Миланья. Часть 2

Глава 16

Дом мэра находился в самом центре столице. Само здание не принадлежало лорду Платинуму. Здесь традиционно располагался представитель короля с семьёй. Если данную должность передавали другому человеку, то и дом переходил к иному владельцу. Такова традиция Септимуса.

Кортеж из машин Крафта въехал во двор резиденции. Места здесь много: у мэров часто случаются приёмы и требуется принять немалое количество гостей. А для этого необходимо пространство, чтобы все поместились, пока выгружают свои телеса из машин. Двор спроектировали соответственно поставленным задачам.

Дядя, охрана, Кайла и Милли покинули свои автомобили. Ко входу в дом вела красивая полукруглая лестница. На площадке-крыльце делегацию встретил сам Платинум. Толстяк рассыпался в любезностях, приветствуя гостей. Его голубые глаза выражали щенячий восторг. Милли всё гадала, насколько искренен мэр? Раньше ей казалось, что толстяк просто играет, пытаясь ко всем подлизаться, однако со временем, познакомившись ближе с его дочкой, Миланья уже не была так уверена в фальши. В семье мэра общались между собой очень тепло, открыто. Неужели и эта доброжелательная улыбка мэра, осветившая его лицо, настоящая? Тогда вопрос, как же мэр управляется с остальными правителями? Нельзя быть слишком добрым. Иначе все шестерёнки в механизме посыпятся. Даже при дрессировке собаки должна присутствовать твёрдая рука. Пса необходимо любить, и воспитывать тоже нужно. Ни одно животное не станет слушаться, если отдавать команду робким трясущимся голосом. Сила воли, неотвратимость наказания с одной стороны, и щедрое поощрение с другой. Только так можно добраться послушания и порядка. А мэр слишком ласковый для правителя. По крайней мере, так показалось Милли.

Пригласив гостей в дом, Платинум сразу проводил всех в столовую. Угостить вновь прибывших вкусным обедом мэр считал своим высшим долгом, ведь люди с дороги! Лорд мэр сам страшно страдал, если долго не кушал. И оставлять гостей голодными — это преступление!

За обедом к гостям присоединилась миссис Платинум. Дама внешне очень проходила на своего мужа. Та же тучности, те же слащавые манеры. Даже движения и обороты речи схожи. Мэр суетился вокруг жены, как будто они поженились неделю назад, а не пожили вместе не один десяток лет. Платинум усадил свою мадам, лично подкладывал ей разные кушанья. Мисс Платинум не отставала в любезностях. Постоянно справлялась о самочувствии любимого, настоятельно рекомендовала сесть и не утруждать себя суетой. Глядя на пасторальную идиллию, Милли невольно улыбнулась. И как, спустя столько лет, супругам удалось сохранить столь тёплые отношения? Они по-прежнему любили друг друга. Сохранили пылкость чувств, хоть ни один, ни второй не был красавцем. В том, что мэр любит свою жену, сомневаться не приходилось. Ведь он не обращал внимания на Кайлу! Нет, конечно Платинум гостью не игнорировал, но совершенно не преклонялся перед ней, как часто делали другие мужчины.

Закончив обед, мэр и Крафт отправились в кабинет, обсуждать дела. А Миланью с Кайлой проводила в мастерскую дочери миссис Платинум.

— Милая, ты опять ничего не ела! — с укоризной сказала жена мэра художнице.

— Мне что-то не хочется есть, мамочка! — отозвалась из глубины мастерской Миа. За грудой наваленных мольбертов худышку совсем не было видно.

— Но ты же так себя всю изведешь! — в сердцах воскликнула мать. — Нужно есть. Обязательно!

— Хорошо, мамочка. — отозвался тот же голосок. — Я позже поем.

— Милая, к тебе гости, — как будто вспомнила хозяйка о девушках.

— Кто? — Светленькая головка Мии показалась из-за мольберта. — А, это ты, Милли! — радостно воскликнула она. — Наконец-то ты пришла! Здорово! Походите пока тут. Я сейчас ещё пару мазков нанесу, и вернусь. — и её миниатюрная головка снова скрылась.

— Я вас оставлю. Если что-то понадобится — зовите. — миссис Платинум покинула комнату.

Милли и Кайла остались одни. Если, конечно, не считать погруженную в творческий процесс художницу. Девушки огляделись. Мастерская представляла собой большую по площади и жутко неопрятную комнату с высокими панорамными окнами. По всюду что-то лежало, стояло, валялось в куче. Кругом пятна от красок самых разных видов: от акварели до кислотных блесков. И стены, и пол, и валяющиеся предметы — всё забрызгано цветными кляксами.

— Миа никому не позволяет здесь убирать, — ответила Милли на безмолвный вопрос Кайлы. — если кто-то что-то тронет — это может повредить творчеству.

— Хозяин — барин. — блондинка оглядела беспорядок вокруг себя. — Если ей так удобнее… О! А там что? — Кайла указала на противоположную стену.

Девушки подошли поближе. Около стены валялись готовые работы. Пейзажи, натюрморты, и, конечно, портреты — любимый жанр Мии. Только вот картины находились в плачевном состоянии. Лишь несколько работ были выставлены вдоль стены. Остальные просто хаотично валялись. Кайла взяла одну из картин в руки и подняла на уровень глаз. На холсте красовалась девушка, собирающая цветы в поле. Судя по одежде, крестьянка. В руках незнакомки находились самые неприхотливые виды цветов. И сама девушка не отличалась изысканностью. Простой развивающийся на воздухе светлый сарафан, босые ноги, заплетённые в разметавшуюся косу волосы. Ветер как будто играл причёской, одеждой, букетом, травой на поле. При взгляде на полотно, как будто физически начинаешь ощущать мощный порыв воздуха — так ярко и живо была написана картина. Девушка на холсте игриво улыбалась зрителю, как будто говоря: "Жизнь прекрасна!"

— Это потрясающе! — проговорила Кайла, не в силах оторваться от изображения. — Как ярко, экспрессивно! Как сильно. Милли, это же гениально! — обратилась она к подруге. — Давай ещё посмотрим!

И девушки принялись понимать и рассматривать разбросанные холсты. С портретов смотрели грустные, задумчивые, усталые, игривые, задорные, смеющиеся и плачущие, работящие или же наоборот отдыхающие, красивые и обычные, старые, молодые, средних лет, бедные, богатые… В общем, самые разные люди. Картины потрясали силой и энергетикой, исходившей от полотен. Каждое изображение неповторимо, каждый характер уникален и передан максимально ярко. Единственное, что огорчало девушек, некоторые полотна из-за отвратительного хранения были повреждены. На некоторых холстах прям дырки сквозили.

— Ты привела мне красавицу? — раздался из-за спин подруг голос Мии. Девушка незаметно подкралась и наблюдала за реакцией посетителей на свои работы. Художница была вся в краске. Простое светлое платье и длинный защитный фартук еле угадывались за цветными пятнами.

— Ой, прости. Забыла вас представить, — засуетилась Милли. — Миа, знакомься: это Кайла. Моя подруга.

Кайла подала художнице руку в знак приветствия. Мия, уже знакомая с данным жестом, пожала предложенную ладонь.

— Твои работы потрясающие! Просто великолепные! — поделилась восторгом Кайла.

— Милли, твоя красавица такая же лживая, как и ты? — задала странный вопрос Миа. — Тоже врёт про мои работы?

Кайла не поняла подобного обращения и вопросительно взглянула на Миланью. Девушка подала упреждающий знак подруге, помотав головой. Мол, такие у художницы странности. Не стоит обращать внимание.

— Миа, ну сколько раз повторять, мне действительно нравятся твои работы! — попыталась в очередной раз доказать очевидное Милли. — И Кайле они тоже нравятся! Никто здесь не врёт!

— Тогда почему другие плюются? — насупилась Миа и отвернулась. Спина девушки сгорбилась. Она сама вся сжалась, образуя нервный комочек.

— Вероятно потому, что они идиоты! — прямым текстом высказалась Кайла. — Дай угадаю. Ваши высокопоставленные Септимовские критики забраковали твои работы, так? Только они ничего не понимают. Тупые бездарности. Тебе нужно показать работы настоящим знатокам искусства. И не обязательно на Септимусе. Твоя планета — далеко не вся вселенная.

— Я не хочу ничего никому показывать, — пробубнил под нос насупившийся комочек. — Все мои выставки закончились провалом. Я не желаю больше насмешек и косых взглядов! Я рисую для себя и больше мне ничего не надо!

— Ты не права! — продолжала настаивать Кайла. — Картины должны видеть! Это обязательно! Иначе никак. Просто тебе нужна нормально организованная выставка, с адекватной аудиторией. Тогда придет успех. Например, выставка за границей, в Империи. Это было бы отлично! А когда тебя признают в нашей стране, и на Корсике мнение поменяется, вот увидишь! Септимувские знатоки начнут одобрительно кивать головами и говорить, что это он первые разглядели талант, просто сказать боялись. Так всегда происходит после признания автора за границей. Поверь! Так и будет.

— Ты говоришь складно, — художница немного выпрямилась и повернулась лицом к подругам, — но это невозможно. Кто сразу рискнёт взять мои работы в Империю?

— Сразу — никто. — вступила в разговор Милли. — Но можно знаете что сделать? Организуем выставку в Сфере. Там много граждан Империи. Люди посмотрят, оценят. Ты, Миа, сможешь убедиться, что твои картины могут нравиться. А мы в свою очередь разошлем информацию о твоих картинах по разным галереям Империи. В Сфере прекрасно работает связь. Уверена. Кто-нибудь да откликнется. А там уже дело техники: перевозка картин, заключение договоров и так далее. Главное — пробовать. И начать предлагаю со Сферы.

— Я — за! — живо подняла руку Кайла. — Миа, соглашайся! Миланья дело говорит. В конце концов, терять тебе нечего. Хуже, чем сейчас, — блондинка окинула взглядом хаотично раскиданные, местами повреждённые картины, — точно не будет.

— Ну не знаю… — мялась художница.

Миа боялась. Это чувствовалось. Но подруг так захватила идея выставки, что он усиленно принялись уговаривать художницу. В конце концов Миа обещала подумать.

— Слушай, Миа, а где портрет Крафта? — спросила Милли. — Мне ещё тогда он понравился. Продашь нам его?

— Портрет где-то здесь, — художница начала перебирать картины, валяющиеся около стены. — Но я так тебе его отдам. Не нужно ничего.

Девушки принялись помогать Мие. А заодно пытались навести хоть минимальный порядок. Аккуратно, рядами, ставили картины к стене так, чтобы они не падали.

— Миа, ты хоть следи за своими работами, — Милли придавала холстам вертикальное положение, — Наведи здесь порядок, ладно? А то к выставке картины самоуничтожатся, валяясь друг на друге и протыкая соседа углами. Разве так можно обращаться…

Миланья замолчала на полуслове. Ей в руки попался холст с тёмным фоном. На картине была изображена старуха, похожая на ведьму. Седые длинные волосы дамы разметались по холсту во все стороны, как будто женщину током ударило. Худая фигура бабки облачена в чёрное платье, немного сливающиеся с тёмным серым фоном. На шее нитка белоснежного крупного жемчуга. Руки выдвинуты вперёд, кисти с оттопыренными пальцами направлены на зрителя, точно когти у кошки. Казалось, дама вот-вот сойдёт с полотна и кинется на смотрящего. Безумные глаза ведьмы широко открыты, глядели с таким холодом и ненавистью, что в дрожь бросало. Звериный оскал перекашивал лицо. Как будто женщина жаждет выпить всю твою кровь, всё жизненную силу до капли.

— Слушай, Милли, да это же та дамочка из торгового центра, — Кайла подошла к подруге и тоже разглядела картину. — Та самая, помнишь? Что ещё к тебе приставала. Надо же! Так сразу дамочку и не узнать. Там, среди магазинов, она казалась просто старушкой с собачкой. Сумасшедшей, правда. Но такой беспомощной. Этакий одуванчик. Здесь же… — Кайла продолжала всматриваться в портрет.

— Здесь же отображена её суть, — закончила фразу Милли. — Миа всегда в самое сердце человека заглядывает. Не так ли, Миа?

— Ты опять меня хвалишь, — засмущалась художница, отворачиваясь.

— А кто это на картине? — чуть оживила диалог Кайла, чтобы Миа вновь не ушла в себя и не пропала.

— Это миссис Таун, — ответила художница, — жена предыдущего лорда-мэра. Все считают её доброй порядочной женщиной с прекрасной репутацией. Но она очень злая… — Мия пугливо покосилась на собственноручно написанную картину, как будто опасаясь ведьмы. — Очень нехорошая… Я это чётко вижу. Бойтесь её. Не верьте миловидной внешности. Это очень жестокий и безжалостный человек.

— А чем они с мужем занимаются? — поинтересовалась Милли. Ей стало любопытно, как проводит время экс мэр.

— У миссис Таун огромные плантации, где выращивают фрукты, овощи, зерновые культуры. Есть земли, отведённые под животноводство. Большая часть продуктов на рынке Септимуса — её производства. Почти все области зависят от поставок продовольствия с полей миссис Таун. Правители в очередь выстраиваются, чтобы заключить с ней контракт. Лишь ваш дядя, Крафт, от неё не зависит. Остальные же области не могут существовать без поставок от миссис Таун.

— А откуда у неё земля? — спросила Милли. — Мэр — сменяемая должность. Вам же даже этот дом не принадлежат. А тут — поля!

— Миссис Таун арендует земли, — пояснила Миа, — однако она настолько укрепилась, что зачастую ведёт себя как хозяйка, а не как временный пользователь. Папа нередко жалуется на её замашки.

— А чем занимается мистер Таун? — Милли не терпелось узнать про экс мэра. — А то ты всё только про его жену говоришь. Или они вместе хозяйничают?

— Так мистера Тауна давно нет в живых. Ты не знала? Он был довольно известной личностью. Но увы, находился в зависимости у зелёного Змия. В конце концов умер от пьянства.

— О! Вот же Альберт! — Кайла подняла одну из работ и узнала Крафта. С холста, скрестив руки на груди, глядел великий лорд своим стальным выразительным взглядом. Каждая чёрточка его некрасивой внешности излучала энергию власти, заставляя смотрящего трепетать, бояться, покоряться. — Он здесь как живой! И да, он именно такой: харизматичный и мудрый. Отличная работа! Лучше его уже не изобразить. Сколько ты хочешь за портрет? Я куплю. Хочу сама ему подарить.

— Думаешь, дядюшка оценит? — скептически спросила Милли. — Он не шибко жалует живопись. Лучше мне отдай, я у себя повешу. Эду будет приятно.

— Оценит, оценит! — Кайла не могла оторваться от портрета. — Такую работу невозможно не заметить. А ты, я смотрю, очень плохо знаешь своего дядю. Он очень даже любит искусство. Миа, — обратилась она к художнице, — так сколько я должна?

— Тебе правда нравится!? — опять завела шарманку Миа, — Ты не обманываешь? — её огромные голубые глаза засветились счастьем. — Тогда просто возьми портрет. Мне ничего не нужно.

— Я так не могу, — запротестовала Кайла. — Так нельзя. Любой труд должен быть оплачен. Назови цену, иначе я не возьму портрет. Просто не смогу!

— Если ты уж так настаиваешь… — Миа задумалась. — Не нужно денег, их много у моего папы. Но если хочешь отплатить — согласись позировать. Я хочу нарисовать тебя. Ты очень красивая и в то же время простая. Надеюсь, что справлюсь.

— Что значит "простая"? — слова художницы задели Кайлу.

— Это значит, что ты мне понятна. Я знаю, как рисовать, даже уже вижу композицию. Есть люди, которых я раскусываю сразу. А есть загадки. Например, она, — Миа ткнула пальцем в Милли. — Я пытаюсь нарисовать её уже несколько месяцев, но портрет не клеится. Внешнего сходства получается добиться, но суть всё никак не могу уловить. Хотя кажется, что оно вот, на поверхности. А начинаешь рисовать — ничего не выходит.

— А можно посмотреть наброски? — попросила Кайла. — Я знаю свою подругу уже много лет. Уж кому-кому, а мне всё про неё известно.

Кайла и Милли аккуратно поставили портрет Крафта к стене, чтобы потом забрать с собой, и отправились за художницей в другой угол мастерской, где она держала наброски и незаконченные работы.

Миа достала несколько листов, где в графике была изображена Милли. Девушка позировала в разных позах. Сидела, мирно сложив руки на коленях или подпирая подборок. Стояла прямо или боком, чуть подбоченившись или подняв кисть к голове. Но композиции действительно не получалось. Миа со вздохом перебирала наброски, затем разочарованно кинула их на пол.

— Всё это не то! Гадость! — топнула Миа худенькой ножкой. — Никак не могу понять, что я упускаю.

— И никакая не гадость, — Кайла аккуратно собрала разбросанные наброски и всмотрелась. — Очень похожее изображение. Однако… — Кайла пристально разглядывала один из рисунков, держа его на уровне лица, — Не хватает ярости. Милли только кажется мирной. На самом деле она убьёт не задумываясь. Дай только повод. Тебе бы её в деле увидеть… Милли, у тебя нож с собой? Может покажешь, как ты с ним управляешься?

— Да без проблем!

Милли достала спрятанный во внутреннем кармане пиджака миниатюрный нож. Вынула из ножен, уже хотела замахнуться и пульнуть куда-то, но…