Между тьмой и пламенем. Часть 1

Глава 9

Великий лорд Адж’Ракх смял в руке массивный золотой кубок, словно он был бумажным. Впрочем, лорд Эр’Серх не слишком этому удивился. Полученные из Йерихо срочные донесения всех резко выбили из колеи.

Потому что означали полный крах всему, на что они надеялись эти последние месяцы.

Сэйдер в очередной раз горько пожалел о том, что Юг разругался с Севером, и единственный наследник – который при всей его возмутительной нечистокровности тем не менее сейчас стал бы надеждой всей разумной знати – был вынужден бежать.

– Что значит – Ашер Хассимэ мертв? – хрипло прорычал правитель.

Воцарилась тишина. Было слышно, как с покореженных остатков кубка капает на пол дорогое кроваво-красное вино.

– Ашер Хассимэ мертв, мой король, – повторил шпион. – Император Дариэт перешел к решительным действиям. Впрочем, лорд Хассимэ, следует признать, повел себя крайне недальновидно, выманив его обманом на нейтральную территорию и бросив открытый вызов.

Каждое слово шпиона эхом отдавалось в голове у правителя. На миг всем показалось, что он даже протрезвел.

– Мертв? – глупо переспросил он.

– Мертв, милорд, – в третий раз повторил шпион.

Эр’Серх отвенулся, скрывая неприязнь. С каждым докладом повелитель нравился ему все меньше и меньше.

– И что теперь?

Демоны начали переглядываться, многие морщились, не скрывая презрения. Он правитель. Он должен не задавать подобные вопросы, а быстро находить на них ответы.

– Нет… Постой… Нападать на Дариэта? Отозвать всех? – правитель отшвырнул останки кубка в сторону и сжал ладонями виски.

Демоны вразнобой зафыркали, кто-то демонстративно отвернулся, не желая видеть повелителя таким слабым.

Двое посмелее вышли вон из зала, не желая продолжать этот спектакль.

Эр’Серх точно знал, что они как можно быстрее свяжутся с друзьями и подчиненными, оставшимся в Йерихо, чтобы вернуть их – и посоветуют пользоваться обходными путями. Менталистов здесь немного, но в ближайшие дни их услуги станут весьма востребованными, а значит, дорогостоящими. Он и сам собирался прибегнуть к ним. Может, правитель и растерян, но все остальные уже сделали выводы. Для демонов в этой борьбе теперь не будет выгоды и не будет награды. Принцесса Аэллин не удержит власть одна, для этого она слишком взбалмошна, капризна и нетерпелива.

– Проклятье! – вдруг взревел правитель. – Найдите мне моего проклятого кузена!

– Вы же сами велели ему убираться с Юга вон, милорд, – невозмутимо напомнил Терраэр Эн’Крарго, поставив на невысокий столик собственный кубок. – В весьма недвусмысленной формулировке: чтобы глаза ваши не видели его нечистокровную мо…

– Я помню свой приказ! – с губ полетела красноватая слюна, смешанная с терпко пахнущим вином. – Но я не высылал его из страны! Он нужен мне на Севере! И я приказываю вам найти его!

– Великий лорд Адж’Ракх, если бы это было в наших силах, мы бы давно это сделали, – хмуро сообщил лорд Эн’Крарго. Ему бы тоже очччень хотелось знать, где сейчас Ассаэр. – Его нет в Йерихо, он не пересекал границу, ничем не выдал себя. Это имя не упоминалось ни в одном донесении, даже внешне похожих на вашего кузена лиц не смог обнаружить ни один наш разведчик либо информатор. Доклад магов по этому вопросу вы не так давно получали.

– Проклятье… Проклятье! Что же теперь… Отозвать войска! – наконец допетрил правитель. – Всех до единого, пусть армию принцессы покинут все наши воины!

– Я распоряжусь, великий лорд Адж’Ракх, – небрежно поклонился Эн’Крарго и направился к выходу из зала. Называть Дахаэра «мой король» ему после этой сцены было противно до крайности.

В стену полетела бутылка дорогого вина, затем тарелка с сырами – дорогим деликатесом, особенно в нынешние времена.

Лорд Эр’Серх пригнулся, пропуская пролетевший над головой графин и отчаянно завидуя лорду Эн’Крарго, который хотя бы этого больше не видит.

Прооравшись, правитель внезапно приутих и призадумался. И это молчание показалось собравшимся зловещим.

– Раз Ассаэра нет и он не поможет нам навести порядок… Надо вернуть север под наш полный контроль. Своими методами, – неожиданно решил он. – Если поддержка Йерихо нам не светит, остается единственный вариант. Энтерос! – повелительно произнес он, существенно нарушив этикет – обойтись без родовой преамбулы сродни оскорблению… – Снарядить двух драконов. Подпалите пару деревень, подальше от приграничья. По пустынникам тоже пройдитесь. Отныне вольнодумство будет караться именно так, – и он пьяно расхохотался. – Я защищу традиции и единство нашего славного королевства!

Потрясенные, пораженные сверх всякой меры, великие лорды молча переглядывались. Что за дурацкие идеи? Будет ли Кха’Энтерос выполнять приказ, отданный явно в пьяном бреду?

Но они недооценили преданность прихвостней правителя.

Через час два драконоловца выехали к Красным пещерам. Через день-полтора они будут уже на Севере.

Наблюдавшие за их отъездом с галереи, Эр’Серх и Эн’Крарго обменялись выразительными взглядами.

– Друг мой, нужно что-то делать, – осторожно намекнул последний.

– Так больше продолжаться не может, – согласился Сэйдер. – Такими темпами все посевы, взошедшие на севере, уничтожат драконы – где деревни, там и поля… Нас будет ждать голод, а император Дариэт вряд ли в данных условиях согласится продать излишек зерна…

– Рагдар явно выжил из ума, раз решился напасть на мать великого императора… – скорбно покачал головой Эн’Крарго.

– Даскалиар – не император, – напомнил Сэйдер.

Невеселая белозубая улыбка сверкнула в темноте.

– Он им станет. По его действиям это яснее ясного. Мы катастрофически недооценили этого вампира.

Молчание.

– Вы полагаете, голод неминуем?

– Вы и сами так считаете, – пожал плечами Эн’Крарго.

Возразить было нечего.

– Правителю голод не угрожает в любом случае, а о народе он думать не собирается, – раздался за их спинами хорошо знакомый голос, вынудивший обоих лордов вздрогнуть. Обычно он был равнодушным, а сейчас сочился напряжением. – Нам срочно нужен Ассаэр.

– Вы же сами настаивали на том, что он крайне неподходящая кандидатура, – не удержался от шпильки Эн’Крарго. – И если мне не изменяет память, последнее покушение (которое едва не увенчалось успехом) было как раз на вашей совести, великий лорд Ашт’Альт?

– А одно из первых – на вашей, – отбрил тот. – Все познается в сравнении. Уж лучше нечистокровный солдат, чем чистокровный идиот. Он бы первым делом отдал приказ организовать вывод войск обходными путями, в идеале – через Тессеме. Надеюсь, Дахаэр, когда подуспокоится, – в голосе сквозило презрение, – до этого додумается…

– Вряд ли, – покачал головой Эр’Серх.

Ашт’Альт вздохнул.

– Тогда остается возложить надежды на лорда Рагдара Ад’Сехти…

– Тем более не стоит, – сообщил лорд Эн’Крарго и, помедлив, решил поделиться сведениями, полученными Эр’Серхом. – Именно он совершил то последнее покушение на леди Дариэт. И что-то мне подсказывает, что Даскалиар Дариэт уже в курсе и так этого не оставит…

– Этого еще не хватало, – процедил Ашт’Альт. – Ад’Сехти совсем выжил из ума?! Теперь ждать еще и требования контрибуции? Мы не в том положении, чтобы ее выплачивать! А тут король еще и Север жечь собрался…

– Нам нужен Ассаэр, – подытожил лорд Эн’Крарго. – Иначе нас ждёт хаос.

Остальные решительно кивнули.

Трое высокородных уже открыто заявили друг перед другом об отсутствии всяческой лояльности по отношению к правителю. Натор Ад’Сехти, если выживет, наверняка разделит их праведный гнев…

Но нужны все тринадцать. И, к сожалению, семеро из них благоразумием не отличаются. Что еще должно произойти, чтобы они тоже наконец задумались о происходящем?

Этого Эр’Серх не знал. Но знал, что каждый из стоящих здесь лордов приложит все усилия для того, чтобы отыскать Ассаэра и сместить короля-пропойцу.

Приказов Дахаэра ждать никто не стал. Элитные воины дураками бывают редко. Едва стало известно о смерти Ашера Хассимэ, как отряды под руководством капитанов за одну ночь массово дезертировали из армии принцессы, которая, словно помешавшись от горя, приказала выдвигаться к столице и не дать «этому вампирьему выродку сесть на трон». Они помедлили какое-то время, надеялись на возвращение лорда Ад’Сехти – но на границе Грована его вместе со старшим сыном схватили вампиры ар-лорда Дариэта. Идеей мести за предводителя демоны не прониклись, ведь кровная вражда – личное дело великого лорда. Солдаты здесь ни при чем.

Дезертировав, армия демонов распалась на малые подразделения, коим гораздо легче выбраться из западни, в которую превратились просторы чужой империи.

Отдельные не отягченные интеллектом, но состоятельные индивиды попытались добраться порталами до Терр. Кого-то расщепило на границе, кого-то просто выбросило, и их тут же схватили бдительные солдаты. Маги Дариэта сработали на славу.

Остальные демоны рассудили более здраво – и как можно быстрее и незаметнее двинулись на восток.

К Тессеме.

Личная гвардия рода Ад’Сехти, не зная толком, что предпринять, остановилась на границе Аркханы близ старого лагеря. Им срочно нужен был Натор – ситуация обернулась таким образом, что заниматься самодеятельностью было крайне опасно. Те немногие, кто рискнул отправиться следом за лордом Рагдаром, так и не вернулись, из чего можно было сделать свои выводы. Оставалось лишь понадеяться на благоразумие младшего лорда.

Они обнаружили его глубоко в лесу, возле лужицы давно засохшей крови на огромном валуне.

Эндар ушел отсюда сам, а значит, был жив…

Младший лорд собирался пойти по следу сына (и плевать, что давным-давно остывшему!), но, встретившись с капитаном родовой гвардии и услышав последние новости…

Лицо Натора посуровело, и он коротко приказал:

– Выдвигаемся к Тессеме, пока не случилось непоправимое! Если мы вступим с ними в прямое вооруженное столкновение, лишимся последней надежды на выживание. Наши люди будут умирать от голода.

– Всегда можно взять еду у северян, – напомнил старший капитан гвардии.

Натор прожег его гневным взглядом.

– Во-первых, позвольте напомнить вам, что это тоже наши люди. Во-вторых… даже этого будет недостаточно.

– А как же лорд Рагдар?.. И ваш сын?..

Натор на миг прикрыл глаза, принимая сложнейшее в своей жизни решение.

– Сначала Терры. Потом – дела моей семьи. Я вернусь сюда, едва решу все вопросы с князем Ламиэ.

– А если опоздаете?

Лицо демона посерело.

– Значит, приму судьбу отца следом за ним, – тихо, но решительно отозвался он. – В конце концов, он сам начал эту кровную вражду. По вампирским традициям, наказание едино для всех представителей рода.

Анджана будет в отчаянии… но она поймет.

***

Инерис просто не успевала укладывать в голове изменяющиеся переменные. Отец ожидал приезда лорда Палтера, но первым примчался порталом другой шпион, севшим голосом сообщивший о том, что убили мать будущего императора, и, по ряду улик, это сделали демоны.

Князь, услышав это, встревожился еще больше, и его разъяснительная беседа с командорами и капитанами близлежащих фортов (которую Инерис преотлично слышала, затаившись во дворе), вышла короткой, но очень емкой и выразительной, и свелась к тому, что гарнизоны фортов остаются на своих местах и сохраняют полную боевую готовность, чтобы по первому требованию или отразить непосредственную угрозу, или выдвинуться к границе. Вызвать всех из отпусков, полностью собрать экипировку из расчета два комплекта на одного воина.

Обратно они отправились с новыми партиями амулетов для отрядов из приморья, которые пройдут через форты, и средствами, выделенными из казны, на закупку недостающего вооружения.

Передислокация войск проходила вполне успешно. Они передвигались хорошо известными маршрутами, организованно и собранно. Словом, все шло по плану. Хаоса не было, да и ее отец, несмотря на серьезность положения, казался вполне довольным жизнью. Его кризис, похоже, наоборот стимулировал.

Она же за эти несколько дней смертельно устала от финансовых вопросов, занятий и логистических заморочек, а потому сегодня взбунтовалась и после обеда удрала в детское крыло.

– Сестрица! – обрадовалась ее приходу Анджи и тут же отложила карандаши.

– Совсем я тебя забросила, – вздохнула Инерис, проходя и присаживаясь на маленький диванчик, по которому сама в далеком детстве с удовольствием прыгала. Здесь вообще было много ее старых вещей – мачеха в детской появлялась редко и переделывать всё по своему вкусу почему-то не стала. Инерис нравилось здесь бывать – словно сама в детство окунаешься.

– А меня сладкого лишили! – тут же пожаловалась сестра, плюхнувшись рядом и крепко обняв сестру. Инерис чмокнула ее в макушку.

– Отец?

– Неа, учительница по музыке, – призналась Анджи нехотя. – Но отец поддержал.

– За что на сей раз? – проницательно спросила Инерис. Девочка завозилась, отводя взгляд.

– Надоела мне эта арфа, – наконец буркнула она. – Почему я обязана учиться на ней играть?! Это же пыточный инструмент какой-то… Наказание, а не урок… Ну, подумаешь, уронила… там всего-то крошечный скол остался, не то чтобы ее выбрасывать сразу пришлось…

Инерис разобрал смех.

– Ты что, не помнишь, с чего все началось?

Анджи помотала головой, удивленно взглянув на сестру.

– Отец нанял учительницу-арфистку после того, как ты решила устроить свой знаменитый концерт. Тебе лет пять, наверное было… Правда не помнишь?

– Нет… а что я такого сделала?..

Продолжение легко додумывалось: «…что боги покарали меня этой арфой?!».

– Ты увидела, как я играю на арфе, и решила, что непременно сможешь так же… но подошла к делу с большей выдумкой и попыталась поиграть плектрумом для шису – он слишком твердый, и, разумеется, ты перестаралась и порвала струны. Потом решила, что сможешь все исправить, нашла в моем ящике комплект, попыталась привязать новую на узелок к старой, получила струной в лоб, не удержала арфу, потом сама не удержалась на ногах… опущу подробности, когда мы наконец тебя нашли, ты громко орала, вся в занозах, сидя на горе обломков. Может, отец бы так не разозлился, если бы это была моя ученическая арфа, а не инструмент работы мастера Хэнгена, семейная реликвия, принадлежавшая его бабушке… Вот после этого он и нанял тебе первую учительницу…

К концу рассказа у Анджи предательски полыхали уши.

– Врешь! – возмутилась красная как рак сестра. – Я бы такого не забыла!

– Делать мне больше нечего,– рассмеялась Инерис, привычным движением взлохматив мелкой волосы. Та принялась торопливо их приглаживать, но было поздно – пучок уже растеребился. – Любишь же ты узлы на волосах вязать…

– Так за косички Эйрен дергает вечно!

– А он где, кстати?

– На тренировке в малом зале, учитель полчаса назад его позвал.

Верно. Их младший брат как раз в том возрасте, когда мальчики обычно впервые берут в руки деревянный меч…

Инерис с удовольствием позанималась с сестрой неизменной арфой, потом искусством складывания из бумаги разнообразных фигурок (к ее стыду, мелкая ее с легкостью обставила в этом деле), здесь же выпила чай. И наконец нехотя поднялась, вспомнив о том, что в пять часов должна вернуться в кабинет князя Ратри и выдать ему собственный анализ происходящего в Йерихо с учетом последних новостей и указанием наиболее вероятного исхода.

Наверняка ведь она что-то проглядела, и наставник не без удовольствия ткнет ее носом… Но Инерис совершенно искренне считала, что даже смерть матери не заставит наследника перенести коронацию. Наоборот. Терять-то ему уже нечего…

Она на миг устыдилась своих мыслей – циничных до отвратительного, а затем вздохнула, вспомнив собственную мать.

С чувством потери она давно успела свыкнуться, но иногда… очень редко… хотелось той заботы, которую она почти не помнила… ничего особенного – чтобы кто-то поправил одеяло, поцеловал перед сном…

Мачехе, понятное дело, это и в голову бы не пришло. Она и к своим-то детям с этой целью почти никогда не заходила, спать их укладывала няня, а с ее суровым нравом надеяться на ласковое обращение не приходилось. Впрочем, Инерис и не приняла бы от леди Ральды подобных проявлений материнской любви.

Отец о таком бы даже не задумался.

Именно поэтому она то и дело вечером заходила к сестре и брату. Не хотела, чтобы и у них осталось это смутное чувство сожаления и тоски…

Сегодня надо будет непременно зайти. Заодно сказку Эйрену прочитает, про могучего воина. Пусть послушает, ему сейчас полезно… Лучше учиться будет.

Тепло попрощавшись с сестрой (и украдкой сунув ей половину шоколадной плитки, которую Инерис собиралась доесть вечером), леди-наследница вышла из детской и двинулась к своим апартаментам.

Комнаты сестры и брата находились в отдалении от основного жилого крыла. Придется спуститься по лестнице, пройти по коридору, свернуть, подняться по лестнице и уже через крыло, где живут слуги, вернуться в основное…

Она шла по крылу для слуг, которое вечером, перед ужином, традиционно пустело, когда вдруг увидела страшное.

На полу без движения лежал мужчина. Возмутительно длинные черные волосы разметались, шляпа валяется поблизости… глаза широко открыты и неподвижны, из носа свободно струится кровь…

Кэллиэн!

Вскрикнув, Инерис бросилась к нему, охваченная ужасом, мгновенно перешедшим в панику. Что случилось?! Неужели…

Она торопливо поднесла руку к приоткрытым губам и, к своему невероятному облегчению, ощутила легкое дуновение чужого дыхания.

От сердца отлегло. Он жив, просто…

Ментальный вызов?

Но так лежать может быть опасно… Если кровь хлынет не в то горло, он попросту захлебнется…

Она осторожно, стараясь не потревожить мага, опустилась на пол, подвинулась ближе к нему и, приподняв его голову, аккуратно положила к себе на колени, а затем повернула набок.

Кровь потекла обильнее, пятна начали растекаться по подолу платья… значит, теперь куда меньше ее попадет в желудок. И риск задохнуться сведен к минимуму.

Оставалось только ждать – или надеяться, что по коридору пройдет кто-то, и она сможет приказать позвать целителя.

Такое случалось раньше при ментальных вызовах, но чтобы кровь так свободно лилась…

Что все-таки произошло?

Кэллиэн направлялся через служебное крыло в свои покои, когда черной магией шарахнуло так, словно прямо в него ударила молния, а он стоял по пояс в воде.

Атака?!

Он пошатнулся, не удержавшись, опустился на одно колено. Выставил было щит, но толку от него не было. Давление нарастало. Только не снаружи, а внутри.

Проклятье. Что…

Метка связи полыхнула перед внутренним взором, стремительно наливаясь силой, утягивая его в чернильную бездну.

Даскалиар.

Кэллиэн сдавленно ругнулся, стремительно входя в транс – так резко, что тело безжизненным мешком осело на пол. Слишком быстро… но метка не оставила выбора.

Проклятая инициация. Последние несколько дней он ожидал чего-то подобного – раз мятежники вышли в открытую, раз погибла мать Даскалиара…

Это был вопрос времени. Гнев, боль, ярость в вампире быстро перетекают в желание убить. Он ожидал этого… но оказался не готов.

И тем более оказался не готов к такому бешеному напору чужой силы.

Кэллиэн, устремившийся по ментальной связи к бывшему ученику, физически ощутил момент, когда чужая магия, взревев, освободилась и понеслась прочь, кося жизни сотнями… тысячами… десятками тысяч. Почувствовал, как сыто булькнула мгновенно пробудившаяся в Даскалиаре черная сила, стремясь вобрать их все в себя, как распахнула бездонную глотку, приветствуя новые потоки…

...Что ты делаешь, малолетний болван?! Тебе с твоими ограниченными знаниями, к тому же полученными в юном возрасте, не удержать контроль над такой волной, она сметет и поглотит тебя самого!

Но в том-то и проблема с первой инициацией. Рациональное начало подавляется эмоциями…

Кэллиэн словно смотрел на мир с огромной высоты. Где-то там, далеко внизу, на западе, резко вспух огромный черный смерч – уродливый, неровный, пьяно шатающийся.

Вбирающий жизни солдат чужой, явно вражеской армии.

Даскалиар действовал даже не по наитию – он просто уступил ярости и выплеснул резерв ревущим огнем, и магия смерти наконец подняла голову, захватив контроль, вбирая сгоравшие в нем жизни… заодно напитав ей оставленную наставником метку, о которой молодой вампир даже не знал.

И теперь чужая сила хлынула в Кэллиэна, наполняя второй резерв. Смешно сказать, он столько лет накапливал ее жалкими крохами, изредка получаемыми со стола жизни, а сейчас резервуар наполнился и даже переполнился за считанные секунды. Маг умело отсек силу до того, как успело произойти непоправимое – и направил мощный импульс к одному бестолковому вампиру, чей контроль над собственной магией уже пошатнулся.

Выправил потоки, укрепил своей магией чужой резерв, выстроил подходящую матрицу.

Когда его самого сорвало, наставник помог ему. Пришел его черед.

Вложил новый импульс, второй, третий… На расстоянии проделывать это было куда сложнее. Одно хорошо – за такой волной черной магии от Даскалиара куда более скромный вклад разыскиваемого беглеца останется незаметным.

Где-то там, в реальном мире, в Нариме, из носа хлынула темная кровь.

Пусть ее. Каплей больше, каплей меньше…

Зато теперь эта сила надолго останется с мальчишкой – и не причинит ему вреда. Он использует магию смерти, потому что другого выбора нет. Оставалось только надеяться, что этот вампир сможет распорядиться ей правильно.

Даскалиар сделал решающий шаг на пути черного мага.

Пора выходить из транса…

Но Кэллиэн помедлил, желая убедиться в том, что задуманное получится, что это именно инициация, а не срыв, снова потянулся к ученику – и ощутил слабый отголосок чужих эмоций. Боль, мучительная, непреодолимая боль… и глубокая, всепоглощающая ярость.

...Я убью их. Я их всех убью. Хотел только раненых, но так даже лучше… Теперь я способен на все!

Та-а-ак. Все-таки срыв…

Он слишком хорошо знал, как опьяняет ощущение всесилия, даруемое этой магией…

Короткая мысль-послание, отправленная в самую сущность вампира: «Держись, не будь мальчишкой».

Для Даскалиара это будет просто спором с самим собой. Как было для него когда-то.

Один только минус…

Проклятая ментальная магия!

Где-то там кровь потекла обильнее, но об этом придется побеспокоиться потом.

...Они убили ее. Я убью их. Начну с этих букашек – и закончу ей. Она поклялась прикончить меня... Я убью всех! Каждого, кто посмел ввязаться в этот мятеж!

Несложно понять, кого – «ее». Из всех родных этот вампир любил только свою мать…

«Убийство ничего не решает. И ее это не вернет».

...Я их ненавижу! Всю эту империю! Я…

«Ненависть – не повод убивать».

...Мне больно!!!

«Боль пройдет. Держись. Желание убивать навязано магией, но ты можешь ее не слушать. Взятого не вернуть… хотя бы пусти силу на более благородную цель, чем истребление всего живого».

Упрямое молчание.

«Ты не хотел быть таким, как твой отец или дед. Ну так не будь!».

И замершая в обманчивом равновесии чаша весов наконец качнулась в нужную сторону.

Яростный рык стих. Боль никуда не делась, но сквозь ее марево пробился разум.

...Вечность, сколько смертей… Эту волну не вобрать и не удержать…

Ага, дошло наконец.

«Удержишь. Должен удержать. Это твоя магия. Черная она, белая, неважно. Она твоя. Ты ее хозяин, не наоборот. Вот и подумай, на что ее можно пустить».

...Может, рассеять?..

«Не выйдет. Теперь можно только использовать. Смотри, как надо усмирять магию, чтобы использовать ее тотчас же, не вбирая в себя… Ты уже получил гораздо больше, чем достаточно. Такого бешеного количества не выдержит даже твой резерв».

Стихийная магия огня, порождаемая яростью, улеглась. Водоворот силы вдруг застыл, а потом начал раскручиваться в обратную сторону, повинуясь воле молодого вампира.

Ощутив свою власть над ней, юнец начал выплетать сложное, масштабное, пугающе масштабное заклятье…

Не смертельное. Не направленное на убийство. Не черное, но построенное на черной силе.

Что он задумал?

Впрочем, неважно. Главное, что вампир действует рационально. Сознание собственной всесильности больше не затуманивает его сознание.

...Что ж, Даскалиар, это твой обряд инициации. Он покажет, какого рода правителем ты станешь – и каким магом останешься. Не ходи по моему пути.

Кэллиэн стер свою метку, зная, что вампир, захваченный круговоротом силы, этого не почувствует, как не ощутил и его вмешательства и даже не осознал, что вложенные мысли не были его собственными.

Больше он ничем не мог ему помочь.

Кэллиэн не увидел, как пепел сожженных собирается в огромный воздушный карман, сжимается, мощным портальным заклинанием отправляется куда-то далеко… Как полыхнул второй портал – и сестру Даскалиара захватило безжалостное свечение. Не видел черной вспышки близ замка, едва виднеющегося на горизонте, которая выплюнула дезориентированную переходом Аэллин прямо на мощеный двор. Не увидел огромного черного купола, который накрыл замок вместе с прилегающими к нему землями.

Идеальное плетение. Мощное. Прах сожженных еще сорок дней осыпался по границе действия заклятия, в реку, которую впоследствии назовут Пепельной, окончательно опечатав купол, из под которого не сумеет выйти никто из тех, кто оказался под ним в момент наложения заклятья. В том числе принцесса Аэллин.

Идеальная ловушка.

Купол полыхнул напоследок алым и стал практически невидимым – так, серое размытое пятно на небосводе.

Даскалиар, стоявший на теперь безжизненной равнине, опустил дрожащие от напряжения руки и выпрямился. Остаток магии смерти втянулся в резерв, наполняя его чуждой, мертвенной силой. Но теперь она повиновалась безупречно.

Призвал пламя – и оно окрасилось в черный цвет.

Что ж, его предупреждали, что однажды это произойдет. Было глупо не верить.

По крайней мере, одно он знал твердо. Он больше не хотел убивать. Особенно так.

Слезы обожгли глаза, и он поспешно отер их.

Даскалиар не понимал, каким чудом ему удалось удержать всю эту лавину … и удержаться самому.

Впереди выжженная пустыня… позади…

Он оглянулся.

Далеко, очень далеко виднелись разрозненные черные силуэты. Которые боязливо приближались.

Ушли, при первом же выплеске… Следовательно, все живы.

Вот и хорошо.

Он решительно двинулся к ним навстречу.

Убить Аэллин?

Было бы можно и, пожалуй, следовало... но она все-таки его сестра.

С этим мятежом в любом случае покончено.

***

Выход из транса ознаменовался множеством сюрпризов.

Кэллиэн обнаружил, что лежит на полу с приподнятой и повернутой набок головой, что было странно – он точно помнил, что был один... Сколько же времени он так провалялся?

Во рту стоял мерзкий привкус его собственной крови. Маг вяло кашлянул, попытался сплюнуть, но не сумел, и она стекла тонкой струйкой из уголка губ. Резерв по-прежнему был переполнен, несмотря на расход силы, отчего его слегка подташнивало. С трудом разлепив глаза, он закашлялся, провел ослабевшей рукой под носом…

Как и следовало ожидать.

– Кровь такая темная, – подала голос Инерис, склонившаяся над ним. Почему-то вверх ногами.

Кэллиэн поднял на нее взгляд, не сразу его сфокусировав.

Столько тревоги в глазах…

– Естественно. Не артериальная же, – хрипло отозвался он, понадеявшись про себя, что она скушает это объяснение. Дальнейших вопросов на данную тему действительно не последовало. – Давно вы здесь?

– Минут двадцать уже. А вот сколько вы тут до этого провалялись – не могу сказать…

Проклятье… сколько же он крови потерял?.. Судя по пятнам на полу и на одежде – предостаточно.

Хорошо еще, что в его случае кровопускания и жажда крови напрямую не связаны, вспышки последней после обрядов стали совершенно непредсказуемыми. К тому же после ментальной магии всегда остается лишь одно чувство – убийственная слабость.

И все-таки такая кровопотеря – плохая новость. Придется применять то зелье… Вариантов нет. Он не может позволить себе сейчас снова пропасть на месяц-другой…

Стоп. А на чем он так уютно устроился?..

– Вы в порядке? – снова склонившись над магом, деликатно осведомилась леди-наследница, на коленях у которой он, оказывается, лежал. – Вызвать лекаря?

– Нет, я не в порядке, – тихо простонал Кэллиэн, снова вытирая кровь дрожащей рукой. – Но лекарь не нужен. Считайте, что я получил очередной ментальный вызов, который не смог проигнорировать.

– Срочный?

– Очень срочный. Промедление означало бы разницу между жизнью и смертью. – Причем для очень, очень многих людей и нелюдей… и одного молодого, не в меру везучего вампира. Интересно, на что он все-таки пустил эту силу?..

Кэллиэн помедлил, затем осторожно сел. Голова немедленно отозвалась ноющей болью, ввинчивающейся в череп, а затем бешено закружилась, и он сжал виски пальцами.

Новая темная струйка потекла из носа.

Конец рубашке и костюму…

И платью леди-наследницы тоже, кстати говоря.

Инерис протянула ему платок, которым маг немедленно заткнул нос.

– Хвала Вечности, что рядом оказались именно вы, – гнусаво сообщил он. – По крайней мере, не стали суетиться и поднимать панику.

– Помочь я тоже почти ничем не смогла, к сожалению, – жалко улыбнулась девушка.

– Почему же, вы все сделали правильно… Главное – не навредили, – легкая улыбка, тут же сменившаяся мрачностью. – Инерис, я могу вас попросить кое о чем?

– Конечно.

– При получении новостей из Йерихо… любых новостей… пожалуйста, держите меня в курсе. В ближайшее время там что-то произойдет.

– Откуда вы знаете? Вызов связан именно с этим? Это новые донесения?

Кэллиэн покачал головой.

– Это предчувствие.

– Не расскажете?

Он покачал головой и сразу в этом раскаялся, ощутив новый приступ головокружения. Темнота подступила было, но почти сразу рассеялась.

– Извините, не сейчас. Возможно, позже. Это, скажем так, было дело скорее личного характера… Но я очень рад, что ваш отец отдал приказ о передислокации войск. Возможно, он это сделал весьма своевременно.

Маг кое-как поднялся на ноги, прислонился к стене, провел чистой рукой по лбу, стирая холодный пот.

– Будет лучше, если вы не станете распространяться о происшедшем. Князю можете рассказать, но больше никому.

– Хорошо, – Инерис помедлила, глядя на него, по-прежнему опирающегося на стену, и решила: – Я провожу вас.

– В этом нет необходимости.

И Кэллиэн, собрав все силы, нетвердой походкой двинулся прочь, не желая рисковать. Не гарантия, что его истинная сущность все-таки не решит показать зубки. А тут еще и черной силы стало слишком много… бурлит, сыто порыкивая…

Он чувствовал, как снова дает слабину заклинание маскировки ауры. А ведь только недавно его выровнял…

Но на первом же повороте Кэллиэн пошатнулся и был вынужден опереться на стену, пережидая жестокий приступ тошноты. В следующий миг его поддержали, а его рука легла на чужое плечо. Маг прикрыл глаза.

Похоже, сам он сейчас все-таки не дойдет.

– Простите, Инерис.

– Ничего страшного, идемте.

Кровь уже не лилась, сочилась, но и останавливаться не собиралась.

Они преодолели два пролета лестницы без приключений – и без разговоров. Инерис, понимая его состояние, предпочла помолчать, хотя ее грызли одновременно тревога и любопытство. Но раз это личное дело, влезать в душу к другому человеку было бы просто некрасиво. Особенно когда ему так плохо, что он еле ноги передвигает.

Но какие личные дела у Кэллиэна вообще могли быть в Йерихо?

Хотя он же сказал ей как-то, что родился и долго жил в империи… Там могли остаться его близкие… В конце концов, о его семье она тоже ничего не знала.

Главное сейчас – дать ему прийти в себя. Поговорить можно будет и после.

Они уже подходили к нужному коридору, когда прозвучал властный женский голос:

– Как прикажете это понимать? Леди-наследница, почему вы позволяете себе бродить по коридору в обнимку с посторонним мужчиной?

Она услышала, как тихо застонал Кэллиэн, и сама с трудом подавила страдальческий стон. Мачеха не могла объявиться более несвоевременно.

Оглянувшись через плечо, Инерис вздрогнула. На лице леди Ральды читался неприкрытый гнев. Губы были сжаты, глаза метали молнии, идеальные брови нахмурены, ноздри раздуваются при каждом вдохе.

– Лорд Дэтре не посторонний, леди Ральда, – ровно произнесла она. – Ему стало плохо в коридоре, и я сочла своим долгом оказать посильную помощь.

– Что?

К гневу примешалась тревога, и в следующий миг лицо Кэллиэна обхватили тонкие ладони с запахом сладких духов, который сейчас ощущался с утроенной остротой. Его замутило вдвое сильнее.

Маг дернул головой, пытаясь избавиться от чужого прикосновения. Зверь давно не просыпался, но демон его знает, все возможно, а он сейчас вряд ли сможет его контролировать.

О том, что запах Инерис его совершенно не раздражал и вообще ощущался как совершенно привычный, «свой», Кэллиэн не подумал.

– Кровь? Лорд Дэтре…

– Носовое кровотечение, – хрипло произнес он. – Простите, я хотел бы побыстрее оказаться у себя…

– Конечно, – его тут же отпустили, и королева посторонилась. – Я помогу вам сама или вызову лекаря…

– Нет необходимости, это лишь упадок сил, – произнес Кэллиэн. – Сон – лучшее лекарство. Леди Ламиэ, я весьма признателен вам за заботу.

Это прозвучало прощанием.

– Я провожу лорда Дэтре и вернусь к себе, леди Ральда. Уверяю вас, я не собираюсь входить в комнату к мужчине без надлежащего сопровождения. И учитывая состояние милорда, тратить время на вызов и ожидание лакея я сочла неразумным, – вежливо произнесла Инерис, и они с Кэллиэном двинулись дальше. – Прошу нас извинить...

Ральда смотрела им вслед, стиснув перед собой руки, и на ее лице задумчивость смешивалась с бессильной яростью.

Инерис вздохнула с облегчением, когда они наконец добрались до двери, ведущей в апартаменты придворного мага, и скрылись за ней. Теперь хотя бы можно не бояться лишних глаз. У входа в его кабинет она замерла, вспомнив, как Кэллиэн в прошлый раз заторопился убрать все, что не было предназначено для ее глаз… Маг воспользовался моментом, чтобы упрямо сделать шаг в сторону.

– Все, Инерис. Спасибо вам, я пойду.

Он решил подождать, пока она выйдет, чтобы не опозориться, рухнув на колени. Голова по-прежнему отчаянно кружилась.

Инерис осталась.

– Чего вы стоите? – слабо выдохнул он.

– Жду, – склонив голову набок, отозвалась девушка. – Хочу посмотреть, как вы уверенной походкой двинетесь в свои комнаты.

– Ступайте, Инерис.

– Нет.

Он вздохнул.

– Вечность с вами, хотите стоять – стойте.

Кэллиэн сделал первый шаг – и тут же пошатнулся, впечатавшись плечом в стену. Инерис поспешила его подхватить.

– Давайте-ка я все-таки помогу вам.

Он только слабо махнул рукой.

Из носа снова пошла кровь… Неприятно признавать, но без ее помощи он и впрямь не справится. Не хватало еще флакон с нужным зельем разбить, так же потеряв равновесие…

– Да что с вами? – забеспокоилась она. – Ни разу не припомню, чтобы вам было так плохо после ментальных контактов…

– Резкое вхождение в транс плюс слишком большой расход магической силы впридачу, Йерихо все-таки не близко, – прогнусавил Кэллиэн, пытаясь зажать нос. Но пальцы слушались плохо.

– Ключ у вас где?

– Ключа нет, – выдохнул он. Короткий импульс силы – девушка поморщилась, когда он еще тяжелее налег на ее плечо, – и дверь распахнулась.

Инерис решительно поволокла его вперед.

При всей слабости Кэллиэну хватило сил съязвить:

– Вы же только что заверяли свою мачеху, что не войдете в комнату к мужчине без надлежащего сопровождения.

– Угу, радуйтесь тому, что я считаю вас надлежащим сопровождением, – привычно огрызнулась Инерис.

Кое-как они дотащились до кровати, и Кэллиэн обессиленно рухнул на нее. Перевернулся на спину, замер, прикрыв глаза и пережидая новый приступ головокружения.

– Я могу вам еще чем-нибудь помочь? – спросила девушка, обеспокоенно наблюдая за ним.

Он смерил ее внимательным взглядом.

Кэллиэн не приык к заботе. Не привык к тому, что кто-то может хотеть помочь ему, позаботиться о нем, что кто-то может о нем беспокоиться. И тем более он не готов был увидеть в этой роли леди Инерис Ламиэ. Еще одна ее новая сторона…

– Да, – неожиданно для самого себя произнес Кэллиэн. – Во-первых, задерните шторы… Леди-наследница, чего вы покраснели, будто я вам сделал неприличное предложение? Свет слишком яркий, мигрень усиливается.

Вжав голову в плечи, Инерис отвернулась и торопливо задернула шторы. С чего ей в голову забрела мысль о том, что это создаст интимный полумрак, она и сама уже не очень понимала.

– А теперь откройте секретер, – продолжил он, вручая девушке маленький медный ключ, лежавший в кармане, – и достаньте оттуда красный пузырек с черной крышечкой. На второй полке.

Выполняя указания, Инерис не удержалась от нового вопроса:

– Снотворное?

– Укрепляющее, – серьезно отозвался Кэллиэн. – Единственный способ быстро восполнить потерянную кровь.

– Вам станет лучше?

– Хуже – но зато быстрее приду в себя. Я не могу позволить себе сейчас окончательно расклеиться и проваляться в постели неделю. А благодаря этому средству послезавтра буду на ногах.

Инерис протянула ему уже открытый флакон, с беспокойством проследила за тем, как он, морщась, делает глоток и, кашляя и с присвистом дыша, опускается на подушку.

– У вас… – начала было она и осеклась.

– Что? – выдохнул он.

– Зрачок пульсирует, – жалко произнесла она.

Кэллиэн вздрогнул, затем расслабился.

– Это нормально. Побочный эффект… – он посмотрел на нее сквозь длинные, пушистые ресницы.– Спасибо вам, Инерис. Теперь ступайте. Мне необходимо отдохнуть. Будьте любезны предупредить князя о том, что ближайшие два дня я буду недоступен.

Спорить девушка не стала, спросила только:

– С вами все будет в порядке?

Прямой, открытый взгляд синих глаз. Легкая ухмылка – на какую хватило сил.

– Да.

– Хорошо.

И, не прощаясь, она тихо вышла, осторожно закрыв за собой дверь его спальни. Через несколько мгновений хлопнула внешняя дверь.

Короткий импульс – действительно ушла. Не стала больше задерживаться, выжидать, пытаться что-то услышать…

...Ставим на комнату изолирующее заклятье…

Всё.

Вот теперь Кэллиэн позволил себе застонать, чувствуя, как по венам пробегает огонь, тут же сменяющийся холодом. Он ненавидел это зелье. Ненавидел всей душой.

Не только за эффект и последствия, но и за то, что оно погружало во внешне мертвый сон, в котором с поразительной живостью перед глазами вставали все былые кошмары.

Комната поплыла перед глазами.

Приглушенный плотными шторами свет быстро истаивал, пока не осталась лишь непроглядная чернота, засасывающая его, словно в одном из старых ритуалов.

Кэллиэн закрыл глаза.

Кэллиэн… переехав в Нариме, он быстро привык к этому имени, измененному на человеческий лад. Ведь так в детстве его звала мать, человечка… очень, очень недолго.

Обычно детские воспоминания смутные, нечеткие, размытые. Лишенные какой-либо упорядоченности. Но он хорошо запомнил то, что произошло, когда ему минуло пять лет.

К примеру, как впервые испытал тот волчий, чудовищный голод, которому невозможно сопротивляться, который оставляет лишь одно чувство из всех – жажду насыщения… и как, поддавшись ему, он прокусил руку собственной матери, потянувшейся, как обычно, ласково погладить сына по щеке…

Как его заперли в подвале, а он рычал и рвался на волю, словно бешеный волчонок. Сорвал решетки с единственного окна под потолком, едва не выскочил вон… и тогда вампиры отца были вынуждены его посадить в клетку с толстыми прутьями.

Как через несколько дней, придя в себя и выбравшись наконец из клетки, он, едва осознав, что натворил, со слезами просился к маме, клятвенно обещая, что больше ничего подобного никогда, ни за что не сделает, что ему очень жаль, что он сделал ей больно, что он очень виноват, что попросит у нее прощения… а отец непререкаемым тоном сказал: нельзя. И мама так и не пришла…

Как был вызван дед отца, приехавший с магом. Взявший у него, перепуганного до слез, бутылек крови…

И потом, после того как маг выдал расшифровку формулы, стоя во дворе дома, прадед произнес страшное:

– Редкая патология, усиленная наличием темной крови. Все вампирьи черты будут выражены гипертрофированно. Поскольку он полукровка, особенности проявились раньше, а не в семь лет. Я же предупреждал, когда ты собрался жениться на этой человечке, что возможны сюрпризы, но ты не слушал… Щенка надо убить.

Вампирьи черты – это не только жажда крови, но и обостренный слух и обоняние. Об этом прадед, видно, забыл…

Отец пришел в ярость, спорил, орал на деда… мать сорвалась в рыдания… а тот подал сигнал.

Кэллиэн помнил, как, снова взобравшись к крошечному окошку под потолком, он увидел, что она бросилась на того, кто первым достал кинжал и двинулся к входу в подвал… воин попытался ударить ее… Как он закричал, боясь, что мама снова пострадает из-за него… и жизнь не в меру рьяного вампира забрал первый в его жизни спонтанный выплеск черной магии.

Сначала никто даже не понял, в чем дело. Просто воин сперва побледнел, потом пошатнулся, выронил кинжал и наконец осел на землю, захрипев, а он… он впервые почувствовал себя сильным. По телу, подгоняемая инстинктом самосохранения, потекла ледяная магия. Магия смерти.

Инициация сама по себе носит ритуальный характер, а потому не требует дополнительных атрибутов вроде мучительства или посвящения.

Он убил каждого, кто пытался подойти к нему с оружием или ядом. Не сознательно – он просто не хотел умирать. Не хотел так же, как тот вампир, захрипеть и упасть не дыша. Пятеро лучших воинов прадеда. После этого никто больше не рисковал.

Он почти ничего не ел, не считая вареных яиц и орехов, которые чистил сам, обдирая в кровь пальцы. Пил только воду, не соблазняясь различными соками и морсами – потому что в воде сложнее всего скрыть яд. Ему было всего пять лет – но с первой отобранной жизнью ты резко взрослеешь. А с черной магией чувствуешь, когда убить хотят тебя.

Одному было не так уж плохо. С вампирами или оборотнями тоже не возникало никаких проблем.

Но при приближении людей, стоило ему уловить их запах, его охватывала ничем неутолимая жажда, за минуты превращавшая напуганного мальчишку в бешеного зверя. Иногда ей удавалось сопротивляться… Но для окончательного срыва было достаточно случайного прикосновения.

После первого и единственного прокола людей к нему не подпускали.

Поэтому мать, один раз попытавшись его навестить, больше не заходила в подвал, разговаривала с ним лишь из-за толстой двери. Плакала и твердила, что он ни в чем не виноват, что это ее вина…

В чем она виновата, напуганный ребенок не понимал – зато уже точно знал, что все хорошо не будет…

Это была не ее вина, а примеси темной крови в ней. Вроде бы небольшой и незначительной… но в сочетании с вампирской и человеческой оказавшейся фатальной.

Потом пришел отец, словно постаревший за эти несколько недель.

И тоже долго разговаривал с ним.

А затем его увез лорд Дариэт.

Он был совсем маленьким, но четко уяснил одно: если он будет делать все так, как говорит этот старый, но могущественный лорд – будет жить. Иначе его попросту убьют. Что такое смерть, маленький полукровка знал теперь слишком хорошо. И он этого не хотел.

Кэллиэн вынырнул из старого кошмара в полузабытье – и зелье снова неумолимо потянуло его назад, во тьму прошлого.

Беда в том, что послушание тоже не давало гарантий, и у лорда Дариэта пришлось, по сути, выживать… особенно когда началось обучение, и дело дошло до решающего испытания, которое или сделало бы из него полноценного мага, или убило бы его. Он тогда был ненамного моложе Даскалиара...

…Он висел в цепях, израненный, опустошенный, когда из всех доступных ему чувств осталось только ощущение крови, медленно покидающей тело, до подступающей слабости, холодного пота, первых судорог… в такой момент безучастность абсолютна.

Холода от открывшейся двери он не почувствовал.

Но услышал шаги наставника, странным образом приведшие его в чувство.

Правда, безучастность никуда не делась.

– Ты умрешь здесь, – произнес равнодушный голос.

– Я знаю, – не менее равнодушно произнес он.

– И тебя с радостью заберет новичок, – сообщил наставник.

В душе шевельнулась неприязнь.

Проклятый блондин.

– Вы же не хотите меня выпускать. Значит, моя смерть вам угодна, – с трудом шевеля языком, выговорил он…

И получил пощечину.

Новая царапина, из которой медленно, будоража сознание своим острым, свежим запахом, стекла капля его проклятой крови.

Ее и так осталось слишком мало.

– Маг смерти должен, как никто, обладать волей к жизни. Ты можешь отсюда выбраться.

– Я умею забирать жизнь. Магией смерти не откроешь замок. В железе нет ни смерти, ни жизни.

– Ты дурак, – спокойно констатировал мастер.

– Думать меня не учили.

– Этот урок мы приберегаем напоследок. Думай, щенок. Думай, как магия смерти способна в этой ситуации спасти твою никчемную жизнь. Не придумаешь – что ж… ты знаешь, где и как она оборвется. Забирать жизнь новичок тоже умеет. Если считаешь себя лучше него – сейчас самое время это показать. Сбеги с привязи.

– Я должен сидеть на привязи. Меня всегда учили этому, – упрямо пробормотал Кэллиэн, ненавидя свое происхождение в этот миг особенно отчетливо.

Наставник вдруг склонился к нему.

– Ты должен как никто понимать, что внешняя привязь не должна быть жестче внутренней. Каждый маг смерти сам надевает на себя ошейник, жестко контролируя свою силу. Иные… иные долго не живут. Наша магия тоже способна приносить пользу – и даже спасать жизни. А те, кто не понимают этого… умирают, не заканчивая обучение. Или, в случае срыва с поводка, расстаются с жизнью очень и очень быстро. Наши ритуалы эффективны, но всегда продолжительны, и в этом наша главная слабость. Если объявить на нас охоту… люди быстро добьются своего. – Пауза. – Думай, щенок, пока в твоих венах еще осталась кровь.

Кэллиэн проклял тот миг, когда в его душе вспыхнуло желание обойти блондинчика.

Его наставник не давал невыполнимых заданий. Другие – да, этот – никогда. А значит, магию смерти действительно можно использовать как-то по-другому, не так прямолинейно, как дубину, как он привык…

Он попытался призвать вместо черного кинжала отмычку, чтобы поковырять замок от кандалов.

Ничего не вышло, как и раньше. Кинжал появился легко. Отмычка – нет. Только зря потратил и без того почти иссякшие силы.

Закружилась голова. И на грани обморока он выпустил простейший импульс силы, приправленный мыслью: «Если не открою замок – меня ждет смерть… но я не хочу умирать… я сделаю все, чтобы не умереть!»

В животе, сразу под сердцем, словно лопнула тугая струна.

И замок, на миг окутавшись черной дымкой, щелкнул.

Дурнота отступила мгновенно.

Не веря в то, что произошло, молодой маг потрясенно переводил взгляд с замка на пальцы.

Связь? Вечная связь действия и намерения? Если намерение касается смерти, способы применения черной магии расширяются?..

...Если не развеются цепи – меня ждет смерть…

Пара звеньев раскрошились, но и только.

Впрочем, и этого хватило, чтобы освободить ноги и отползти прочь от вонючей лужи, в которую за два дня превратилась солома под ним.

Дверь скрипнула.

Пальцы окутало черное облако, призванное как-то автоматически.

...Если не убью его – он убьет меня.

Парень не успел даже закричать. Сердце лопнуло в груди одновременно с резким кровоизлиянием в мозг.

Кэллиэн вздрогнул.

Это легко. О, Тьма, это же до смешного легко! Это у него в крови, магия с легкостью отзовется на любое намерение…

Резерв вдруг словно разделился на две части. Верхняя, привычная, имела четкую границу. А под ней… если открыть тайник, о существовании которого он даже не подозревал до этого дня… Там клубится такая тьма, которой он до сих пор не знал. Это не бездонный колодец, но если сила закончится – всегда можно взять еще и наполнить его, наполнять его снова и снова, и так до тех пор, пока существует жизнь.

Бесконечная чернота. Безграничная. Он всесилен. Он всевластен.

...Нельзя!

Нельзя?.. почему нельзя? Это его сила, его стихия!

Каземат наполнился безумным смехом.

А затем пленник покинул камеру.

Сквозь стену, которую с легкостью снес простым импульсом.

Потом была жесткая фиксация, лечение, экстренное и грубое вмешательство в сознание с целью как можно скорее восстановить связи, отвечающие за разграничение мыслей и намерения, а также воззвания к силе, и, наконец, печать на магию, после которой лечение продолжилось… иначе наставник бы не успевал ставить щиты. Магия покорно, как дрессированная собака, отзывалась на любое ленивое шевеление мысли.

Все это и оставило ему на память невозможную реакцию на ментальный контакт…

Новый стон, тонкая струйка крови из носа при одном воспоминании о том, как чужая воля безжалостно вторгалась в разум снова и снова, восстанавливая его Сущность – грубо и быстро, но действенно.

На него не надевали новый поводок. Всего лишь помогли восстановить и укрепить лопнувший собственный.

А главное – наставник никому не рассказал о его срыве. И за это Кэллиэн, когда пришел в себя и смирился с утратой этой почти безграничной мощи, окутывавшей сознание сладостным туманом с запахом тлена, был очень ему благодарен.

Больше он не позволял этой тьме вырваться из-под контроля.

Новая вспышка огня, а затем холод, медленно поднимавшийся с ног вверх по телу, крадущийся, многозначительный…

Кэллиэн, снова выбравшись из душащих воспоминаний, слабо застонал. Чувство времени терялось в этих снах… лучше бы терялось сознание.

Неудивительно, что пришел именно этот кошмар... после срыва Даскалиара это даже закономерно.

Что дальше?..

Два дня. Выдержать эти два дня… Сколько успело пройти времени?..

Тьма снова радостно распахнула объятия.

Он пришел в нее добровольно и не мог уйти.

Главный минус – по пробуждении все кошмары останутся с ним. Как будто он пережил все это только что.

Поэтому Кэллиэн и ненавидел это зелье.

***

Только выйдя из его апартаментов, Инерис наконец перевела дыхание. Медлить и прислушиваться не стала – из уважения к Кэллиэну. Не хватало еще за ним шпионить... Магу и так плохо, и, судя по его реакции на зелье, его ждали не самые приятные часы. К тому же… как бы мачеха не начала отчитывать ее за недопустимое поведение… что-то подсказывало, что леди Ральда непременно проследит за тем, как быстро вернулась к себе ее падчерица.

Инерис двинулась в свои покои. Служанки, разумеется, начали охать и ахать, едва увидев кровь на подоле, но она успокоила их, сказав, что это результат несчастного случая. Кровь пропитала и подъюбник, и даже на чулках обнаружились подсохшие пятна… Пока на ней застегивали другое платье, Инерис молча кусала губы, по-прежнему вне себя от беспокойства. Она тревожилась за Кэллиэна…

И только когда испорченное платье унесли, до девушки дошло, что она побывала в святая святых – его спальне. И маг не прогонял ее. Не заставил уйти. Не пытался что-либо спрятать. Потому что там нечего было прятать. Все предметы, говорящие о его принадлежности к темномагическому братству, находились в кабинете, выставленные на всеобщее обозрение, словно нарочно… Да какое «словно»! Конечно, нарочно! В напоминание и устрашение.

Она рассеянно забрала так и не дописанный доклад для князя Ратри и вышла в коридор, продолжая размышлять – увы, совсем не о задании.

Теперь Инерис была твердо уверена в том, что репутация Кэллиэна – лишь одна сторона монеты. Даже если в его прошлом было много зла… даже если он сам совершал зло… сейчас он просто пользовался былыми заслугами для того, чтобы его не пришлось совершать вновь. Он не дышал им, не жил им.

Темным было его ремесло, но не душа.

Он сказал, что с ним все будет хорошо. Вряд ли стал бы обманывать, если бы его жизнь была в опасности… да и сказанное как-то им «Не хочу вам лгать» немного ее успокоило.

Но как же страшно оказалось увидеть его лежащим неподвижно на полу, в крови…

Вздрогнув, Инерис вспомнила о просьбе Кэллиэна направилась к отцу. Чем быстрее она оповестит его о состоянии мага, тем лучше.

Замерла на миг.

А вдруг он тоже прочтет ей лекцию о недопустимости нахождения в покоях постороннего мужчины, как леди Ральда?

Но Кэллиэн сам просил ему сказать… значит, не считал, что это рассердит отца.

И она решилась.

– Лорд Рагор, доложите обо мне

Князь принял ее сразу же, словно почувствовав, что сообщение важное.

Инерис коротко рассказала о происшедшем и невольно напряглась, предчувствуя громы и молнии.

Но отец лишь сказал:

– Хорошо. Спасибо, что сообщила. У меня были планы, но что теперь о них… лорд Дэтре – великолепный маг, но эта его реакция на ментальный контакт, – он покачал головой. – Инерис, на будущее: когда такое происходит, сразу говори мне. Я знаю нашего мага, он может попытаться скрыть свое состояние, если сочтет, что его помощь необходима.

– Хорошо, – удивленно отозвалась она. – И вы не сердитесь, отец?

– На что?

– Видите ли, леди Ральда, встретив нас с лордом Дэтре в коридоре, сделала мне замечание о недопустимом легкомыслии такого поведения…

Князь неожиданно рассмеялся.

– Она всего лишь женщина, Инерис, которая не посвящена ни в тонкости управления государством, ни в тонкости моего знакомства с лордом Дэтре. Не обращай внимания. Главное – в компании лорда Дэтре тебе ничего не грозит. Ни тебе, ни твоей репутации. В этом я уверен абсолютно. Можешь с чистой совестью пропускать наставления Ральды на этот счет мимо ушей.

Инерис улыбнулась – от души, широко, искренне.

– Я рада это слышать, отец. В последнее время королева стала как будто строже ко мне… я не жалуюсь, не подумайте! Просто я рада… что в этом случае не вызвала вашего гнева своим желанием помочь лорду Дэтре.

– Желание помочь – не повод для моего гнева, Инерис.

Отец вдруг поднялся, подошел и поцеловал ее в лоб.

– Ступай, у меня еще много дел.

Она решилась.

– Отец, скажите, ситуация на границе…

– Пока без изменений, – коротко произнес он. – Войска находятся в состоянии боевой готовности. Тревожиться не о чем, мы готовы отразить их натиск, будь то с юга или с запада. Да и часовые оповестят, если к нашей границе подойдут крупные отряды.

Инерис снова улыбнулась.

– То есть пару дней лорд Дэтре может отлежаться?

Князь кивнул.

– Выхода нет, придется дать ему это время. Я знаю, что зря он просить не стал бы.

– Хорошо.

– Ступай.

И она вышла из кабинета.

Князь снова легонько нахмурился, вспомнив, что говорила ему Ральда. О том, что маг и леди-наследница, похоже, слишком хорошо понимают друг друга…

Да нет, глупости. Кэллиэн не стал бы рисковать ее жизнью.

А то, что в коридоре его обнаружила именно Инерис, обычное совпадение.

Наверное.

Пожалуй, совет, который он дал Инерис насчет замечаний Ральды, следовало применить и ему самому. Кэллиэну Дэтре можно доверять.

В любом случае, у него есть проблемы поважнее, чем думать о потенциальных внутренних кризисах, когда назрел вполне реальный внешний.

Но гроза пришла, откуда не ждали – и раньше, чем можно было предположить.