Медведь и Дракон

Глава 41 Заговоры государства

— Да, министр? — сказала Минг и взглянула на Фанга, оторвавшись от своих почти законченных заметок.

— Ты осторожно относишься к этим записям, правда?

— Конечно, товарищ министр, — сразу ответила она. — Вы хорошо знаете, что я даже никогда не печатаю их. У вас есть основания для беспокойства?

Фанг пожал плечами. Напряжение, которое он испытывал во время сегодняшнего заседания, постепенно покидало его. Он был практичным и старым человеком. Если есть способ решения этой проблемы, об этом способе скоро станет известно. Если такого способа нет, тогда он будет ждать. Так он поступал всегда. В данной ситуации инициатива не принадлежала ему, и из его записей станет ясно, что он был одним из осторожных скептиков во время заседания Политбюро. Одним из нескольких, конечно, был ещё Киан Кун, который вышел из комнаты, качая головой и бормоча что-то своему старшему помощнику. «Интересно, — подумал Фанг, — ведёт ли Киан записи о ходе обсуждения на Политбюро. Это было бы верным решением. Если все сорвётся, такие записи будут его единственной защитой. На этом уровне власти тем, кто допустил ошибку, угрожает не перевод на физическую работу, скорее их пепел будет рассыпан над рекой».

— Минг?

— Да, товарищ министр?

— Что ты думаешь о студентах, которые устроили демонстрацию на площади несколько лет назад?

— Как вы знаете, товарищ министр, в то время я ещё училась в школе.

— Да, но что ты тогда думала?

— Я думала, что они ведут себя безрассудно. Первым всегда срубают самое высокое дерево. — Это было древнее китайское изречение, и потому его можно произнести, не опасаясь последствий. Китайская культура осуждала подобные действия, но при этом восхваляла смельчаков, которые шли на это. Как в любом человеческом племени, критерий был прост. Если вы добились успеха и победили, тогда вы герой, вами будут восхищаться и вас будут помнить. Стоит вам потерпеть неудачу, никто не вспомнит о вас, разве что в качестве отрицательного примера. Таким образом, самым безопасным является средний курс, и в безопасности заключается жизнь.

Студенты были слишком молодыми, чтобы знать все это. Те, кто слишком молод, готовы принять мысль о смерти. Самые смелые солдаты всегда самые молодые, полные духа великой страсти и веры. Они прожили ещё недостаточно, чтобы подумать о том, каким будет мир, если он повернётся против них, были слишком глупыми, чтобы испытывать страх. Для детей неизвестность — это нечто, в поисках чего вы проводите почти всю жизнь и наконец узнаете. В ходе поисков вы понимаете, что узнали всё, что безопасно знать, в этот момент большинство людей прекращает дальнейшие поиски. Но остаются очень немногочисленные люди, от которых зависит прогресс, смелые и безрассудные, идущие в неизвестность с открытыми глазами, и человечество навсегда запоминает тех немногих, кто вернулся обратно живым…

…и быстро забывает тех, кто не вернулся.

Но истинный смысл истории заключается в том, чтобы помнить тех, кто вернулся, а сущность общества Фанга состоит в том, чтобы напоминать им о тех, кто исчез навсегда.

Такова странная двойственность. Какие общества, — думал он, — поощряют людей уходить в неизвестность? Как совершают они подобное? Процветают ли они, или бродят слепыми в темноте, теряя смысл поисков в бесцельных, никуда не направленных скитаниях?В Китае все следовали словам и мыслям Маркса, изменённым и уточнённым Мао, потому что он смело вошёл в темноту и вернулся обратно, принеся с собой революцию, и, таким образом, изменил путь нации. Но теперь все это остановилось, потому что никто не хотел двигаться вперёд, за пределы того, что Мао исследовал и осветил — и объявил всё, что Китаю и всему миру надлежит знать. Мао был кем-то вроде религиозного пророка, разве не правда? — думал Фанг.

…Может быть, Китай только что убил пару таких людей?

— Спасибо, — сказал он девушке, ждущей в кабинете его следующего приказа. Он не видел, как Минг закрыла дверь и пошла к своему столу, чтобы транскрибировать записанные ею воспоминания министра о происшедшем на заседании Политбюро.

— Боже милостивый, — прошептал доктор Сиэрс за своим столом. Как обычно, донесение «ЗОРГЕ» было напечатано на лазерном принтере заместителя директора по оперативной работе, передано ему, и он вернулся в свой кабинет для того, чтобы заняться его переводом. Иногда эти донесения были такие короткие, что он переводил их, стоя перед столом, но этот документ оказался очень длинным. По сути дела, он занимал восемь страниц, напечатанных через полтора интервала на его лазерном принтере. Из-за важности его содержания Сиэрс не торопился с переводом. Закончив работу, он заново проверил перевод. Внезапно у него появились сомнения относительно того, правильно ли он понимает смысл китайского языка. Он не мог позволить себе допустить ошибку в переводе или представить в ложном свете документ такого содержания. В общей сложности ему понадобилось на перевод два с половиной часа, или в два раза больше того, что обычно ожидала от него миссис Фоули, прежде чем он поднялся обратно к ней в кабинет.

— Почему перевод занял так много времени? — спросила Мэри-Пэт, когда он вошёл в кабинет.

— Миссис Фоули, это горячий материал.

— Насколько горячий?

— Как магма, — сказал Сиэрс, передавая ей папку.

— Вот как? — Она взяла страницы, откинулась на спинку своего комфортабельного кресла и начала читать. «ЗОРГЕ», источник «Певчая птичка». Её глаза пробежали по заголовку вчерашнее заседание китайского Политбюро. Затем Сиэрс увидел, как её глаза сузились и рука протянулась к ириске. Она перевела глаза на него. — Да, вы не шутили. Анализ?

— Мэм, я не могу оценить надёжность источника, но если все это правда, тогда мы смотрим на процесс, какого я никогда не видел, за исключением книг по истории, и слышим слова, которые никто никогда не слышал в этом здании. Я хочу сказать, что здесь цитируются выступления каждого министра в их правительстве, и почти все говорят одно и то же.

— И это совсем не то, что нам хотелось бы слышать, — завершила Мэри Патриция Фоули его заявление. — Если предположить, что все здесь изложено точно, вам это кажется реальным?

Сиэрс кивнул.

— Да, мэм. Это кажется мне реальным разговором между реальными людьми, и содержание соответствует личностям, которых я знаю. Может ли это быть сфабрикованным? Да, может. Если так, то источник был скомпрометирован тем или другим способом. Тем не менее я не вижу, что это может быть сфальсифицировано без их желания создать какой-то специфической эффект, и это будет эффект, не являющийся слишком привлекательным для них.

— Какие-нибудь рекомендации?

— Было бы неплохо пригласить Джорджа Вивёра из Провиденса, — ответил Сиэрс. — Он хорошо читает их мысли. Он встречался со многими из них лицом к лицу и сможет подтвердить мой анализ.

— В чем этот анализ заключается? — спросила Мэри-Пэт, не переворачивая последнюю страницу, где это будет напечатано.

— Они замышляют войну.

Заместитель директора ЦРУ по оперативной работе встала и вышла из кабинета. За ней последовал доктор Джошуа Сиэрс. Она прошла короткое расстояние до кабинета своего мужа и вошла в него, даже не посмотрев на секретаршу Эда.

Когда она вошла в кабинет, у Эда Фоули шло совещание с заместителем директора ЦРУ по науке и технике и двумя ведущими специалистами отдела. Директор с удивлением поднял голову, затем увидел у неё в руке голубую папку.

— Да, детка?

— Извини меня, но это не может ждать ни минуты. — Её голос был таким же выразительным, как и её слова.

— Фрэнк, встретимся снова после ланча?

— Конечно, Эд. — Заместитель директора по науке и технике собрал разложенные на столе документы и вместе со своими людьми вышел из кабинета.

Когда они ушли и дверь закрылась, директор Центрального разведывательного управления спросил:

— «ЗОРГЕ»?

Мэри-Пэт молча кивнула, протянула ему папку и опустилась на диван. Сиэрс остался стоять. Только сейчас он заметил, что у него влажные ладони. Такого с ним никогда раньше не случалось. Сиэрс, как глава отдела ЦРУ, занимающегося оценкой действий Китая, работал главным образом над политическими проблемами: кто есть кто в политической иерархии КНР, какая экономическая политика проводится в стране — страница высшего общества в Китайской Народной Республике, как об этом думал он и его люди и шутили над этим в кафетерии. Он никогда не видел ничего подобного, ничего более сенсационного, чем подавление внутренних волнений. Хотя их методы подавления подобных волнений казались немного жестокими, как он часто говорил, — главным образом эти методы заключались в расстреле без суда и следствия, что было более чем немного жестоким для тех, кого это касалось, — расстояние между странами позволяло ему смотреть на все с отдалённой перспективой. Но не в этом случае.

— Неужели это правда? — спросил директор ЦРУ.

— Доктор Сиэрс считает, что это соответствует действительности. Он также считает, что нам нужно вызвать Вивёра из университета Брауна.

Эд Фоули посмотрел на Сиэрса.

— Позвоните ему. Прямо сейчас.

— Да, сэр. — Сиэрс вышел из кабинета.

— Это нужно показать Джеку. Чем он сейчас занимается?

— Через восемь часов он вылетает в Варшаву, помнишь? Встреча НАТО, фотографирование в Освенциме, остановка в Лондоне на обратном пути — ужин в Букингемском дворце. Затем шопинг на Бонд-стрит, — добавил Эд.

Дюжина агентов Секретной службы уже прибыла в Лондон и работала там совместно с полицией метрополии и MI-5, ранее известной как Секретная служба. Ещё двадцать агентов находились в Варшаве, где забота о безопасности президента не вызывала особого беспокойства. В настоящее время поляки были очень довольны отношениями с Америкой, и оставшиеся там от коммунистической эры спецслужбы по-прежнему хранили досье на всех, кто мог представлять проблему. К каждому такому потенциальному смутьяну будет приставлен полицейский на все время пребывания Райана в стране. Заседание НАТО будет почти полностью церемониальным: встреча союзников, задача которой заключается в том, чтобы множество европейских политических деятелей произвели хорошее впечатление на своих избирателей, говорящих на самых разных языках.

— Боже мой, они говорят о попытке покушения на Грушевого! — воскликнул Эд Фоули, добравшись до третьей страницы. — Неужели они совсем чокнулись своими гребаными головами?

— Похоже, что они наконец неожиданно поняли, в каком безвыходном положении оказались, — заметила его жена. — По-видимому, мы переоценили их политическую стойкость.

Фоули кивнул и посмотрел на жену.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас, — согласилась она.

Её муж поднял телефонную трубку и нажал на кнопку быстрого набора № 1.

— Да, Эд, в чём дело? — спросил Джек Райан.

— Мы с Мэри сейчас приедем.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Это действительно важно? — спросил президент.

— У нас критический материал, Джек. Тебе понадобится присутствие Скотта, Бена и Арни. Возможно, и Джорджа Уинстона. Основа этого вопроса касается его области знаний.

— Китай?

— Да.

— О'кей, приезжайте. — Райан переключил телефоны. — Эллен, мне нужен Государственный секретарь, министр финансов, Бен и Арни. Они должны быть у меня в кабинете через тридцать минут.

— Да, господин президент, — ответила секретарша. Предстояло что-то необыкновенное, но Робби Джексон летел сейчас на запад, из всех мест он выбрал завод «Боинг», где рабочие и менеджмент хотели знать о перспективах заказа «777-х» для Китая. Робби ничего не знал об этой проблеме, поэтому он будет говорить о важности прав человека, о фундаментальных принципах и убеждениях Америки и обо всём остальном, что походило на размахивание американским флагом. Персонал «Боинга» отнесётся к нему вежливо, да и трудно невежливо относиться к чернокожему человеку, особенно адмиралу, с морским орденом Золотых Крыльев на лацкане пиджака. Главная задача Робби будет состоять в том, чтобы научиться этому политическому дерьму. К тому же это уменьшит давление на Райана, а это было главной целью Джексона в жизни, и, как ни странно, он воспринимал её с относительной невозмутимостью. Так что теперь его реактивный VC-20B летел где-то над Огайо, подумал Джек.

Может быть, над Индианой. В этот момент в кабинет вошла специальный агент Андреа Прайс-О'Дей. «Она выглядит немного бледной», — подумал Джек.

— Вы ждёте компанию? — спросила она.

— Обычные подозреваемые во многих преступлениях. Как ты чувствуешь себя? — спросил Джек.

— Немного болит живот, выпила слишком много кофе за завтраком.

«Утренняя тошнота? — подумал Райан. — Если так, то это плохо. Андреа изо всех сил пыталась не отставать от остальных парней. Если она признается, что это обычная женская слабость, на её душе останется шрам, словно от огнемёта». Он не мог сделать ей замечание. Может быть, Кэти сможет. Это должно обсуждаться между женщинами.

— Приезжает директор ЦРУ, говорит, что у него что-то важное. Возможно, они сменили в Кремле туалетную бумагу, как мы часто говорили в Лэнгли в то время, когда я работал там.

— Да, сэр, — улыбнулась Андреа. Подобно большинству агентов Секретной службы, она видела, как люди и тайны появляются и исчезают, и если ей требовалось узнать что-то важное, она узнает об этом со временем.

Генерал-лейтенант Кириллин любил пить, как и большинство русских, а по американским стандартам это было совсем немало. Разница между русскими и британцами, как понял Чавез, заключается в том, что британцы пьют ничуть не меньше, но они пьют пиво, тогда как русские пьют водку. Динг не был ни мормоном, ни баптистом, но здесь объём выпитого перешагнул все его возможности. После двух вечеров, когда он старался не отставать от местных Джонсов, на следующее утро во время утренней пробежки со своей группой он едва не умер. Динг удержался на ногах только из страха потерять лицо перед русскими парнями из спецназа — ведь он приехал сюда, чтобы довести их уровень подготовки до стандартов «Радуги». Каким-то образом он сумел сдержать приступ рвоты, хотя дал возможность Эдди Прайсу взять на себя работу с первыми двумя русскими классами, пока он ушёл, с трудом переставляя ноги, и выпил галлон воды с тремя таблетками аспирина. Сегодня вечером он твёрдо решил ограничить число выпитых стаканов водки до двух… может быть, до трех.

— Как дела у моих парней? — спросил генерал.

— Отлично, сэр, — ответил Чавез. — Им нравится новое оружие, и парни успешно осваивают теорию. Они быстро все схватывают. Они понимают, что нужно сперва подумать и уже потом действовать.

— Это вас удивляет?

— Да, генерал, удивляет. Со мной было то же самое, когда я был сержантом и командовал отделением ниндзя. Молодые солдаты склонны думать своими пенисами, а не мозгами. Я понял, как надо думать, но мне пришлось осваивать это в боевых условиях. Иногда гораздо проще попасть в трудное положение, чем задуматься, как выйти из него. Ваши парни из спецназа начинали точно так же, но если им указать нужное направление, они схватывают все удивительно быстро. Возьмите, например, сегодняшнее упражнение. Мы приготовили для них ловушку, но ваш капитан остановился перед ней и обдумал ситуацию, перед тем как приступить к делу, и он успешно справился с испытанием. Между прочим, он хороший командир группы. — Чавез подумал, не подвёл ли он парня этим заявлением, потому что похвала со стороны офицера ЦРУ вряд ли будет способствовать быстрому продвижению для русского офицера.

— Он мой племянник. Его отец женился на моей сестре. Сейчас он академик, профессор Московского государственного университета.

— Ваш племянник в совершенстве владеет английским языком. Я принял бы его за жителя Чикаго. — По-видимому, капитан Лесков был найден КГБ или другим похожим ведомством. Такое блестящее владение языком не бывает случайным.

— Перед тем как его послали в спецназ, он был парашютистом, — продолжал Кириллин, — хорошим пехотинцем.

— Таким же был и Динг несколько лет назад, — сказал русскому генералу Кларк.

— 7-я дивизия лёгкой пехоты. Её расформировали, после того как я покинул дивизию. Сейчас мне кажется, что это было так давно.

— Как же ты попал в ЦРУ из американской армии?

— Это он виноват. — Чавез кивнул в сторону Кларка. — Джон заметил меня и решил по глупости, что у меня неплохие потенциальные способности.

— Нам пришлось воспитать его и послать в колледж. Но он справился со всем очень хорошо — даже женился на моей дочери.

— Он все пытается привыкнуть к тому, что в его семье появился парень латинского происхождения, зато я сделал его дедушкой. Наши жены остались в Уэльсе.

— Ну и как ты попал в «Радугу» из ЦРУ?

— Снова моя ошибка, — признался Кларк. — Я написал меморандум, он попал на самый верх, и президенту понравилась такая идея. Он знает меня, и когда «Радуга» была сформирована, меня поставили во главе. Я включил в её состав Доминго. У него молодые ноги, и он неплохо стреляет.

— Ваши операции в Европе произвели большое впечатление, особенно в испанском парке.

— Эта операция не относится к числу тех, которыми можно гордиться. Там террористы убили маленькую девочку.

— Да, — подтвердил Динг и сделал крошечный глоток из стакана. — Я стоял в пятидесяти ярдах, когда этот упырь застрелил Анну. Но Гомер прикончил его в конце операции. Это был отличный выстрел.

— Я видел его на стрельбище пару дней назад. Он великолепный стрелок.

— Да, Гомер отлично стреляет. Прошлой осенью во время отпуска застрелил оленя Далла в Айдахо на расстоянии больше восьмисот ярдов. Чертовски хороший трофей. В книге Буна и Крокета он в первой десятке.

— Ему надо поехать в Сибирь и охотиться там за тиграми. Я могу добиться разрешения.

— Только не говорите это так громко, — усмехнулся Чавез. — Гомер воспользуется вашим предложением.

— Ему нужно встретиться с Петром Петровичем Гоголем, — продолжал Кириллин.

— Я уже где-то слышал это имя, — произнёс Кларк.

— Золотая шахта, — напомнил ему Чавез.

— Гоголь был снайпером во время Великой Отечественной войны. Он получил две Золотые Звезды Героя Советского Союза за то, что убивал немцев, а когда вернулся домой, настрелял сотни волков. Людей, подобных ему, осталось мало.

— Снайпер на поле боя. Вот там охота была по-настоящему увлекательной.

— О да, такая охота действительно увлекательна. У нас был парень в 3-й группе специальных операций, и его самого чуть не убили несколько раз. Ты знаешь… — У Джона Кларка был в кармане спутниковый телефон, и в этот момент он почувствовал его вибрацию.

Он достал его и посмотрел на номер.

— Извините, — сказал Кларк и оглянулся по сторонам в поисках хорошего места. У Московского офицерского клуба был большой двор, и он направился к нему.

— Что это значит? — спросил Арни ван Дамм. Заседание высшей исполнительной власти началось с того, что экземпляры последнего донесения «ЗОРГЕ — ПЕВЧЕЙ ПТИЧКИ» раздали его участникам. Арни читал быстрее всех, но не был лучшим специалистом по стратегическим вопросам.

— Это не означает ничего хорошего, приятель, — заметил Райан, открывая третью страницу.

— Эд, — спросил Уинстон, поднимая взгляд со второй страницы. — Что ты можешь сказать мне об источнике? Похоже, что это написано хорошо осведомлённым человеком из самой преисподней.

— Член китайского Политбюро ведёт записи своих разговоров с коллегами. Мы получили доступ к этим документам, а вот как — тебе знать не нужно.

— Таким образом, этот документ и источник являются подлинными?

— Мы так считаем.

— Насколько они надёжны? — настаивал «Торговец».

Директор ЦРУ рискнул сделать шаг по тонкой ветке.

— Не менее надёжны, чем твои казначейские сертификаты.

— О'кей, Эд, если ты так считаешь. — Голова Уинстона опустилась вниз, и глаза продолжали читать. Через десять секунд он пробормотал: — Проклятье…

— Это верно, Джордж, — согласился президент. — Слово «проклятье» выражает это достаточно красноречиво.

— Согласен с тобой, Джек, — кивнул Государственный секретарь.

Из всех присутствующих только Бен Гудли сумел закончить чтение донесения без комментариев. Несмотря на свой статус и важность должности советника президента по национальной безопасности, в этот момент он чувствовал себя самым младшим и слабым. Он знал, что намного уступает президенту по знанию проблем национальной безопасности и является, по сути дела, всего лишь секретарём высокого ранга. В его удостоверении значилось, что он, Бен Гудли, занимает пост офицера национальной безопасности, один из которых, по закону и традиции, сопровождает президента повсюду. Его работа состояла в том, чтобы снабжать президента информацией. Предыдущие советники по национальной безопасности, занимавшие его кабинет в углу Западного крыла Белого дома, часто говорили своим президентам, что думать и как поступать. Но он был всего лишь человеком, передающим информацию, и сейчас чувствовал свою слабость даже в этой должности.

Наконец Джек Райан поднял голову. У него были невыразительные глаза и безучастное выражение лица.

— О'кей. Эд, Мэри-Пэт, как мы оцениваем это?

— Похоже, что предсказания министра финансов Уинстона относительно финансовых последствий пекинского инцидента могут оказаться реальными.

— Они говорят об опрометчивых последствиях, — спокойно заметил Скотт Адлер. — А где Тони?

— Министр обороны Бретано сейчас в Форт-Худе, Техас, проводит смотр тяжёлой пехоты 3-го корпуса. Он вернётся обратно сегодня вечером. Если мы срочно вызовем его сюда, это будет слишком заметно, — сказал присутствующим ван Дамм.

— Эд, не будешь возражать, если мы передадим ему этот документ по закрытому каналу связи?

— Нет.

— О'кей. — Райан кивнул и протянул руку через стол к своему телефону. — Пожалуйста, пришлите сюда Андреа. — На это потребовалось меньше пяти секунд.

— Да, господин президент?

— Ты не могла бы отнести вот это в узел связи и сказать им, чтобы они передали документ по каналу «Чечётка» «Грому»? — Он вручил ей документ. — Затем принеси его обратно.

— Слушаюсь, сэр.

— Спасибо, Андреа, — сказал Райан вслед исчезающей женщине. Затем отпил воды и повернулся к своим гостям. — О'кей, это выглядит весьма серьёзным. Насколько это серьёзно?

— Мы послали за профессором Брайном, чтобы он дал нам свою оценку ситуации. Он, пожалуй, лучший человек в стране, когда требуется прочитать мысли китайцев.

— Тогда какого черта он не работает на меня? — спросил Джек.

— Ему больше нравится преподавать в университете. Сам он родом из Род-Айленда. Мы предлагали ему работу на другом берегу реки несколько раз, насколько я помню, — сказал Джеку директор ЦРУ, — но его ответ не меняется.

— То же самое и в Государственном департаменте, Джек. Я знаком с Джорджем больше пятнадцати лет. Он просто не хочет работать на правительство.

— Судя по всему, он походит на тебя, Джек, — добавил Арни с легкомысленной улыбкой.

— К тому же он может заработать больше денег, работая по контракту, правда? Эд, когда он приедет в Вашингтон, позаботься, чтобы он повидался со мной.

— Когда? Ты улетаешь через несколько часов, — напомнил ему Эд.

— Проклятье, — вспомнил Райан. Кэлли Уэстон в своём кабинете на другой стороне улицы заканчивала сейчас последнюю из его официальных речей. Она даже должна сопровождать его на борту «ВВС-1» вместе с официальной делегацией. Почему происходит так, что вы не можете заниматься одной проблемой за другой, а не всеми сразу? Да потому, что на этом уровне проблемы не появляются в таком порядке. — Хорошо, — сказал Джек. — Нам нужно оценить, насколько серьёзна возникшая ситуация, а потом принять решение, как не допустить её развития. Это означает — какие действия мы предпримем.

— Есть несколько вариантов. Мы можем связаться с ними неофициально, — произнёс Государственный секретарь Адлер. — Понимаешь, скажем им, что дело зашло слишком далеко и мы готовы работать с ними, не привлекая внимания, чтобы урегулировать ситуацию.

— Если забыть о том, что посол Хитч находится сейчас здесь. Мы ведь отозвали его для консультаций. Где он сейчас, на поле для гольфа конгресса или на «Горящем дереве»? — спросил президент. Хитч любил играть в гольф, а заниматься этим в Пекине было невозможно. Райан сочувствовал ему. Если повезёт, ему удавалось сыграть один раунд в неделю, и тот удар, которым он когда-то владел, давно исчез.

— Посланник, заменяющий его в Пекине, занимает недостаточно высокую должность для этого. Что бы мы ни передали через него, они не воспримут серьёзно.

— А что конкретно мы можем предложить им? — спросил Уинстон. — Нет ничего достаточно важного, чтобы удовлетворить их и одновременно сохранить это в тайне. Они должны дать нам что-то, чтобы это могло оправдать наши уступки. Я не вижу ничего, что они могли бы нам дать, кроме боли в животе. Мы ограничены в наших действиях тем, на что способна согласиться наша страна.

— Ты полагаешь, что она согласится на войну? — огрызнулся Адлер.

— Успокойся, Скотт. Существуют практические соображения. Все, что будет приемлемым для китайских мерзавцев, должно быть одобрено конгрессом, верно? Чтобы получить одобрение конгресса, нужно представить ему вескую причину. — Уинстон поднял руку с секретным документом. — Но мы не можем сделать этого, потому что у Эда начнётся истерика, и даже если мы представим документ конгрессу, наверняка найдётся кто-то на Капитолийском холме, кто мгновенно организует утечку в газеты. Половина газет заявит, что мы пошли на уступки, и скажут: гори китайцы голубым огнём, лучше выделить миллионы на военные нужды, чем копейки на подношения. Я прав?

— Да, — ответил Арни. — Вторая половина назовёт это разумной государственной политикой, но рядовому Джо это совсем не понравится. Рядовой гражданин ожидает, что ты снимешь трубку телефона, позвонишь премьер-министру Ху и скажешь: «Не делай этого, приятель, а то будет хуже», и этот самый гражданин совершенно уверен, что тот испугается.

— Причём это, между прочим, прикончит «ПЕВЧУЮ ПТИЧКУ», — добавила Мэри-Пэт в качестве предостережения, на случай если они отнесутся к такому варианту всерьёз. — Это положит конец человеческой жизни и лишит нас дальнейшей информации, в которой мы нуждаемся. Кроме того, насколько я поняла из этого документа, премьер-министр Ху тут же будет отрицать все и одновременно продолжать подготовку к войне. Они действительно думают, что их загнали в угол, но они не могут найти разумного выхода.

— Опасность заключается?.. — спросил «Торговец».

— В распаде внутренней политической системы, — объяснил Райан. — Они боятся, что, если что-нибудь нарушит политические или экономические условия внутри страны, весь карточный домик рухнет. Это вызовет серьёзные последствия для правящей королевской семьи КНР.

— И называется это топором палача. — Бен Гудли чувствовал, что ему нужно сказать что-то, эта фраза была самой простой. — Впрочем, сегодня — винтовочной пулей. — Сказав это, он не почувствовал себя лучше. Он знал, что всё это обсуждение проходит мимо него.

И в этот момент зазвонил кодированный телефон президента. Звонил министр обороны Тони Бретано — «Гром».

— Привет, — сказал Райан. — Перевожу тебя на громкоговорящую систему. Здесь у меня Скотт, Джордж, Арни, Мэри-Пэт, Эд и Бен. Мы только закончили читать то, что у тебя в руках.

— Я исхожу из того, что всё это реально?

— Чертовски реально, — сказал Эд Фоули новому члену кружка «ЗОРГЕ/ПЕВЧАЯ ПТИЧКА».

— Тогда это беспокоит меня.

— Мы все придерживаемся этого мнения, Тони. Где ты сейчас?

— Стою на башне «Брэдли» на парковочной площадке. Никогда ещё не видел такого количества танков и орудий. Похоже, что здесь сосредоточена настоящая мощь.

— Да. Видишь ли, то, что ты только что прочитал, показывает тебе пределы нашей военной мощи.

— Понимаю. Если вас интересует, что, по моему мнению, мы должны предпринять, — так вот, нужно показать им, что для них это станет очень плохой игрой.

— Как нам это сделать, Тони? — спросил Адлер.

— Некоторые животные — например, собака-рыба или кузовок, когда они чувствуют угрозу, то проглатывают галлон воды и увеличиваются в размере — создаётся впечатление, что они слишком большие, чтобы их съесть.

Райан был удивлён услышанным. Он не имел представления, что Бретано знает что-то о животном мире. Министр обороны отлично разбирался в науке и технике. Ну что ж, может быть, он тоже смотрит по телевидению канал «Дискавери», подобно многим другим.

— Ты хочешь сказать, стоит напугать их?

— Точнее, произвести на них впечатление.

— Джек, скоро мы вылетаем в Варшаву — там можем познакомить Грушевого с ситуацией. А что, если предложить ему присоединиться к НАТО? Поляки уже являются членами НАТО. Это обяжет всю Европу прийти на помощь России в случае нападения. Я хочу сказать, что именно для этого и существуют союзы и договоры о взаимной обороне. «Не вздумай обижать меня, Чарли. Ко мне на помощь придут все мои друзья». Такой принцип действовал в течение длительного времени.

Райан задумался над этим предложением, потом обвёл взглядом комнату.

— Что вы думаете об этом?

— В этом есть что-то, — сказал Уинстон.

— Но как относительно других стран НАТО? Согласятся ли они с таким предложением? Весь смысл НАТО, — напомнил им Гудли, — заключался в том, чтобы защитить их от русских.

— От Советского Союза, — поправил Адлер. — Сейчас ситуация изменилась, помнишь?

— Тот же народ, тот же язык, сэр, — настаивал Гудли. Он чувствовал себя очень уверенным в этом вопросе. — То, что вы предлагаете, является элегантным возможным решением проблемы, но, чтобы осуществить её, нам придётся поделиться информацией «ЗОРГЕ» с другими странами, разве не так? — Это заставило обоих Фоули поморщиться.

Мало вещей на планете, которые сравнятся с разговорчивым главой правительства.

— Какого черта, мы вели наблюдение за китайскими Вооружёнными силами с разведывательных спутников в течение длительного времени, мы можем сказать, что заметили намёки, которые заставляют нас нервничать. Достаточно убедительно для непосвящённых, — высказал свою точку зрения директор ЦРУ.

— Далее, каким образом мы убедим русских? — спросил Джек. — Это может рассматриваться в Москве как внушительная потеря лица.

— Нам придётся объяснить им создавшуюся проблему. В конце концов, опасность угрожает России, — заметил Адлер.

— Но они не относятся к числу посвящённых. Они захотят узнать все подробности, ведь здесь мы говорим об их национальной безопасности, — напомнил Гудли.

— Тебе известно, кто сейчас находится в Москве? — спросил Фоули у президента.

— Джон?

— «Радуга Шесть». Джон и Динг знакомы с Головко, а Головко является главным советником Грушевого. Это хороший и удобный тайный канал. Имей в виду, это подтверждает, что на него была нацелена ракета при покушении на площади Дзержинского. Может быть, Сергей Николаевич не почувствует себя лучше, узнав об этом, но лучше знать, чем догадываться.

— Ну почему эти глупые гребаные люди не заявят просто, что раскаиваются в том, что застрелили двух священников? — раздражённо спросил Райан.

— А почему ты не подумал о том, что гордыня относится к числу семи смертных грехов? — спросил в ответ директор ЦРУ.

Портативный телефон Кларка был связан со спутником, и в него была встроена система кодирования. Фактически это была пластиковая карточка толщиной в четверть дюйма, что давало возможность прижимать телефон плечом к уху. Подобно большинству таких телефонов, ему требовалось время для синхронизации с другим телефоном, по которому говорил собеседник. Благодаря тому, что канал связи проходил через спутник, время синхронизации было более продолжительным.

— Канал безопасен, — произнёс наконец синтетический женский голос.

— С кем я говорю?

— Эд Фоули, Джон. Как тебе нравится в Москве?

— Здесь нам приятно. В чем дело, Эд? — спросил Джон. Директор ЦРУ звонил из Вашингтона по кодированной линии не для того, чтобы обмениваться любезностями.

— Отправляйся в посольство. Мы хотим, чтобы ты передал донесение.

— В чем оно заключается?

— Отправляйся в посольство. Там тебя ждут. О'кей?

— Понял. Конец связи. — Джон выключил телефон и снова вошёл в клуб.

— Что-нибудь важное? — спросил Чавез.

— Нам нужно ехать в посольство, чтобы повидаться кое с кем, — ответил Кларк, делая вид, что недоволен перерывом в спокойном течении дня.

— Тогда увидимся завтра, Иван и Доминго. — Кириллин поднял свой стакан в качестве салюта.

— Что случилось? — спросил Чавез, когда они отошли на тридцать футов.

— Не знаю, но меня вызвал Эд Фоули.

— Что-нибудь важное?

— Думаю, нам придётся подождать, пока не прочитаем документ в посольстве.

— Кто поведёт машину?

— Я. — Джон знал Москву относительно хорошо, впервые познакомившись с ней во время миссий в семидесятых годах. Тогда он был бы счастлив навсегда забыть о ней. В то время возраст его дочерей был примерно таким же, как нынешний возраст его внука.

Через двадцать минут они доехали до посольства, а самым трудным оказалось объяснить морскому пехотинцу, стоящему у входа, что они действительно имеют право войти в здание после окончания рабочего времени. Тут им помог человек, который ждал их внутри, Том Барлоу. Морские пехотинцы знали его, и он знал их, так что все решилось достаточно мирно.

— Из-за чего такой шум? — спросил Джон, когда они вошли в кабинет Барлоу.

— Из-за этого. — Он передал каждому из них по копии телефакса. — Вам лучше сесть, парни.

— Madre de Dios! — воскликнул Чавез через тридцать секунд.

— Согласен с тобой, Доминго, — заметил его босс. Они читали поспешно отредактированную копию последнего донесения «ЗОРГЕ».

— Значит, у нас есть источник в Пекине, приятель.

— Совершенно согласен с тобой, Доминго. И мы должны проинформировать о том, что узнали, Сергея Николаевича. Кто-то дома считает, что это должно стать достоянием не только американцев.

— Проклятье! — заметил Чавез. Затем он прочитал дальше. — А, понятно. В этом действительно есть смысл.

— Барлоу, у нас есть телефон нашего друга?

— Вот здесь. — Офицер ЦРУ передал ему записку и показал на телефон. — Сейчас он у себя на даче. С того момента, когда он узнал, что является целью, Головко стал обращать больше внимания на свою безопасность.

— Да, мы встречались с его телохранителем, Шелепиным, — сказал Чавез. — Серьёзный парень.

— Он и должен быть таким. Если я понимаю происходящее правильно, его снова вызовут. Может быть, оповестят охрану Грушевого.

— Господи, неужели это правда? — не удержался от вопроса Чавез. — Ведь это повод для начала войны.

— Помнишь, Динг, ты все время повторял, что международные отношения заключаются в том, что две страны стараются испортить настроение друг другу. — Затем он набрал телефонный номер. — Мне нужен товарищ Головко, — сказал он человеку, ответившему по телефону. И добавил по-русски: — Это говорит Кларк, Иван Сергеевич… Моё имя привлечёт его внимание, — объяснил он присутствующим в кабинете.

— Привет, Ваня, — послышался знакомый голос, говоривший по-английски. — Я не буду спрашивать, как ты узнал этот номер. Чем я могу помочь тебе?

— Сергей, мы должны немедленно встретиться с тобой по важному вопросу.

— Что это за вопрос?

— Сергей, я всего лишь почтальон. Я должен передать тебе документ. Он заслуживает твоего внимания. Можем мы с Доминго увидеть тебя сегодня вечером?

— Ты знаешь, как проехать ко мне?

Кларк подумал и решил, что сумеет найти дорогу.

— Только ты скажи охране у ворот, чтобы ожидали двух капиталистических друзей России. Примерно через час?

— Буду ждать.

— Спасибо, Сергей. — Кларк положил трубку. — Где тут у вас зал, чтобы помочиться, Барлоу?

— По коридору направо.

Высокопоставленный офицер ЦРУ сложил факс и сунул его в карман пиджака. Перед таким разговором ему требовалось посетить туалет.