Между долгом и честью

Встречи

Дейдре сладко потянулась в постели и глянула на обнаженную Марджери, разливавшую по бокалам вино. Такие спокойные ночи стали редкостью, слишком много решений приходилось принимать в последнее время. Война набирала обороты, Грегор строил все более хитрые машины для того, чтобы пробить стены. Машины с крепкой броней, стреляющие без промаха. Маги зачастую не справлялись с их напором, войска Грегора теснили ее армию, поэтому на бал, планируемый Рикасом, она возлагала большие надежды. Ее советник всегда отличался острым умом, прекрасно планировал сражения и принес Остовии не одну блистательную победу.

— Твое платье для бала великолепно, — улыбнулась Марджери и протянула бокал с вином, — уверена, ты сразишь всех на балу одним своим появлением.

Марджери грациозно опустилась на постель и провела кончиками пальцев по руке Дейдре. Она лишь улыбнулась в ответ и отпила вино. Оно было сладким, но не приторным, а даже с легкими нотками кислинки. Походило на Марджери: та умела привлекать внимание, очаровывала, словно обволакивала дурманом, но при этом могла уколоть так, что оставалось только удивляться, откуда в такой хрупкой девушке столько яда. Ближайшее окружение королевы даже скорее опасалось фаворитку Дейдре, чем ее саму. Но об этом говорил еще Рикас: Дейдре слишком мягкая, осторожная и податливая.

— Ты сама знаешь, что впечатление, которое я произведу на балу, волнует меня меньше всего. Рикас в последний визит сказал, что у него важная информация для нас.

— Он появляется, когда хочет, и исчезает точно так же, — сморщилась Марджери. — Почему ты так уверена, что ему можно доверять?

— Без него Анталия давно прибрала бы к рукам Остовию, а если я все-таки решусь дать ему больше власти…

— Мы говорили об этом не один раз, — Марджери грубо перебила Дейдре, — это слишком опасно.

— Не думаешь, что если бы Рикас хотел, то давно смог бы устроить переворот? Он, наоборот, поддерживает мою власть.

— Сегодня поддерживает, а что будет завтра? Маги слишком опасны, и их стоит держать на коротком поводке.

— Марджери, я знаю, что у тебя есть все причины недолюбливать таких, как Рикас, но…

— Что «но», Дейдре? — В глазах Марджери явственно пылала ярость, но она старалась говорить спокойно.

Дейдре уже хорошо изучила любовницу и прекрасно понимала, каких усилий той стоило, чтобы сдерживаться. Но и для самой Дейдре ситуация складывалась не лучшим образом. Она все время оказывалась между Марджери и Рикасом. Одну она любила, а второго уважала и признавала, что без него давно потеряла бы либо корону, либо страну целиком. При этом она не могла назвать доводы Марджери пустыми. Маги действительно были опасны, и шрамы на теле любовницы говорили об этом красноречивее слов. Марджери никогда не рассказывала подробностей своей жизни в борделе, но вряд ли маги, державшие ее для развлечений, были с ней нежными и ласковыми.

— Давай не будем портить этот вечер, а? — Дейдре мягко улыбнулась и, подавшись вперед, поцеловала Марджери в уголок губ.

Она всегда знала, как успокоить и настроить на что-то более приятное свою любовницу. Та с удовольствием откликнулась на ласку, и разговор был забыт. Хотя Дейдре и понимала, что на балу ей придется нелегко. Выстоять между Рикасом и Марджери без потерь еще не удавалось ни разу.

— К балу уже все готово. Твой костюм тоже. — Элайджа смотрел на Джеймса со смесью непонятных ему самому чувств.

Он не понимал, что такого в Андриэле, из-за чего друг днями и ночами сидит у его кровати, сжимая руку. Андриэль стал еще бледнее, тоньше и, казалось, скоро и вовсе исчезнет. А еще Элайджу сильно удивило, что несколько прядей волос Джеймса стали белыми, как снег. Ему доводилось видеть снег всего пару раз, когда его отправляли совсем далеко от Анталии, но зрелище было невероятным. Оба раза Элайджа был послом и искал военной поддержки у Стромболя. Дважды потерпел неудачу. Он прекрасно понимал, что соседи не станут ввязываться в распри между Остовией и Анталией, а подождут, пока страны полностью уничтожат друг друга или же, когда перевес сил станет очевидным и принять чью-то сторону будет безопасно. Очень много стервятников ждало окончания этой войны, чтобы вместе с победителем растерзать труп проигравшего.

— Я же сказал, что не спущусь. Ты сам в состоянии уладить любые вопросы, а я просто поддержу тебя в решениях.

— Я не хочу нести ответственность за твою жизнь, Джеймс, я хочу, чтобы ты решил все сам.

— Я решил в тот момент, когда пошел вместе с тобой спасать Андри. Давай ты будешь нести ответственность за наши жизни и страну, а я за него?

— Но почему?

— Он нуждается в ком-то, кто просто будет рядом, раз уж его брат на это не способен.

— Рикас делает все возможное. Я и сам увлекался травами и могу с уверенностью сказать, что мират был уничтожен полностью. Я не встречал его уже несколько лет.

— И ты предлагаешь мне перестать верить?

— Предлагаю не убивать себя вместе с Андриэлем.

— Это уже решать мне, — спокойно ответил Джеймс.

Элайджа лишь пожал плечами. В последние дни каждый разговор с Джеймсом заканчивался либо ссорой, либо полным равнодушием со стороны второго. Порой казалось, что от прежнего Джеймса в друге не осталось ничего. Потухший взгляд, сгорбленная спина, слипшиеся волосы. Раньше Джеймс мог часами приводить себя в порядок, чтобы блистать перед всеми, кто готов обратить на него взор. Элайджа знал, что во многом Джеймс просто играет на публику. Он знал, что внутри друга пустота и боль. Он так и не смог пережить смерть Кьяры, а после — и родителей. Мать свело в могилу горе, отец же погиб на войне. В бою, как и подобает настоящему рыцарю. Хотя Джеймс как-то обмолвился, что тот попросту искал смерти. Сейчас Элайдже казалось, что, убивая себя рядом с Андриэлем, Джеймс делает то же самое, что и отец. Чувство вины не оставляло его в покое. Андриэль — лишь последняя капля. Но что делать с этим и как помочь, Элайджа не знал.

Стоило Элайдже спуститься в бальную залу, как ему показалось, что раньше он на балах не бывал вовсе. Убранство залы поражало. Потолок представлял собой звездное небо, причем периодически по нему проплывали облака, а луна явно меняла свое месторасположение. По белоснежному полу то тут, то там сновали эльфийки в длинных, серебряных полупрозрачных платьях. Их платья напоминали струи воды во время ливня. На серебряных подносах стояли бокалы и стаканы с различными напитками. Стены нежно-голубого цвета были украшены лентами из переплетения роз разных цветов: розовыми, черными, белыми, желтыми, синими, серебряными, фиолетовыми… Каких только цветов не наблюдал здесь Элайджа. При этом все смотрелось так гармонично, дорого, но без лишней вычурности, которую так любил Грегор. Здесь ничего не кричало о роскоши — все говорило о вкусе хозяина. Да и сам Рикас в черном камзоле, расшитом золотистыми нитями так, чтобы они напоминали огонь, был на высоте. Его лицо закрывала полумаска черного цвета с золотой каймой по краям. Грегору не доставало умения Рикаса выглядеть великолепно и при этом довольно просто. Рикас не казался тем, кто ставит себя выше других, но от него прямо исходила уверенность в собственной силе. Да, такого правителя заслуживала любая страна. Тем удивительней для Элайджи был тот факт, что Рикас занять трон совершенно не стремился.

Элайджа чувствовал себя неуверенно — он никого не знал, а пробиваться через танцующих к Рикасу совершенно не хотелось. Сам хозяин бала о чем-то разговаривал с несколькими мужчинами в противоположном конце зала. Хотелось незаметно выскользнуть в сад, но в сторону Элайджи было обращено слишком много взглядов. Слухи о рыцаре из Анталии, спасшем младшего брата Рикаса Вайта, все-таки просочились за стены замка. Рикас отнесся к этому на удивление спокойно — он все равно собирался на балу раскрыть все карты, поэтому несколько дней разницы не особенно сыграли против него и его планов. Пока Элайджа размышлял о том, как незаметно ускользнуть, возле него незаметно появился Рикас.

— Надеюсь, ты хотя бы попытаешься получить удовольствие от бала? Меня радует одно — в трауре я могу не танцевать с назойливыми барышнями.

Рикас протянул бокал с вином, и Элайджа с благодарностью его принял.

— Сомнительно, что под таким количеством взглядов у меня выйдет даже улыбнуться.

— Я должен представить тебя нескольким особо влиятельным лордам и графам, а после я смогу ускользнуть. Дейдре и Марджери завершат обход гостей, подарят им несколько танцев и тоже присоединятся к нам.

Только на словах Рикаса про Дейдре Элайджа наконец обратил свой взор на королеву. Первое, что его поразило — распущенные светлые волосы, мягкими волнами спадавшие на обнаженные плечи. В Анталии ни одна женщина не позволила бы себе такого. Волосы обязательно собирались наверх. Пышное голубое платье было расшито синими сапфирами под цвет полумаски, скрывавшей лицо Дейдре. Королева определенно чувствовала себя на балу прекрасно. А вот девушка, державшаяся немного позади, выглядела раздраженной и уставшей. Ее платье золотистого цвета было не таким пышным, как у королевы. Она не привлекала особого внимания, оставаясь в тени Дейдре.

— Первое впечатление обманчиво, — шепнул Рикас и повел Элайджу к компании мужчин.

Пару имен Элайджа действительно старался удержать в памяти, но потом перестал даже пытаться. Лица мелькали, приветствия Рикас старался свести к минимуму, хотя от некоторых особо любопытных лордов отделаться было довольно трудно. На вопросы об Анталии Элайджа старался отвечать односложно. Рикас предупредил его, что раскрывать карты раньше времени не стоит. Он должен остаться загадочным и неготовым делиться информацией с каждым. С этим Элайджа согласился. Он и сам не горел желанием рассказывать каждому встречному подробности о своей стране. Даже Рикасу он рассказывал далеко не все. Элайджа пока не был уверен, что готов доверять тому во всем. Тем более что граф Вайт обладал талантом любую, даже, казалось бы, безвыходную ситуацию обернуть в свою пользу, поэтому нельзя с точностью сказать, что Рикас не использует их с Джеймсом в какой-нибудь своей игре. Этого совершенно не хотелось.

— Еще один гость, и мы сможем покинуть бал, — шепнул Рикас, пока к ним приближался мужчина.

Почему-то Элайдже сразу показалось, что между этим мужчиной и Рикасом не все гладко. Слишком уж улыбки обоих походили на оскал, а рукопожатие казалось попыткой сломать собеседнику руку.

— Рикас, бал, как всегда, выше всяких похвал.

— Я рад, что вы смогли выбраться, Ирвинг. Думаю, решение оставить школу далось вам непросто, — ответил Рикас.

— Хотел лично выразить свои соболезнования. Произошедшее с Андриэлем — трагедия, но ведь я предупреждал, что так и будет. Не так ли, мальчик мой? Ты всегда был более способным учеником.

— Вашу проницательность не стоило недооценивать. Но боюсь, смерть моего брата произошла бы куда быстрее, согласись я на ваши условия.

— Разве потерять магический дар — это большая плата за жизнь?

Элайджа чувствовал, как напряжение нарастает. Впрочем, если верить тому, что он уже успел услышать об Ирвинге, это совершенно не удивительно. Каждое слово, произнесенное Рикасом в адрес этого мужчины, буквально пропитано ненавистью. Сейчас Рикас походил на человека, хотя все равно неплохо справлялся с эмоциями. Будь Элайджа чуть подальше, то, может, тоже принял бы улыбку Рикаса за дружескую.

— За существование, но разве вам это неизвестно? Ваш дар назвать таковым довольно затруднительно.

— А ты так и не научился держать язык за зубами? — прошипел Ирвинг.

— Я просто знаю, кому и что говорить дозволено, — ответил улыбкой Рикас, — но думаю, что нашим разговором мы уже сильно утомили сэра Блэкарда. Я не удивлен, что вы, Ирвинг, совершенно забыли о рамках приличия.

— Ты ими, Рикас, не утруждал себя никогда. Элайджа, я должен высказать вам свое восхищение: провести столько времени в замке братьев Вайт и остаться в здравом уме — это достижение.

— Думаю, их гостеприимство мне больше по душе, чем ваше. Во всяком случае, судя по тому, что мне пришлось услышать. Но я рад, что вы проявляете такое участие по вопросам моего благополучия, сэр…? — Элайджа намеренно выделил слово «сэр», показывая, что менять тон общения на более близкий не намерен.

— О, Ирвинг вполне достаточно. Я бы хотел видеть вас своим другом, поэтому к чему нам эти формальности?

— Думаю, в выборе друзей Элайджа разборчив, — улыбнулся Рикас, — а теперь прошу нас простить, но мне сейчас лучше быть с братом, а Элайджу ждет его друг.

Рикас не дал даже возможности Ирвингу ответить, лишь прихватив за локоть, повел Элайджу в сторону лестницы. Элайджа не сомневался, что это не укрылось от других гостей, но, судя по всему, к прохладным отношениям Рикаса и Ирвинга здесь уже все привыкли, поскольку никаких особо заинтересованных взглядов он не заметил. А может, и правда со стороны это выглядело разговором двух близких друзей? Пожалуй, Элайдже стоило получше присмотреться к Рикасу и обществу Остовии, чтобы понять их порядки.

— И королева придет в твой кабинет? Вот так просто? — поинтересовался Элайджа и отпил вино из бокала.

Ему было непонятно, как посреди бала королева сможет незамеченной пройти в кабинет Рикаса. Многое казалось ему странным.

— Они выйдут в сад подышать воздухом и воспользуются порталом вдали от любопытных глаз. Магия, Элайджа, позволяет спрятать очень многое. Порой даже на самом видном месте. Я прекрасно умею хранить свои тайны. Более того — у меня есть те, кто заменят Дейдре и Марджери. Ты думал, что маскарад был затеян случайно?

— Я сомневаюсь, что ты вообще что-то делаешь случайно.

— Лучше предусмотреть даже самый невероятный вариант, чем разрушить весь план из-за ерунды.

— Но мират и Николаса ты почему-то пропустил?

Элайдже хотелось задеть Рикаса, вывести его из равновесия. Казалось, так ему лучше удастся понять, кто же такой Рикас на самом деле. Но никакой реакции не последовало, потому что в этот самый миг за спиной Рикаса открылся портал, и оттуда вышли Дейдре и Марджери.

— Ваше Величество. — Элайджа тут же поднялся с места и склонил голову в знак уважения.

— Здесь нет места формальностям, сэр Блэкард, все мы старые добрые друзья и если вы не будете против, то в стенах кабинета Рикаса я предпочла бы обращаться к вам по имени и слышать такое же обращение в ответ.

— Почту за честь.

Элайджа хотел сказать что-то еще, но дверь кабинета резко отворилась, и на пороге показался один из слуг. Вид у него был то ли напуганный, то ли крайне взволнованный. Во всяком случае, Элайджа был уверен, что произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что так вламываться в кабинет Рикаса не позволял себе даже его брат.

— Что случилась, Рэаль? Надеюсь, причина, по которой ты прервал нас, действительно стоит внимания и такой спешки.

— Леди сказала, что это срочно. Это касается вашего брата. Я думал, что увидел призрака, но я не мог ошибиться. Леди Мэдисон вернулась.

— Ты сказал, что она мертва? — удивилась Дейдре.

— Я лично похоронил ее. Я видел ее труп, — ответил вместо Рикаса Элайджа.

— Порой даже на самом видном месте, — лишь произнес Рикас. — Веди ее сюда, Рэаль. В любом случае, выслушать ее стоит.

С этим Элайджа поспорить не мог, но поймал себя на мысли, что магия его пугает все больше, а еще настораживало, с каким спокойствием в Остовии встречают восставших из мертвых. Рикас невозмутимо продолжил разливать вино и вести с Дейдре светскую беседу.