Медведь и Дракон

Глава 19 Охота за человеком

Все успокоилось в штаб-квартире «Радуги» в английском городке Герефорде, причём до такой степени, что оба — Джон Кларк и Динг Чавез — начали проявлять симптомы нетерпения. Тренировки продолжались так же напряжённо, как и раньше, но ещё никто не утонул в потоках пота, а работа с мишенями, бумагами и электроникой была — как бы это сказать, не настолько удовлетворяющей стремление солдат к работе, как это сделало бы столкновение с настоящими преступниками, — правильнее сказать, она была недостаточно волнующей. Однако солдаты, входящие в состав обеих групп, не говорили об этом даже между собой, опасаясь показаться кровожадными и непрофессиональными. Они делали вид, что их вполне устраивает отсутствие реальных операций.

Учения представляли собой бескровные сражения, а сражения являлись кровавыми учениями, как писал Иосиф Флавий. К тому же серьёзное отношение к учениям позволяло «Радуге» поддерживать подготовку на самом высоком уровне. Их мастерство было отточено до такой остроты, что могло бы сбрить пушок с лица младенца.

О существовании «Радуги Шесть» так и не было объявлено, по крайней мере, это не сделали официально. Однако слухи каким-то образом распространились. Не в Лондоне и не в Вашингтоне, но кое-где на континенте стало известно, что НАТО располагает теперь весьма специальной и отлично подготовленной антитеррористической группой, которая совершила несколько крайне опасных вылазок и только в ходе одной операции понесла незначительные потери от рук ирландских террористов, которые, однако, заплатили горькую цену за недооценку борцов с терроризмом. Европейские газеты называли солдат «Радуги» «людьми в чёрном», по цвету обмундирования, в котором они штурмовали места, в которых засели террористы. Относительная неосведомлённость европейских средств массовой информации сделала «Радугу» ещё более свирепой и жестокой организацией, чем это было на самом деле. Грозная слава об антитеррористической организации распространилась настолько широко, что, когда группа была вызвана в Нидерланды несколько месяцев назад, через пару недель после того, как в европейские газеты просочились первые сообщения о существовании «Радуги», произошло первое бескровное событие. Плохие парни, захватившие начальную школу, узнав, что к штурму готовится группа знаменитой «Радуги», сразу согласились на переговоры с доктором Полом Беллоу и сдались ещё до того, как группа начала действовать. Это стало наилучшим исходом для всех. Мысль о том, что придётся штурмовать школу, полную детей, не пришлась по вкусу даже «Людям в чёрном».

В течение нескольких месяцев кое-кто из солдат «Радуги» получил ранения или их вернули обратно в свои подразделения. Их заменили другие солдаты, пополнившие штурмовые группы. Одним из них стал Этторе Фальконе, бывший полицейский из итальянского Корпуса карабинеров. Он был послан в Герефорд как для помощи этой организации НАТО, так и для собственной защиты. Одним прекрасным весенним вечером Фальконе шёл по улице города Палермо в Сицилии с женой и недавно родившимся сыном, когда прямо перед ним послышалась автоматная стрельба. Трое преступников стреляли из автоматов в пешехода, его жену и полицейского, служившего телохранителем. В следующее мгновение Фальконе выхватил «беретту» и прикончил всех трех преступников выстрелами в голову с расстояния в десять метров. Его вмешательство не помогло спасти жертв, но привело в ярость капо мафиозо, двое сыновей которого принимали участие в нападении. Фальконе открыто заявил, что не боится угроз мафии, но более разумные головы в Риме рассудили по-иному. Итальянскому правительству не хотелось, чтобы разразилась кровавая вражда между мафией и федеральным полицейским агентством, и Фальконе послали вместе с семьёй в Герефорд, где он стал первым итальянским солдатом «Радуги». Там он быстро доказал, что является лучшим пистолетчиком, которого когда-либо видели солдаты обеих штурмовых групп.

— Проклятье, — выдохнул Джон Кларк, закончив пятую серию из десяти выстрелов. Этот парень снова превзошёл его! Фальконе прозвали здесь «Большой птицей». Этторе-Гектор был ростом за метр девяносто и походил на баскетболиста. Его рост и форма тела никак не подходили для солдата антитеррористического подразделения, но зато — боже мой! — как стрелял этот сукин сын!

— Грацие, генерал, — сказал итальянец, принимая от Кларка пятифунтовую банкноту, которая была ставкой.

И Джон даже не мог сослаться на то, что ему приходилось стрелять, защищая свою жизнь, тогда как итальянец оттачивал своё мастерство на бумажных мишенях. Этот макаронник сумел тремя выстрелами уложить трех преступников, вооружённых автоматами «SMG», причём сделал это, стоя рядом с женой и маленьким сыном. Он был не просто талантливым стрелком, у этого парня между ног висели два огромных бронзовых предмета. Его жена, Анна-Мария, обладала поразительным искусством приготовления итальянских блюд. Как бы то ни было, Фальконе превзошёл Кларка на одно очко в соревновании, где они выстрелили по пятьдесят патронов каждый. А ведь Джон практиковался на стрельбище целую неделю перед этим ответственным соревнованием.

— Этторе, где, черт побери, ты научился так стрелять? — потребовал разъяснения Радуга Шесть.

— В полицейской академии, генерал Кларк. До неё я не держал в руках оружия, но там был хороший инструктор, который меня многому научил, — ответил итальянский сержант с дружеской улыбкой. Он ничуть не гордился своим талантом, и это делало его победу ещё более обидной.

— Да, по-видимому. — Кларк положил свой пистолет в кейс, потянул застёжку-«молнию» и пошёл прочь от огневого рубежа.

— Вы тоже, сэр? — спросил его Дейв Вудз, инструктор стрельбища, когда Кларк подошёл к двери.

— Значит, не только я соревновался с ним? — удивился Радуга Шесть.

Вудз поднял голову от своего сэндвича.

— У этого парня теперь чертовски большой кредит в «Зелёном Драконе», после того как он превзошёл меня! — заявил он. А ведь главный сержант Вудз мог действительно научить стрельбе самого Уайта Эрпа[46]. В любимом баре SAS и «Радуги» Вудз, вероятно, познакомил новобранца с английским горьким пивом. Да, победить Фальконе в стрельбе из пистолета будет непросто. Трудно выиграть у парня, который раз за разом попадает в десятку.

— Ну что ж, сержант, тогда я в хорошей компании. — Кларк хлопнул его по плечу и открыл дверь, качая головой. Позади него раздались выстрелы — это Фальконе разрядил ещё одну обойму. По-видимому, ему нравилось быть лучшим стрелком, и он не жалел усилий, чтобы остаться на этом месте. Прошло много времени с того момента, когда кто-то превзошёл Джона в пистолетной стрельбе. Ему это не нравилось, но справедливость прежде всего, и Фальконе одержал верх, соблюдая все правила.

Неужели это ещё один знак того, что он стареет? Конечно, он не мог бегать так быстро, как бегают молодые солдаты «Радуги», и это тоже беспокоило его. Джон Кларк не хотел становиться стариком. Он не был готов к тому, чтобы стать дедом, но тут у него не было выбора. Дочь и Динг подарили ему внука, и он не мог попросить, чтобы они забрали его обратно. Кларк старался сохранять свой вес, хотя для этого нередко требовалось, как, например, сегодня, отказаться от ланча ради того, чтобы скинуть пять лишних фунтов на пистолетном стрельбище.

— Как прошло соревнование, Джон? — спросил Алистер Стэнли, когда Кларк вошёл в здание штаба.

— Этот парень действительно умеет стрелять, Ал, — ответил Джон, пряча пистолет в ящик письменного стола.

— Вот как. Он выиграл у меня пять фунтов на прошлой неделе.

Джон фыркнул.

— Значит, это мнение единогласно. — Он опустился в своё вращающееся кресло, снова превратившись в гражданское лицо — «костюм», как он называл свою должность. — К нам поступило что-нибудь, пока я терял деньги на стрельбище?

— Только вот это из Москвы. Вообще-то пришло не по адресу, — сказал Стэнли своему боссу, передавая ему факс.

— Чего они хотят? — спросил Эд Фоули в своём кабинете на седьмом этаже.

— Они хотят, чтобы мы помогли в подготовке их людей, — повторила Мэри-Пэт, глядя на своего мужа. Текст факса был настолько невероятным, что потребовалось повторение.

— Господи, девочка, мы будем теперь готовить полицейских для всего мира?

— По мнению Сергея Николаевича, мы у него в долгу. Ты ведь знаешь…

Директор ЦРУ был вынужден кивнуть, услышав это.

— Да, пожалуй, может быть, и в долгу. Правда, эту проблему придётся обсудить на самом верху.

— Повод для Джека посмеяться, — сказала заместитель директора ЦРУ по оперативной работе.

— Дерьмо, — произнёс Райан в Овальном кабинете, когда Эллен Самтер передала ему факс, присланный из Лэнгли. Затем он поднял голову. — О, Эллен, извините меня.

Она улыбнулась, глядя на Джека, как смотрит мать на ребёнка, развитого не по годам.

— Да, господин президент.

— У вас найдётся…

Миссис Самтер начала носить платья с большими карманами. Из левого она достала пачку сигарет «Виргиния Слимс» и протянула президенту. Тот достал сигарету и закурил от пламени бутановой зажигалки, тоже лежащей в пачке.

— Как вам это нравится?

— Вы знакомы с ним, правда? — спросила миссис Самтер.

— С Головко? Да. — Райан улыбнулся, снова вспоминая пистолет у своего лица и — VC-137, с громом реактивных двигателей несущийся по взлётной дорожке московского аэропорта Шереметьево. Как давно это было! Теперь он мог думать об этом с улыбкой. В то время, однако, происходящее не казалось забавным. — О да. Мы с Сергеем старые друзья.

Как секретарь президента, Эллен Самтер имела допуск практически ко всему, время от времени президент Райан даже просил у неё сигарету. И всё-таки было кое-что, о чём она не знала и никогда не узнает. Она была достаточно умной, чтобы проявлять любопытство, но в то же время настолько умной, чтобы не задавать некоторые вопросы.

— Если вы так считаете, господин президент.

— Спасибо, Эллен. — Райан сел поудобнее в кресле и глубоко затянулся тонкой сигаретой. Почему в момент стресса его снова тянет к этим проклятым штуковинам, от которых он кашляет? Хорошей новостью было то, что от них у него кружится голова. Выходит, это означает, что он всё-таки не настоящий курильщик, сказал себе президент Соединённых Штатов. Он снова прочитал факс, состоящий из двух страниц. Одна содержала подлинный факс от Сергея Николаевича в Лэнгли — ничего удивительного, у него был доступ к прямой линии связи с Мэри-Пэт, и он хотел показать это, — а другая страница была рекомендацией Эдварда Фоули, директора ЦРУ.

Несмотря на свою официальную форму, смысл факса был очень прост. Головко даже не требовалось объяснять, почему Америке следует выполнить его просьбу. Муж и жена Фоули, а также Джек Райан знали, что КГБ оказал ЦРУ и американскому правительству помощь в двух очень секретных и важных операциях. То обстоятельство, что одновременно обе помогали также и интересам России, не относилось к делу. Таким образом, у Райана не было выбора. Он поднял телефонную трубку и нажал на кнопку быстрого набора.

— Фоули, — ответил мужской голос.

— Райан, — в свою очередь произнёс Джек. Затем он услышал, как его собеседник на другом конце канала связи выпрямился в кресле. — Я получил факс.

— И? — спросил директор ЦРУ.

— Как ещё, черт побери, можем мы поступить?

— Я согласен. — Фоули мог добавить, что ему лично нравится Сергей Головко. Он также знал, что и Райан придерживается такой же точки зрения. Но речь шла не о том, кто кому нравится или не нравится. Сейчас они вершили политику государства, а это было намного значительнее, чем личные эмоции. Россия помогла Соединённым Штатам Америки, и теперь Россия обращалась к Соединённым Штатам Америки с просьбой об ответной помощи. При нормальных отношениях между государствами подобные просьбы, если ранее уже были прецеденты, должны выполняться. Этот принцип ничем не отличался от того, что вы давали соседу грабли, получив накануне возможность воспользоваться его шлангом. — Ты займёшься этим или я?

— Просьба поступила в Лэнгли, ты и отвечай на неё. Выясни, что конкретно он хочет. Мы ведь не хотим скомпрометировать «Радугу», не правда ли?

— Нет, Джек, но это маловероятно. Ситуация в Европе заметно успокоилась. Солдаты «Радуги» проводят сейчас главным образом учения и дырявят мишени на полигонах. Сенсационная статья, появившаяся в газетах — между прочим, мы должны быть благодарны этому хмырю, которой сумел докопаться до «Радуги». — Директор ЦРУ редко отзывался о прессе с благодарностью. В этом случае какой-то служащий в правительстве слишком много разболтал о чём-то, что стало ему известным, однако конечный результат возымел желаемый эффект, несмотря на то, что газетная статья была полна ошибок. В общем-то, ничего удивительного в этом не было. Но некоторые ляпы сделали из солдат «Радуги» суперменов, что понравилось солдатам и заставило врагов остановиться и задуматься. В итоге терроризм в Европе практически исчез после своего короткого (и в некоторой степени искусственного, как стало потом известно) возрождения. Люди в Чёрном превратились в слишком пугающего противника, и никто не решался противостоять им. Мелкие преступники продолжали преследовать маленьких старых дам, которые только что получили деньги по своим чекам социального страхования, если вблизи не было вооружённого полицейского. В этом преступники действовали по-своему рационально — маленькая старая дама не может достаточно эффективно сопротивляться хулигану, тогда как у полицейского есть пистолет.

— Надеюсь, наши русские друзья не станут много трепаться.

— Думаю, в этом мы можем положиться на них, Джек, — согласился Эд Фоули.

— У тебя нет никаких возражений?

Райан почти слышал, как директор ЦРУ ёрзал на своём кресле.

— Мне никогда не хотелось добровольно посвящать кого-то в наши методы, но ведь это не разведывательная операция как таковая, да и русские могут сами узнать почти все из книг. Так что, по моему мнению, мы можем пойти им навстречу.

— Согласен, — сказал президент.

Райану показалось, что он видит кивок на другом конце канала связи.

— О'кей, ответ будет отправлен сегодня.

С копией в Герефорд, разумеется. Факс лёг на стол Джона перед самым концом рабочего дня. Он пригласил Ала Стэнли и передал ему факс.

— Вижу, мы становимся знаменитыми, Джон.

— Тебе это нравится? — с отвращением спросил Кларк. Оба были в прошлом тайными агентами, и если бы нашёлся способ хранить в секрете свои имена и деятельность от собственных начальников, они уже давно нашли бы этот способ.

— Полагаю, ты сам отправишься в Москву. Кого собираешься взять с собой?

— Динга и вторую группу. Мы с Дингом уже побывали в Москве и встречались с Сергеем Николаевичем. По крайней мере, он не увидит слишком много новых лиц.

— Это верно. Насколько мне известно, ты отлично владеешь русским языком.

— Лингвистическая школа в Монтерее имеет превосходных преподавателей, — кивнул Джон.

— Сколько времени ты думаешь пробыть в Москве?

Кларк посмотрел на факс и задумался.

— Пожалуй, не больше… трех недель, — сказал он наконец. — Их парни из спецназа неплохие бойцы. Мы организуем там тренировочный лагерь для них, а через некоторое время сможем, пожалуй, пригласить их к нам. Как ты считаешь?

Стэнли решил не говорить о том, что SAS и в особенности британское Министерство обороны будут биться в истерике из-за этого, но в конце концов им придётся согласиться. Это называется дипломатией, и её принципы образуют политику для большинства стран, нравится им это или нет.

— Думаю, нам придётся так поступить, Джон, — сказал Стэнли, уже слыша вопли, крики и стоны из остальной части лагеря и особенно из Уайтхолла.

Кларк поднял телефонную трубку и нажал кнопку, вызывая своего секретаря, Элен Монтгомери.

— Элен, позвоните Дингу и попросите его прийти ко мне. Спасибо.

— Насколько я помню, он тоже неплохо владеет русским.

— У нас были отличные преподаватели. Но у него южный акцент.

— А у тебя?

— Жителя Ленинграда — теперь, конечно, Санкт-Петербурга. Ал, ты веришь во все эти перемены?

Стэнли опустился на стул.

— Джон, мне это кажется безумным, даже сейчас, а ведь прошло больше десяти лет с того момента, когда они спустили красный флаг над Кремлём.

Кларк кивнул.

— Помню, как я увидел это по телевидению. Едва не упал со стула.

— Привет, Джон, — послышался знакомый голос со стороны двери. — Привет, Ал.

— Заходи и садись, мой мальчик.

Чавез, носящий временное звание майора в SAS, заколебался, услышав слова «мой мальчик». Всякий раз, когда Джон пользовался этим выражением, предстояло что-то необычное. Однако могло быть и хуже. Если Джон обращался к нему «малыш», это означало опасное поручение. Теперь, когда Доминго был мужем и отцом, он уже больше не искал опасности. Чавез подошёл к письменному столу Кларка и взял протянутые ему листы бумаги.

— Москва? — спросил он.

— Похоже, что наш верховный главнокомандующий одобрил командировку.

— Великолепно, — заметил Чавез. — Ну что ж, прошло немало времени с тех пор, как мы встречались с товарищем Головко. Надеюсь, у них по-прежнему отличная водка.

— Да, это всегда у них самого высокого качества, — согласился Кларк.

— И они хотят, чтобы мы научили их нашей работе?

— Похоже на это.

— Можно взять с собой наших жён?

— Нет. — Кларк покачал головой. — Это деловая поездка.

— Когда?

— Я должен все обдумать. Примерно через неделю.

— Пожалуй, это правильно.

— Как дела у маленького парня?

Радостная усмешка.

— Все ещё ползает. Вчера вечером он начал подниматься, хотел встать, по-видимому. Думаю, он начнёт ходить через несколько дней.

— Доминго, первый год ты учишь их ходить и разговаривать. Следующие двадцать потратишь на то, чтобы приказывать им сидеть и заткнуться, — предостерёг его Джон.

— Послушай, папа, маленький парень спит всю ночь, а утром просыпается с улыбкой на лице. Это намного лучше, чем я могу сказать про себя, понимаешь? — В этом был определённый смысл. Когда Доминго просыпался, он уже знал, что ему предстоят обычные упражнения и пробежка на пять миль. Все это было утомительно и спустя некоторое время становилось скучным.

Кларку пришлось согласиться и кивнуть. Одна из великих тайн жизни заключалась в том, что младенцы всегда просыпались в хорошем настроении. «Интересно, — подумал он, — а на каком этапе своей жизни человек утрачивает способность улыбаться?»

— Мы берём с собой всю группу? — спросил Чавез.

— Скорее всего. Включая Большую Птицу, — добавил Радуга Шесть.

— Что, он и тебя обчистил сегодня? — спросил Динг.

— Следующий раз, когда мы снова начнём стрелять, я хочу, чтобы это произошло сразу после утренней пробежки, пока у него все ещё дрожат руки, — недовольно пробормотал Кларк. Он не любил проигрывать, и уж точно не при стрельбе из пистолета.

— Мистер К., Этторе просто не похож на обычного человека. Он хорошо стреляет из автомата «МР», но со своей «береттой» Этторе напоминает мне Тайгера Вудса[47] с клюшкой для гольфа. Он никогда не промахивается.

— Я не верил этому до сегодняшнего дня. Пожалуй, мне стоит попробовать завтракать в «Зелёном Драконе».

— Стоит попробовать, — согласился Чавез, решив не высказывать замечание по поводу увеличивающейся талии у своего тестя. — Ты не поверишь, но я тоже неплохо стреляю из пистолета. Этторе обошёл меня на целых три очка.

— Этот сукин сын выбил в соревновании со мной на очко больше, — сказал Джон своему командиру группы-2. Впервые проиграл соревнование, стреляя лицом к лицу, со времени своей службы в группе специальных операций. Это было тридцать лет назад, когда он соревновался со своим командиром, старшим сержантом, поставив на кон несколько кружек пива. Тогда он проиграл ему два очка, но затем победил в трех следующих стрельбах, с гордостью вспомнил Кларк.

— Это он? — спросил Провалов.

— У нас нет его фотографии, — напомнил капитану сержант. — Но он походит по внешнему описанию. — К тому же Суворов шёл к автомобилю, номер которого был уже известен милиции. Сейчас его фотографируют несколько камер — милиции необходима его внешность.

Они сидели в минивэне, припаркованном в половине квартала от жилого здания, за которым следили. У обоих были бинокли военного образца — зелёные, покрытые резиной.

Парень действительно походил на того человека, которого они искали. Он вышел из лифта, спустившись с известного им этажа. Чуть раньше этим же вечером они установили, что некто Иван Юрьевич Конев живёт на восьмом этаже высотного жилого здания. У них не было времени опросить соседей, что в любом случае следовало делать осторожно и тщательно. Была велика вероятность того, что соседи этого Конева были, как и он, бывшими офицерами КГБ, и потому при их опросе была велика вероятность встревожить субъект расследования. К тому же это не обычный субъект, постоянно напоминал себе Провалов. Мужчина сел в арендованный автомобиль. У Конева был и частный автомобиль, «Мерседес» класса С, зарегистрированный на его имя по этому адресу, и кто знает, сколько ещё автомобилей могут принадлежать ему под другими именами? Провалов не сомневался, что их несколько и все умело замаскированы. Конев, несомненно, хорошо скрывал свою личность. КГБ отлично готовил офицеров.

Сержант, сидящий за рулём, включил двигатель минивэна и затем щёлкнул переключателем радио. Поблизости находились ещё два милицейских автомобиля, в каждом по два опытных следователя.

— Наш друг уезжает в синем автомобиле, — произнёс Провалов по радио.

Оба автомобиля сообщили, что слышали и поняли.

Арендованный автомобиль был «Фиатом» — настоящим «Фиатом», изготовленным в Турине, а не русской копией, которую сделали на автозаводе в Тольятти. Это был один из специальных проектов Советского Союза, оказавшийся более или менее успешным. «Интересно, — подумал Провалов, — Конев выбрал его из-за скорости или просто потому, что плата за аренду „Фиата“ дешевле?» Но сейчас было не до этого. «Фиат» Конева/Суворова отъехал от обочины, и первый милицейский автомобиль пристроился за ним, отпустив его на половину квартала вперёд. Вторая машина со следователями ехала впереди, тоже сохраняя дистанцию в половину квартала, потому что даже хорошо подготовленный офицер КГБ вряд ли догадается, что преследующая его машина находится впереди. Если бы у них было время, они смогли бы поместить на «Фиат» устройство, излучающее радиосигнал и облегчающее слежку, но этого времени у них не было, да и делать это при дневном свете рискованно. Если он вернётся в квартиру, они проделают эту операцию сегодня ночью, скажем, в четыре утра. Таким устройством будет радиобипер с сильным магнитом, его прикрепят внутри заднего бампера. Антенна бипера свисает наружу подобно мышиному хвосту и практически незаметна. Некоторые из таких приборов, которыми пользовался Провалов, раньше использовались для слежки за иностранцами, подозреваемыми в шпионаже. Это означало, что устройства очень хороши, по крайней мере, по русским стандартам.

Следить за «Фиатом» оказалось проще, чем они ожидали. Слежку облегчало использование трех автомобилей. Заметить один автомобиль на своём хвосте не так уж трудно. Две машины тоже можно опознать, поскольку они будут вынуждены меняться через каждые несколько минут. А вот три машины делали обнаружение почти невозможным. Независимо от того, был Конев/Суворов хорошо подготовленным офицером КГБ или нет, от него трудно ожидать сверхчеловеческой бдительности. Он мог надеяться скрыть свою личность, обзавестись поддельными документами, но милиция сумела быстро раскрыть это благодаря комбинации хорошей следственной работы и удачи. Милиция часто полагалась на удачу, тогда как КГБ, со своей манией к тщательной организации, исключал везение из подготовки своих офицеров, возможно, потому, что полагаться на удачу означало отсутствие уверенности в подготовке к операции и могло привести к катастрофе при оперативной работе. Из этого Провалов сделал вывод, что Конев/Суворов редко принимал участие в оперативных мероприятиях. В реальном мире, когда приходится работать на городских улицах, такие вещи узнаешь быстро. Слежка велась на предельном расстоянии, больше квартала, а московские кварталы весьма велики. Для такой работы минивэн был оборудован лучше других машин. Регистрационный номер был закреплён на специальном треугольном держателе, и сержант, нажав на переключатель, мог пользоваться тремя разными номерами. Фары минивэна тоже были парными, так что можно было менять рисунок света фар, а именно за этим будет следить опытный противник в ночное время. Стоит переключить их в тот момент, когда водитель преследуемого автомобиля потеряет минивэн из поля зрения своего зеркала заднего вида, и только гений сможет догадаться об уловке. Труднее всего приходилось водителю автомобиля, едущего впереди, поскольку невозможно прочитать мысли Конева/Суворова, и если он неожиданно поворачивал, переднему автомобилю приходилось поспешно разворачиваться по указаниям, передаваемым по радио из двух других машин, чтобы снова занять место впереди «Фиата». Впрочем, все сотрудники милиции, принимающие участие в операции, были опытными людьми и хорошо знали, как преследовать самую опасную дичь на планете: человека, продемонстрировавшего полное пренебрежение к человеческой жизни и готового отнять её при малейшей возможности. Даже у глупых убийц было звериное чутьё, и они знали об опасности преследования из многочисленных телевизионных передач. Это делало некоторые расследования особенно трудными, но в данном случае опыт, накопленный офицерами милиции, принимавшими участие в операции, сослужил им хорошую службу, лучше лекций в любой академии.

— Поворачивает направо, — произнёс водитель минивэна в микрофон. — Я занимаю место впереди него. — Автомобиль, едущий до этого впереди, доедет до первого правого поворота, повернёт и затем ускорится, чтобы снова занять место впереди «Фиата». Второй автомобиль притормозит и окажется позади минивэна, выпадая из поля зрения на несколько минут, чтобы пристроиться за минивэном. Этот автомобиль был русским «Фиатом» из Тольятти, самым распространённым легковым автомобилем в России и потому почти незаметным.

— Если это его единственная попытка уйти от возможного преследования, он чувствует себя очень уверенно.

— Это верно, — согласился Провалов. — Посмотрим, что ещё он предпримет.

Это «что ещё» случилось через четыре минуты. «Фиат» снова повернул направо, на этот раз не в поперечную улицу, а в ворота ещё одного жилого здания, протянувшегося на целый квартал. К счастью, милицейский автомобиль, который ехал впереди, оказался уже на противоположной стороне здания и пытался догнать «Фиат». Ему повезло, и он увидел преследуемую машину в тридцати метрах перед собой.

— Мы видим его, — прохрипело радио. — Сейчас немного отстанем.

— Давай! — скомандовал Провалов своему водителю. Тот нажал на газ и помчался к следующему углу. Одновременно сержант щёлкнул переключателем, сменив номерной знак и расположение фар, превратив минивэн в совершенно другой автомобиль.

— Действительно, он ведёт себя очень уверенно, — заметил Провалов через пять минут.

Теперь минивэн ехал за «Фиатом», автомобиль, который раньше был впереди, пристроился за ним, а последним следовал третий милицейский автомобиль. Куда бы ни ехал Конев/Суворов, они не теряли его из вида. Он уже проделал свой хитрый манёвр, надеясь избавиться от «хвоста», если его действительно преследуют, хотя он не знал этого.

По-видимому, он пришёл к выводу, что одного такого манёвра будет достаточно. Действительно, если бы у него на хвосте был только один преследователь, с помощью этого манёвра Конев/Суворов избавился бы от него. Въезжая в ворота большого здания, он смотрел в зеркало заднего вида и ничего не заметил. «Очень хорошо», — подумал капитан.

Жаль, что с ним нет его друга Райли. Он вряд ли смог бы проделать это лучше, даже с огромными возможностями ФБР. К тому же водители милицейских машин знали улицы и переулки Москвы не хуже любого таксиста.

— Он собирается где-то поесть и выпить, — заметил шофёр Провалова. — Остановится примерно через километр.

— Посмотрим, — сказал капитан, думая, что водитель прав. В этом районе находилось больше десятка хороших ресторанов. Какой из них выберет Конев/Суворов?

Этим рестораном оказался «Киевский князь Михаил», украинское заведение, специальностью которого были блюда из курятины и рыбы. Ресторан славился также своим отличным баром. «Фиат» остановился у ресторана, Конев/Суворов вышел из машины и передал ключи юноше, который отгонит автомобиль на стоянку. Затем он вошёл внутрь.

— Кто из нас одет лучше других? — спросил Провалов по радио.

— Вы, товарищ капитан, — донёсся дружный ответ из динамиков. Экипажи двух остальных машин были одеты как рабочие, и привлекли бы здесь всеобщее внимание, даже если бы их пустили в ресторан. Половина посетителей «Киевского князя» состояла из иностранцев, и для посещения этого заведения нужно хорошо одеваться — об этом заботился швейцар, стоящий у входа. Провалов вышел из машины и пошёл быстрым шагом к входу под навесом. Швейцар пропустил его после внимательного осмотра. В новой России одежда «делала человека» в большей степени, чем во многих европейских странах. Провалов мог бы показать своё удостоверение, но это могло оказаться ошибкой.

Кто-нибудь из обслуживающего персонала вполне мог работать на Конева/Суворова и предупредил бы его о появлении в ресторане капитана милиции. И тут Провалова осенило. Он прошёл в туалет и достал из кармана сотовый телефон.

— Алло? — послышался знакомый голос.

— Это ты, Миша?

— Олег? — спросил Райли. — Тебе нужна помощь?

— Ты знаешь, где находится ресторан «Киевский князь Михаил»?

— Да, конечно. В чем дело?

— Мне действительно нужна твоя помощь. Ты сможешь подъехать сюда? — спросил Провалов, который знал, что Райли живёт всего в паре километров отсюда.

— Да, конечно. Через десять-пятнадцать минут.

— Постарайся побыстрее. И получше оденься, — добавил капитан.

— Понял, — согласился Райли, думая, как объяснить этот неожиданный отъезд жене, и пытаясь понять, что за причина заставила Провалова оторвать его от спокойного вечера перед телевизором.

Провалов подошёл к бару, заказал рюмку перцовки и закурил. Человек, которого он преследовал, сидел за баром, на седьмом стуле от него. Перед ним тоже стояла одна только рюмка. Судя по всему, он ожидал, когда для него освободится стол. Ресторан был полон. На другом конце зала струнный квартет играл что-то из Римского-Корсакова.

Стоимость ужина в ресторане выходила далеко за пределы средств Провалова, если бы он захотел регулярно посещать его. Из этого следовало, что Конев/Суворов не нуждался в деньгах. В этом не было ничего удивительного. Многие бывшие офицеры КГБ нашли себя в новой России. Они побывали за границей и имели опыт, которого не было ни у кого из рядовых граждан. В обществе, известном своей процветающей коррупцией, они отвоевали для себя значительную часть рынка, у них были обширные связи, которыми они могли воспользоваться в случае необходимости. «Новые русские», обладающие целыми состояниями, добытыми честными или не слишком честными путями, обращались к ним за помощью и щедро платили за неё.

Провалов допил первую рюмку и сделал знак бармену, чтобы тот принёс вторую, когда подошёл Райли.

— Олег Григорьевич, — поздоровался американец. Капитан догадался, что Райли уже понял все. Он говорил по-русски с ярко выраженным американским акцентом и слишком громко, отличная маскировка для этого окружения. Райли был хорошо одет — в костюм явно американского пошива, подчёркивая этим своё иностранное происхождение для всех, кто обращал на него внимание.

— Миша! — отозвался Провалов, пожал ему руку и подозвал бармена.

— Давай, выкладывай, кто привлёк твоё внимание? — тихо спросил Райли.

— Серый костюм, на седьмом стуле слева от меня.

— Понял, — сразу ответил Райли. — Кто он?

— Сейчас проходит под именем Ивана Юрьевича Конева. На самом деле мы считаем, что это Климентий Иванович Суворов.

— Ага, — заметил агент ФБР. — Что ещё ты можешь сказать мне?

— Мы проследили его от квартиры, где он живёт, до ресторана. Он применил простой, но весьма эффективный метод ухода от возможной слежки, но у нас было три автомобиля, преследующих его, и мы быстро сели ему на хвост.

— Молодец, Олег, — похвалил его Райли. Несмотря на недостаточную подготовку и плохое снаряжение, Провалов показал себя настоящим полицейским. В ФБР он стал бы по крайней мере заместителем старшего специального агента. У него инстинкт полицейского. Совсем не просто преследовать офицера КГБ в Москве, это всё равно что следить за параноиком-мафиози в Квинсе. Райли сделал глоток перцовки и повернулся в сторону седьмого стула. На дальней стороне за субъектом сидела черноволосая красавица в чёрном платье, обтягивающем тело, подчёркивая все прелести. Райли подумал, что она походит на ещё одну дорогую проститутку и не скрывает этого. Её тёмные глаза осматривали зал с таким же вниманием, как и он. Разница между ними заключалась в том, что Райли был мужчиной и смотрел на красивую девушку — или по крайней мере делал вид, — в чём не было ничего удивительного. В действительности его глаза замкнулись на мужчине, а не на женщине. Ему лет пятьдесят, хорошо одет, но ничем не выделяется среди посетителей, как и надлежит разведчику, подумал агент ФБР. Похоже, что ждёт, когда освободится столик, тем временем смотрит в зеркало над баром — отличный способ проверить, нет ли за ним слежки. Американца и его русского приятеля он, разумеется, не принял во внимание. В конце концов, какой интерес представляет для него американский бизнесмен? К тому же американец не сводит глаз с проститутки, сидяшей слева от него. По этой причине глаза субъекта даже на мгновение не остановились на двух людях справа от него, как непосредственно, так и в зеркале. «Олег проявил удивительную сообразительность, — подумал Райли, — он воспользовался им в качестве маскировки, не прерывая наблюдения за Коневым/Суворовым».

— Ты узнал что-нибудь новое? — спросил агент ФБР. Провалов рассказал ему о том, что поведала ему Таня Богданова, и о том, что произошло в ночь накануне убийства. — Черт побери, это потрясающе. Но ты по-прежнему не знаешь, кто был целью покушения?

— Нет, — признался капитан, поднося к губам рюмку с перцовкой. Он знал, что ему нужно быть поосторожнее с алкоголем, иначе можно допустить ошибку. Преследуемый был слишком хитрым и опасным, чтобы пойти на риск. Провалов мог, конечно, задержать его и привезти в отделение для допроса, но он знал, что это ни к чему не приведёт. С преступниками вроде этого нужно обращаться так же осторожно, как с министром. Провалов перевёл взгляд на зеркало и посмотрел на профиль вероятного серийного убийцы. Почему вокруг головы таких людей не появляется чёрного ореола? Почему они выглядят как нормальные люди?

— Что ещё нам известно об этом хмыре?

Это выражение Райли начало нравиться капитану. Он покачал головой.

— Ничего. Мы ещё не обращались в СВР.

— Беспокоишься, что у него может оказаться осведомитель внутри здания на площади Дзержинского? — спросил американец. Провалов кивнул. Вполне возможно, что бывшие офицеры КГБ поддерживают контакт с теми, кто продолжает служить там. Может оказаться, что в старом здании остался кто-то, может быть, в управлении кадров, и он способен предупредить приятелей о том, что милиция проявляет интерес к определённому досье. — Проклятье, — заметил американец. Вот мерзавец, трахает проституток сутенёра перед тем, как покончить с ним. В этом был какой-то паршивый оттенок, словно в фильме про мафию. Какой бы устрашающей ни была внешность солдат мафии, у них нет подготовки профессионального разведчика. Они походят на домашних котов по сравнению с пантерами в этих джунглях. Райли продолжал наблюдение за субъектом. Девушка позади него отвлекала агента ФБР, но не слишком.

— Олег?

— Да, Миша?

— Он смотрит на кого-то рядом с музыкантами. Его взгляд постоянно возвращается к этой точке. Он больше не осматривает зал, как делал это вначале. — Субъект действительно проверял всех, кто входил в ресторан, но теперь его взгляд все время возвращался к одной точке в зеркале. Судя по всему, он сделал вывод, что никто в ресторане не вызывает у него подозрения. «Да, — подумал Райли, — даже у подготовки есть ограничения, и рано или поздно твои собственные знания начнут действовать против тебя. Ты начинаешь привыкать к обстановке и делаешь выводы, которые приведут к катастрофе». В данном случае Суворов решил, что американец не может следить за ним.

И впрямь, ведь он не сделал ничего плохого ни одному американцу в Москве и, возможно, в течение всей своей карьеры. Кроме того, он был на своей территории, а не за границей, убедился, что не привёл за собой «хвост», проверив отсутствие слежки, как делал всегда, и не обнаружил следующего за ним автомобиля. Ничего не поделаешь, даже у умных людей есть недостатки. Как эти недостатки проявляются? Разница между гением и глупцом заключается в том, что гений знает о своих слабых местах. Этот Суворов считает себя гением… но на кого он смотрит? Райли ещё более повернулся на стуле и окинул взглядом эту часть зала.

— Ты заметил кого-нибудь, Миша?

— Здесь много людей, Олег Григорьевич, главным образом русские, несколько дипломатов, все хорошо одеты. Есть и китайцы, похоже, что два китайских дипломата ужинают в компании двух русских — они смахивают на чиновников. У них, по-видимому, дружеские отношения, — заметил Райли. Он несколько раз ужинал здесь с женой. В этом ресторане хорошо готовят, особенно рыбные блюда. И здесь всегда есть икра, что так нравится жене. Нужно предупредить её, что дома икра намного дороже, чем в «Киевском князе Михаиле». Райли занимался скрытым наблюдением столько лет, что научился быть почти незаметным. Он мог исчезнуть в любом окружении… за исключением, пожалуй, Гарлема. Но этим в Бюро занимаются чёрные агенты.

Да, я готов поклясться, этот парень Суворов смотрит на одно и то же место. Делает вид, что смотрит мимоходом, и пользуется для этого зеркалом. Он даже сел так, что его глаза направлены туда естественным образом. Но люди вроде этого субъекта никогда не делают ничего случайно или по совпадению. Их готовят к тому, чтобы они обдумывали каждый шаг, даже когда идут помочиться… поразительно, что он так глупо попался. Проститутка обшарила его вещи, пока он отсыпался после оргазма. Ничего не поделаешь, некоторые люди, какими бы умными они ни были, думают своими пенисами…

Райли повернулся снова… один из китайцев, сидящих за дальним столом, извинился и встал. Направляется в туалет. Райли решил было сделать то же самое, но… нет. Если это организовано заранее, он может помешать встрече… Терпение, Миша, — сказал он себе и повернулся, глядя на главного субъекта. Конев/Суворов поставил рюмку на стойку бара и встал.

— Олег, я хочу, чтобы ты указал мне в сторону мужского туалета, — сказал агент ФБР. — Через пятнадцать секунд.

Провалов отсчитал про себя секунды, затем вытянул руку в сторону главного входа. Райли похлопал его по плечу и направился в указанную сторону.

Ресторан «Киевский князь Михаил» был хорошим заведением, но в туалете у него не было обслуживания, как это делалось в большинстве европейских ресторанов. Может быть, потому, что американцы чувствовали себя неловко в присутствии постороннего человека, или, возможно, дирекция считала это неоправданной тратой денег. Райли вошёл и увидел три писсуара, два из которых были заняты. Он расстегнул «молнию» на брюках, помочился, затем застегнул «молнию» и повернулся, чтобы вымыть руки, глядя при этом вниз… заметил уголком глаза, что двое мужчин обменялись взглядом. Русский был выше ростом. В туалете к стене был прикреплён рулон с бумажным полотенцем, какие в Штатах уже стали редкостью. Райли потянул вниз полотенце и вытер руки. Ждать дальше было невозможно. Направившись к двери, он наполовину вытащил из кармана ключи от машины. Открыв дверь туалета, Райли выронил ключи, выругался и нагнулся, чтобы подобрать их, скрывшись из вида мужчин за перегородкой, подобрал ключи с кафельного пола и выпрямился.

И тут он увидел все. Передача была осуществлена мастерски. Правда, они могли проявить побольше терпения, но, очевидно, не приняли во внимание важность присутствия американца. К тому же оба были отлично подготовленными профессионалами. Они едва коснулись друг друга. Да и прикосновение произошло ниже поясницы, и случайный наблюдатель просто не заметил бы ничего. Райли, однако, не был случайным наблюдателем, и происшедшее было для него очевидным. Это была классическая мгновенная передача, осуществлённая так хорошо, что при всём опыте Райли не сумел определить, кто передал, что и кому. Агент ФБР продолжил движение, вышел из туалета и направился к своему стулу у бара. Там он сделал жест бармену и заказал ещё одну рюмку перцовки, решив, что заслужил её.

— Ну что?

— Узнай, кто этот китаец. Он и наш друг обменялись чем-то в сортире. Мгновенная передача, отлично осуществлённая, — сказал Райли, улыбаясь и делая жест в сторону брюнетки, сидящей у бара. Осуществлённая так хорошо, что, если бы Райли заставили выступить в качестве свидетеля и описать происшедшее присяжным, адвокат, закончивший юридический колледж всего неделю назад, смог бы легко вынудить его признаться, что он, по сути дела, ничего и не видел. Но это сказало ему о многом. Такой уровень мастерства мог быть или результатом совершенно случайной встречи между двумя абсолютно невинными людьми — исключительно редкое совпадение, — или операцией, проведённой двумя отлично подготовленными профессиональными разведчиками в идеальном месте и с идеальным мастерством. Провалов повернулся в их сторону как раз в тот момент, когда двое мужчин вышли из туалета. Они даже не обратили внимания или не признали существования друг друга, ничуть не больше, чем обращают внимание на уличную собаку, — в точности как если бы действовали два посторонних человека после случайной встречи в туалете с незнакомцем. Но теперь, после того как Конев/Суворов вернулся к своему стулу у стойки бара, он взял свою рюмку и перестал регулярно поглядывать в зеркало. Больше того, он повернулся и обратил внимание на сидящую рядом девушку, затем сделал знак бармену, чтобы тот принёс ей коктейль. Она приняла предложенный напиток с тёплой коммерческой улыбкой. Улыбка на её лице ясно показывала, что она нашла своего клиента на предстоящую ночь. «Девушка явно обладает театральным талантом», — подумал Райли.

— Значит, наш друг не будет спать в одиночку этой ночью, — сказал он русскому коллеге.

— Прелестная девушка, — согласился Провалов. — Года двадцать три, как ты думаешь?

— Пожалуй, может быть, чуть моложе. Хорошие буфера. Этот китаец — явный разведчик. Ты не заметил, кто-нибудь следит за ним?

— Нет, я никого не заметил, — ответил капитан. — Возможно, он неизвестен как разведчик.

— Да, конечно, все ваши контрразведчики отправились на отдых в Сочи. Черт возьми, парень, за мной они следят постоянно.

— Выходит, я один из твоих агентов? — спросил Провалов.

Усмешка.

— Предупреди меня, когда захочешь обратиться за политическим убежищем, Олег Григорьевич.

— Значит, китаец в светло-синем костюме?

— Точно. Невысокий, примерно пять футов четыре дюйма, может быть, пять и пять, толстый, короткая стрижка, лет сорок пять.

Провалов перевёл это в сто шестьдесят три сантиметра, семьдесят килограммов и пометил это у себя в памяти, когда повернулся и посмотрел на его лицо, метрах в тридцати. Китаец выглядел совершенно обычным, как следует выглядеть шпионам. Закончив с этим, капитан пошёл в туалет, чтобы связаться по телефону со своими людьми, ждущими в автомобилях снаружи.

Этим и закончился вечер. Конев/Суворов ушёл из ресторана через двадцать минут, держа под руку брюнетку, и поехал к себе домой. Один из агентов Провалова остался в машине и проводил китайца к его автомобилю, на котором были дипломатические номера. Всё записали, и милиционеры разъехались по домам после продолжительного рабочего дня, так и не догадавшись, в какой важной операции они участвовали.