Мы увиделись с Кристианом на следующий день в саду, ближе к вечеру.
Я вышла на прогулку с детьми. Села в беседке и открыла книжку, которую заранее взяла в библиотеке. Иллария и Эстебан убежали к садовнику и теперь донимали его сотней вопросов о растениях и саде. Нил, не будь дураком, вручил им инструменты и привлек к уборке осенних листьев и пожухлой травы. Дети, к такому не привыкшие, нашли это весьма интересным занятием.
— Госпожа Амалия, — крикнула мне Илли и помахала рукой, чтобы привлечь мое внимание. — Я решила, я не хочу быть кулинаром! Я стану садовником.
Я подняла глаза от книги и покачала головой. Она еще сто раз передумает, придумывая себе очередную увлекательную профессию.
— Или садовницей! — дополнила Илли. — Есть женщины садовники, Нил? Или я стану первой?
— Вы станете женой и матерью, магиара, — ответил садовник, и между ними начался спор.
Я уже не стала слушать. Как раз в этот момент я и заметила Криса, который шел к конюшням.
— Кристиан! — окликнула я его, и мужчине пришлось изменить направление движения.
— Госпожа Амалия? — вопросительно приподнял он бровь, когда вошел в беседку.
— Я хотела бы поговорить с вами.
Магиар привалился плечом к столбику, весь его вид говорил о том, что он готов меня слушать.
— Может присядете? — спросила его.
— Говорите.
Я вздохнула, собираясь с мыслями.
— Ваши отношения с отцом… на них печально смотреть.
— Неудивительно, не находите?
— Я говорила с ним вчера перед сном, и смогла узнать, почему он так ведет себя по отношению к вам.
— И что он сказал? — глаза Криса сверкнули недобрыми огоньками. Как же тяжело с пиромантами: слова не скажи — тут же вспыхивают!
— Он считает, что вы были любовником его жены.
Кристиан хмыкнул и отвернулся в сторону.
— И чего вы хотите, госпожа? Сунуть нос в наши семейные дела? Так вы это уже сделали.
— Я хочу, чтобы вы помирились.
— Никогда.
— Вы настолько обижены на него за эти домыслы? Да, это ужасно что он так посчитал. Он был в горе, его разум был затуманен. Ради детей вы должны помириться.
Кристиан сделал шаг в мою сторону, склонился надо мной. Я могла видеть, как пламя переливается в его радужке, заставляя голубые глаза превращаться в оранжевые. Мужчина тихо, но весьма раздраженно сказал:
— У меня есть куда больше причин, чтобы обижаться, если это так можно назвать. Мой отец обвинил меня в таком грязном предательстве, отказался верить мне, своему сыну. А когда я уехал, не желая выносить его ежедневные обвинения, терпеть его нападки, он бросил детей, запершись в своей комнате. Благо мне не удалось уплыть из Саргонды и я вернулся. И это я еще молчу о том, что его подпись стоит в документах, которые показал мне судья. Он продал озеро семье Иветто!
Последние слова он практически выплюнул. Кристиан отодвинулся от меня, сделал шаг назад. Злость вдруг покинула его, лицо стало печальным.
— Да, я любил ее. Я не знал толком свою мать, а она была единственной женщиной, которая могла бы заменить ее. Я ходил за ней по пятам, требуя ласки, как ходил бы любой осиротевший ребенок. Но я никогда бы…
Он оборвал свою речь и запустил пальцы в волосы. С отчаянием посмотрел на меня, словно ища поддержки.
— Я верю вам, — сказала я спокойно.
— Но мне от этого не легче. Нивелла не любила Илларию и Эстебана. Она и меня не любила. Просто терпела меня рядом, потому что я был ей не так противен, как собственные дети. Не я был ее любовником, это просто невозможно.
— Мы можем убедить вашего отца…
— Я не собираюсь ничего ему доказывать. Как только завершу дела, я уеду. Эсти и Илли теперь с отцом, они под присмотром. Значит, я здесь больше не нужен.
Он резко развернулся и спустился по ступеням из беседки. Широкими шагами продолжил путь к конюшне.
Помирить магиара Уортера старшего и магира Уортера младшего будет не просто. Это вообще не мое дело, конечно, но разве так можно? Они накопили столько претензий друг к другу: любовник, дети, предательство, озеро.
Озеро!
— Кристиан! — я кинулась вниз по ступенькам за ним.
Магиар обернулся и, увидев, что я торопливо иду к нему, начал возвращаться.
— Вы сказали, что на бумагах стоит подпись отца. Что это он продал озеро.
— Все верно.
— А вы знаете, когда была поставлена эта подпись?
Кристиан задумался, озадаченно посмотрел на меня:
— Нет. Иветто обратился в суд не так давно с этим документом. Но даты точной нет, лишь месяц указан, с которого сделка вступает в силу.
— И это месяц, в который погибла ваша мачеха?
Крис нахмурился:
— Так и есть.
— А не мог ли ваш отец подписать бумагу, когда он уже был под действием артефакта? Ведь возможно, что артефакт был помещен под половицу за неделю-две до гибели Нивеллы. Его магия уже начала сводить с ума отца, и он продал его, сам того не желая.
Магиар даже рот приоткрыл, когда до него дошел смысл моих слов.
— Но тогда выходит…
Он осекся, ошарашенно посмотрел на меня.
— Выходит, что Фредерик Иветто и был любовником моей мачехи, — выдавил он. — Проклятье!
— Но под письмом стоит подпись «Твой Р.»
— Рик. Фредерик — Рик. Обычно сокращают до Фред, но Нивелла любила необычные прозвища.
Мы смотрели друг на друга, пораженные догадками. Просто невероятно.
— Но как нам узнать, что это все правда? — спросил Кристиан.
— Нужно кое-что найти. Я не могу гарантировать, что это поможет, но шанс есть.
— И что же?
— Поэтический сборник, которого не хватает в библиотеке. Ваша мачеха постоянно их читала. В нескольких томах я и нашла записки, а значит есть шанс, что в последнем тоже что-то будет. Но его нигде нет.
Мужчина задумался на минуту. Затем усмехнулся и сказал мне:
— Идемте.
Он даже схватил меня за руку, таща за собой. От его прикосновения у меня по коже мурашки пробежали. Кристиан так озадачен происходящим, что даже позабыл о всяких приличиях.
Мы вернулись в сад.
— Илли, иди сюда, — позвал Крис, когда мы подошли, и выпустил мою руку.
— Да? — девочка вприпрыжку подбежала. Ее платье было испачкано землей и травой, и я невольно покачала головой. Неприятно, но ругать не стану — она познает мир.
— Ну-ка, расскажи нам, что ты прячешь в своем шкафу на нижней полке.
Иллария прикусила губу и опустила глаза, Носком туфля поковыряла землю, шаркнула подошвой, стирая получившийся узор.
— Ничего.
— Не обманывай, Илли. Это важно, поэтому скажи правду. Я все равно знаю ответ.
— Книгу, — покраснела она.
— Какую книгу? — спросила я.
— Мамину. Она читала ее последней, и я забрала ее себе и спрятала. На память, чтобы никто больше ее не трогал.
— Как она называется?
— «Сборник любовной поэзии», — смутилась еще больше Иллария. — Но я не читала, честно! Я и читать то еще не умела!
— Верю, — кивнул Крис. — А там не было никакого письма? Может конверта или записки?
— Было, — кивнула девочка. — Листок бумаги. Он и сейчас там лежит.
Мы с Кристианом переглянулись.
— Спасибо, сестричка.
— Крис, ты не будешь ругаться? Я знаю, что мне нельзя было такое брать.
— Все в порядке, — он погладил голову сестры. — Ты молодец. А теперь иди играй дальше.
Иллария улыбнулась и побежала обратно к Эстебану и Нилу, которые укрывали розы листьями.
А мы со всех ног кинулись в спальню девочки, молясь всем богам, чтобы там оказалось хоть что-то полезное.