Миланья. Часть 2

Глава 8

Первая поездка в Лайт-центр далась тяжело. Миланью и Эдика там никто не ждал. Конечно, приглашение мера имело вес и сгладило ситуацию, однако всё равно наследников Крафта не особо желали видеть.

Началось всё с дороги. Миланья и Эд отправились в столицу в один из ярких тёплых дней. В Лайт-центре как раз проходила выставка популярных художников, и это был отличный повод заявить о себе.

Миланья сама села за руль, предварительно тысячу раз заверив дядю, что охрана никакая не нужна — машина-то бронированная, что у нее все под контролем, что она поедет аккуратно и не станет превышать скорость. Крафт со скрипом согласился, пообещав, что если она опять устроит аварию, он собственноручно её придушит.

Погода отличная, муж рядом, весь день впереди. Милли находились в прекрасном расположении духа. Откинула крышу любимого автомобиля и приготовилась наслаждаться поездкой. Пока ребята катались по родной области, всё было прекрасно. Но стоило её покинуть…

Напряг начался уже на границе. Тяжёлые массивные заграждения, вооружённые охранники. Желающих въехать намного больше, чем выехать. Однако пускают не многих. Только вассалов Крафта. Чужакам — никаких исключений, путь закрыт.

— Может поднимем крышу? — предложил Эд на подъезде к границе.

— Зачем? Погода хорошая, ветра нет, — не поняла Милли. — Или тебе некомфортно на воздухе?

— Дело не в погоде. Сейчас будем пропускной пункт проезжать. Здесь не безопасно. Желающих пробраться море. Но мы их не пускаем. Сама сейчас увидишь.

На пропускном пункте действительно оказалось жарко. Солдаты изо всех сил старались сохранить порядок, пропуская только своих. Те же, кто стремился проникнуть незаконно, создавали пробку, а также толпились и толкались в неорганизованной толпе.

Миланья остановила машину на обочине.

— Сколько людей! — воскликнула она, издали глядя на толпу. — Дядя не принимает из из-за договорённости с другими лордами?

— Да. Но дело не только в договорённости. В каждой области проживают люди — вассалы лорда-правителя. Между собой по чину и положению люди отличаются. Однако в общем они все вассалы, подчинены одному суверену определённой области.

— Хочешь сказать, являются собственностью правящего лорда? — спросила она. — Рабы?

— Не совсем, вернее, не всё население — рабы. У вассалов есть некоторые права. — пояснил Эд, — Но перемещаться просто так, куда им хочется — нельзя по закону Корсики. С документами у людей в других областях часто неразбериха. Понять, кто откуда — сложно. Дядя по началу, пользуясь отсутствием порядка, принимал беженцев. Нам-то люди нужны. Но потом соседи-лорды начали возмущаться. Плюс сейчас многие стали вместо документов ставить вассалам татуировки. Проще говоря, клеймить. Теперь, если мы примем кого-то незаконно, разборок не избежать. Вот и приходится никого не пускать, во избежание конфликта. Так беженцы и кочуют от одной таможни к другой, в надежде найти лазейку. Видать, дома совсем плохо, раз они так скитаются.

— А почему люди только через таможенный пункт пробуют пробраться? А просто через границу перебраться нельзя?

— Нет, нельзя. По всей границе установлено силовое поле. Никому не пройти. Если просто дотронешься — ударит током. Если настаивать и лезть — сгоришь. Такое поле требует огромных энергозатрат. Но иначе никак.

— Да. Грустно. Но нам нужно двигаться дальше.

Милли снова завела мотор и выехала обратно на дорогу. На пропускном пункте таможенник также, как и Эд, рекомендовал поднять крышу. А узнав, что перед ним господа, предложил кортеж для охраны. Ведь обычно лорды без сопровождения не передвигаются. Милли отказалась и от первого, и от второго. Просто достала световой пистолет и положила себе на колени. Увидев округлившиеся глаза таможенника, ответила:

— Не волнуйтесь. Я поставлю заряд на оглушение. Никто не умрёт. Наверное…

И Миланья дала по газам.

За пределами области обстановка сразу поменялась. Прямо по дороге, и по обычной, и по противоположной полосе, тянулись вереницы беженцев. Вид у них измученный и несчастный. Многие наверняка нуждались в помощи. Но Милли не сбавила скорость. Наоборот, притопила педаль газа. Всем не помочь, а у них с Эдом дела. Большинство беженцев, завидя мчащийся автомобиль, расступались. Однако находились и те, кто явно намеревался броситься под колеса. Зачем — не понятно. То ли хотели заставить остановиться и ограбить, то ли от отчаяния. В любом случае нужно действовать. Миланья пальнула по нескольким особо мешавшим препятствиям. Попала сразу. Несколько человек свалилось прямо на дорогу. Пришлось объезжать на скорости, по обочине, но Милли справилась. Желающих преграждать путь сразу поубавилось.

— Ого! Ты с первого раза попала! В движении! — удивился Эд. — Ларин хорошо тебя обучил.

— Ларин здесь ни при чем. — Милли вернула пистолет на колени. — Я с детства прекрасно стреляю.

С горем пополам они добрались до столичной области. Снова таможня, снова проверка. Внутри ещё несколько колец охраны. Столица была поделена на несколько секторов. Кому-то куда-то можно проходить, другим — нет. Благо, Эд — наследник лорда-правителя. Их с Милли везде пропускали.

И вот наконец последняя граница, за которой простирался Лайт-центр. Снова проверка, недоверчивые взгляды таможенников и вуаля! Они на месте.

Лайт-центр являлся оазисом в оазисе. Ограниченная зона для самых-самых. Удивительно ухоженные территории, малоэтажная застройка в прекрасном архитектурном стиле, радующим взгляд. Парки, бульвары, фанаты. Вокруг много прекрасных экзотических растений и цветов, газоны ровные, как под линейку подстрижены. Кристальная чистота, нигде ни соринки. Имелись и торговые центры — самые дорогие и модные. Людей не много. Ещё бы! Далеко не каждый может здесь ходить.

Милли припарковала машину, и они вышли из кабины. Костюм Эда не отличался оригинальностью: обычная классика с бриллиантовыми запонками. На девушке же надеты широкие тёмно-синие брюки кюлоты по щиколотку. Обтягивающая блузка-майка в горизонтальную сине-белую тонкую полоску с рукавом три четверти. На голове укладка и чёрные очки. Бордовый платок на шее, такого же цвета мокасины на плоской подошве и вместительная брендовая сумка на плече, хранящая секреты. Здесь находился не только пистолет, но и Травеллатор. А ещё несколько экспериментальных латта-бомб: небольших шариков с особым зарядом.

Если вид Эда вполне вписывался в окружающую действительность, то Милли выделялась. На неё постоянно оглядывались. Но супруги именно на это и рассчитывали. Девушка привлекала к себе внимание, а Травеллатор у неё в сумке выпускал волны-пружинки, которые должны настроить людей на нужный лад. Также изредка во время движения Милли незаметно выбрасывала по шарику-бомбе. Эти устройства должны потом продолжать работу автономно, без Травеллатора. На сколько их заряда хватит — Эд точно не знал. Для этого и нужен эксперимент, чтобы уточнить.

Супруги мило прогуливались по Лайт-центру. Заглянули в кафе, расположились за столиком на террасе. Официант молниеносно подскочил, чтобы их обслужить. Любое желание готов исполнить вне очереди. Вот что значит находиться в списке гостей мэра! Супруги заказали мороженое, насладились прохладным нежным вкусом, видом с террасы и продолжили путь.

Добрались до галереи. В конце концов, они же пришли на выставку. В залах представлены несколько авторов. Работы в авангардном стиле, столь модные на Корсике, Милли сразу не понравились. Искать смысл и красоту в полосах, точках и пятнах краски казалось глупым. Девушка перемещалась от полотна к полотну, пытаясь заставить себя наслаждаться искусством. Однако мазня оставалась мазней и удовольствия не приносила. Эду вся эта белиберда наскучила прям сразу. Он нашёл в зале лавочку для отдыха, тихонько примостился и открыл панель. Учёный погрузился в свои разработки. Проверял и настраивал работу Травеллатора. Следил за излучением бомбочек. В общем, занялся делом.

Милли же продолжала бродить по галерее. Внимание-то нужно привлекать. Скучающие аристократы переходили от картины к картине, одобрительно кивали головами, пытаясь корчить из себя знатоков. Иногда бросали взгляды на экстравагантную империанку и сразу попадали под действие Травеллатора.

Однако ходить было скучно. Но так надо. Эд уткнулся в панель, а ей нужно продолжать бродить. Таков план. Неожиданно Милли наткнулась на маленький зал в глубине галереи. Там почти никто не ходил. Миланья, вынужденная гулять, заглянула туда и… Ахнула! Здесь висели настоящее картины в классическом стиле. Масло, холст, понятные сюжеты. Пейзажи, несколько натюрмортов, но в основном портреты. Казалось бы, зачем нужен портрет в технологическом обществе? Есть фото, видео. Да не просто на плоскости, но и объёмные. Однако простые картинки панели не передавали суть. Ты видишь просто оболочку, не более. Портрет же от талантливого художника сразу вызывает характер, эмоции. Где-то положительные, где-то не очень. Но хорошая картина не оставит равнодушным. Пронзит в сердце кинжалом. Именно к таким полотнам попала Милли. Она затаив дыхание перемещалась по маленькому залу. Каждая работа — шедевр. Художник писал сердцем. Столько экспрессии! На картинах изображены люди. Разные. Судя по одежде, из различных сословий. Вот уставший шахтёр, весь в саже, глядит из-под лобья с гневом. На другом полотне крестьянин с широкими нагруженными руками устремил свой взгляд за горизонт, как бы говоря: "Я тоже хочу мечтать!". На следующей картине уборщица в простой замызганной одежде, но с открытой жизнерадостной улыбкой, готовая обнять весь мир. Далее шли аристократы. Это Милли поняла по одежде и взгляду. Выражение физиономии: "я лучше всех, а вы — дерьмо", ни с чем не перепутать. Надменные лица высокородных лордов и леди смотрели холодно, с презрением. Хотя, нужно отдать должное, многие из них, особенно женщина, невероятно красивы! Белоснежная кожа, тонкие правильные черты лица — просто загляденье!

Один из портретов заставил Милли вздрогнуть. На неё немигающим стальным карим взглядом глядел мужчина весь в шрамах. От этого образа бросало в дрожь. Столько силы воли, столько власти излучал портрет, что с одной стороны хотелось убежать и спрятаться, с другой — подчиниться безоговорочно и служить до самой смерти. Ещё в глазах дядюшки, а это был именно он, угадывалась бесконечная бездонная грусть, щемящая сердце.

Миланья не выдержала и отшатнулась от портрета.

— Это милорд Крафт, — раздался тихий голос из-за спины Милли.

— Знаю, это дядя моего мужа, — ответила Миланья и обернулась.

Перед ней стояла девчушка небольшого росточка в длинном цветастом платье. Наряд был бы вполне неплох, если бы не висел на худышке как на вешалке. Тусклые тонкие соломенные волосы небрежно собраны на затылке. Руки тонкие, спина сутулая. Девушка представляла из себя довольно жалкое зрелище и, если бы не огромные яркие голубые глаза, вполне могла бы назваться дурнушкой. Незнакомка явно знала о недостатках своей внешности и сильно стеснялась. Из-за чего ещё сильнее горбилась.

— Вам не нравится портрет? — робко спросила худышка, — Никому не нравится… — вполголоса добавила она.

— Напротив, портрет великолепный! — не согласилась Милли, — В нём столько страсти! Просто в дрожь бросает! Я даже не могу долго смотреть, такой он сильный. Настоящее искусство! Вообще в этом зале много достойных работ. По стилю письма это всё один автор. Вы случайно не знаете, кто? А то работы не подписаны.

— Вам нравится? — девчушка поменялась в лице. И без того огромные глаза стали ещё больше. Худышка вся напряглась, как будто от ответа Милли зависела судьба вселенной.

— Ну конечно! — честно ответила Миланья. — Только в этом зале из всей галереи я увидела что-то стоящее. А весь тот авангард можно спокойно вынести на мусорку. Чушь полная. Только материалы перевели.

— Но большинство предпочитает именно авангард. Реализм не моден, не востребован.

— Реализм всегда моден. И востребован. Просто необходимо настоящих ценителей спрашивать, а не критиков-недоучек, мнящих из себя истину в высшей инстанции. Только полный идиот станет восхищаться авангардом. Но кто ж все-таки автор? — Милли вернулась к одной из картин пытаясь найти подпись. Вдруг до неё дошло. Она резко обернулась и подошла к девушке. — Это ваши картины, не так ли?

— Да… — еле слышно ответила та и густо покраснела.

— Вам нечего стесняется. Ваши картины прекрасны! Никого не слушайте и пишите ещё! — Милли дружески улыбнулась. — Прошу прощения, я не представилась. Миланья Крафт, жена Эдуарда Крафта, лорда-наследника. — Милли протянула руку для пожатия. — Вы не против поздороваться за руку? Я из Империи, и в моей стране все друг друга так приветствуют.

— Нет. Это даже интересно. Миа Платинум. — худышка пожала протянутую ей руку. — А я уже слышала о вас. Ваш брак наделал столько шума.

— Ещё бы! Я же простолюдинка. Такой неравный брак многих поверг в шок. Боюсь, я далеко не всем здесь по вкусу. — и Милли сделала круговое движение головой, как бы указывая на аристократов Септимуса.

— Ну вы же не тортик, чтобы всем нравится! — Миа наконец-то улыбнулась. И эта оказалась прекрасная открытая добрая улыбка. — Я бы тоже на вас женилась, если бы была парнем. Вы такая красивая!

— Ладно вам! — теперь засмущалась Милли. — Скажите тоже! Лучше расскажите мне о картинах. Особенно интересны портреты. Где вы находите моделей? Как придумываете композицию?

— Ну… Если вам интересно…

И девушки начали перемещаться от полотна к полотну. Миа сначала робко, но потом всё с большим и большим увлечением рассказывала о каждой из своих работ. Она поведала, как у неё в голове возникают картинки-композиции при виде того или иного человека. В процессе написания образ может меняться, особенно если пишешь с натуры. Со временем удаётся разглядеть скрытые, глубинные черты, ускользающие при быстром, поверхностном знакомстве. Мии нравилось работать с простолюдинами. По началу она обычных людей боялась, и писала с неохотой, только чтобы показать, насколько страшен рабочий класс. Однако при погружении в тему, простолюдины перестали пугать. Наоборот, в каждом человеке скрывался целый мир. Зачастую более богатый, чем у некоторых аристократов.

— Но если вам так нравятся простолюдины, почему же на большинстве портретов лорды и леди? — поинтересовалась Миланья, ещё раз окинув взглядом выставочный зал.

— Всё просто. Лордов и леди я вижу намного чаще, чем рабочих. Ведь для написания портрета требуется живая натура. И чтобы сформировать в голове картинку, мне нужно лично погрузиться в среду, узнать нужды и заботы. Хотя бы примерно. Но для этого необходимо выезжать в кварталы рабочих. А это не безопасно. Папа сильно ругается, когда узнаёт, что я покидала столицу. Вот и приходится рисовать тех, кто рядом.

— А Крафта вы как рисовали? Честно говоря, мне сложно представить, что великий лорд сидел и позировал.

— Да, вы правы. Его портрет приходилось писать по памяти и по имеющимся изображениям. Я не раз встречала лорда Крафта у нас в доме. Он приходил к отцу по разным делам. Да и так, вне дома видела. Меня сильно поразила его харизма, и я сама себе пообещала запечатлеть образ вашего дяди на холсте. Но, конечно, позировать — он не позировал. Боюсь, ваш родственник не считает живопись чем-то важным. Вам нравится его портрет?

— Ещё бы! Он на нём как живой. Аж в дрожь бросает!

Милли хотела ещё что-то сказать, но на панель пришло сообщение — в Лайт-центре связь работала.

Эд: "Ты стоишь на месте. Это не по программе. Что-то случилось?"

Милли: "Всё хорошо. Видишь мою локацию? Приходи. Сам всё поймешь."

И окно с сообщениями исчезло.

— Сейчас сюда придёт мой муж, — сказала художнице Милли, — вы не против?

— Эдуард? — Миа улыбнулась, — Конечно нет! Я рада буду его видеть. Он так редко появляется здесь, в столице.

— Вы знакомы? — удивилась Милли, — Хотя о чем это я! Конечно вы должны быть знакомы. Вы же оба из высшей аристократии.

— И оба чувствуем себя здесь лишними. Мы знаем друг друга давно. Нас представили ещё когда Эдуард только прибыл на Септимус. Он недавно потерял родителей и был очень грустный. Его дядя, лорд Крафт, понятия не имел, как ему помочь. И тогда мой папа предложил, чтобы мы, дети, общались. Правда, из меня собеседник так себе. Какое-то время мы пытались играть вместе, потом Эдуард увлёкся наукой и мы почти не виделись. Как он сейчас?

— Ну… Сейчас уже не грустный, — Милли не знала, что сказать. — Да вы и сами сейчас сможете у него уточнить.

— Да… Он наверное счастлив, — художница чуть отвернулась и смотрела куда-то в сторону невидящим взглядом. — Эдуард занимается чем хочет, женится на ком хочет, не вращается в обществе, потому что не хочет. Он мужчина. Может позволить себе любой путь. И почему у женщин не так?

— Ээээ… Ну почему же у женщин не так? — Милли меланхоличный вид художницы начал напрягать. — Я вот тоже делаю что хочу. И нормально. Никто мне не препятствует.

— Да, это так, — Миа повернулась и странно посмотрела на Милли своими огромными глазами. — Вы из Империи. У вас всё по-другому. Вы даже одеты необычно. — окинула её взглядом художница, — У нас же у женщин только один достойный путь. Выйти замуж. И те, кто не смог, считаются бракованными, ущербными.

Миланья окончательно потерялась. Художники — натуры тонкие, чувствительные. У Мии явно случаются резкие перепады настроения и прочие странности. И как себя с ней вести?

На счастье в выставочный зал пришёл Эд.

— Милли, вот ты где! — радостно воскликнул муж, — Навигация барахлит, пришлось побегать. О! Миа. — заметил он художницу, — Здравствуй. Рад тебя видеть.

— Здравствуй, Эдуард. — Миа смотрела на парня своими огромными глазами снизу вверх. — Я тоже рада. У тебя красивая жена.

— Знаю, спасибо. — поблагодарил Эд и взял Милли за руку. — Она самая лучшая.

— Она красивая, но не лучшая. — Миа снова отвернулась и впала в ступор. — А ещё она врёт, что ей нравятся мои картины.

Мда! Ещё пять минут назад художница вдохновенно рассказывала Миланье о своём творчестве, а сейчас смотрит волком как на врага. Ох, уж эти творческие! Милли уже хотела было огрызнуться, но Эд опередил:

— Зачем ты так про мою жену? — возразил Эдик. — Ты же её совсем не знаешь.

— Я вижу то, что не видят другие. Хотя, возможно про картины вы не лгали. — снова сменила тему Миа. — Леди Миланья, вам правда нравятся мои работы? — завела она шарманку.

— Картины — да, нравятся. — подтвердила Милли. — А вот как вы общаетесь — не очень.

— Это естественно. — Миа повернулась обратно к молодым людям. — Я не умею нормально себя вести. Папа часто за это меня ругает. Простите.

Милли и Эд переглянулись. У девочки явно отклонения.

— Всё в порядке, не волнуйтесь. — Миланья осторожно подбирала слова, чтобы опять не расстроить художницу. — Ваши работы прекрасны. Я говорю искренне. Врать нет никакого смысла.

— Тогда я хочу написать ваш, леди Миланья, портрет. — экспрессивно заявила Миа. — Вы очень интересная, и необычная. Вы не против?

— Эээ… Ну… Нет. Не против. — а что ещё тут скажешь? Портить отношения с дочкой мэра, пусть даже не совсем нормальной, явно не стоит.

— Тогда я уточню у папы, когда вам можно прийти, чтобы позировать. Я не смогу к вам приехать. Это слишком далеко. Папа ругается. Но вы же придёте?

— Да, конечно, не волнуйтесь.

— Тогда до встречи.

И художница повернулась к молодым людям спиной и пошла в противоположном направлении.