жалеть не будет. Вот и боятся они его. И сами бы давно его уже спалили бы, если бы не майор. Защищает он его почему-то. А до этого майора тот, что до него был, а до него другой.

- Для чего-то он им живым нужен, - предположил я.

Оба офицера в ответ пожали плечами. Ладно, разберёмся. А может, и нет. Если нас отсюда выпустят, и поручик попрётся в Казань, то какая нам там будет разница, почему в какой-то муркиной заднице какой-то майор какого-то колдуна крышует? Вопрос риторический, отвечать не требуется.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Сначала всё думал, не припрутся ли народные мстители. Некстати было бы, проснуться среди ночи по пожарной тревоге и потерять в огне половину имущества. А то и вообще всё.