Масонская карта Поволжья

Глава 18

Глава восемнадцатая

Приятное расположение духа, в котором я пребывал после более чем удачной сделки, продлилось аккуратненько до встречи с отцом-командиром. Или он не командир мне больше, раз деньги не платит? Короче, начиналась форменная херня. Полковник Ватулин – командир местного гарнизона и уездный голова, по совместительству, в распоряжение, которого, оказывается, был направлен поручик Старинов со своими людьми, ни в какую Казань нас не отпускал, а как опытных геодезистов командировал в строящийся Бахметьевский острог, другими словами в Тольятти, в помощь местным фортификаторам. Зашибись!

Перспектива припасть к истокам, не просто посмотреть, как начиналось строительство родного города, но и самому принять в этом участие, так сильно расходилась с моими планами, что я твёрдо решил отказаться от предоставленной чести. Только я, значит, нашёл человека, который, может быть, сможет выстругать пусть и кривой, но автоматический пистолет Стечкина, как, бах вам нате, нужно уехать от цивилизации в глушь. Это у нас там я встречал людей, живших в Тольятти, а работавших в Самаре, и каждый день мотавшихся взад вперёд, но тут-то на минуточку это дорога в три дня пути! Хорошо, не в три, а в два с половиной, и что это меняет? Что это меняет, я вас спрашиваю?

Нет, нельзя мне туда ехать, здесь уже какой-никакой бизнес затевается, а мне как раз и нужен постоянный источник дохода. Нет-нет-нет, ни о каком Бахметьевском остроге и речи быть не может.

Поручик, который, похоже, меня уже включил в список своей группы, огорчился несказанно. Он бегал по комнате, размахивал руками, взывал к моей совести, напоминал о данной мною присяге, апеллировал к любви к Родине, грозил гневом полковника и даже самого князя Семихватова, обещал составить протекцию мне у них обоих, в общем, всячески пытался заставить меня передумать. Нет, Рома, нет. Для того, чтобы прогрессорство принесло максимальные плоды, нужен социальный лифт, а Бахметьевский острог – это… это не он.

- Да это ненадолго, - заверял меня господин поручик. – Полковник отправляет в Нурлатынский острог отряд. Они там порядок наведут и всё.

- Что всё, Рома?

- Можно возвращаться, съёмку делать! – с какой-то не понятной мне радостью провозгласил Старинов.

Я смотрел на него как на дурака: чему радуется он, и так понятно, но чему радоваться в этой ситуации мне?

- Рома, ты помнишь, зачем я попёрся с тобой на эту съёмку?

- Денег заработать, - непонимающе произнёс он.

- Нет, Рома, нет. Мне нужны были документы, которые ты посулил выправить, и которых у меня до сих пор нет.

- Всего-то?! – как бы удивился Рома. – Вот фортификаторам поможем, я и попрошу полковника сделать тебе документы.

Он произнёс это так… короче, было полное ощущение, что ни про какие документы он никакого полковника просить не будет, а если и будет, то никакой уверенности в успехе этого предприятия у него у самого не было изначально. Ну, и на хрена попу такая гармошка? У него есть проверенное и очень надёжное кадило.

Рома напомнил мне, что на меня были потрачены казённые деньги, аж девяносто три копейки. Я не стал ему напоминать, что однажды в ходе его дурацкой экспедиции практически спас ему жизнь, и отдал целковый, сообщив, что сдачу сдавать необязательно.

Расстались мы жутко недовольные друг другом, я выпросил у хозяина постоялого двора отдельную комнату, туда же и ужин себе заказал. Очень хотелось выпить, но один я не пью, а Лёху не позовёшь.

Вечер обещал быть прескверным. Когда затеваешь с человеком какие-то дела, а он оказывается таким вот беспантовым, как Рома, радости это не приносит. С другой стороны, если бы мы, к примеру, завтра, стартанули бы в Казань, то как бы я тогда с Макарыча свои пятаки получал? Всё-таки привыкли мы к прелестям цивилизации типа «скинуть деньги на карту». А теперь…

А теперь надо к Макарычу устроиться каким-нибудь консультантом, а ещё лучше младшим партнёром в бизнес пролезть, правда, для этого потребуется доказать свою безусловную полезность, ну, за этим, я думаю, дело не станет. Нужно только навспоминать побольше всяких приспособ из «будущего». На завтра токарного суппорта ему должно хватить, а там посмотрим.

За ночь я смог вспомнить только про делительную головку. Вещь, однозначно полезная, правда, есть два НО: во-первых, она предназначена в основном для фрезерного станка, которого тут быть ещё просто не может, а во-вторых, я тупо не помню, как она устроена. Ну, и ладно, изобрету ему ещё и фрезерный станок, всё равно понадобится.

Сразу после завтрака группа военных геодезистов собралась и отправилась к новому месту службы. Раков зашел попрощаться, Старинов – нет. Обиделся. А что, разве я должен его карьеру спасать? Я спас его, когда он рвался в бандитскую западню, я спас его из лап самого настоящего чёрта, я даже готов был спасти его от долгих и трудных расчётов. По-моему, хватит спасать разгильдяев, пора о себе любимом позаботиться. Я ведь у себя один.

В каждой профессии есть свои герои. У лётчиков – это Чкалов, у десантников – Маргелов, у пограничников – Карацупа, у печатников – Гуттенберг, а у токарей – Андрей Нартов. Андрей Нартов был личным токарем Петра Первого и изобрёл суппорт. Ну, это в нашей истории. В истории этого мира Петра Первого не было. Скорее всего, и Нартова никакого не было, а если и был, то вряд ли изобрёл что-нибудь подобное.

Суппорт, для тех, кто не знает, это такая приблуда на токарном станке, на неё в специальный зажим устанавливается резец, который раньше люди в руках держали, и с помощью рукояток перемещается и вдоль заготовки, и поперёк. Облегчается труд, повышается качество и точность, короче, сплошные выгоды. На рисунках того времени токарь, работающий на станке с суппортом, одной рукой рукоятку крутит, небрежно так крутит, а вторая у него вообще в кармане, типа сказка, песня, а не работа. Ну, и ещё: теперь любой дурак сможет.

Дурак не сможет. Ни тогда, ни теперь. Дураков вообще к оборудованию подпускать нельзя, ничем хорошим это не заканчивается, ни для станка, ни для дела, да и сами дураки не все выживают. Будем надеяться, что у Макарыча схожий взгляд на вещи.

Примерно в обед, как и обещал, приехал Ефрем. Я увидел его в окно, потому что от нечего делать, созерцал унылый пейзаж «древней» Самары, быстро спустившись, выбежал на улицу, Ефрем как раз начал «парковаться».

- Здорово! Как жизнь молодая? Молодеешь? – поприветствовал я его.

- Доброго здоровьичка, Андрей Иванович, - ответил он. – Шутить изволите?

- Изволю!

- Весёлый Вы человек, завидую.

- Знаешь, Ефрем, а ты не завидуй. Иной раз бывает, что шутит человек не оттого, что всё у него хорошо, а вовсе даже наоборот.

- Да уж Вам ли на судьбу жалиться? Кто родственника моего вчера на шестьдесят шесть целковых раскатал? Не Вы ли?

- Ну, скажешь тоже! Не всё в этой жизни на деньги меряется. Я вот вчера с одним человеком поссорился. Времени на него много потратил, да всё без толку. Ну, да ладно. Поехали?

- Поехали!

И мы поехали.

Прибыв на место, мы обнаружили, что работы по изготовлению мультитулов идут полным ходом. И это, несмотря на то, что образец прежнему владельцу послезавтра возвращать уже не надо. А с другой стороны: чем быстрее изделие поступит в продажу, тем лучше. Макарыч так увлёкся работой, что мы его насилу оторвали. Он даже погоревал немного. Но поскольку вопрос точной и качественной обработки металлов для воплощения моих замыслов стоял более чем остро, то оторвать его всё же пришлось, невзирая на его настроения.

С другой стороны, когда ему в черновом варианте была озвучена основная идея, мультитулы отошли на второй план, а может, и на третий. Процесс более детального объяснения переместился на натуру, на сам токарный станок. Сначала я рассказывал, так сказать, без отрыва от производства, то есть токарь строгал свои балясины, а я показывал, что изменится и как. В итоге Макарыч распорядился работы приостановить, и мы стали обсуждать уже вчетвером. Хотя, нет, всё-таки втроём, просто Ефрем, не сильно шаривший в металлообработке, из диалога устранился. Зато Савелий, так звали токаря, проявил себя настоящим специалистом, особенно мне понравилась его фраза:

- Михалмакарыч, барин-то дело говорит, ровнее пойдёт, пущай подольше, ну, и что с того, зато ровнее.

Я даже повторил её:

- Михалмакарыч, Савелий-то дело говорит, пускай дольше, зато ровнее.

Макарыч сдался. Нет, он уже и сам давно понял, что подобное усовершенствование пойдёт только на пользу, просто любое новшество нужно сначала раскритиковать.

Остаток дня прошёл в обсуждениях плана переустройства станка. Рисуя эскизы и кинематические схемы, я извёл листов десять дефицитнейшей здесь бумаги, но не услышал в свой адрес даже и тени упрёка за подобное транжирство. Да, Макарыч – это не Рома.

Кстати, я когда говорил про своих героев в каждой профессии, не сказал про главного диверсанта нашей страны. Многие считают, что им был Павел Судоплатов. Слов нет, человек заслуженный, но он всё же больше разведчик, чем диверсант, а вот диверсант номер один, на мой взгляд, это всё-таки Илья Григорьевич. Илья Григорьевич Старинов. Что поделать, велика Россия, и Стариновых в ней много, самых разных, и Роман Елизарович в их числе.

Да, Макарыч – это не Рома, но определённая косность мышления имелась и у него. Я и так некоторые узлы и даже агрегаты современного мне станка исключил изначально, но Макарычу и то что осталось, показалось через чур сложным. В итоге сошлись на том, что винторезный станок пока делать не будем, хватит одного суппорта, правда, верхние салазки я всё-таки отстоял. Можно, конечно, было и без них, но вещь до жути полезная, в некоторых обстоятельствах, и ещё Савелий меня поддержал, вдвоём мы Макарыча убедили.

- Оно, конечно, здорово ты, Андрей, всё придумал, вот только боюсь, не осилим мы такое, - грустно произнёс он.

- Это ещё почему? - удивился я.

- Да дело уж больно новое, боюсь, сам-то не соображу, как половчее всё устроить.

- И всё? – с сомнением поинтересовался я.

- Ну, да! Это ты рассказываешь всё, словно уже видел такой где-то, а я… - он махнул рукой. – С год провожусь, и не сделаю.

Так, как я должен ко всему этому относиться? Это – задний ход, или наоборот, предложение к сотрудничеству? А сейчас и проверим!

- Михал Макарыч, так случилось, что со вчерашнего вечера я теперь не у дел, так что, если хочешь, в меру сил могу посодействовать в станкостроении. Но это если в цене сойдёмся.

В цене мы сходились долго и трудно: я был жаден, Макарыч – скуп. Но жадность победила в обоих. Как бы дорого ему не обходился такой работник как я, а самостоятельно он бы по-любому и провозился бы дольше, и денег бы больше потратил. На переделки.

Савелий, как самый опытный и самый высококвалифицированный сотрудник получал ежедневную плату в размере тридцати копеек. Я стоял на трёх рублях. Макарыч уверял, что подобных денег не платят и самому Дмитрию Александровичу. Сколько там зарплаты на самом деле полагается Ватулину, я, конечно же, знать не мог, но меня это не особо-то и интересовало, в конце концов, он не мог помочь Макарычу в модернизации станочного парка, а я мог. И это давало мне право, назначить себе цену побольше.

- Вот как хошь, а больше рубля не дам! – стоял на своём Макарыч.

Позиция вполне понятная, но есть и в нашей колоде козыри:

- А ты с хотелкой царя-батюшку восхитить уже всё, распрощался? Или как?

- Будет он тебе на вот это-то вот смотреть, как же! Наплюёт ещё! Дел у него других нет!

- На это не будет, тут ты верно говоришь: не царское это дело! А вот если ружья у его солдат стрелять будут втрое дальше, да впятеро чаще, и сделаешь ему всё это ты - Тимонин Михаил Макарович, как думаешь, впечатлится государь император?

- Да ты сображашь, чего несёшь?! Да как же я ему сделаю-то такое? Дурья твоя башка?!

На дурью башку я совсем не обиделся, только сказал:

- А я тебя научу.

Дальше пошли скучные препирательства на тему, откуда я чего могу знать, ну, и всё такое прочее. Без демонстрации очередного чуда процесс мог угрожающе затянуться. Правда, и демонстрировать травмат, время ещё не пришло, поэтому мною был придуман новый ход конём по голове.

- Макарыч, а вот скажи, есть у тебя в хозяйстве железные кружки, хотя бы одна?

- На кой тебе? Царя потешать, что ли?

- Есть или нет?

- Нет.

- А чугунок?

- Чугунок есть, а тебе по што?

- Ты мне вот что скажи, если чугунок с горячей водой поставить в бадейку с холодной, она быстро остынет?

- Бадейка-то? – усмехнулся Макарыч. – Быстро.

Ага! Смешно ему.

- Да не бадейка, а вода в чугунке.

- Знамо дело, быстро! А тебе-то на кой? Думашь, царь-то про таки чудеса слыхом не слыхивал?

- Макарыч! Я тебе… - не стал я ему говорить, что я там ему…

Пара другая глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и:

- Макарыч, я тебе завтра докажу, что вода в железной посуде, стоящей в бадье с холодной водой, может и за час не остыть.

- Эк, ты блажной! Да, за час она и без бадьи остынет!

- Спорим, что нет?

- А на что хошь!

- Договорились! Если за час не остынет, то ты мне три рубля мои платишь, а остынет – рубль.

- Коли остынет, то полтину!

- Идёт! Только железная посудина моя будет!

- Идёт!

Мы пожали друг другу руки. Я хотел было позвать Ефрема, чтобы разбил, но этот поганец уже свинтил, так что мне теперь ещё и до дома шкандыбать пешкодралом. Кстати, шкандыбать минут сорок, не меньше.

Я уже потихоньку стал привыкать к местному ритму жизни. Местный ритм, это когда спать ложишься не среди ночи, а как стемнеет, тут ведь телевизоров нет. Вот я так и сделал, поужинал и завалился на боковую. Ага! Про завалиться на боковую, товарищ один очень любил эту шутку: подружка у него была с такой фамилией. У меня такой подружки при себе не оказалось, поэтому я просто завалился спать.

Проснулся я тоже рано. Рано по понятиям нашего времени, а тут был уже разгар рабочего дня. Люди-то тут с петухами встают. Не все, правда. Мне, собственно, с петухами вставать было ни к чему, но семь утра – это хоть и не раннее, а всё-таки утро. Петрович – это тот мужик из типографии, помнится, любил говорить: «Кто рано встаёт, у того зарплата больше». Я подумал, что сегодня – это как раз тот день, когда можно и нужно договариваться про большую зарплату, поэтому валяться в постели не стал, а позавтракал, чем бог послал, и двинул на «работу». Правда, термос чуть не забыл, а на него у меня сегодня была серьёзная ставка. Пришлось вернуться, хорошо отошёл не далеко.

Сорокаминутная прогулка с утра – это вместо зарядки. В мастерскую Макарыча я прибыл бодрым и полным решимости улучшить качество своей новой жизни. Пока шел, вспомнил про шурупы, тоже, знаете ли, небесполезная вещь. К сожалению, способ изготовления этих чудо-гвоздей, я никак не мог вспомнить, вернее способ их скоростного изготовления. Ну, ещё и не вечер.

Макарыча как всегда пришлось искать по всему производству. В этот раз он нашёлся в большой кузнице. Оказалось, что он уже планировал отковать заготовки для суппорта. Я предложил вернуться к нашему вчерашнему пари. Макарыч за ночь слегка подостыл к идее, но я сказал, что не намерен отказываться от возможности получать три рубля в день, и он нехотя согласился произвести опыт с не остывающим чаем. Кузнецы и молотобойцы тоже засомневались в таком исходе эксперимента. Я предложил им сделать свои ставки. Об серьёзный заклад не побился никто, прокукарекать, или «щелобан в лоб», на большее у них духу не хватило. Поскольку, со своей стороны у меня тоже поставить особенно-то нечего было, то так и замяли.

Мы с Макарычем пошли в дом, там его жена, Настасья Петровна, подивясь запросам мужа, налила нам литр горячего чая в термос. Я плотно закрыл его, и мы засекли время по солнцу. Ну, а как тут его ещё засекать? Часов-то нет.

Мы перешли в токарку, туда из малой кузни Федюня принёс лоханку подходящих размеров, я положил в неё термос, а Савелий налил воды ведра полтора. Термос к немалому удивлению собравшихся всплыл, но поскольку в условиях пари такое не обговаривалось, то и отвлекаться на это не стали.

Некоторое время все просто смотрели на плавающий металлический цилиндр, но поскольку в постоянном наблюдении он не нуждался, а работу никто не отменял, то народ разошёлся по своим делам. Мы с Макарычем продолжили разработку новой модели станка. Да, именно так, новой модели, потому что имеющийся станок был всё время занят на каких-либо работах, то решили сделать ещё один. Это, конечно, могло затянуть процесс, но оно того стоило.

Пользуясь случаем, я толкнул рацуху и предложил не запитывать его от конной тяги, а сделать автономным с эдаким однопедальным приводом. Макарыч мою идею не одобрил, сославшись на то, что токарю и без того есть чем заняться, а у лошадок по-любому силёнок побольше, да и скорость вращения выше. В принципе он был прав, мощность – дело далеко не последнее. Ну, я настаивать и не стал.

Изведя пяток листов бумаги, а листы здесь, кстати, большие, как полватмана, мы, наконец-то пришли к единому мнению относительно размеров и общей конструкции станка. Я предложил попить чаю. А Макарыч-то и забыл совсем, что у нас там этот волшебный напиток охлаждается. Само собой, никто и не ждал, что чай всё ещё горящий. Предвкушая моё посрамление, хозяин свистнул остальных участников эксперимента, чтобы, значит, насладиться в полной мере. А вот хрен! Куда им против китайцев?!

Я достал термос, отвинтил крышку и налил в неё чай. То, что он горячий и так было видно по поднимающемуся парку, но я всё равно предложил всем попробовать. Все и попробовали.

Громче всех удивлялся Макарыч, оно и понятно: такие деньги проспорил, но, не смотря на все «да, не может такого быть!», я победил, вернее, выиграл, те самые деньги, которые так опрометчиво проспорил Макарыч. Люди повосхищались и разошлись по своим рабочим местам, а я подошёл к помрачневшему Макарычу:

- Что печалишься, старче? – спросил я его. – Думаешь, что заключил невыгодную сделку? Да?

В ответ он только покряхтел.

- Не грусти! И на твоей улице КамАЗ с деньгами перевернётся!

- Чего? – не понял Макарыч.

- Говорю: будет и на твоей улице праздник!

- А-а-а! Это теперь, когда ещё.

Чтобы его немного утешить, я придумал рассказать ему про фрезерный станок. Конечно, под это дело не помешало бы себе ещё каких-нибудь бонусов выиграть. Правда, ресурсы у старого мастера не безграничны, но бонусов очень хотелось.

- Макарыч, а что я смогу себе купить на три рубля?

- Двух лошадей. Али трёх коров.

- А зачем мне коровы? У меня и дома-то нет.

- А ты дом-то на те три рубля и купи.

Ни хрена себе я его расчехлил! Но с такой зарплатой я тут у него не задержусь. В том смысле, что договаривались-то мы на период создания станка, это две, может быть три недели. Ну, месяц. Дольше он меня у себя держать не захочет. Хотя, если все эскизы грамотно нарисовать, то я ему уже через три дня буду не нужен.

- Макарыч, а хочешь, я тебе ещё про один жутко полезный станок расскажу?

- Прям вот так возьмёшь и расскажешь? Ты ж чихать, и то бесплатно не станешь, а тут целый станок.

Недоверие в голосе старого мастера малость расстроило, но прямота, с которой он говорил про мою меркантильность, подкупала.

- Что ж, врать не стану, денег мне надо много, да только я же их не ворую у тебя. Я тебе очень даже дельные советы даю. Так?

- Так-то оно так, да только много ли пользы от них выйдет?

- Ага! Я смотрю, ты засомневался. Тоже правильно. Вот скажи, сколько этих раскладных штуковин ты собираешься продать?

- Да кто ж такое наперёд знает?! Может сотню, может две, а то кабы и не всю тыщу.

- Это за какой период? – я увидел непонимание в глазах собеседника и перефразировал. – За какое время? За год?

- Эк, ты хватил! За год! За год это… - он призадумался. – Сотни полторы за год-то.

- Макарыч, а вот скажи, сколько в городе офицеров?

- Дюжины три, а то и поболе.

- А как ты думаешь, всем ли нужны такие штуки? Ты бы если бы был офицером, купил бы себе такую?

- Это у кого, сколько деньжат имеется, - улыбнулся Макарыч. – А так-ту бы всем надобно.

- Хорошо, а если произвести централизованные закупки?

- Ты эта… по-русски говори, а то не понимаю я тебя.

- Смотри, что если тебе предложить полковнику Ватулину приобрести эти инструменты сразу для всех офицеров за счёт казны?

Макарыч задумался. Я не торопил его.

- Не знай, не знай. Согласится ли?

- А ты ему презентик сделай.

- Эт чего ещё? – нахмурился мастер.

- Подарок. Подари ему один такой, да поговори. Вещь-то, мол, толковая, нужная. А он, глядишь не только для офицеров, а ещё и сержантам купит.

Он опять задумался.

- Может, оно и так, только дарить-то покуда нечего, - проговорил он, наконец.

- А ты сделай и подари. Год-то, поди, ещё не завтра кончается.

- А, ну как, не захочет? Покупать-то…

- Захочет. Помнишь про чудеса для царей? Вот значит, нам тогда пора уже такое чудо начинать делать. Увидит – всё купит, что продавать будешь. Даже все, что ты ещё не сделал, купит.

- Да ты только обещашь! А где оно, чудо-то твоё?

Настала моя очередь задуматься, прямо сейчас травмат доставать, или пока ещё повременить.