Месть

Глава 23

Каннингхэм ехал в Мур-парк, стрелка на спидометре его «крайслера» застыла на восьмидесяти, от такой скорости ходовая часть машины отчаянно вибрировала, но мощности двигателя вполне хватило бы и на сто миль в час. Были времена, когда он проводил сутки напролет за рулем черно-белой полицейской машины, летящей с сумасшедшей скоростью с включенной на полную мощь рацией, чтобы можно было слушать диспетчера сквозь вой врубленной на всю катушку сирены. Улицы пролетали мимо в считанные секунды, и каждую минуту он рисковал на перекрестке врезаться в какую-нибудь машину и превратиться в кашу из мяса и металла, закончив на этом свое земное существование, или, прибыв на место происшествия по телефонному вызову, напороться на какого-нибудь идиота, который нелепым выстрелом мог отправить его в царство небесное. Да, то были жаркие денечки. Это теперь он приходил домой с головной болью, а не с подбитым глазом или ушибленными почками. Теперь ему все чаще приходилось работать тем местом, которое располагалось у него между ушами, а проще сказать — головой.

Ему было трудно представить себе другую работу, хотя труд его был просто адским, на что он постоянно жаловался. Но сколько бы он ни жаловался, он продолжал работать, Каннингхэм просто любил свою проклятую работу. Имея в запасе одновременно несколько нерешенных головоломок, он не должен был заботиться, чем бы ему занять свои мозги. Находить недостающие звенья в делах об убийстве было для него тем же самым, что заполнять пустые клеточки в кроссворде в «Нью-Йорк таймс» и заполнять их чернилами: в его заднем кармане всегда была маленькая головоломка, с которой ему приходилось играть, но при этом перед тем, как принять решение, он должен быть на сто процентов уверен, что слово точно впишется в пустые клетки. Он не из тех людей, кто совершает ошибки. Ошибки приводят к тому, что виновные разгуливают на свободе и показывают нос суетливым торопыгам из полиции.

Раздумывая о деле, которым ему надлежало сейчас заниматься, и о том, в чьей юрисдикции оно окажется, если найденное тело действительно принадлежит Патриции Барнс, Каннингхэм проникся уверенностью, что департамент шерифа всеми правдами и неправдами постарается спихнуть это дело на него. Жертву последний раз видели именно в Окснарде, рапорт об исчезновении тоже поступил оттуда, и предполагаемое убийство совершено в Окснарде. В этой маленькой головоломке слишком много Окснарда и слишком мало Мур-парка. Зная всю эту информацию, хотя формальная идентификация еще не проводилась, департамент шерифа скорее всего поведет себя в этом деле точно так же, как он вел себя со всеми подобными горящими делами: он выбросит его прочь, как отшвыривают в сторону горячую печеную картошку, которая жжет руки. А такие поступки на службе — это ошибка.

Свернув с главного шоссе, Каннингхэм убрал ногу с педали газа. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что он прибыл куда надо. На немощеном грейдере, вдоль которого строители тянули новую теплотрассу, были припаркованы три черно-белые машины полиции графства: фургон медицинских экспертов, полицейская машина и автомобиль с командой криминалистов. Кроме водителей двух бульдозеров и еще нескольких строительных машин, рядом не было никаких штатских, и самое главное, благодарение Богу, не видно газетных репортеров и телевизионщиков. Профессионалы и сами часто нарушали вещественные доказательства на месте преступления, а уж репортеры и зеваки — это просто ночной кошмар для следователей.

Каннингхэм распахнул дверь своей машины, вытащил из кармана удостоверение, прикрепил его к поясу около пряжки и вышел из машины.

— Вот дерьмо! — выругался он, ступив ногой в жидкую грязь и утонув в ней по самую щиколотку. Накануне он наконец уделил внимание своей внешности и постригся, а заодно почистил и довел до глянца старые поношенные ботинки. Теперь они опять ни к черту не годятся и выглядят хуже, чем раньше. Все это просто потеря времени, подумал он, направляясь к группе людей в форме, понимая, что вовсе не запачканные ботинки явились причиной его плохого настроения и раздражения. К чему он так и не смог привыкнуть за долгие годы службы — так это к находкам полуразложившихся трупов людей, которых выкинули, как ненужный мусор, куда попало.

Чарли Дэниелс, медицинский эксперт, склонился над краем мелкой могилы, подняв затянутую в резиновую перчатку руку, запачканную грязью. Он опустил руку, увидев Каннингхэма.

— Это ваш случай, дорогой мой? — спросил он. — Подойдите, гляньте. Сейчас сделаем еще пару фотографий и будем доставать.

— Кто здесь из полиции? — крикнул Каннингхэм группе людей.

От группы отделился человек, одетый в белую форменную рубашку и черные брюки — это был человек из департамента шерифа.

Подошли еще два человека из отдела криминалистической экспертизы. Криминалист рассказал Каннингхэму, что здесь происходило до его прибытия.

— Мой товарищ сейчас перезаряжает камеру в машине. Когда мы прибыли на место, мы хорошенько обследовали всю прилегающую территорию, прежде чем позволили кому бы то ни было что-то здесь трогать. Даже строительный рабочий оказался молодцом. Когда он увидел то, что показалось ему трупом, он сразу позвонил в полицию и даже не стал возвращаться на место находки. Мы нашли здесь кучу всякой мелочи, сложили кое-что в мешок и отнесли в машину, мы захватим все это с собой.

На рубашке криминалиста висела визитка: «Том Стаффорд».

— Отлично, Стаффорд, — одобрил Каннингхэм.

Прямо над местом захоронения проехал бульдозер и уничтожил все возможно имевшиеся там отпечатки протекторов и другие следы, по которым можно было бы определить, как издалека и с какой стороны приволокли тело, прежде чем зарыть его в землю. Придется расширить зону поисков вещественных доказательств, все это будет сделано по мере хода следствия, и, хотя, возможно, они кое-что найдут, нельзя будет наверняка утверждать, имеет ли все это отношение к преступлению, пока криминалисты-эксперты не скажут своего слова.

— Я думаю, вы сообщили бы мне, если бы вам удалось найти оружие или что-нибудь в этом роде?

— Нет, такого счастья нам не привалило. Если, конечно, вы не думаете, что ее убили парой пивных банок, оберткой конфеты или скелетом животного, похожего на кошку.

Каннингхэм подошел к краю могилы, вполне удовлетворенный тем, что на месте преступления удалось сохранить максимально возможное количество вещественных доказательств. Он посмотрел на труп. Он почти не сомневался, что это Патриция Барнс. Во всяком случае, это точно не Этель Оуэн. Та была маленькой и хрупкой женщиной, а эту при всем желании нельзя назвать такой.

— Мы довольно прилично отчистили от грязи ее лицо, чтобы вы смогли его хорошенько рассмотреть, — сказал судебно-медицинский эксперт. — Крупная была женщина, не так ли?

Все естественные отверстия ее тела были забиты грязью. Рот зиял, как огромная круглая воронка, видимо, это запечатлелся последний крик смертельного ужаса. Глаза открыты, но над ними основательно попировали черви и от глаз мало что осталось. Пока Каннингхэм рылся в карманах в поисках трех фотографий, которые ему дала сестра Патриции, Дэниелс снова склонился над могилой и рукой в перчатке стал выковыривать грязь изо рта убитой. Сделав это, он обнажил сухой пурпурный язык, выпавший на нижнюю губу. На шее отчетливо виднелась обесцвеченная полоса, каких-либо других повреждений при поверхностном осмотре заметно не было.

— Удушение? — спросил Каннингхэм, выражая свое мнение о причине смерти. Высунутый язык и следы на горле были просто-таки классическими признаками.

— Ну, пока трудно сказать, мы еще не перевернули труп на живот. Может быть, обнаружим нож, воткнутый в спину между лопаток. Но пока можно предполагать, что причина смерти действительно удушение, я согласен с тобой. — С этими словами эксперт встал, потянувшись, достал из кармана белоснежный платок и вытер пот со лба. — Дай команду, мы вытащим ее из ямы и посмотрим.

Прежде чем Каннингхэм успел ответить, помощник судмедэксперта и один из криминалистов направились к яме.

— Давайте, — велел Каннингхэм.

Да, это она, его деваха. На трупе была надета короткая черная юбка и ярко-красный свитер, в которых ее видели в последний раз перед исчезновением. Он смотрел, как ее вытаскивали из ямы: трое сильных мужчины согнулись под тяжестью мертвого тела. Хотя она была жирной и бесформенной, на фотографиях у нее симпатичное лицо и приятная улыбка. Некоторые мужчины любят крупных женщин, размышлял Каннингхэм, думая о том, как много усилий прилагала она, чтобы привлекательно выглядеть. И все же этих усилий было недостаточно, во всяком случае, сейчас она выглядела просто безобразно.

Труп положили на полиэтиленовое полотнище и перевернули на живот, эксперт счистил грязь со свитера и, подняв его, обнажил спину убитой.

— Ничегошеньки, мой дорогой. Нет никаких оснований прямо сейчас снимать с нее юбку. Во всяком случае, я не вижу ничего достойного внимания. Мы срежем ее потом и положим юбку в мешок.

На женщине были надеты колготки. Эксперт положил руки на ее юбку и, ощупав ее, снял.

— На первый взгляд не видно никаких следов сексуального насилия, на промежности не видно никаких повреждений. Возможно, конечно, что он изнасиловал ее где-нибудь в другом месте, заставил одеться, привез сюда, а потом задушил, — заключил он, вставая. — Поверьте мне, женщина такой комплекции только сама может так идеально натянуть колготки на свой зад. Такое ощущение, что на ней надет стальной пояс.

Он рассмеялся, смех подхватили стоящие в группе полицейские. Им понравилась шутка эксперта. Несмотря на то что они находились на открытом воздухе, запах разложения был очень силен и многие крутили носами и норовили отвернуться. Судмедэксперт махал руками у себя над головой, отгоняя мух.

Каннингхэм смотрел сверху вниз на большой кусок мертвой плоти, который совсем недавно был живым и дышащим человеческим существом: матерью, дочерью и сестрой для тех, кто любил ее. Единственная мысль, пришедшая ему в голову, что теперь этому несчастному созданию не придется притворно горевать по поводу своего избыточного веса, она никогда больше не будет вынуждена сосать члены незнакомых мужиков, чтобы прокормить своих двух детишек, и никогда больше не будет она страшиться грядущей старости. Все ее беды позади. Может быть, вознаграждением за эту грустную безрадостную жизнь будет перевоплощение в поджарую красотку с Беверли-Хиллз в жизни грядущей. Насколько он мог судить, у смерти есть одно положительное качество: никто никогда наверняка не знает, кто по ту сторону рубикона победитель, а кто побежденный. Да и, черт возьми, лучше этого действительно не знать.

Когда труп извлекли из могилы и фотографы сделали еще несколько снимков тела и пустой ямы, а Стаффорд начал поиск вещественных доказательств на дне могилы, прибыл следователь из ведомства окружного прокурора. Щурясь от яркого света, следователь, не носивший солнцезащитных очков, объяснил свое опоздание тем, что свернул не на ту дорогу и в конце концов окончательно заблудился, еле найдя все-таки верный путь. Каннингхэм посвятил его в обстоятельства находки, сказав, что позвонит Лили Форрестер при первой же возможности лично.

Прибыла пресса с командой телеоператоров. Они приехали как раз в тот момент, когда тело упаковывали в пластиковый мешок. Ситуация начала походить на зоопарк. Каннингхэм спрятал свое удостоверение в карман, подставив под огонь репортеров первого попавшегося полицейского в форме.

— Как только тело увезут, немедленно уезжайте сами, составьте рапорт и передайте его по факсу в управление на мое имя.

— Да информации совсем немного, — сообщил молодой полицейский, — заявление строительного рабочего, о котором я уже докладывал вам. Мой сержант уверил, что он с вами уже обо всем говорил и вы согласны взять это дело на себя. У нас масса людей задействована по делам о беспорядках в Лос-Анджелесе, мы заняты по горло тем, что у нас уже есть.

Прежде чем сделать заявление для прессы, Каннингхэму необходимо доставить в морг сестру убитой и провести формальное опознание, о чем он и поведал капитану.

— Что касается прессы и прочих заинтересованных лиц, то вы можете сказать им, что это неопознанный труп убитой женщины. Это все. Вы меня поняли? — инструктировал он молодого полицейского. — Так все и опишите и не забудьте передать сержанту, что это мой приказ. Я позвоню ему позже.

Прежде чем вернуться в машину, он хлопнул по плечу Дэниелса, который в это время загружал труп в автомобиль:

— Если я смогу найти сегодня сестру убитой, то вечером приведу ее в морг. Ты будешь там, Чарли?

— Нет, сегодня меня там не будет, мой дорогой. Для меня сегодня рабочий день кончился. Позвони или приходи завтра часа в три, — проорал он, пытаясь перекричать рев пролетавшего над их головами самолета.

Двумя часами позже, после проведения идентификации и опознания трупа, Каннингхэм выходил из морга вместе с сестрой убитой, Анитой Рамирес. Женщина плакала и причитала, сокрушаясь о судьбе ребятишек — у нее трое своих, да тут еще свалились на шею двое сестриных. Слава Богу, она пришла не одна, а в сопровождении нескольких близких родственников, в объятия которых и упала у выхода из морга. Это позволило Каннингхэму спокойно уйти. Он подошел к телефону-автомату и позвонил капитану.

После того, как он получил добро на принятие дела к производству и собирался уже повесить трубку и позвонить Форрестер, капитан остановил его.

— Брюс, у меня плохие новости по делу Этель Оуэн.

По спине у Каннингхэма пробежал холодок. Дело было закончено. Обвиняемый приговорен к тюремному заключению и отправлен к месту отбывания наказания. Затаив дыхание, он ждал, что капитан сейчас скажет, будто Этель Оуэн неожиданно собственной персоной явилась в полицейский участок после длительного пребывания в Европе. Да, после этого все они будут выглядеть как скопище идиотов.

— Мне позвонили сегодня, пока ты был на месте обнаружения трупа. Франко Андраде освободили сегодня под залог, после того как он подал апелляцию на пересмотр приговора.

— Какого дьявола?..

— Послушай, Брюс, все наши доказательства, в конце концов, лишь косвенные. Начнем с того, что маленьким чудом явилось то, что жюри вообще вынесло обвинительный вердикт. Ты знал, что он подал апелляцию. Ну, а судья решил, что обвинение слишком хромает, чтобы препятствовать освобождению под залог. Что я могу сказать тебе, парень? Когда густо, а когда и пусто.

Каннингхэм повесил трубку и с силой пнул каменную стенку, у которой находился телефон. При этом он едва не сломал себе большой палец и проделал в носке ботинка основательную дыру. Еще одного убийцу отпустили на свободу. Вся работа псу под хвост. Рассмотрение апелляции может затянуться на годы, а в это время этот скользкий ублюдок найдет себе еще одну старую даму, из которой будет тянуть деньги или убьет ее. Он был страшно живуч. Все, что они могли делать — это ловить свой собственный хвост и гоняться за ним, бегая по кругу, как дворовые шелудивые псы.

— Когда густо, а когда и пусто, — процедил он сквозь зубы слова капитана, поднимая трубку и собираясь набрать номер Лили Форрестер. — Мать твою, я могу сказать, что такое это пусто. Это гребаный беспредел, вот что это такое. Хорошо бы мамаше этого самого судьи наколоться на такого вот Андраде и посмотреть, как это чудовище выглядит вблизи.

Прежде чем бросить в щель монетку, Каннингхэм взглянул на небо. Солнце уже садилось, и заметно темнело. В воздухе все еще летал пепел с пожарищ Лос-Анджелеса и садился на его чистую рубашку.

— Мы старались, Этель, — сказал он. — Это все, что мы можем делать. Мы можем стараться.