Между тьмой и пламенем. Часть 1

Глава 6

Инерис мрачно сидела в комнате, не слушая увещеваний служанок и обижаясь – всерьез обижаясь на отца. Пожалуй, впервые.

Возможно, она была… не очень права, указав ему на все эти детали при советниках. Возможно. Но она неоднократно просила об аудиенции! Один раз лично, еще два раза – через лорда Рагора и даже, отринув церемонии, попыталась просто поговорить с ним, подловив его одного! И отец не нашел для нее времени, словно он не поручал ей…

Так может, это и не задание было вовсе? А просто способ ее занять, пока он будет спокойненько с князем о свадьбе сговариваться? А она, дура, старалась, так серьезно восприняла его поручение…

Злые слезы обожгли глаза, но Инерис сдержалась.

Получается, отец все-таки не воспринимал всерьез ни ее саму, ни ее мнение. Потрясающее открытие на пороге совершеннолетия! Просто потрясающее!

Еще и в покоях запер, как… девчонку малолетнюю!

Грелис и Лани, поняв, что наследница быстро не успокоится, начали вполголоса обсуждать какие-то свои сплетни. Инерис молча отвернулась к окну. Ее это полностью устраивало. Компания ей сейчас совершенно не нужна, иначе она может сорваться на ни в чем неповинных служанок, а это недопустимо для леди и тем более недопустимо для будущей прави…

Это еще что такое?

Оконная рама чуть подалась наружу. Приоткрылась ровно на щелку, в которую залетел дразнящий вечерний ветер, дышащий прохладой и свежестью. Ей захотелось завыть. В сад бы сейчас, в сад… а она четвертый вечер сидит тут, как дура!

Ну, опять же, не совсем четвертый… Кэллиэн тогда…

Воспоминания о той неловкости, которая имела место в прошлый раз, тоже не помогли ей успокоиться. Но Кэллиэн хотя бы был на ее стороне.

Нервно передернув плечами, Инерис отвела было взгляд от окна, и вдруг заметила, как через щель просочился сложенный вчетверо лист бумаги. Воровато огляделась по сторонам, поднялась, подошла к окну и оперлась на подоконник, ловко перехватив записку и спрятав ее в рукаве.

Села в кресло так, чтобы загородить листок от увлекшихся разговором камеристок. Развернула.

«Леди Ламиэ, если вам не слишком неприятна моя компания, я готов, насколько это в моих силах, скрасить ваше заточение. Если этот план вам по душе, когда уйдут ваши служанки, поднесите к окну свечу и трижды загородите и откройте огонек. Я пойму, что вы ждете. К.»

Мелькнула мысль, что не слишком прилично будет впускать его в свою спальню. Особенно после всего того, что произошло в прошлый раз.

Может, он снова предложит ей сбежать, как тогда?

Вспомнила, что для этого придется оказаться в его объятиях или, пуще того, у него на руках, и тут же решила, что это очень, очень плохая идея!

Хотя вряд ли… Кэллиэн вроде бы упоминал о том, что резерв не бесконечен…

С другой стороны, не обязательно же разговаривать в спальне! Можно, в конце концов, пройти в гостиную и устроиться там…

Да, так будет лучше всего.

Только перед тем, как подавать ему сигнал, нужно будет порыскать по шкафам и отыскать нормально надевающееся платье!

Конечно, Кэллиэну можно доверять, но все-таки лучше поостеречься, тем более что в последнее время она как-то странно на него реагирует.

Инерис тихонько вздохнула, пряча записку в карман.

Вообще-то маг был действительно интересным человеком, несмотря на своеобразный облик. Если бы он хотя бы перестал глаза красить и волосы подстриг…

Попыталась представить его себе соблюдающим все каноны княжеской моды и потерпела позорное поражение. Нет, Кэллиэну все-таки идеально подходил его нынешний образ.

Чтобы скрыть свою задумчивость, Инерис поднялась, взяла недочитанную книгу и раскрыла ее по закладке. А затем погрузилась в размышления, опустив взгляд на страницы и изредка перелистывая их, чтобы не вызывать подозрений у служанок. Хотя если бы ее спросили, о чем говорится в книге, она бы не смогла вспомнить ни единого слова.

Но спрашивать было некому.

Почему все-таки отец так поступил? Почему? Почему?!

***

Кэллиэн терпеливо ждал, закутавшись в плащ и изображая стоическое любование ночной природой. В принципе, он и впрямь был любителем одиноких вечерних прогулок, но в одиннадцать часов вечера, да еще с корзинкой, это, пожалуй, выглядело подозрительно. Он надеялся на то, что если Инерис и впрямь захочет его видеть, то отпустит служанок пораньше, сказавшись усталой. А если не захочет…

Маг пожал плечами. Не то чтобы он ее не понял.

Более того, после прошлого раза это будет вполне логично.

В последнее время он все равно только и делает, что отчитывает ее. Или смущает. Какой девушке такое понравится?

Кэллиэн невесело усмехнулся.

Возможно, Инерис была не так уж неправа, нечаянно намекнув на то, что он ей в отцы годится. По поведению так точно.

Потому что по возрасту он годится ей в деды. Если считать по годам, а не по жизненному циклу, который у него в силу кое-каких особенностей несколько отличался от человеческого.

Он вздохнул. Маскировка ауры в последнее время начинала трещать по швам. Он становился слишком несдержанным… особенно со всеми этими оборотнями. А ведь его предупреждали, что сложнейшее многоэтапное заклинание завязано на сохранении более-менее ровного эмоционального фона… с другой стороны, ушлый (и психически не вполне нормальный) маг, с которым его познакомил князь Ламиэ, клялся, что оно перманентно и даже при частичном нарушении матрицы восстановится само.

Только проверять было слишком рискованно. Есть те, кто с легкостью сможет найти его по следу истинной ауры, а этого нужно было избежать любой ценой.

Кэллиэн вздрогнул, увидев то, чего, говоря откровенно, все-таки не ожидал увидеть. Но ошибиться было невозможно – свеча мигнула трижды.

Губы против воли расплылись в усмешке – как всегда, кривой, прикрывающей зубы с правой стороны. С годами, к счастью, это вошло в привычку. Он, конечно, зачернял на всякий случай кончик острого клыка… но лучше не рисковать. В принципе, в этой аномалии самой по себе не было ничего особенного, у людей встречалось и не такое. Только вот он человеком не был… и привлекать к себе еще большее внимание не хотел. Не хватало еще чужих домыслов о его возможных предках.

Потому что если слухи о подобных странностях выйдут каким-то образом за пределы княжества… Если о не в меру клыкастом темном маге станет известно кое-кому в Йерихо…

Улыбка исчезла с его лица, словно ее и не было.

О спокойной жизни можно будет забыть навсегда. Но – вот незадача! – нынешнее положение Кэллиэна полностью устраивало, и он был готов на все, чтобы его не лишиться по дурацкой случайности. Возвращаться к прошлому он категорически не желал.

Скоро минет семь лет… Осталось лишь еще немножко подождать, продержаться, и тогда с него наконец сойдет это проклятое клеймо черного мага, и тогда отпадет нужда в маскировке ауры…

Воровато оглядевшись, маг подошел к стене под окнами наследницы. На всякий случай набросил на себя заклятье маскировки. Теперь, если что, он, замерев, будет полностью сливаться с фоном.

Собрался с силами, сконцентрировался и сплел нужное заклятье.

***

Инерис успела и переодеться, и подать условный сигнал, и нервно пересесть раз двадцать с постели в кресло и обратно. Раз десять пройтись по комнате. Погасить свечи. Снова их зажечь.

Может, он не заметил сигнала? Может, отвлекся или ушел, или не ожидал, что она так рано отпустит камеристок? Но слушать их болтовню и дальше у нее не было ни малейшего желания, поэтому Инерис притворилась, что от огорчения у нее разболелась голова, и она хочет пораньше лечь спать. Девушки тут же перешли на сочувственное бормотание, тихое и заботливое, помогли ей раздеться, расчесать волосы, лечь в постель…

Едва закрылась дверь приемной, и в ней повернулся ключ, как Инерис вскочила и принялась рыскать по шкафам в поисках единственного платья, застежки на котором старомодно располагались сбоку. Пусть не последний писк, зато не придется выглядеть полной дурой, не способной самостоятельно одеться.

А потом потянулось ожидание.

Наконец в окно тихонько постучали, и она поспешила распахнуть створку. Нахальный мотылек попытался тут же влететь внутрь, Инерис отмахнулась от него… Послышался звонкий шлепок, тихое проклятие, и пустота перед ней смазанно дернулась.

– Ой, – выдала Инерис, виновато потирая ладонь. – Простите, пожалуйста! Я вас не заметила.

– Заклятие маскировки, – тихо поведала пустота. – Ничего страшного. Войти можно?

– Залетайте, – пригласила девушка и, распахнув окна настежь, отошла подальше.

Повеяло холодком.

Черный силуэт уже привычно, обыденно материализовался посреди комнаты, нахально осмотрелся, иронично вздернул бровь, увидев, во что она одета.

Инерис, фыркнув, непреклонно скрестила руки на груди.

Маг легонько усмехнулся.

– Я, кстати, не с пустыми руками, – тихо произнес он, красноречиво приподнимая корзинку.

Вот теперь она была удивлена.

– Снова апельсины?

– Помилуйте, Инерис, вы считаете, что я вовсе лишен фантазии? – ворчливо поинтересовался Кэллиэн. – Идемте в гостиную, вроде бы у вас там есть и столик, и нормальный очаг, возле которого можно чай подогреть.

– Так вы ко мне чаевничать пожаловали?

– Нет, пригласить вас на ночной пикничок по росе! – съехидничал он. А потом нормальным голосом закончил: – Я забрался сюда по стене, применив липнущее заклинание. Заклятье левитации довольно энергоемкое, второй раз за такой короткий срок я могу его не потянуть. Уроню вас – вы мне потом не простите.

– Это смотря с какой высоты, – со знанием дела протянула Инерис. – Взлетите выше башни, выпустите – и прощать уже будет некому…

– Поэтому предпочитаю не рисковать, вдруг не справлюсь с искушением.

Она смерила его притворно сердитым взглядом… и, не выдержав, рассмеялась.

– Спасибо, что пришли… эээ… заглянули, Кэллиэн, – произнесла девушка. – И да, вы правы, идемте лучше в гостиную.

Там маг бывал, в отличие от спальни, а потому тратить время на разглядывания не стал и сноровисто начал выгружать принесенное на низкий столик между двумя креслами. Чай в запечатанном кувшине, сэндвичи, завернутые в бумагу, фрукты, десертный сыр…

– Кэллиэн, вы – чудо! – растроганно признала Инерис, глядя на небольшой шоколадный тортик. Ее служанкам запретили выносить с кухни сладости, поэтому они ей на сей раз ничем помочь не могли. – А я думала, вы издеваетесь…

– Не в моих правилах напрасно обнадеживать, – невозмутимо пожал плечами маг, ставя керамический кувшинчик ближе к огню, за каминную решетку. – Но это не мешает мне издеваться.

– О, вы и тарелки прихватили, – приятно удивилась Инерис.

– Больше того, приборы также. Счел, что в ваших покоях шкафчикам с посудой точно делать нечего.

– Ну… у меня есть чашки, – созналась она. – Фарфоровые. Отец… – сердце снова кольнуло обидой, но Инерис позволила себе лишь мгновенную заминку, – сказал, что мне их подарил кто-то из Йерихо, кто именно – он и сам не помнит, когда мне было пять лет. Я храню их у себя, они очень красивые.

– А чай из них пить можно? – лукаво осведомился маг.

– Если вы не будете их бить – не вижу препятствий к этому, – съехидничала Инерис.

– Помилуйте, я слишком хорошо воспитан, чтобы так себя вести в гостях, – невозмутимо отбрил ее Кэллиэн.

Девушка улыбнулась и направилась к спальне.

– Сейчас принесу.

Чашки эти были ее любимыми. Ей доводилось пить из них чай несколько раз, обычно – когда нужно было как-то себя подбодрить. Изящные, эффектные узоры на фарфоре из тонких серебристых линий радовали глаз, вместе с гармоничными очертаниями, фигурными краями и тонкой ручкой. Инерис открыла сундучок со своими драгоценностями ключиком, который висел на шее, и достала из него коробку с двумя фарфоровыми чашками. Быстро протерла чистым полотенцем и их, и блюдца, а затем вернулась в гостиную.

Кэллиэн, пока ее не было, разложил принесенную им снедь на маленьком столике и сейчас проверял, достаточно ли подогрелся чай.

– Он теплый, но не горячий. Подойдет? – полуобернувшись, уточнил маг.

Инерис почему-то обратила внимание на строгий, стройный силуэт, странно сочетавшийся с широкими плечами (у других мужчин, обладавших такими плечами, все остальное тоже было им под стать). Но Кэллиэн был слишком худым для такого разворота плеч, хотя раньше это несоответствие от нее ускользало. Ответила она с легким запозданием.

– Конечно. Я в любом случае не люблю горячий чай. К чему ждать, пока он остынет?

– А, это те самые чашки? – он поставил на стол кувшинчик, взял одну из чашек из ее рук и повертел, присматриваясь. – Действительно, йериханский фарфор, такой делают в центральных и западных провинциях.

– Вампирских?!

– Да, это явно их почерк. Судите сами – вытянутая чаша в форме цветка с заостренными лепестками, тонкая ручка с хищно загнутым книзу «клыком» в нижней части, тонкие узоры, ничего кричаще-яркого. Строгость и изящество. Эльфам подобный стиль тоже пришелся бы по душе, но они бы не удержались, добавили цвета и округлых линий.

– Вы разбираетесь в фарфоре?

– Я разбираюсь в чужих традициях, – не моргнув глазом, надменно сообщил маг. – А остальное вытекает из моих обширных познаний.

– Скромность, я гляжу, не входит в число ваших достоинств.

– Я же сейчас не на работе, а в гостях, дайте мне поупиваться осознанием собственной значимости, – и он широко, почти мальчишески ухмыльнулся. – И вообще, Инерис, где ваши манеры? Как гостеприимная хозяйка вы должны меня усадить, начать активно уговаривать скушать кусочек того, кусочек сего…

– Вы же принесли угощение, вот сами меня и уговаривайте! – фальшиво возмутилась девушка, тем не менее присаживаясь и нагло уворовывая самый большой кусок шоколадного тортика, который, по правде говоря, скорее походил на большое пирожное.

– Сладости ваши, Инерис, я такое не ем.

– Ну и жря, – давясь упоительно вкусным десертом, пробубнила Инерис. Окинула его нахальным взглядом, снова отмечая странное сочетание худобы и силы, и поинтересовалась: – Фигуру бережете?

Он посмотрел на довольную девчонку и неожиданно рассмеялся. Низкий, приятный смех, резко расходившийся с его голосом, заворожил ее настолько, что она даже жевать перестала.

– Крошки со щек смахните, – каким-то непривычным, ласковым тоном посоветовал Кэллиэн. Инерис поспешно схватилась было за салфетки, потом подумала и махнула рукой.

– Потом… вше равно будет фо ве фамое…

Кэллиэн покачал головой.

– Где ваши манеры, леди-наследница?

– А я не на работе, – беззаботно отмахнулась она. – Дайте мне поупиваться незаслуженными радостями…

Маг усмехнулся, сняв черные кожаные перчатки – неизменный атрибут, – и, не чинясь, разлил чай по чашкам, в одну бросил кусочек сахара и придвинул ее к Инерис.

– Откуда вы знаете, какой чай я люблю?

– А сами не догадываетесь? Мы ведь с вами обедаем за одним столом.

– Не думала, что вы обращаете внимание на такие мелочи.

– Мелочей не бывает, – загадочно отозвался маг, с безупречной грацией поднося к губам бутерброд и откусывая небольшой кусочек.

Инерис на мгновение стало стыдно, но потом она снова пожала плечами и вгрызглась во вторую половину шоколадного счастья. Думать о манерах и впрямь уже было бессмысленно. Но маг, похоже, не осуждал ее за этот приступ бессовестного обжорства. Он забавлял Кэллиэна, судя по мягкому блеску синих глаз и притаившейся в них улыбке, но не более.

Наконец, Инерис запила десерт чаем и, не удержавшись, откинулась на спинку кресла.

– Вот теперь вы знаете обо мне все, – улыбнулась она. – Надеюсь, вы не станете использовать компрометирующие леди-наследницу сведения против нее же.

– Вынужден вас разочаровать, но о том, что вы та еще сладкоежка, осведомлен весь двор.

– Безобразие. В наши времена нельзя утаить ни одного порока…

В глазах Кэллиэна плясали смешинки.

– Я рад видеть, что вы не утратили свойственной вам жизнерадостности даже после… неприятных событий последних недель, Инерис.

– А уж я-то как рада… Одного не понимаю, – теперь она поставила чашку на блюдце и нахмурилась. – Вот как отец мог даже подумать о том, чтобы выдать меня за этого чванливого пижона? Ведь Солтейн настолько явно был себе на уме, что… правда не понимаю.

– Я тоже, – спокойно кивнул Кэллиэн, не обращая внимания на удивленный взгляд, которым его одарила девушка. – Мне тоже эта ситуация показалась довольно подозрительной.

– Да и князь хорош… ничего умнее не придумал, чем воспевать дифирамбы моей красоте… я бы, может, еще поверила, если бы он мой ум похвалил или, скажем, безупречный вкус… Но внешность… – Инерис с отвращением покачала головой. – Надеюсь, следующий ухажер подойдет к делу с большей фантазией.

Кэллиэн вдруг устремил на нее проницательный взгляд, но ничего не сказал, задумчиво рассматривая ее в свете свечей и камина.

– Почему вы на меня так смотрите? – Инерис одновременно растерялась и смутилась, потупила взгляд, сложив руки на коленях.

– Вообще-то князь не так уж и неправ, – вдруг произнес он.

Девушка так удивилась, что молча уставилась на мага, не зная, что ответить.

– Ты красивая, Инерис, – прямолинейно произнес он.

И так просто, спокойно и прямолинейно он сказал об этом, что Инерис почему-то поверила – и смутилась еще больше. «Ты красивая». "Ты"... Не леди-наследница, а просто Инерис…

Слышать это было очень странно – и очень приятно. Особенно от него. Потому что Кэллиэн сам признался не так давно, что ему неприятно ей лгать и он не хочет этого делать. А значит, в его слова можно поверить...

И от этого неловко вдвойне!

– Чего вы теряетесь? – Кэллиэн, не извиняясь, вернулся к прежнему обращению, показывая, что не оговорился. – Инерис, вам что, раньше не говорили ничего подобного?

Как бы объяснить?..

– Ну… просто так, без причины – нет… – неловко проговорила она, не поднимая головы. Встречаться взглядом с насмешливыми синими глазами не хотелось.

– Поясните, – коротко велел Кэллиэн.

Вот кто из них придворный маг, а кто – наследница автономии, а?! Но одергивать его Инерис не собиралась.

– Ну… на приемах это вполне естественно и даже ожидается, все ведь говорят дамам комплименты, даже если девушка на самом деле некрасива. На балах то же самое. На официальных мероприятиях подобных вещей обычно не произносят, это расценивается как тонкое оскорбление, намек на то, что женщина может как максимум украсить собой зал – князь, кстати, так и поступил в нашу первую встречу. И да, мне, конечно, говорили подобные вещи… но кто бы рискнул сказать наследнице нечто иное? А просто так, как вы сейчас… – она беспомощно пожала плечами, надеясь, что он понял ее, несмотря на сбивчивое, путаное объяснение.

Кэллиэн тоже откинулся на спинку кресла, видно, устав играть в благородного лорда, не мыслящего себя без соблюдения всех нюансов этикета.

– Но в зеркало-то вы смотритесь. И ваше отражение должно говорить само за себя.

Инерис задумалась.

– Видите ли, Кэллиэн… – сказала, осеклась. Стоит ли говорить ему об этом после этого неожиданного «Ты красивая, Инерис»?

– Продолжайте, – каким-то не своим голосом, с намеком на сталь бросил тот.

И она почему-то подчинилась этому приказу.

– Я… я ведь наследница. Мой приоритет – выглядеть достойно, в соответствии с регламентом и нормами этикета. Я не обязана быть красивой, милорд. Я обязана выглядеть так, как подобает княжне. И, признаться, я отвыкла даже задумываться о том, красива я или нет. По сравнению с моим положением это несущественно.

Она взглянула на него – и тут же отвела взгляд. Казалось, маг несколько обескуражен таким поворотом.

– Вечность! – вдруг ругнулся он. – Инерис, вы ведь молодая девушка! Может, вы сейчас еще скажете, что и о любви не думаете, и на мужчин не смотрите?

Потупилась. Жгучий румянец на щеках.

Снова смутил своей бесцеремонностью… Но даже понимая это, Кэллиэн ждал ее ответа со странным напряжением.

– Лаэрн Дэтре… Вы же сами должны понимать, кто я и как воспитывалась. Я – наследница, а значит, мой брак будет династическим. То есть выгодным – и предопределенным не мной. О любви мне думать ни к чему. Сами видите, она бы лишь помешала мне исполнить свой долг. Для наследницы это опасное чувство, а потому… излишнее.

Кэллиэн молча смотрел на нее. Вот и ответ насчет любовных романов и всего остального. Еще три года назад все было иначе. А теперь… Ей ведь только-только восемнадцать исполнилось, и вдруг – излишнее чувство…

Почему-то стало горько.

– Инерис, – наконец снова заговорил он. – Я знал, конечно, что воспитание ваше чрезмерно сурово… но не думал, что князь Ламиэ хочет превратить вас в бесчувственный придаток к княжескому креслу и печати – и что вы так спокойно с этим смиритесь!

Она вздрогнула. Подняла на мага удивленно-встревоженный взгляд.

– А разве для наследницы… так не лучше?

– Во имя Тьмы! – Он вскочил с кресла. – Вспомните, наконец, о том, что вы еще и человек, вы – личность! И у вас должны быть свои мечты, желания, стремления… Интересы, в конце концов. Если вы вот так со всем согласны и готовы безропотно принять свою судьбу, то почему обиделись на князя? Выходили бы себе за Солтейна, раз за вас все решили! Или там вы действовали своим умом лишь потому, что князь дал вам поручение попытаться разузнать все о целях наших неуважаемых гостей? Вы всегда будете применять свои таланты и умения по чужой указке? Почему вы готовы пойти наперекор воле отца в мелочах, если считаете себя правой, но при этом сейчас утверждаете, что спокойно смиритесь с выбранным для вас женихом?! Вам не кажется, что это вопрос поважнее того, как рассадить гостей за званым ужином?!

Инерис лишь мелко вздрагивала, но не делала попыток прервать его тираду. И Кэллиэн огромным усилием воли взял себя в руки.

Он не до конца понимал, почему так завелся. Казалось бы, ему-то какое дело?

Но было что-то неправильное в этой ситуации… что-то, напомнившее ему до боли события прошлого, когда точно так же обучали другого наследника… у которого, по счастью, хватило здравого смысла и сил на сопротивление.

Похоже, князь Ламиэ пытается приучить ее к полной покорности… Но когда Инерис сядет в княжеское кресло, не обернется ли это бедой? Где гарантия, что она не начнет так же, по привычке, повиноваться мужу?

В конце концов, можно попытаться соблюсти интересы княжества и при этом выйти замуж по любви… но об этом варианте она даже не упомянула!

– Представьте на мгновение, что вы перестали быть наследницей, – уже мягче произнес Кэллиэн. – Что тогда от вас осталось бы, Инерис? Кем бы вы были?

Она снова опустила взгляд. Даже плечи поникли. Затем поднялась и отошла к камину.

– Считаю сослагательное наклонение в данном случае неуместным, – тихо, но твердо произнесла девушка. – Это моя участь, моя судьба, и мне ее не изменить и не избежать, если только роковая случайность не унесет мою жизнь. В таком случае я стану искрой во мраке, а затем обрету посмертие в мире звезд; здесь останется лишь оболочка. Ни первой, ни второй до земных желаний уже не будет никакого дела, вы согласны?

Кэллиэн протянул было руку, но тут же опустил ее.

Проклятье. С тех пор как он случайно коснулся обнаженной руки леди-наследницы, его преследовало навязчивое желание повторить этот опыт, вновь ощутить тепло и бархатистую нежность ее кожи…

Надо надеть перчатки. Немедленно. Пока он не наделал глупостей…

Словно какая-то сила заставила мага сделать шаг вперед. Другой. Положить ладони на хрупкие плечи – практически обнаженные, не считая двух узких бретелек, удерживающих на месте свободный лиф платья.

Он замер. Тепло… и никакого алого марева, которое когда-то заливало все перед глазами. И она не двинулась с места, не отпрянула…

– Инерис, – тихо прошептал Кэллиэн. – Неужели вам самой не интересно, кого вы заперли за этой маской наследницы?

Она вздрогнула всем телом. Съежилась. Покачала головой – отчаянно, почти умоляюще.

– Не хочу этого знать, – прошептала Инерис.

– Почему?

– А вдруг… вдруг та я совсем не соответствую роли наследницы? Вдруг узнав себя, я стану несчастной, Кэллиэн? Судьбы ведь не изменить, моя давно соткана и предписана, просчитан каждый узел – и притом не мной. К чему мне лишняя боль?

Время вдруг замерло; миг обрел бесконечность. И Кэллиэн как-то особенно ярко увидел варианты будущего. Можно перевести разговор – и напряжение исчезнет, вместе с доверительностью, навсегда… Продолжить давить – и он доведет ее до слез, с тем же эффектом. Развернуться, промолчать, выйти, пусть успокоится – и сочтет это проявлением холодности. Молча вернуться за стол – и она усмотрит в его поведении неодобрение…

К светлым все!

Кэллиэн выбрал вариант, которого среди других не было – потому что он не должен был так поступать. Он не должен был даже думать об этом. Но…

Время дрогнуло, восстанавливая свой размеренный ход.

Ее плечи дрогнули, когда на них крепче сжались тонкие, длинные прохладные пальцы.

Его пальцы дрогнули, когда он осторожно потянул девушку к себе – и не встретил ожидаемого сопротивления. Не веря в то, что это происходит на самом деле, Кэллиэн осторожно, бережно, прижал ее спиной к своей груди и чуть склонился вперед. Окончательно забыв об осторожности, потянулся было обнять…

Длинные ресницы дрогнули. На тыльную сторону руки упали две прозрачные капельки.

Проклятье!!!

Сдержался, не отдернул руку, привычно погасил болевой синдром – давненько ему не доводилось прибегать к этому умению… А затем легонько, по-дружески сжал плечи девушки, выражая безмолвную поддержку, – и наконец отпустил ее. Тут же убрал руки в карманы и сделал шаг в сторону. Поспешно одернул рукав, скрывая левую, на которую упали слезинки.

– Простите, Кэллиэн, – глуховатым, но уже спокойным голосом произнесла Инерис. – Я не ожидала такого понимания с вашей стороны. Думала, вы будете…

– Давить на вас? – прямолинейно спросил он. – Как князь Ратри… или ваш отец?

Леди-наследница вздрогнула, взглянула искоса на мага и кивнула. Кэллиэн вздохнул.

– Во-первых, извиняться должен я. Хотел развлечь вас, а в итоге расстроил. Во-вторых, на вас и так давят. Окружающие, ваш статус, ваши собственные требования к себе. Я тут лишний, не находите? В-третьих, я не ваш отец, вы вольны не согласиться со мной, и я не хочу лишать вас этого права, тем более что сам я тоже далеко не всезнающ. И наконец, это ваша жизнь, ваши чувства и ваше решение.

Она вскинула голову, удивленно глядя на него. И маг без улыбки добил:

– И ответственность за него тоже ваша. Я понял ваши доводы, Инерис, но прошу вас после обдумать наш разговор. Незнание самого себя может обернуться для правителя великой слабостью. Он не может позволить себе такую роскошь, как взращивание в себе того, что в нем хотят видеть другие. Я понимаю, что от отца или князя Ратри вы не ждете подвоха, потому и говорите, что готовы довериться их решению… Однако этим качеством не так сложно воспользоваться, особенно если такое поведение успеет войти у вас в привычку.

Инерис зябко обхватила себя руками.

– Я, признаться, не думала об этом с такой точки зрения.

– Вот и подумайте, – мягко произнес Кэллиэн.

Все верно. Он влез не в свое дело сейчас лишь потому, что беспокоится о князе и будущем подвластной ему территории. Это просто еще один урок для леди-наследницы…

– Да… пожалуй. Спасибо вам, Кэллиэн, – вдруг произнесла она.

– Не за что.

Кэллиэн взял перчатки, ненавязчиво развернулся боком и снова надел их. Не хватало еще, чтобы она увидела на запястье его левой руки глубокие, уродливые ожоги.

Боль чудесным образом отрезвила, заодно напомнив, кто он такой.

– Я пойду, Инерис. Спасибо вам за компанию и за терпение. Простите, если вновь чем-то обидел вас, клянусь, я не хотел.

– Нет. Вовсе нет. Вы навели меня на очень важную мысль… и я непременно поразмыслю о сказанном вами.

Кэллиэн вгляделся в ее глаза и кивнул.

– Я думаю, мне пора, леди-наследница.

Шаг назад, поклон.

Низкий реверанс в ответ немало удивил мага. Словно она кланялась кому-то, кто стоял выше нее, а не ниже…

– Хотя постойте, есть еще кое-что, – вдруг произнесла наследница совсем другим тоном, словно вспомнила о каком-то деле. Кэллиэн вопросительно приподнял бровь, готовый продолжить беседу.

Ожоги? Боль? Не в первый раз, потерпит. А заражение или воспаление ему не грозит.

В конце концов, это всего лишь человеческие слезы. Не яд.

– Я вас слушаю, Инерис.

– Вы не знаете, что произошло с князем Солтейном? Лани обмолвилась сегодня, что его едва не убили, целители откачивали целые сутки… А теперь туда никого не пускают, палата опечатана, может пройти только целитель Тельс…

Кэллиэн внезапно поморщился.

– Больше слушайте этих сплетниц, леди-наследница, – проворчал он. – Его избили, да… но уверяю вас, убивать его никто не собирался. И экстренную помощь оказывали не сутки, а пару часов. Я вчера выдвинул предположение, что мы имеем дело со стихийным проявлением черной магии – такое порой случается, особенно если неопытный маг действует в состоянии аффекта…

Он заметил, как девушка вздрогнула, едва услышав о магии смерти, и вздохнул про себя, безжалостно пресекая разочарование и чувство горечи. Это абсолютно нормальная реакция. Чего еще он ожидал? Магия смерти – пугающая вещь… особенно для людей. И он продолжил:

– Князь Ламиэ склонен со мной согласиться, тем более что другого объяснения происшедшему все равно нет. Искать пополнившего резерв черного мага – себе дороже, поэтому вряд ли попытка будет предпринята. А ваш оборотень жив, скоро будет здоров и уберется восвояси. Так что никто его не откачивал, так, подлечили.

– Как-то вы чрезмерно эмоционально реагируете, – подметила Инерис.

...Ох уж эта ваша проницательность, леди-наследница!..

Кэллиэн пожал плечами.

– Не так легко сохранять спокойствие, когда тебя просят найти некоего черного мага, а ты думаешь, как бы объяснить плачевное состояние собственного магического резерва после полетов с леди-наследницей. Левитация – довольно энергоемкое заклинание.

– Вы боялись, что заподозрят вас?! – удивилась Инерис. – Вы что, отцу бы такое и в голову не пришло, он всецело вам доверяет!

...Именно поэтому он сразу понял, что постарался именно я…

Но вслух Кэллиэн, естественно, этого не сказал.

– К моему счастью, князь не стал задавать неудобных вопросов. Не знаю иначе, как бы я оправдывался. Темному магу, в принципе, сотворить подобное тоже было бы под силу…

– Могли бы и рассказать, – великодушно разрешила Инерис.

– И лишить вас последней возможности сбегать из-под бдительного присмотра? – фыркнул маг. – Я не настолько бессердечен. Ну что, проводите меня или мне самому выметаться?

– Провожу, разумеется, – подхватилась девушка.

В четыре руки они быстро собрали остатки ночного пиршества обратно в корзинку, Кэллиэн небрежно подхватил ее и направился в спальню. У открытого окна он снова замер, глядя на девушку.

– Доброй вам ночи, и спасибо еще раз, – негромко произнесла Инерис… и улыбнулась. Он невольно улыбнулся в ответ.

– Спите спокойно, Инерис.

Кэллиэн бросил последний взгляд на нее, ловко взобрался на подоконник и не вылетел, а выпрыгнул в окно, чуть пригасив с помощью магии скорость падения.

Девушка проводила его взглядом, увидела, как он тяжело опустился на землю и кружным путем двинулся к черному ходу. Похоже, про полеты он ей не соврал…

Кэллиэн действительно ей не соврал. После сил, потраченных на устрашение и двойной допрос князя Солтейна (сперва по собственной инициативе, затем по поручению правителя), его резерв порядком поистрепался – по крайней мере, та его часть, которая, как у всех магов, восстанавливалась сама собой и которой он пользовался постоянно. К истинно черной силе он старался не прибегать, жестко обрубая каждый порыв обратиться к ней, запечатав ее глубоко в недрах сущности. Только время от времени пополнял запас.

Хотя утечки, конечно, тоже случались. Но мелкое заклятье типа той же маскировки – это ерунда, легкий дымок, который мгновенно развеется… а выплеснуть эту бешеную силу в масштабном плетении – все равно что вывесить кое для кого транспарант с текстом «блудного мага искать здесь».

Но главное правило оставалось неизменным. Он мог сколько угодно играть с чернильными ручейками черной силы, пуская их на свои нужды – главное при этом не обращаться непосредственно к магии смерти. Не проводить ритуалов, не зачерпывать чужую энергию жизни, преобразуя ее в энергию смерти, не получать силу даже от чужой боли. В этом была суть длительного и весьма нелегкого ограничительного обряда, с помощью которого Кэллиэн надеялся окончательно порвать с прошлым.

Сначала было трудно. Когда ты спокойно пользуешься этой силой и прибегаешь к ней не задумываясь на протяжении десятков лет, без нее кажешься себе слепым, глухим и беспомощным. Но со временем он привык, многому научился – и теперь был способен пользоваться не только темными, но и некоторыми светлыми заклятьями, адаптировав их под природу своей магии.

Кэллиэн ужом юркнул в узкую щель тайного хода, скрытую от лишних глаз, и помчался вверх по лестнице, затем свернул в узкий коридор и перешел на беззвучный, скользящий шаг. В ноздри из-за стены ударил стойкий запах больничного крыла, и маг невольно поморщился, вспомнив о собственной вспышке.

Узнав об истинных планах проклятого оборотня, он на какое-то время потерял контроль.

«Похвальная сдержанность» на самом деле таковой не являлась. Услышав о том, что грозило бы Инерис в случае заключения этого брака, Кэллиэн утратил власть над яростью. Поэтому он даже не пытался провести ритуал забора силы.

Он просто бил.

Кэллиэн вздохнул.

Поведение, в высшей степени недостойное черного мага.

Покосился на запястье, медленно провел по нему пальцами, скользнувшими по скользкому от крови рукаву.

Иногда такие напоминания оказывались весьма своевременными. Он не имеет права расслабиться, утратить бдительность, самонадеянно решить, что полностью контролирует себя. Особенно в обществе Инерис. Что делать? Ответ один. Прекратить раз и навсегда их милые посиделки, раз по какой-то неведомой для самого себя причине он в последнее время то и дело нарушает собственное решение не приближаться к людям ближе, чем это необходимо.

На душе вдруг стало совсем пакостно.

Кэллиэн растерялся окончательно.

Это же верное решение. В сложившихся обстоятельствах – лучшее. Почему тогда от него стало так тяжело?

Потому что Инерис расстроится.

Впрочем…

Он по привычке пытается мыслить старыми максималистскими категориями. Но это больше ни к чему.

Прекращать с ней общение не нужно. Главное – не допускать двусмысленных ситуаций. Не оставаться с ней наедине и тем более не касаться ее. Это рискованно. В остальном – пусть все будет как всегда. На самом деле ему ведь не нужно ее избегать.

Кэллиэн легонько улыбнулся краешками губ. Это решение казалось более правильным. Стало легче.

В конце концов, она дочь князя. Человека, которому он обязан своим нынешним – весьма комфортным и приятным, особенно по сравнению с прошлым – положением. Человека, которому он доверял и который доверяет ему. Человека, который все знает о нем, но при этом не пытается сделать его бездушной машиной для убийства.

Первого, чью кровь и жизнь он хотел и сумел сохранить, а не забрать.

***

Инерис честно просидела в заточении весь следующий день, больше не жалуясь и не пытаясь выбраться из покоев. Разговор с Кэллиэном дал ей достаточно пищи для размышлений – и навел на новые вопросы. Она терпеливо дожидалась окончания домашнего ареста, чтобы наконец задать их лично отцу – и на сей раз ее ничто не остановит.

Но следующим вечером состоялся еще один непредвиденный визит.

Инерис, отпустив служанок, осталась сидеть в гостиной у камина, вновь обдумывая сказанное Кэллиэном.

Пожалуй, насчет того, что ей необходимо лучше знать саму себя и не следовать слепо всему, что ей говорят отец или князь Ратри, маг был прав.

Не понимала она другого – почему ее вполне логичные доводы в пользу того, что ей о любви лучше не мечтать и не думать, вызвали у него такую реакцию. Словно… словно ударили по больному месту. Неужели из-за своей принадлежности к темным магам Кэллиэн считает, что ни одна женщина не захочет быть вместе с ним? Или там была какая-то загадочная трагедия?

О его прошлом, в конце концов, в замке никто ничего не знал… Даже откуда он родом…

И ситуация с Солтейном… Кэллиэн так и не назвал причину, по которой пострадал оборотень. А Инерис, выбитая из колеи их беседой, не догадалась сразу задать этот вопрос. Волка ведь наверняка не просто так отходили…

Снова одни вопросы. Но по крайней мере насчет оборотня она вытащит из отца всю подноготную! Разумеется, учтя предыдущую ошибку. Она будет вести себя сдержанно и вежливо…

Размышления были прерваны легким, тихим стуком в дверь и сказанным шепотом:

– Сестрица…

– Анджи?..

Инерис тут подхватилась с места и подошла к двери, а затем шепнула в замочную скважину:

– Ты зачем здесь?

– Хотела тебя поддержать немного, сестрица.

– Почему днем не пришла? – удивилась Инерис.

– Матушка не пустила, едва услышав об этом. Сказала, что тебя за дело наказали, и нечего тебя подбадривать.

– Вот как, – нехорошим тоном протянула Инерис, едва услышав это. Уж не пошел ли отец на поводу у разлюбезной королевы?!

Впрочем, это вряд ли. Князь не привык прислушиваться к кому бы то ни было.

– Матушка сердится, что ты так с отцом себя повела. Говорит, слишком много на себя взяла… А по-моему, ты права!

Инерис удивленно воззрилась на дверь. И прошептала в ответ:

– Почему ты так думаешь?

И получил в ответ сказанное с горячностью:

– Потому что противный этот князь! Я это с первой секунды поняла!

Лица сестры Инерис не видела, но была уверена, что Анджи поджала строго очерченные губы и нахмурила очаровательные темно-каштановые брови над такими же серыми, как у нее самой, глазами. Сестра в отца пошла, никакого сходства с леди Ральдой… Всего двенадцать лет, а уже проницательная. Инерис знала, что князя Солтейна юная леди Анджелис Ламиэ видела всего однажды. В отличие от их шестилетнего брата, девочку официально представили гостям на одном из выездов.

– Если бы отец меня за него выдать попытался, я бы себя еще хуже повела! Скандал бы устроила! Из дома бы сбежала!

Слушая ее импульсивные высказывания, Инерис невольно начала улыбаться. Но ответила как подобало:

– Мы с тобой не должны так поступать. Ни ты, ни я. Мы из правящей семьи и не можем так подвести своих подданных.

– Но не выходить же теперь замуж за кого попало, без любви! – возмутилась девочка.

Инерис вздрогнула, вспомнив, во-первых, слова Кэллиэна, во-вторых – собственные мысли по этому поводу лет эдак шесть тому назад. Она ведь в возрасте Анджи считала точно так же!

Но что теперь об этом…

– Тебе и не придется, – утешила она сестру. – Выйти замуж по расчету – моя участь. Я уверена, что тебе разрешат самой сделать выбор. А я наследница и должна думать о благе княжества…

– А разве нельзя совместить? Ну, чтобы и по любви, и с пользой?

Инерис призадумалась. Вообще-то…

Вспомнился разговор с Кэллиэном. Маг тоже, казалось, был неприятно поражен ее готовностью принести себя в жертву… но действительно, почему бы не выбрать золотую середину? Демон с ней, с любовью, но действительно, не выходить же теперь за первого, на кого покажут пальцем, даже если он тебе неприятен?..

Мятежная мысль, до ужаса мятежная…

И поэтому такая сладостная!

Но Инерис ограничилась тем, что сказала:

– Это бывает очень редко, Анджи.

Мгновенная тишина. Тихий шорох. Затем девочка в коридоре тихонько села прямо на пол, прижавшись спиной к двери. Инерис подумала – и устроилась точно так же.

– Но ведь отец на твоей маме по любви женился. Да и на моей вроде как тоже. Значит, и такое бывает.

Инерис опешила.

Вообще-то сестра опять права… надо же, а вроде мелкая совсем! Инерис об этом раньше не задумывалась, но отец-то действительно оба раза по любви женился...

– Тебе попадет, если леди Ральда услышит, что ты говорила о моей маме, – прошептала она. – И откуда ты вообще это знаешь?

– Слышала, как горничная с нашей няней шепталась. Думали, что мы спим оба уже. Сказала, что княгиню все любили, потому что она была добрая и отзывчивая. Даже простым людям помогала… а моя учительница как-то рассказала по секрету, что твоя мама три школы открыла, одну совсем бесплатную, для бедных… и раз в месяц туда ездила, вроде как вслух читать детям. Значит, точно хорошая была!

В горле вдруг встал ком. Да, о том, что матушка была мудра и добра, Инерис прекрасно знала, хотя очень плохо ее помнила. Отец эти школы до сих пор поддерживал…

– Она бы этого волка к тебе на полет стрелы не подпустила, – вздохнула Анджи.

– Скорее всего, – вздохнула Инерис.

Тишина.

– А ты мне как-нибудь побольше про нее расскажешь?

– Все, что я помню, ты уже слышала, – с сожалением произнесла леди-наследница.

– Жаль…

– Да и матушка твоя не одобрит таких разговоров.

– Это точно… ой, я чуть не забыла! Я же не просто так пришла! – спохватилась девчушка. – Я же тебя подбодрить хотела! Я тут принесла… Мне отец сегодня подарил, за то, что я наконец ту сложную балладу о наших предках выучила! Ну, помнишь, ту, которую ты мне помогала разбирать на арфе?

– Помню, конечно… прости, как эти оборотни нам на голову свалились, я тебе с учебой совсем помогать перестала…

– Я и сама справилась, когда ты мне тот сложный кусок показала, в середине, – с гордостью похвасталась Анджи. – Да и тебе не до того было – чуть за этого волкодлака замуж не выдали… В общем, это чтобы ты знала, что я на твоей стороне!

Испуганный вздох. Чьи-то шаги. Торопливое шуршание – и под дверь быстро и неаккуратно просунули нечто тоненькое, в явно самодельной бумажной обертке. Инерис, собравшаяся было спросить, в чем дело, замерла, услышав за дверью возмущенное:

– Молодая госпожа!

– Ай!!!

Анджи быстро подняли на ноги – судя по всему, не церемонясь.

– А вот будете знать, как из постели сбегать среди ночи! Дождетесь, я вас и за другое ухо для симметрии оттаскаю! Что вы тут забыли в такой час?!

Няня Агнес. Ох и попадет теперь мелкой… может, вмешаться, пока не поздно?

– С сестрой поговорить хотела! – явно со слезами ответила Анджи. – Только спит она уже, видно. Стучала – никто не отозвался…

– Вам же запретили! Знаете ведь, что леди-наследница наказана! Вот я завтра скажу ее величеству, – пригрозила женщина. – Уж она вас отчитает как положено!

Инерис неслышно вздохнула, отступаясь от своей идеи. Скажет теперь хоть слово – сестре за ложь куда основательнее влетит. Их няня обмана не терпит…

Позор, леди-наследница! Вас уже младшая сестра выгораживает!

– Марш в постель, леди Анджи, пока никто, кроме меня, не заметил! А то куда сильнее попадет!

– Да иду уже, иду, няня…

Повезло еще, что именно она их застукала. Если бы пришла гувернантка, нанятая леди Ральдой…

Инерис, как и Анджи, знала, что ничего няня никому не скажет, хоть и грозится.

Она подхватила подарок сестры, зажгла от пламени камина недавно задутую свечу… и невольно улыбнулась. На старательно разрисованном цветами бумажном пакетике, явно сделанном из альбомного листа, красовалась надпись: «Любимой сестрице».

Инерис развернула аккуратно подклеенный пакет – и невольно улыбнулась.

Тонкие плиточки шоколада. Ее любимого, на сливках, с южными специями…

Сестрица знала, чем порадовать.

Ну, хоть с Анджи отец не так строг… Впрочем, к ней самой в этом возрасте князь тоже относился весьма снисходительно.

Инерис сунула в рот тонкую плитку и улыбнулась.

По крайней мере, уже послезавтра эта пытка закончится.

***

Женщина с фиолетовыми глазами обеспокоенно нахмурилась, глядя в зеркало. По ее просьбе Кэллиэн Дэтре подключил к системе настенное зеркало неподалеку от покоев леди-наследницы.

Интересно, он благодаря ему сумел так оперативно выяснить, что именно задумали оборотни?

Мимо зеркала прокралась дочь королевы – а обратно ее провели уже за ухо, отчитывая за попытку поговорить с сестрой.

Что это – внушение или искренний порыв?

Возможно ли, что юная принцесса действительно так привязана к сестре? И главное – можно ли этим воспользоваться?

Тут же ощутила дурноту. Снова интриги…

А что ей, с другой стороны, оставалось? Прошлую встречу с королевой она помнила слишком хорошо. По крайней мере, теперь последствия реже давали о себе знать…

Сухое сообщение лорда Дэтре о даллийцах женщину совершенно не порадовало. Князю Солтейну пришлось задержаться во дворце. Его воинов согнали в пустующую казарму и посадили под замок… Вдруг произойдет что-то еще, что потребует немедленных действий? Не пора ли пустить в ход последний – и главный – козырь?

Делать это ей не хотелось совершенно. Ни к чему портить Ассаэру едва наладившуюся жизнь… Да и напоминать о долге будет неприятно…

Но иного выхода может не остаться.

Она покосилась на небольшое зеркало и вздохнула.

Ладно, еще немного можно подождать.

***

Наконец обретя желанную свободу действий, Инерис приказала служанкам надеть на нее строгое платье, уложить волосы в высокий, максимально простой пучок, а затем решительным шагом направилась к кабинету верховного князя.

Лорд Рагор попытался было задержать ее в приемной, но Инерис одним резким, властным жестом заставила его замолчать и велела доложить о себе. И тон ее был таким, что лорд-секретарь, вздохнув, повиновался.

Князь попросил подождать. Инерис вежливо попросила передать, что она настаивает на немедленной встрече.

Ее пригласили в кабинет.

Отец был там не один, но это леди-наследницу совершенно не смутило.

Она коротко кивнула троим министрам и Кэллиэну, привычно маячившему на заднем плане; низко и официально поклонилась князю, который сурово нахмурился. Но высказаться он не успел.

– Отец, прошу меня простить, но как ваша дочь и наследница я бы хотела получить ответы на некоторые – и весьма важные – вопросы, – решительно заявила Инерис.

Верховный князь бросил взгляд на воинственно настроенную дочь, которая снова стояла перед ним, вздернув подбородок. Ее глаза метали молнии, и князь только вздохнул. Сейчас, как никогда, она напоминала ему покойную княгиню… Только цвет глаз Инерис унаследовала от него. Цвет стали.

– Я слушаю тебя, дочь моя, – официально отозвался он. Пусть лучше спросит у него, нежели вынюхивает информацию самостоятельно. Тем более что она явно учла урок и на сей раз настояла на встрече, соблюдая все нюансы этикета.

– Прежде всего, я бы хотела поинтересоваться, зачем вы отдали мне приказ попытаться выведать истинные намерения даллийцев, если затем отказались выслушать мой доклад. – В глазах вспыхнула обида, губы сжались – но больше ни единым жестом Инерис не выдала охвативших ее чувств. – Если вы считаете меня недостаточно компетентной…

– Считал, не буду отрицать, – князь поднял руку, призывая ее дослушать до конца. – Учитывая, что никто больше не обнаружил подвоха в действиях князя, а тебе всего восемнадцать, полагаю, мое недоверие оправдано. Однако же ты оказалась единственной, кто подметил нестыковки в экипировке даллийцев и составе их свиты. И учитывая твою правоту по отношению к князю, я выношу тебе сейчас благодарность за своевременные действия и проницательность, которая украшает любого правителя.

Она ждала, что отец прибавит что-то вроде «мне следовало сразу прислушаться к тебе» или хотя бы извинится, но он молчал, пристально глядя на нее.

Ну, хотя бы признал ее таланты, чего уж.

– Следующий вопрос, – она тоже решила не заострять внимание на поведении отца, верная своему решению более не нарушать правил приличия при посторонних. – Удалось ли вам выяснить, чего князь Солтейн пытался добиться этой лжепомолвкой, кроме укрепления своих позиций? И как собирался провернуть задуманное?

– Ему помогали, – помедлив, произнес князь. – Кто именно, установить не удалось.

– Допрос?

– Проводился по всем правилам, в присутствии лорда Дэтре и при его активном участии, – поморщился правитель. – Но даже несмотря на это, ничего не дал.

Инерис тоже нахмурилась.

– Этого еще не хватало. Если здесь действует неустановленный предатель, а то и шпион…

– Поверь мне, шпионов здесь хватает, – хмыкнул ее отец. Лорд Кейтон, министр иностранных дел, кивнул, подтверждая слова князя. – Разведка соседних государств не стоит на месте. Но шпионить – это одно, а устраивать подобного рода диверсии, подвергая риску жизнь наследницы и благополучие автономии… к тому же в нынешних внешнеполитических условиях…

Он не договорил, но этого и не требовалось. Все всё поняли.

– Нам следует впредь быть осторожнее, не доверяя никому… – резюмировала Инерис, нахмурившись. Снова перевела взгляд на князя… – Если у вас есть какие-либо подозрения, возможно, я и князь Ратри могли бы…

– Опять же, подозрений у меня хватает, но это не означает, что они имеют под собой реальную основу. По сути, нестабильность, которая воцарилась бы в нашем княжестве в случае похищения дочери верховного князя, могла быть выгодна много кому, хоть тем же южанам… – сказал – и осекся. А его подозрения насчет Инерис? Насколько они обоснованны? Князь Ламиэ вздохнул, глядя на дочь, которая с возрастом все больше походила на свою мать.

За вычетом характера.

– Инерис, осторожна должна быть прежде всего ты. Не выходи за стены замка без охраны. Не езди одна верхом. В город не ходи без сопровождения. Пока мы не найдем предателя… это небезопасно. Возможно, ты сочла последнее наказание излишней мерой... но мне было спокойнее, так как я точно знал, что ты у себя, а не мечешься по всему замку – даллийцы ведь по-прежнему были здесь.

Ну хотя бы так. Похоже, отец все-таки чувствовал, что немного перегнул палку.

Что до его слов... сказанное Инерис не понравилось категорически – и не из-за того, что он пытался вновь ограничить ее свободу.

– Я поняла вас, отец, – она поклонилась с почтением, а затем, выпрямившись, спросила: – Только вот… Вы говорите так, словно… эта ситуация угрожала не только моей репутации и благополучию автономии, но и моей жизни.

Новый вздох. Отец отвел взгляд, затем, словно решившись сказать правду, снова посмотрел на нее.

– Так и есть, – коротко отозвался он. – Князь планировал устранить тебя после консуммации брака в своем королевстве и его официального признания в соседних государствах. Он клялся, что после, познакомившись с тобой, передумал. Но такова неприглядная правда. Тебя хотели убить, Инерис.

Ошеломленная, она тем не менее ни единым движением не выдала, как ей было страшно это услышать. Стиснула руки – явно скрывая дрожь. Но голос звучал ровно и уверенно. Князь про себя восхитился ее выдержкой.

– В таком случае… Князь Солтейн ведь почти поправился и скоро уезжает? Я желаю сама попрощаться с ним, глядя ему в глаза.

– Напомнить, что он хотел с тобой сделать? – нахмурился князь.

– Именно поэтому! – возразила Инерис, еще больше побледнев. – Я – наследница. И не должна показывать страх. Все должны знать, что я уверена в себе, наших воинах и наших магах. Что наследницу Нариме так легко не запугать. Я не имею морального права всю жизнь прятаться за вашей спиной, отец.

Князь Ламиэ невольно ощутил гордость, услышав эти ее слова – и как правитель, и как отец, и скрыть это чувство, проявлять которое при других он считал неуместным, оказалось нелегко.

– Что ж… Пусть будет по-твоему. Но лорд Дэтре до их отъезда будет при тебе.

Советники как один содрогнулись. Инерис покосилась на мага, лицо которого не выражало ровным счетом ничего, и согласилась:

– Хорошо.

Страх, вызванный словами отца о планах Солтейна на ее счет, наконец отступил. И заодно стало ясно, за что оборотня избили. Кто-то, видимо, прознал о его далеко идущих планах... Интересно, отец уже выяснил, кто это сделал? И если да, как он с ним обошелся? Вряд ли наказал...

– Лаэрн Дэтре... – произнес правитель, но Кэллиэн прервал его, поднявшись на ноги.

– Достаточно, пресветлый князь. – Маг поклонился. – Я прослежу за безопасностью леди-наследницы.

– Благодарю вас.

– А когда именно они уезжают? – спохватилась Инерис.

– Сегодня на закате. Гостей принято провожать с утра... Но князь уедет, едва целитель снимет последнюю повязку. Я не намерен их терпеть дольше необходимого.

Инерис кивнула, собираясь выйти и подождать окончания встречи в приемной.

– Я прошу прощения за то, что прервала совещание и…

– Можешь остаться, – неожиданно перебил ее верховный князь. – Мы как раз обсуждали гневную ноту, которую направим в Даллию. Полагаю, тебе это будет интересно. И твои предложения, если таковые появятся, мы непременно учтем.

Она заметила на лице отца скупую ухмылку и с трудом подавила собственную.

– Почту за честь остаться.

И леди-наследница заняла одно из пустующих кресел.

***

Верный своему слову, Кэллиэн вышел после совещания вместе с ней. За обедом то и дело на нее поглядывал, словно боялся, что леди-наследницу уволокут прочь, и, как она заметила, почти ничего не ел. После незримой тенью скользил неподалеку, пока Инерис гуляла по саду, и это вызывало легкую досаду – она-то специально отправилась гулять в одиночестве, надеясь кое-что с ним обсудить… Страх от вести, что ее хотели убить, понемногу проходил – в конце концов, в политике это не новость… Но кое-что ее смущало.

Однако чувство досады схлынуло, когда она, зазевавшись, споткнулась и едва не улетела в розовые кусты. Кэллиэн оказался рядом молниеносно и в последний момент успел подхватить ее под локоть. Иначе хороша бы она была, оттуда выбравшись… Выслушав слова благодарности, маг улыбнулся, заверил ее, что это пустяк – и остался рядом. Вежливых разговоров ни о чем он заводить не стал, это было не в его характере, и Инерис, идя подле него по дорожке мимо клумб с уже отцветавшим этелисом и поздними лилиями, снова углубилась в размышления о том, что услышала на совещании. Наконец, миновав вход в оранжерею, Инерис спросила:

– Отец сегодня обмолвился о том, что Солтейн чуть было не подписал ваш бланк… Это правда?

Кэллиэн помедлил.

– Да, леди-наследница.

– Тогда вечером, придя ко мне с тортиком, – легкий оттенок ехидства, вынудивший его усмехнуться, – вы об этом не упомянули… Скажите, вам это не кажется странным? – не отставала она. – С учетом его планов… явно подписывать договор, да еще такой, ему было не с руки.

Кэллиэн замер.

– У вас есть догадки? – медленно спросил он.

– Помните тот случай с капитаном Мельдером? Я тогда решила, что все подстроили даллийцы… но что, если это не они, а тот самый предатель, о котором сегодня шла речь? В конце концов, князь на мне сначала жениться хотел, а потом уже убить… а после того памятного свидания с Валкаром до свадьбы я могла и не дожить. Так, возможно, князь Солтейн пострадал от той же непонятной магии?

Кэллиэн устремил взгляд вдаль, и она так и не смогла понять, о чем он думает.

– Это возможно… – пристальный взгляд на нее. – Но на тот момент я, признаться, не догадался проверить, меня интересовала прежде всего информация, а после след от любого магического воздействия, если таковое имелось, был перекрыт…

...мной же.

Кэллиэн сунул руки в карманы плаща. Он теперь был крайне раздосадован и зол на себя за несдержанность. Надо было прощупать сперва этого оборотня как следует. Теперь после черной магии следов не найдешь… а потом еще целительной сверху… и ментальной…

Но это не означало, что он не попробует.

Только вот…

Маг покосился на Инерис.

– Вы сможете спокойно посидеть в своих покоях следующий час? – прямо спросил он. – Можете пообещать мне никуда не выходить?

– Могу, – она явно растерялась и одновременно встревожилась, но попыталась пошутить: – Все время способствовали нарушению режима, а теперь сами решили меня там заточить?

Кэллиэн не сдержал улыбки.

– Это же ваша идея, вот я ее и проверю. Но поскольку князь просил проследить за вами, я прошу вас пообещать мне посидеть немного в ваших покоях, на которые я давным-давно поставил охранное заклинание, помните? Практически то же самое, как если бы я сам за вами присматривал… Только слово сдержите, пожалуйста.

– Сдержу, – нахохлилась она. – Вы же не считаете, что я буду вас обманывать и тем самым подставлять? А вы за час успеете?

– Успею, – коротко отозвался маг, завидев вдали одного из садовников, и умолк.

Как всегда, он сдержал слово. Явился с коротким и весьма неинформативным докладом (Инерис прекрасно видела, что маг сам этим раздосадован, поэтому скрыла собственное разочарование). Затем они вместе пили чай в ее покоях… Точнее, накрывали для леди-наследницы, но она тут же, нахмурившись, приказала принести прибор и сэндвичи для Кэллиэна.

После их недавних приключений и эмоциональных разговоров было очень странно сидеть с ним вот так, в присутствии посторонних, чинно и чопорно, постоянно подавляя желание поболтать о ерунде – потому что все считали, что темный маг о таких вещах с леди-наследницей беседовать не будет и не должен.

Когда обе ее горничные, сверля его подозрительными взглядами, удалились, Инерис наконец позволила себе откинуться на спинку кресла и поморщиться.

– Знаете, Кэллиэн, это тихий ад.

– Привыкайте, – тихо посоветовал он, последовав ее примеру.

– Не хочу, – вдруг улыбнулась Инерис. Он удивленно вскинул бровь. – Я хочу хотя бы с вами разговаривать по-человечески, без всех этих заморочек этикета. Если вы не против.

Кривая, но теплая усмешка.

– Ни в коем случае. Однако я бы на вашем месте побыстрее допивал чай, – сообщил он.

– Почему?

– Потому что, выйдя из больничного крыла, где предавался целительному сну наш милейший вервольф, я краем уха услышал, что вас сегодня еще ждет урок стрельбы из арбалета. Самое то перед прощанием с дорогими гостями, не находите?

Инерис сдавленно застонала.

– Да уж, хотя бы буду в тонусе…

Пристальный взгляд синих глаз.

– Вы ведь испугались? – помедлив, спросил маг.

– Конечно, – не стала отрицать она. – Но тем больше мне хочется лично проводить князя. Страху надо смотреть в глаза.

Кэллиэн одобрительно кивнул. Инерис уже почти было собралась отпустить ехидное замечание насчет собственных успехов в стрельбе (а точнее, их отсутствия), но дверь открылась, и вошла ее камеристка… пришлось выпрямиться, поспешно подхватить чашку и сделать вид, что она наслаждается вкусом крепкого напитка. Кэллиэн сделал то же самое.

Грелис сообщила о том, что через полчаса ей надлежит явиться на очередной урок стрельбы из арбалета в амфитеатр.

Придворный маг без единого слова поставил чашку, поднялся, поклонился и вышел в коридор, едва Инерис приказала горничной подготовить старый костюм для верховой езды.

Он ждал у ее дверей, не проявляя нетерпения, вполне довольный собой. Ничего лишнего, никаких неуместных жестов. Это правильно.

Настроение ему портило только одно. Он слишком много времени проведет днем на улице. Под солнцем.

Именно поэтому князь сомневался, стоит ли давать ему это поручение. Поэтому это была просьба, а не приказ.

Поэтому Кэллиэн и согласился сразу же. А едва горничная сообщила ему, что госпожа готова к выходу, вошел и наложил на леди-наследницу простенькую, но эффективную защиту. На всякий случай, чтобы наверняка.

***

Князь Солтейн после целительного, наведенного магией сна, наконец подготовился к отъезду. Побрился, переоделся, поморщился, едва увидел в зеркале по-прежнему опухший, обзаведшийся эффектной горбинкой нос…

Он с трудом выдержал здесь эти дни. Палата больше смахивала на тюремную камеру – настолько герметично она была опечатана магией. Его людей к нему тоже не пускали. Какое унижение… особенно когда тебя лечат после того, как выяснили все о твоих (мягко говоря, не самых красивых и честных) планах.

За дверью его с поклоном встретил лорд Дэтре, и увидев его, князь с трудом подавил страх, хотя умом понимал – допрос был оправдан, проводился по приказу князя, и теперь маг ничего уже ему не сделает, если не будет причин… Дураком Солтейн не был и подавать повод для более тесного знакомства с автором приснопамятного брачного договора не собирался.

В сопровождении Дэтре он вышел во двор, где уже переминался с ноги на ногу его встрепанный и помятый отряд – похоже, им эти дни тоже не пришлись по нутру… и не поверил своим глазам, когда из замка, дабы проводить дорогих гостей вышла леди-наследница, собственной персоной.

Строго одетая и причесанная, губы сжаты, брови чуть нахмурены…

Ей что, не передали…

Но нет, не может быть. Господин придворный маг многозначительно встал за ее плечом, а в его легкомыслие Солтейн не верил. Следом за тяжелые двери шагнула и леди-королева, коротко кивнувшая ему.

– Полагаю, милорд, вы извините моего отца – он немного не в том настроении, чтобы желать вам счастливого пути, а потому позвольте мне сделать это за него…

Он не знал, куда деть глаза. Леди Ламиэ вызывала уважение и восхищение. Ее хотели убить – а она стоит перед этим человеком и обливает его презрением!

– Хоть вы повели себя самым недостойным образом (а точнее, именно поэтому), мы считаем себя обязанными выделить вам почетный эскорт – надеюсь, он станет для вас поводом в дальнейшем крепко задуматься, прежде чем попытаться осуществить планы схожего рода… и поможет запомнить раз и навсегда, насколько гостеприимной может быть наша автономия. Хотя я сомневаюсь, что вы собираетесь рассыпаться в похвалах моему княжеству теперь. Желаю вам счастливого пути, любезный князь – и искренне надеюсь, что наша следующая встреча никогда не состоится.

Она хлестала его словами, он, то краснея, то бледнея, слушал, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя, как накатывает слабость при каждом взгляде на лорда Дэтре, который, чуть прищурившись (от этого прищура в дрожь бросило не только князя, но и его соратников), следил за каждым его движением.

Инерис Ламиэ была великолепна.

Ему оставалось только признать поражение. Что он и сделал, едва она умолкла.

– Я понимаю, леди Ламиэ, что об этом бесполезно говорить… Но я приношу вам свои извинения и искренне сожалею, что осмелился замыслить против вас недоброе.

Взгляд серых глаз не смягчился ни на йоту.

– Об этом действительно бесполезно говорить, милорд. Кстати, не знаю, упоминал ли кто-то прежде об этом… Но наш посланник уже отправлен в Даллию с гневной нотой, составленной лично князем Ламиэ. Примите мои искренние пожелания удачи. Когда вы предстанете перед советом, временно управляющим вашей страной, она вам понадобится.

Окончательно раздавленному оборотню оставалось только откланяться.

***

Ральда, оттесненная на второй план собственной падчерицей, неподвижно и молча стояла, оскорбленная, прилагая усилия, чтобы выглядеть спокойной и не стиснуть кулаки.

Инерис. Снова Инерис. Она планировала высказать милейшему вервольфу все, что думает о его дипломатических способностях, но ее совершенно невежливым образом опередила падчерица. И заговорила так жестко, холодно, с таким презрением… Оборотень уже просто не знает, куда деть глаза. А его воины – особенно этот проклятый тигр! – поглядывают на нее пристыженно и вместе с тем с невольным уважением. Конечно – ее хотели похитить и убить, а она невозмутимо желает князю счастливо добраться до дома и никогда не возвращаться сюда. Плевок и то унизил бы его меньше.

Но больше всего раздражало даже не это.

Весь день синеглазый маг добросовестно ее пас… конечно, князь распорядился… но они ведь сидели вдвоем в ее покоях! А теперь он стоит за плечом этой девчонки, как верный пес!

Зрелище становилось невыносимым. Возможно, пора уже что-нибудь предпринять? Может, стоит хотя бы побыстрее выдать "доченьку" замуж, чтобы чрезмерно опекающий ее лорд Дэтре не обольщался?.. Правда, учитывая условия, выдвигаемые князем, сделать это будет непросто…

...Какая жалость, что кандидатура Солтейна вот так отпала... Отличная была бы партия... И Кэллиэн, возможно, перестал бы маячить рядом с Инерис, постоянно вытаскивая ее из неприятностей...

Впрочем, всего того, что мешает ей сейчас, это не устранит.

Ральда тихо вздохнула. Едва уловимая аура опасности, окружавшая темного мага, неудержимо влекла ее. Он был так не похож на здешних мужчин, сильных, но неумолимо скучных... Кэллиэн Дэтре, эксцентричный, непредсказуемый, умеющий быть незаметным и пронизанный тьмой, манил ее, как только может манить недосягаемое и запретное. Прибавить к этому красивое, выверенное лицо, яркие синие глаза и кривую ухмылку...

Ральда находила темного мага неотразимым – и лишь необходимость сохранять безупречную репутацию удерживала ее от необдуманных шагов.

Но одно дело смотреть на равнодушного мужчину и совсем другое – на влюбленного не в тебя!

Не то чтобы она всерьез считала, что между магом и леди-наследницей что-то может быть... Но что-то непохоже, чтобы он тяготился навязанной ему князем обязанностью ее сопровождать!

Князь Солтейн, не зная, куда деть глаза, выслушав холодную речь, завершившуюся ироничным пожеланием удачи, поклонился леди наследнице, затем – не иначе как с перепугу – придворному магу, и только после этого ей, королеве.

Ральда нахмурилась, отрывистым кивком отвечая на прощание.

Скатертью дорожка, любезный князь.

Отметила, как переглянулись леди-наследница и придворный маг. Словно разделяя какую-то общую шутку…

...С меня хватит. Пришла пора сыграть всерьез.

***

Кэллиэн, вздохнув, посмотрел в зеркало над серебряным тазом для умывания.

Проклятье. Снова глаза воспалились… и губы сильно потрескались. Он слишком много времени провел на солнце… да еще на закате, провожая проклятого волка, когда лучи били прямо в глаза, и так хотелось зажмуриться и растереть веки… Он не успел подновить слой краски на них. А стоять пришлось в центре двора, сразу за плечом Инерис. По обе стороны от них выстроился хорошо вооруженный караул – не почетный, а больше смахивающий на конвой для оборотня. Его и его людей сопроводили до самой границы княжества.

А это означало, что к ужину он выйдет с толстым слоем черной краски на веках и губах. Делать это не хотелось страшно. Конечно, во дворце к его эксцентричному виду уже давно привыкли…

Но так, как красился он, не красились даже наиболее неумеренные в косметике дамы.

И все-таки никуда не денешься.

Чистокровным вампирам солнце всего лишь причиняло дискомфорт, тем менее ощутимый, чем больше проходило времени с последнего принятия крови. Но Кэллиэн со своими, как он иронично выражался, особенностями, даже теперь, после многолетнего воздержания от нее, ощущал его лучи как сильное жжение. Вполне терпимое на щеках… но кожа век и губ более нежная и уязвимая. А на закате солнце било прямо в глаза.

Только бы не начали шелушиться…

Едва начав жить в человеческих землях, он нашел выход. Жидкий уголь, оказавшийся идеальным изоляционным материалом, стойким, с легким охлаждающим эффектом.

Кэллиэну пришлось стать неплохим алхимиком, чтобы открыть эту полезнейшую субстанцию.

Его считали эксцентричным чудаком, который черным подводит глаза. И только он один знал, что это необходимость, а не прихоть, иначе веки покраснеют, будут шелушиться, а то и покроются волдырями. И вот тогда может начаться серьезное воспаление…

Маг добавил в жидкий уголь сложный заживляющий эликсир, который методом проб и ошибок изготовил для себя лично, старательно размешал…

Вздохнув, он привычным движением наложил тонкой короткой кисточкой на веки первый слой холодящей краски, не пропускающей солнечные лучи к излишне чувствительной коже и заодно помогающей скрыть покраснение, слишком уж смахивающее на ожог.

Пусть думают, что он сегодня проводит очередной ритуал. Это их право. Пусть распускают новые сплетни.

Кэллиэн приоткрыл рот и тем же составом зачернил острый кончик клыка с правой стороны. Выждал, закрепил бесцветным и безвредным лаком.

Раньше во всем этом не было нужды. Он был ночным созданием. Его оставили в живых вовсе не для того, чтобы он гулял под солнцем. Черный маг дышит тьмой.

Профессиональный убийца тоже действует во мраке.

Два его призвания дивно сочетались друг с другом… за что его и ценил предыдущий… хм, работодатель. Но за десятилетия Кэллиэн слишком устал от грязи, в которой жил, не имея даже права голоса. После смерти его отца у старого мерзавца не осталось запасного поводка. А прежний успел изрядно истрепаться от долгого применения, и хватило его ненадолго.

И во многом за это следовало благодарить Даскалиара Дариэта… тогда еще совсем сопливого юнца…

Он усилием воли отогнал воспоминания, которые вместе с собой принесли тревогу. В Йерихо ведь очень неспокойно сейчас. Даскалиар должен был стать наследником императора Антарстана, но многим эта весть пришлась не по нутру, и страна взбурлила – особенно когда обнаружилась пропажа завещания… Император при смерти, и вся эта борьба за власть, развязанная старшей принцессой…

Кэллиэн покачал головой.

Он в любом случае ничем не сможет помочь Даскалиару. Дела империи его больше не касаются.

Пора идти. Он практически ничего не съел за обедом. Лучше лишний раз не голодать.

***

Князь уже одевался к ужину – как всегда, сам, – когда в их общие покои чинной, элегантной походкой вплыла его жена. Ральда чуть хмурилась – но ее недовольство сразу развеялось, едва она увидела его.

Дориан улыбнулся ей. В последнее время тревога, долго терзавшая его, утихла, и он вновь почувствовал себя полным сил… теперь он вспоминал о даллийцах с мрачным юмором и гордился тем, как ловко Инерис поставила их на место…

– Ты прекрасна сегодня, Ральда.

– Благодарю вас, муж мой, – с очаровательной улыбкой на полных губах отозвалась она. Глаза засияли мягким светом… До чего же она красива, его супруга. Не той красотой, что Этеле, но…

Князь вздохнул.

Она словно мгновенно почувствовала перемену.

– Вас что-то гнетет, мой супруг?

Эта чуткость ему тоже была по душе.

– Нет. Просто порой настигают тени былого.

Внимательный взгляд, которым смерила его Ральда, был полон затаенного недовольства, но этого князь не заметил.

...Снова думает о своей первой жене? Стоит ему примириться с доченькой, как он тут же начинает вот так вздыхать…

...Ни на секунду нельзя расслабиться. Стоит хоть немного ослабить поводок – как он тут же начинает думать об этом ничтожестве. Я знала, конечно, что характер у князя на редкость несгибаемый, но…

...Ничего, я знаю, чем тебя отвлечь!

– Муж мой… – осторожно произнесла леди Ральда. – Как вы знаете, я присутствовала нынче при прощании Инерис с князем...

– Мне уже доложили, что она достойнейшим образом проводила наших дорогих гостей, – усмехнулся князь.

– Да, но… конечно, это, наверное, всего лишь бредовые размышления глупой женщины, ничего не смыслящей в политике… но мне пришла на ум весьма тревожная мысль… Князь Солтейн затеял до крайности бесчестный обман и понес заслуженное наказание… но что, если со следующей делегацией Инерис сама сговорится? Ее авторитет после этого случая наверняка вырос, она ведь показала большую проницательность перед советом, чем вы, мой муж и господин… Но это, конечно, все пустяки, она ведь ваша дочь. Просто… если так дальше пойдет… Инерис может и возгордиться, а с ее упрямым, своенравным характером… – Ральда, следившая за каждым его движением, с тайным ликованием заметила, как омрачилось лицо верховного князя. – Впрочем, не будем об этом. Я хотела спросить о другом, муж мой. Я так понимаю, вы ждете донесений из Йерихо?

Князь кивнул и нахмурился. Когда живешь по соседству с империей, в которой полно самых разных рас, и в ней вдруг назревают внутренние беспорядки… Поневоле встревожишься и задумаешься о том, не пора ли укрепить границу. До сих пор им приходилось ждать проблем лишь с юга, но теперь… А доверенный шпион, как назло, задерживается – прислал короткую весть о том, что возникла чрезвычайная ситуация, и остался. Прошло два дня – от лорда Палтера ни слуху, ни духу…

Великий князь Тессеме тоже пока не присылал ни рекомендаций, ни уведомлений. Оставалось только гадать. Но если бы император Антарстан погиб, об этом бы они уже знали.

– Там ведь назрел настоящий мятеж… – вздохнула Ральда. – Подумать только – дети ополчились друг на друга и на собственного отца в грызне за трон… Пусть у принцессы и юного Даскалиара Дариэта разные матери, но отец и господин один… Но вы как мудрый правитель, разумеется, сделаете все, чтобы не допустить подобного в Нариме.

Князь вздрогнул. Она подошла и поцеловала его в щеку, быстро улыбнулась, словно отгоняя дурные мысли.

– И все-таки в такой ситуации невозможно не думать о том, что плохой пример заразителен, – печально протянула она, будто в раздумьях.

Ральда продолжала говорить, умело расставляя нужные акценты и перемежая подозрения лестью и легким самоуничижением, на которое так легко покупаются мужчины.

В конце концов, ему всегда так нравилось слушать ее голос...

Неуверенность и тревога, вновь мелькнувшие в серых глазах, были для нее лучшей наградой.

Все возвращается на круги своя.

Ей нужно быть осторожнее. Эту сеть Ральда плела слишком долго и тщательно, и, похоже, пришла пора проверить ее на прочность.

В конце концов, у нее еще столько планов…