Медведь и Дракон

Глава 16 Плавка золота

Пётр Петрович Гоголь верил своим глазам, но только потому, что видел, как грохочет бронетанковый корпус Красной армии в Западной Украине и Польше, когда он был совсем молодым. Гусеничные машины были теперь гораздо больше танков, и они ломали деревья, которые ещё уцелели после взрывных работ сапёров. Короткое лето не позволяло заниматься такими мелочами, как рубка деревьев и прокладка дорог, как принято на изнеженном Западе. Поисковая группа обнаружила месторождение золота, источник золотой пыли, с необычайной лёгкостью, и теперь гражданские и военные инженеры прокладывали путь к месторождению, прорубая просеку через тундру и лесные заросли, сбрасывая тонны гравия на просеку, которая когда-нибудь может превратиться в широкую мощёную дорогу. Впрочем, строительство дорог в таком климате с резкими колебаниями температуры представляло собой немалую проблему. По дорогам доставят тяжёлое шахтное оборудование и строительные материалы для жилых домов, в которых будут жить рабочие в том месте, которое раньше было «его» лесом. Гоголю сказали, что шахту назовут его именем. Единственным его ответом на такую честь был плевок себе под ноги.

Кроме того, они забрали почти все золотые волчьи шкуры, расплатившись, правда, очень щедро.

Главное, что он получил от них и что ему сразу понравилось, была новая винтовка — австрийский «штайер» с американским стволом «Винчестер Магнум» калибра 0,338 и цейссовским оптическим прицелом. Мощная винтовка позволяла легко справиться со всеми зверями, обитающими в округе. Она была совершенно новой — Гоголь потратил только пятнадцать патронов, чтобы пристрелять её. Воронёная сталь ствола выглядела безупречной, а приклад из орехового дерева так и сиял своей полированной чистотой.

Сколько немцев мог бы я убить из такой винтовки! — подумал Гоголь. — И сколько медведей и волков смогу добыть теперь.

Они хотели, чтобы он покинул свою реку и свои леса. Ему обещали недели на пляжах в Сочи, комфортабельную квартиру в любом городе страны. Гоголь фыркнул. Он что, какой-то городской гомик? Нет, он привык жить в лесу, привык жить в горах. Здесь его боятся волки и медведи, и даже тигры подальше к югу слышали, наверно, о нем. Это его земля. И, говоря по правде, он не знает, как жить иначе, да и слишком стар, чтобы переучиваться. То, что другие называют удобствами, вызывает у него раздражение. А когда придёт время умирать, он хочет умереть в лесу, и пусть волки или медведи устроят пир над его телом. Это только справедливо. В конце концов, он убил и содрал шкуры со многих зверей, так что они имели право сожрать его тело.

Кроме того, ему привезли запас продовольствия — доставили на самолёте, и это было отличное продовольствие, особенно говядина, более вкусная и питательная, чем оленина, а также доставили свежий табак для его трубки. Телевизионным репортёрам понравилась трубка, они просили, чтобы он рассказал им о своей жизни в сибирском лесу и поведал телезрителям о встречах с волками и медведями. Но Гоголь никогда не увидит посвящённую ему телевизионную передачу, потому что он жил слишком далеко от тех мест, которые они иногда называли «цивилизацией», и у него не было телевизора. Все-таки он постарался рассказывать свои истории бережно, чётко произнося слова, чтобы дети и внуки, которых у него не было, поняли, каким он был великим человеком. Гоголь был несколько тщеславен и знал себе цену. Его рассказы были очень интересными, и он станет, несомненно, прекрасным рассказчиком для всех школьников. Это не пришло в голову функционерам и бюрократам, приехавшим сюда, чтобы нарушить его одиночество. Они видели в нём всего лишь сильную личность, подходящую для показа по телевидению, и пример сурового индивидуализма, перед которым русские, с одной стороны, преклонялись, а с другой — побаивались.

Однако настоящий герой сорокаминутной передачи, подготовленной русским национальным телевидением, был вообще-то не здесь, не в доме Гоголя. Он находился в семнадцати километрах отсюда, где геолог подбрасывал в воздух золотой самородок размером с кулак, словно бейсбольный мяч. Самородок весил намного больше, чем эквивалентный объём железа. В этом не было ничего удивительного — просто то был самый большой самородок, найденный прямо на поверхности. Месторождение, объяснили члены геологической партии, стоя перед телевизионными камерами, ничем не уступает древним мифам, например мифу о царе Мидасе. Точно определить ценность месторождения можно только после того, как будет проложена шахта, но начальник геологической экспедиции был готов поставить на кон свою профессиональную репутацию, предсказывая, что золотая шахта в Южной Африке, до сих пор самая богатая в мире, блекнет перед этим месторождением. Ежедневно записи, сделанные камерами, передавались на русский спутник связи, который висел над Северным полюсом — большая часть российской территории находилась так далеко к северу, что они не могли воспользоваться услугами геоцентрических «птичек», которые обеспечивали телевизионные трансляции остального мира.

Для Агентства национальной безопасности это не представляло проблемы. Станции АНБ, работающие со спутниками связи, были рассеяны по всему миру, и одна из них находилась в английском городке Чиксэндз. Там приняли передачу с русского спутника связи и сразу перезагрузили её на американский военный спутник, отправивший сигнал в Форт-Мид, штат Мэриленд. К счастью, передача не была зашифрована, и её тут же передали для перевода, затем она поступила в ЦРУ и в другие заинтересованные национальные агентства для анализа и оценки. В результате оказалось, что президент Соединённых Штатов увидел передачу на неделю раньше рядовых российских граждан.

— Черт побери, кто этот парень? Он что, русский Джим Бриджер[37]? — спросил Джек.

— Его зовут Пётр Петрович Гоголь. Это он открыл месторождение золота. Вот посмотрите, — сказал Бен Гудли. Камера показала длинный ряд золотых волчьих шкур.

— Ты только подумай… эти шкуры можно выставить в Смитсонианском институте… как что-то из фильма Джорджа Лукаса[38]… — заметил «Фехтовальщик».

— Или вы могли бы купить одну из них для своей жены, — предложил Гудли.

Президент покачал головой.

— Нет… но если бы это было манто из золотых соболей… думаешь, это не вызвало бы гнева избирателей?

— Пожалуй, на этот вопрос лучше ответит ван Дамм, — ответил советник по национальной безопасности после нескольких секунд размышления.

— Эта лента не засекречена?

— Нет, на ней всего лишь гриф «для служебного пользования».

— В таком случае я хочу показать её Кэти сегодня вечером. — Такой гриф никого не расстроит, даже журналистов из крупной национальной газеты.

— Вам нужна лента с субтитрами или сопровождаемая устным переводом?

— Мы оба ненавидим субтитры, — сообщил советнику Джек.

— Тогда я попрошу Лэнгли подготовить для вас ленту с устным переводом, — пообещал Гудли.

— Она будет потрясена, когда увидит волчью шкуру, покрытую золотым песком. — Имея в своём распоряжении деньги из портфеля с инвестициями, Райан стал знатоком и любителем красивых ювелирных изделий и мехов. Что касается ювелирных изделий, у него существовала договорённость с Бликмэном, владельцем очень специальной фирмы в Рокфеллер Сентер. За две недели до прошлого Рождества один из доверенных лиц хозяина фирмы в сопровождении двух вооружённых охранников приехал поездом в Вашингтон.

Охранников не допустили в сам Белый дом — агенты Секретной службы вообще были потрясены, когда узнали, что на охраняемой территории находятся вооружённые люди, — но Андреа Прайс-О'Дей уладила непростую ситуацию. Служащий Бликмэна разложил перед президентом старинные драгоценности на пять миллионов долларов и ещё несколько поразительных произведений ювелирного искусства, недавно изготовленных мастерами на другой стороне улицы от офиса фирмы. Кое-что Райан купил, и наградой ему было восторженное выражение на лице Кэти, когда она увидела адресованный ей подарок под рождественской ёлкой. Правда, она тут же опечалилась, потому что её подарком Джеку был всего лишь отличный набор клюшек для гольфа от Тейлора. Но «Фехтовальщик» остался доволен. Видеть улыбку на лице жены было для него большой радостью. Кроме того, улыбка служила подтверждением, что у него действительно есть вкус и он хорошо разбирается в ювелирных украшениях — это было видно в глазах любимой женщины. Но, черт побери, если бы он смог получить для неё шубу из золотых волчьих шкур… может быть, ему удастся договориться с Сергеем Головко? Но где она сможет носить такую шубу? Да, нужно проявить здравый смысл.

— Действительно, она выглядела бы очень хорошо в шкафу, — согласился Гудли, увидев отрешённость во взгляде президента.

И цвет отлично подошёл бы к её белокурым волосам, — размышлял Райан. Через несколько секунд он потряс головой, отгоняя мысли, не относящиеся к делу.

— Что ещё представляет интерес сегодня?

— «ЗОРГЕ» получил новую информацию. Пока мы разговариваем, её уже послали сюда с курьером.

— Важная информация?

— Миссис Фоули ничего не сказала, но вы знаете, как это делается.

— Да, конечно, даже незначительные детали помогают создать по-настоящему важную картину, когда она понадобится. — Основное содержание все ещё хранилось в его личном сейфе. Печальная истина, однако, заключалась в том, что хотя он и мог — теоретически — ознакомиться с документами, но это означало, что ему придётся заниматься чтением в то время, когда он был со своей семьёй, а для этого необходимо, чтобы информация оказалась действительно важной.

— Как ты думаешь, что сделают американцы? — спросил Фанг у Чанга.

— По вопросам торговли? В конце концов, они будут вынуждены подчиниться неизбежному, предоставить нам статус наибольшего благоприятствования и отказаться от своих возражений в связи с приёмом КНР во Всемирную торговую организацию, — ответил министр.

— Давно пора, — заметил Фанг.

— Это верно, — согласился Чанг Хан Сан. Финансовое положение КНР до настоящего времени умело скрывалось, что являлось одним из преимуществ коммунистической системы правления. Оба министра согласились бы с этим, если бы им когда-нибудь пришлось задуматься над другой политикой правительства. Но суровая правда заключалась в том, что КНР почти полностью истощила свои запасы конвертируемой валюты, потратив её главным образом на закупку вооружения и оборудования, связанного с ним. Закупки производились во всем мире. В Америке производили только ограниченные закупки, покупали главным образом компьютерные кристаллы, которые могут применяться почти в любом оборудовании. Вооружение и оборудование для его производства покупали чаще всего в Западной Европе, иногда в Израиле. Вооружение, выделяемое для этого региона мира, Америка продавала Тайваню, который платил, разумеется, твёрдой валютой. Для континентального Китая это было не больнее комариного укуса, тем более что объём американских поставок был небольшим и ничем не угрожал КНР. И всё-таки поставки оружия Тайваню походили на рану, которая никак не хотела заживать и постоянно чесалась. В континентальном Китае проживало больше миллиарда — тысячи миллионов — людей, а на острове, отделённом проливом, всего тридцать миллионов. Неверно именуемая Республика Китай умело использовала свои ресурсы трудоспособного населения и производила больше четверти общего объёма товаров и услуг по сравнению с аналогичным объёмом товаров и услуг, производимых за год в КНР с участием в сорок раз большего количества рабочих и крестьян. Тем не менее, хотя континентальный Китай домогался товаров, услуг и богатства, он отнюдь не стремился создать у себя политическую и экономическую систему, которая сделала бы все это возможным. Их система, разумеется, намного лучше и совершеннее, потому что у них более прогрессивная идеология. Сам председатель Мао говорил об этом.

Ни один из этих двух членов Политбюро, равно как и никто другой из их коллег, не задумывались над ближайшими объективными реалиями. Они были убеждены в своей правоте, как священник убеждён в истинности своей религии. Они даже игнорировали совершенно очевидный факт, что процветание, пришедшее в КНР, было результатом деятельности капиталистических предприятий, существование которых получило одобрение предыдущих правителей страны, причём часто несмотря на громкие протесты и крикливые возражения других политических деятелей в ранге министров. Последние удовлетворились тем, что лишили всякого политического влияния людей, обогащающих их страну. Они не сомневались в том, что так будет вечно и что эти бизнесмены и промышленники удовлетворятся тем, что получили возможность делать деньги и жить в относительной роскоши, тогда как сами они, политические теоретики, будут и дальше управлять страной. В конце концов, оружие и солдаты в их руках. А власть по-прежнему вырастает из дула винтовки.[39]

— Ты уверен? — спросил Фанг Ган.

— Да, мой друг, совершенно уверен. Ведь мы были «хорошими» в отношениях с янки, разве не так? Мы не потрясали оружием, не угрожали тайваньским бандитам последнее время, верно?

— А как быть с американскими жалобами в области торговли?

— Да разве они разбираются в бизнесе? — высокомерно спросил Чанг. — Мы продаём им наши товары из-за их высокого качества и низких цен. И мы производим закупки таким же образом. Да, я признаю, что компания «Боинг» производит хорошие самолёты, но и производимые в Европе аэробусы ничем не хуже, а ведь европейцы относятся к нам лучше, их политика по отношению к нам гораздо лояльнее. Америка произносит громкие слова и требует, чтобы мы открыли для их товаров наши внутренние рынки. Мы идём им навстречу и выполняем их пожелания — разумеется, медленно и постепенно. Нам нужно сохранять валюту, которой они так любезно обеспечивают нас, и тратить её на закупку товаров, являющихся важными для нашей страны. Далее, мы расширим производство автомобилей и вторгнемся на их автомобильный рынок, как это сделали когда-то японцы. Через пять лет, Фанг, мы будет забирать у Америки ещё десять миллиардов долларов в год — и это, мой друг, очень консервативная оценка.

— Ты так считаешь?

Выразительный кивок.

— Да! Мы не совершим ту ошибку, которую совершили японцы в начале продвижения на американский рынок, когда они пытались продавать маленькие безобразные автомобили. Мы уже ищем американских дизайнеров, которые помогут нам выпускать автомобили, эстетически приемлемые для белых дьяволов.

— Ну, если ты так считаешь.

— Когда у нас появятся деньги для укрепления наших Вооружённых сил, мы станем ведущей мировой державой во всех отношениях. Наша промышленность будет самой развитой в мире. Что касается военной мощи, мы встанем в центре мира.

— Боюсь, что твои планы излишне амбициозны, — осторожно заметил Фанг. — В любом случае понадобится больше лет для их осуществления, чем осталось у нас с тобой, но какое наследство мы оставим стране, если направим её по ошибочному пути?

— О какой ошибке ты говоришь, Фанг? — спросил Чанг. — Неужели ты сомневаешься в наших идеях?

Всегда этот вопрос, — подумал Фанг с внутренним вздохом.

— Я помню, когда Денг сказал: «Не важно, какого цвета кошка — чёрная или белая, лишь бы ловила мышей». На что Мао ответил, побелев от ярости: «какой император говорил это?»

— Но ведь это имеет значение, мой старый друг, и ты хорошо это знаешь.

— Что верно, то верно, — согласился Фанг с покорным кивком. Он не хотел спорить так поздно вечером, и к тому же у него болела голова. Возраст сделал Чанга более упрямым идеологически, чем он был в молодости, и не уменьшил его имперских амбиций. Фанг снова вздохнул. Ему хотелось уйти от этого вопроса. Не стоило ссориться из-за него.

Впрочем, он ещё раз поднимет этот вопрос, чтобы прикрыть свою политическую задницу.

— Что, если они не согласятся? — спросил наконец Фанг.

— Что?

— Я имею в виду, а вдруг они не пойдут нам навстречу? Что, если американцы поднимут скандал по вопросу торговли?

— Никакого скандала не будет, — заверил Чанг своего старого друга.

— Но если всё-таки откажутся идти на мировую? Как мы поступим в этом случае? У нас отработаны варианты?

— О, я полагаю, что мы можем наказать их одной рукой и пойти на примирение рукопожатием другой. Мы откажемся от некоторых закупок в Америке и затем пошлём заявку на покупку других предметов. У нас это получалось уже много раз, — заверил своего гостя Чанг. — Поведение президента Райана предсказуемо. Нам всего лишь нужно держать новости под контролем. Мы не дадим ему ничего, что он мог бы использовать против нас.

Фанг и Чанг продолжили свою беседу, начав обсуждать другие вопросы. Наконец они расстались, первый вернулся в свой кабинет и продиктовал заметки Минг, которая тут же внесла их в компьютер. Министр подумал, а не стоит ли ему пригласить девушку к себе в квартиру, но потом передумал. Несмотря на то что она стала заметно привлекательнее за последние недели и он не раз замечал её задумчивую улыбку, когда она сидела за компьютером в комнате перед его кабинетом, он вспомнил, что позади трудный и продолжительный день и он слишком устал, хотя объятия Минг всегда приносили ему удовольствие. Министр Фанг даже не подозревал, что продиктованные им заметки окажутся в Вашингтоне меньше чем через три часа.

— Что ты думаешь об этом, Джордж?

— Джек, — начал «Торговец», — скажи мне, что это за чертовщина и каким образом она оказалась здесь?

— Джордж, это внутренний меморандум — ну, до некоторой степени, — поступивший к нам из недр правительства Китайской Народной Республики. Как мы его получили, тебе не надо — повторяю, не надо — знать.

Документ отмыли — даже отскребли — лучше, чем доходы мафии. Все имена изменили, равно как синтаксис и предложения, чтобы замаскировать форму разговора. Считали — надеялись, будет более подходящим термином, — что даже участники разговора не узнают свои собственные слова. Однако смысл и содержание сохранили в неприкосновенности, даже улучшили, по сути дела, поскольку нюансы мандаринского наречия были полностью переведены на английский с американскими идиомами. Это было самым трудным. Вообще-то языки не переводятся с одного на другой с лёгкостью и простотой. Значение слов — это одно. Скрытый смысл выражений — совершенно другое, и они не могут переводиться параллельно с одного языка на другой. Лингвисты, работающие в разведывательных агентствах, были одними из лучших в стране. Эти люди регулярно читали поэзию, а иногда публиковали в журналах статьи под своими именами, для того чтобы поддерживать контакт и передавать свои знания — и любовь — по отношению к выбранному ими языку другим переводчикам, мыслящим таким же образом.

В результате получались отличные переводы, — подумал Райан, хотя он всегда относился к ним с осторожностью.

— Эти ублюдки! Они говорят о том, как бы получше нас объегорить. — Несмотря на своё огромное состояние, Джордж Уинстон сохранил жаргон простого работяги.

— Джордж, это бизнес, здесь ничего личного, — попытался успокоить его президент.

Министр финансов поднял голову от своей папки.

— Джек, когда я руководил «Коламбус Групп», мне приходилось относиться ко всем моим инвесторам как к членам семьи, понимаешь? Их деньги были такими же важными для меня, как и мои собственные. В этом заключалось моё профессиональное обязательство как советника по инвестициям.

Джек кивнул.

— Именно поэтому я предложил тебе занять пост министра финансов в моем кабинете. Ты честный.

— Хорошо, но теперь я стал министром финансов. Это означает, что каждый гражданин нашей страны является членом моей семьи, а эти китайские ублюдки собираются ограбить мою страну — всех этих людей вон там, — министр Уинстон указал в сторону окон с толстыми стёклами Овального кабинета, — тех людей, которые верят нам и полагаются на то, что мы будем поддерживать экономику в хорошем состоянии.

Значит, эти ублюдки хотят получить статус страны наибольшего благоприятствования?

Они хотят войти в ВТО? Вот хрен им!

Президент позволил себе засмеяться этим ранним утром. Интересно, слышат ли агенты Секретной службы трубный голос Джорджа? Тогда они уже прильнули к просверлённым в двери отверстиям и попытаются понять, чем вызвано такое волнение в кабинете президента.

— Вон там кофе и круассаны, Джордж, а виноградное желе к тому же от Смакерс.

«Торговец» встал и обошёл вокруг дивана, энергично качая головой, словно жеребец, ходящий вокруг кобылы.

— О'кей, Джек, я буду говорить спокойно, но ты привык к этому дерьму, а я нет. — Он замолчал и снова опустился на диван. — Понимаешь, на Уолл-стрит мы обмениваемся шутками и рассказами и даже строим свои маленькие интриги, но чтобы намеренно обманывать людей — нет! Я никогда не поступал так! Знаешь, что самое плохое?

— Что, Джордж?

— Они глупы, Джек. Они думают, что могут подчинить себе рынок и заставить его функционировать в соответствии с их идиотскими политическими теориями. Считают, что стоит им приказать — и он начнёт действовать, как хотят они, словно рынок — это группа солдат, только что вышедших из лагеря, где они проходили начальную подготовку. Эти косоглазые мерзавцы не смогут даже руководить цепью дешёвых универсамов и получать прибыль от них, но им позволяют играть с целой национальной экономикой — а теперь они хотят поиграть и с нашей.

— Выпустил пар?

— Тебе это кажется забавным? — раздражённо спросил Уинстон.

— Джордж, я ещё никогда не видел тебя в таком состоянии и потому удивлён твоей страстью.

— Ты считаешь, что я Джей Гоулд[40]?

— Нет, — рассудительно ответил Райан, — скорее ты Джей Пи Морган. — Шутка возымела желаемый эффект. Министр финансов рассмеялся.

— О'кей, ты прав. Морган был первым председателем Федеральной резервной системы. Хотя он являлся частным лицом, но отлично справился со своей работой. Впрочем, это, наверно, исключение, потому что на свете не так много Морганов, жаждущих такого назначения.

— Ну ладно, ладно, господин президент, сэр, я успокоился. Ты прав, это бизнес, ничего личного. И наш ответ на эту скверную деловую позицию тоже будет деловым. КНР не получит статус наибольшего благоприятствования. Их не примут в ВТО — по сути дела, они пока не заслуживают этого, судя по характеру их экономики. И, я считаю, нам следует потрясти перед ними Законом о реформе торговли, причём потрясти как следует и весьма убедительно. Ах да, есть ещё одна вещь, и я удивлён, что её нет в этом документе, — сказал Уинстон, показывая на лежащий перед ним лист бумаги.

— В чем она заключается? — спросил Райан.

— Думаю, мы можем легко схватить их за яйца и прижать. ЦРУ не согласно со мной, но, по мнению Марка, их запасы конвертируемой валюты подходят к концу.

— Вот как? — удивился президент, помешивая кофе.

Уинстон выразительно кивнул.

— Ты ведь помнишь, что Марк занимается у меня технической стороной дела. Он здорово справляется с моделированием экономики на компьютере. Я поручил ему и его маленькой группе следить за различными проблемами. Кроме того, я пригласил принять участие в работе профессора экономики Мортона Зильбера из университета Брауна, он хорошо разбирается в микрочипах. Короче говоря, Марк внимательно изучил экономику КНР и пришёл к выводу, что они вот-вот перешагнут край Великого Каньона, потому что тратят валюту слишком быстро, главным образом на вооружение и оборудование тяжёлой промышленности, способное производить танки и другие машины. Они повторяют старое коммунистическое стремление, направленное на тяжёлое машиностроение. А вот на электронику обращают куда меньше внимания. У них есть небольшие фирмы, выпускающие электронные игры и тому подобное, но эти товары не применяются дома, их продают за границей. Исключением является созданная ими новая компьютерная фабрика, пользующаяся изобретением нашей компании «Делл».

— Значит, по твоему мнению, нам следует засунуть это им в задницу во время торговых переговоров?

— Между прочим, сегодня я собираюсь дать Скотту Адлеру такую рекомендацию во время ланча, — согласился министр финансов. — Их неоднократно предупреждали, но на этот раз мы нажмём на них как следует.

— Вернёмся к их конвертируемой валюте. Ты говоришь, у них плохая ситуация с ней?

— Марк считает, что они уже порядочно задолжали.

— Сидят в яме? На какую сумму? — спросил президент Соединённых Штатов.

— Он говорит, что их долг составляет по меньшей мере пятнадцать миллиардов. Они выпустили заём, главным образом заняли у германских банков, но немцы не говорят об этом. Мы не знаем почему. Это могло быть обычной трансакцией, но или немцы, или КНР хотят хранить это в тайне.

— Вряд ли это желание немцев, как ты считаешь? — спросил Райан.

— Нет, наверно. Наоборот, это поддерживает репутацию их банков. Значит, китайцы хотят скрыть факт своего долга.

— У нас есть возможность проверить это?

— У меня есть друзья в Германии. Я могу расспросить их или попросить друга прощупать обстановку. Пожалуй, второе лучше. Теперь все знают, что я вхожу в состав федерального правительства, и потому моим запросам придаётся зловещий смысл, — заметил Уинстон с лукавой улыбкой. — В общем, сегодня у меня ланч со Скоттом. Что сказать ему относительно торговых переговоров?

Райан задумался. Это был один из тех моментов — он думал о них, как о пугающих моментах, — когда его слова определят политику всей страны и, возможно, политику других стран. Было легко дать ответ, не подумав, сказать первое, что придёт в голову, но он не мог поступить так. Такие моменты слишком важны, их политические последствия слишком велики, и он не может позволить себе принимать политические решения, руководствуясь прихотью. Такой вопрос нужно обдумать быстро, разумеется, но тщательно.

— Мы хотим, чтобы Китай понял, что мы требуем такого же доступа на их рынки, какой они имеют на наши. Мы не потерпим нарушения наших прав и не допустим незаконного использования продукции наших компаний без соответствующей компенсации. Джордж, я хочу, чтобы игровое поле было ровным и справедливым для всех. Если они откажутся играть по правилам, нам придётся принять строгие меры, от которых пострадает их экономика.

— Это справедливо, господин президент. Я передам вашу точку зрения Государственному секретарю. Хотите, я передам ему и это? — спросил Уинстон, указывая на папку с документами «ЗОРГЕ».

— Нет, Скотт получит свою версию документов. И я прошу тебя, Джордж, будь очень, очень осторожен. Если произойдёт утечка информации, жизнь агента будет в опасности, — предупредил «Торговца» «Фехтовальщик», намеренно маскируя источник под видом мужчины и потому вводя в заблуждение своего министра финансов. Но это тоже был бизнес, ничего личного.

— Я положу это в свой сейф. — Оба знали, что сейф министра финансов очень надёжное место. — Приятно читать переписку другого парня, верно?

— Да, это отличный способ получения разведывательной информации, — согласился Райан.

— Парни из Форт-Мид неплохо поработали, правда? Сумели подключиться к чьему-то сотовому телефону через спутник, а?

— Источники и методы — тебе действительно не нужно знать это, Джордж. Всегда существует шанс, что ты случайно упомянешь об этом человеку, которому знать такую информацию не следует. В этом случае жизнь источника будет на твоей совести. Верь мне, этого лучше избегать.

— Понял тебя, Джек. Ну, мне пора начинать рабочий день. Спасибо за кофе и булочки, босс.

— Буду рад угостить тебя в любое время, Джордж. Увидимся. — Райан вернулся к своему дневному графику встреч. Министр финансов вышел в коридор, отсюда он спустится вниз, пройдёт по лужайке, потому что Западное крыло не было непосредственно связано с Белым домом, снова войдёт внутрь и по подземному туннелю вернётся в Министерство финансов.

За дверью Овального кабинета агенты Секретной службы тоже ознакомились со списком гостей, но их экземпляр включал также результаты проверки, проведённой компьютером Национального центра информации, чтобы быть уверенными, что ни один обвинённый в убийстве человек не будет допущен в святая святых Соединённых Штатов Америки.