Между долгом и честью

Решения

Мрак. Боль. Мысли. Воспоминания. Андриэль уже не мог точно сказать, где находится и чьи мысли внутри его головы. Темные коридоры, множество дверей — и за каждой воспоминание. Воспоминание, наполненное болью и отчаянием, будто в его жизни никогда не случалось ничего хорошего.

— Вставай, щенок, вставай. — Плеть просвистела совсем рядом с лицом Андриэля, и он, стиснув зубы, попытался подняться.

Он опять нарушил правила, пытался сбежать, но его поймали. Чародеи не прощали непослушания. А он всего лишь хотел попрощаться с родителями. Побывать на их могилах, сказать что-то, чего не успел раньше. Попросить прощения. Но нет, ему не позволили. И даже Рикас с его наставником ничего не смогли сделать. Андриэль оперся на ладони и попытался подняться, но очередной удар плети выбил весь воздух из легких. Он снова упал на каменный пол, старательно сдерживая злые слезы. Он был слаб, чертовски слаб, а браслеты на руках даже не позволяли уменьшить боль, залечить раны.

— Что, силенок не хватает? Думаю, это отучит тебя нарушать правила, — усмехнулся рыцарь и бросил плеть рядом с дрожащим Андриэлем.

Сколько еще он пролежал на полу, когда дверь за его мучителем захлопнулась, Андриэль не знал. Он смотрел на плеть, перепачканную в его крови, и клялся, что больше никогда не покажет слабости. Он не позволит себя унижать и бить.

Клятвы Андриэль не сдержал. Еще не раз и не два плеть опускалась на его спину, а раны заживали мучительно долго.

Андриэль с силой захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Крики в голове стали сильнее. Его собственные крики, полные боли.

— Нет. Нет. Не надо, — шептал он словно в бреду, сжав голову руками, — замолчи. Замолчи.

Слезы текли по лицу, а сам он отчаянно хотел выбраться. Выбраться из этого лабиринта дверей, криков и воспоминаний.

— Нет ничего страшнее, чем оказаться пленником собственного сознания, — сказал Рикас и отложил зелье в сторону, — ты не должен позволить силе выйти из-под контроля, иначе потеряешь связь с реальностью.

— И что делать в таком случае? Как выбраться? — спросил Андриэль.

О таком в школе не рассказывали. Рикас всегда говорил, что преподаватели не знают и половины того, на что способна магия, тем более — магия по управлению мыслями. Слишком редкий дар, слишком страшный дар.

— Никто не знает, Андри, никто. Наверняка есть нужная дверь, но чаще всего это смерть.

— Магия мало похожа на дар.

— Это проклятье, Андриэль. Мы с тобой прокляты, — в голосе Рикаса слышалось отчаяние, но уже в следующую секунду его взгляд стал, как всегда, отстраненным.

Тогда Андриэль не придал словам Рикаса никакого значения. Ему казалось, что уж с ним такого произойти точно не может. А еще была Мэдисон, всегда смеявшаяся над страхами Рикаса и называвшая его чрезмерно серьезным. Андриэль верил ей, ведь Рикас тоже верил. Не зря Мэдисон была близка с братом. Рикас прислушивался к ее советам.

Андриэль поднялся и снова тряхнул головой. Он должен понять, что это не сон. Он сейчас скорее всего лежит на кровати и умирает. Он там умирает. Настоящий он. А здесь лишь его магия, сконцентрированная и запертая в сознании. Магия, которую Андриэль воспринимает как себя. Но это не он — не он сам, лишь его часть. И он должен договориться с этой частью себя самого, найти дорогу обратно. Вернуть телу жизнь, иначе он так и умрет. Тело умрет, а его душа останется запертой в клетке. В клетке из самых страшных и болезненных воспоминаний.

— Мамы и папы больше нет, — Рикас сказал это так, словно его это вовсе не волновало и не беспокоило, — остались только мы с тобой.

Он должен выбраться, должен сказать Рикасу, что ошибался. Считал, что брату все равно. Считал его жестоким и безразличным. Но уже в камере Грегора понял, что ошибался. Что Рикас сойдет с ума, если он не вернется. Потому что у них никого не осталось. Только они вдвоем, только они вдвоем. И он справится. Чего бы ему это ни стоило.

Андриэль двинулся по темному коридору вперед. Он знал, что умирает, но собирался найти способ, чтобы этого не случилось.

Он нужен Рикасу. А еще не может же он заставить Джеймса в одиночку отдуваться перед братом.

Джеймс сидел возле кровати Андриэля и не мог отвести от него взгляда. Бледный, с испариной на лбу и шевелящимися губами. Порой Джеймс выхватывал обрывки фраз, чаще же Андриэль произносил их так тихо, что понять, о чем именно речь, было невозможно. Иногда он выкрикивал слова очень громко, тело его выгибалось дугой, а крики переходили в стоны. Джеймс знал одно: больше всего на свете он хотел узнать, что же видит Андриэль, но в то же время знать ему не хотелось совершенно. Такие разные желания сводили с ума. Ему было страшно понять, что пережил Андриэль, и хотелось помочь забыть об этом. Хотя, скорее всего, помочь забыть будет нелегко и страшно.

— Но я готов, — тихо сказал Джеймс и взял Андриэля за руку, та оказалось ледяной на ощупь, — я помогу тебе забыть. Только выживи. Если умрешь и ты, то я просто не справлюсь с этим. Не оставляй меня выяснять отношения с твоим братом одного.

— Думаешь, он тебя слышит? — голос Элайджи вырвал Джеймса из реальности, в которой остались только он и умирающий на кровати Андриэль.

— Надеюсь на это. Ему нужно бороться.

— Ты слышал лекаря. Без противоядия у него нет шансов. Ты должен это понимать и быть к этому готовым.

— Что, решил походить на Рикаса? Предлагаешь мне просто смириться с тем, что он умрет? Я был там, я не защитил его! Я буду сидеть здесь сколько надо, буду говорить с ним. И буду верить, что он очнется.

— Джеймс, я понимаю, что ты до сих пор винишь себя в смерти Кьяры, но Андриэль просто парень, коих в твоей жизни было много. Нам нужно думать о том, что мы скажем королеве. Заручиться ее поддержкой — наша главная задача. Ты нужен мне.

— Что ты знаешь о моей жизни в последнее время? Ты только и был занят тем, что отстаивал честь короны, — печально усмехнулся Джеймс. — Я готов идти за тобой и не откажусь от своих слов, но с Рикасом и королевой решай все сам. Я не оставлю Андри.

— Теперь он стал еще и Андри. Я не хочу, чтобы ты убивался из-за незнакомого парня.

— А ради чужой страны, значит, хочешь?

— Я делаю это и ради Анталии тоже. К тому же именно из-за Андриэля у нас нет выбора. Мы беглецы, преступники, предатели. Наш долг защищать Анталию, а мы бросили нашу страну.

— Истинная честь рыцаря — это защита слабых. Тех, кто нуждается в помощи. Андриэль в ней нуждался. — Джеймс подскочил на ноги.

— Как и многие другие. Нельзя ставить одну жизнь выше других. Честь и долг должны совпадать. Я свою честь потерял, — ответил Элайджа и развернулся, чтобы выйти.

— А может, все-таки обрел? — спросил Джеймс, но его вопрос остался без ответа.

Элайджа вышел из комнаты, а Джеймс сел обратно на стул и снова взял руку Андриэля в свою. Ему было все равно, что считает Элайджа. Его место здесь и только здесь. А Рикас может и дальше устраивать балы в замке, где на данный момент умирает его младший брат.

— Ты хочешь, чтобы этим занялся я? — спросил Дрейк и, ловко подбросив несколько ягод чернявки в воздух, ртом поймал их на лету.

— Я не уверен, что могу доверять кому-то, кроме тебя, — ответил Рикас.

— Советник королевы доверяет главарю шайки бандитов?

— У тебя нет шайки, ты работаешь в одиночку. И я это прекрасно знаю. И я ни разу не осуждал твой выбор.

— Но ты мог бы воровать вместе со мной. На пару мы были бы уже богачами, — рассмеялся Дрейк.

— А ты мог бы послушать меня и пойти служить при дворе. Меня богатство не особо волнует.

— Еще бы. С таким-то вином в погребе, — усмехнулся Дрейк, — ты же знаешь, что я не хочу быть обязанным тебе.

— Поэтому заставляешь меня быть обязанным тебе?

— Именно. Пока я вор, я свободен. Я не подчиняюсь правилам и этикету дворца, но если сейчас все принимает серьезный оборот, то я с тобой. И пойду до конца. И не потому, что помню о том, что должен…

— Я давно простил тебе твои долги. Ты не обязан рисковать жизнью. Ты не обязан ввязываться в эту войну.

— Разве все мы уже в не ввязались по велению нашей королевы?

— Но пока ты в тылу, а я собираюсь на передовую.

— И если я не прикрою тебе спину, ты умрешь, а мне никто не будет наливать вино. Ну уж нет, я с тобой. И я сделаю то, о чем ты меня просишь.

— Только прошу тебя, будь осторожен. Я не знаю, какие еще секреты спрятаны в хижине Мэдисон, если это все-таки она. — Рикас сел на стул и устало потер переносицу.

Дрейк лишь слегка улыбнулся. Рикас почти никогда не позволял себе слабости даже в его присутствии. Он всегда стремился казаться несгибаемым, сильным. И вот такой простой жест, показывающий усталость и разбитость — словно высшая степень доверия. Жест, который сопровождается просьбой о помощи. Рикас редко просил и никогда не забывал тех, кто ему помог.

— Мне никогда не нравился твой выбор. Неудачный любовный интерес, тот, что до Мэдисон, был куда лучше.

— Сомневаюсь, что ты вообще сочтешь кого-то лучше себя, — усмехнулся Рикас. — Лучше налей мне вина. Мне еще сегодня отдавать распоряжения насчет бала, а я совершенно не знаю, в каком стиле хочу оформить зал.

— Главное побольше орхидей. Ты же знаешь, что фаворитка нашей королевы их просто обожает.

— А королева обожает все, что обожает Марджери, — согласно кивнул Рикас.

— Ты зачаруешь мне портал на всякий случай? Я предпочел бы отправиться сейчас. Мы же вроде все обсудили?

— Я все сделаю, но тебе нужно хотя бы пару часов отдохнуть, восстановить магию, хотя бы немного, — произнес Рикас.

— Я не так много ее истратил, а твое вино прекрасно восстанавливает силы. Я отдохну, пока ты зачаруешь портал. Только, Рикас, прошу тебя — не переусердствуй. Ты нужен Остовии живым. И Андриэлю, и мне, — тише добавил Дрейк и вышел из кабинета.

У него была всего пара часов. Рикас не станет терять времени и зачарует портал как можно быстрее, хотя может принести его не сразу, чтобы дать Дрейку побольше времени, но не факт, поскольку на кону жизнь Андриэля. Дрейк и сам не хотел рисковать. Андриэль давно стал для него кем-то вроде младшего братишки. Может, Дрейк даже принял бы предложение Рикаса и остался в замке. В месте, где он всегда чувствовал себя дома. Чувствовал себя частью семьи. Здесь ему всегда были рады и всегда ждали. Может, и стоило остаться, но Дрейк все еще боялся привязанностей. Хотя его свобода была лишь иллюзией их отсутствия.

— Джеймс отказался отходить от Андриэля, — сказал Элайджа.

Он не сразу решился прийти с новостями к Рикасу, а когда появился, тот был чем-то занят. На столе лежала необычайной красоты брошь. Черная змея, украшенная небольшими зелеными камнями. Какими именно, рассмотреть Элайдже не удалось. Она скручивалась в кольцо. Брошь лежала на столе, а Рикас направлял в нее потоки магии, во всяком случае, Элайджа решил, что небольшие потоки зеленоватых и голубоватых искорок — это именно магия, а не что-то другое.

— Но ты готов к балу? Портной снял с тебя мерки? Прости, но моя одежда тебе не совсем подходит, да и появляться перед королевой в моих старых вещах — не лучшее решение. Она любит, когда на нее производят впечатление.

— Разве одежда так важна? Мне казалось, что я должен подобрать правильные слова и показать, что готов помочь вам в войне против Грегора.

— Первое впечатление важно не меньше. Королева любит, чтобы все было идеально.

— Думаю, балы в твоем замке проходят только так. Я слишком многое потерял, Рикас, и слишком многое принимаю на веру. Я надеюсь, ты рассказал мне все?

— Все, что тебе нужно знать в данный момент. Тебе придется принимать сложные решения, но всем нам порой приходится это делать.

— Именно поэтому мне и нужен Джеймс. Нужно заставить его прийти на бал и поговорить с королевой, — возмутился Элайджа.

Его несколько раздражало, что Рикас не обращает внимания на его слова и просьбы. С ним было очень сложно разговаривать и договариваться, он гнул свою линию и выдавал информацию дозированно. Элайджа понимал, что полностью доверять ему Рикас никак не мог. Сам Элайджа тоже относился к нему с осторожностью. Поэтому отношение Джеймса к Андриэлю раздражало еще больше. Когда его друг и этот мальчишка успели так хорошо спеться, что Джеймс не хочет отходить от него ни на шаг?

— Тебе не нужен Джеймс рядом. — Рикас тряхнул руками и искры на кончиках пальцев погасли. — Ты не хочешь нести ответственность в одиночку, и я понимаю тебя. Но если ты хочешь стать королем, если ты хочешь союза Остовии и Анталии, то тебе придется решать все самому.

— Ты тоже живешь так?

— Добро пожаловать в мой мир, — усмехнулся Рикас и подхватил со стола брошь, — мне нужно поговорить с Дрейком, а тебе хорошенько отдохнуть. Впереди непростые времена.

Рикас прошел мимо Элайджи и вышел из кабинета. Казалось, даже дышать стало легче, а в кабинете — светлее. Странно, что маг огня очень часто приносил с собой непроглядную тьму. Она словно клубилось вокруг Рикаса, скрывая его эмоции и мысли. Элайджа даже задумался, а смог бы Андриэль залезть в голову своего брата и увидеть, о чем именно тот думает и что чувствует? С Рикасом было невероятно сложно, но Элайджа прекрасно понимал, что ему придется с этим смириться, а еще лучше научиться договариваться.

— Алеф, не ожидал, что увижу тебя так скоро.

Николас обернулся и посмотрел на юношу, стоявшего перед ним. Высокий, с темными, слегка вьющимися волосами до плеч. И с темными, практически черными глазами. Он был очень худым. Николас помнил, как увидел его побирающимся на улицах Остовии. Не все маги попадали в школы, не любой дар можно было увидеть, но Николас увидел. Слишком слабый, совсем крохи. Такой дар проще уничтожить, чем развить, но Николас уже тогда понял, что мальчишка станет очень верным, если воспитать его правильно. И не просчитался. Он смотрел на своего ученика и ожидал, что тот первый начнет разговор, но Алеф медлил. Словно боялся, что если произнести то, что нужно сказать, вслух, то пути назад уже не будет.

— Учитель, я подвел вас. Андриэль Вайт остался в живых.

— Но ты уничтожил все следы мирата в хижине ведьмы Рикаса? В этом ты не ошибся, Алеф?

— Нет. Я не мог подвести вас еще и в этом, но дозировка слишком мала, если Рикас сможет найти противоядие, то все наши труды пропадут.

— Если он найдет противоядие. Ты верно говоришь, Алеф, но ты и сам знаешь, что он уничтожил почти весь мират. Ты же закончил его работу. Андриэль Вайт умрет в муках. И тогда весь род Вайтов, вся Остовия заплатит за наши мучения.

— Вы думаете, когда Анталия захватит Остовию, мы сможем жить лучше? Грегор нам позволит?

— Он лишь пешка в моей игре, Алеф. Мне нужно еще несколько преданных магов, и тогда я смогу убрать пешку с доски. Я стану королем Анталии и Остовии, которую мне преподнесет Грегор. И я рассчитываю, что ты пройдешь этот путь со мной до конца.

— Я не подведу вас, учитель. Я верен вам до последнего вздоха.

Николас лишь улыбнулся. Он знал, что слова Алефа правда. Он никогда его не подведет. Жаль, если Алефу придется доказывать верность ценой жизни.