Мир Гаора. Сон девятый

Низкое ярко-красное солнце катилось по кромке леса. Гаор невольно жмурился и даже отворачивался, но помогало это мало. Ну, вот думал же, что надо и боковые шторки как на лобовом стекле придумать и приспособить, а всё недосуг да недосуг, вот и… а, аггел траханый, чуть поворот не проскочил. Он выругался сквозь зубы, сдавая назад, чтобы фургон вписался в поворот, не задевая снежные валы на обочинах. Солнце теперь было сзади, и впереди на белом снегу раздражающе тёмная тень фургона, тоже… помеха.

Сам понимал, что злится не из-за … всего вокруг, а из-за себя самого, вернее, на себя: больно туго, с надрывом шла «Высокая кровь». И материала… ну, не навалом, но хватает, и задора, желания вмазать по сволочам и паскудникам, так, чтоб им, гадам, Коцит желанным показался, а вот не идёт, каждая фраза с натугой, вымучивается. Вот мешает что-то, а что? И почему?

Фургон подбросило на бревне, уложенном поперёк дороги и присыпанном сверху снегом. Эт-то что ещё за… Гаор выругался уже по-фронтовому и выкинул из головы все не относящиеся к дороге мысли, потому что мина — хоть из бревна, хоть… ладно-понятно — это уже серьёзно. И на кого она поставлена, тоже догадаться нетрудно, только вот неразборчивы они, мины-то, кто заденет, того и шарахнет, ни званий, ни формы не разбирая.

До очередного посёлка он добрался вполне благополучно, сдал заказанное, принял бланки, но ночевать не остался: хоть и короток зимний день, но надо график блюсти. А если такие… брёвна-мины на всех просёлках, то время придётся пересчитать. Вот же додумались, аггелы траханые. А ведь неплохо получается. С ходу наехать, так подбросит, а то и опрокинет. Вот тебе и задержка, и шум, чтобы успеть подготовиться.

Ехал он теперь медленнее, напряжённо, ну, почти по-фронтовому вглядываясь в быстро теряющуюся в сумерках дорогу. И в следующий и последний на сегодняшний день по графику посёлок он въехал уже не просто в темноте, а ночью, так что пришлось будить и управляющего, и старосту, и ещё мужиков старосте в подмогу, заказ-то немалый, и от всех выслушать, что они о нём и его шофёрском мастерстве думают. Ни оправдываться, ни — тем более — отругиваться Гаор не стал и, наскоро похлебав чуть тёплого варева в отведённой ему для ночлега избе, завалился на полатях. И выехал до рассвета.

И хоть ехал теперь медленнее и с оглядкой, мысли всё равно упрямо крутились вокруг не дающейся статьи. Вот непруха! А ведь всё так хорошо было. Даже про «фабрику маньяков» хоть глухо, обмолвками, но дошло, что есть, напечатали, что шум от неё пошёл. Эх, увидеть бы, хоть на мгновение, хоть одним глазом глянуть, как он — его текст — смотрится в печатном виде. Но… нету чудес и мечтать о них нечего… Была такая песенка… Так что… а чтоб вас, аггелы, опять бревно?! Ну, ну… И на самой глубине мелькнула догадка, что это «минирование» тоже результат его статьи. А если так… то, что же после «Высокой крови» будет? Значит, что? Через силу, хрипя и харкая кровью, но надо… а раз надо… Так почему не идёт? Чего не хватает? Материала? Да нет, тут даже из училищных уроков истории кое-что в дело пойдёт, а уж нагляделся и наслушался, и на собственной шкуре прочувствовал вполне и даже кое в чём слишком. Так чего, злобы мало? Да нет, этого у него с избытком накоплено. Размажет сволочей, а вот… вот спина у него неприкрытая, нет сзади… кого? Тылового обеспечения? Так его и раньше не было. Защиты? Да точно, защиты нет. Не его, а вот ему кого защищать. Против кого — это без сомнений, а вот за кого он? Это надо обдумать, без этого прицел сбивается.

Принятое решение сразу и успокоило, и взбодрило. Гаор даже немного поёрзал на сиденье и как-то по-новому, более внимательно вгляделся в дорогу. Хоть и знакома до шага, а бдительности не теряй, сержант, твоя война продолжается. Чтобы, когда конверт придёт, у тебя уже готово было.

Благополучно отгремели новогодние праздники, и жизнь вернулась в прежнюю колею. И только немногие догадывались и чувствовали, что развилка пройдена и направление изменилось. В таких поворотах плавность важнее скорости, а то слетишь с трассы, и под откос, и с полной высоты, да об камни, и в реку, и даже обломков не останется, выкинет их на берег где-то уже в такой дали, что никто не догадается, что это где-то там выше по течению хоть реки, хоть времени, было. Видел такое. Сам разбирал, что осталось от машины того… хм, слишком ретивого, решившего, что в Кроймарне как раньше — тишина и безлюдье после Юрденала. А там уже о-го-го какие дела крутятся и выкручиваются. Жалко: далеко Кроймарн, за выходной не уложишься, чтобы по тамошним горным дорогам помотаться, придётся отгулы копить, чтобы на декаду набралось.

Вписав машину в очередной крутой поворот, Венн Арм вышел на прямую и прибавил скорость. Вот так и ещё этак. И в голове прояснело, можно прикинуть последующие ходы, выходы и заходы. И ведь совсем и даже весьма получается, обратный поворот фактически невозможен. Конечно, такие дураки всегда найдутся, но тут профилактическим воздействием с предупреждением можно ограничиться. Шума делать не нужно, чтобы не привлекать к проблеме излишнего внимания. Ведомство Крови загружено настолько, что чужие и даже сопутствующие дела его не касаются. Военному Ведомству хватает проблем с формированием нового «лохматого» рода войск одновременно с расформированием спецвойск. Первое уже вовсю в работе, а по второму интенсивная подготовка. Больше их пока не трогаем. Экономическое Ведомство тоже шевелится и само старается не привлекать к своему шевелению излишнего внимания. Ведомство Юстиции — также в делах и заботах, всё ещё разгребает и упорядочивает семейные, родовые и прочие соглашения, признания бастардов, строчит комментарии, толкования и уточнения. Рабское Ведомство в заботах с уточнениями регистрации, перерегистрации и изменений норм содержания, им сейчас ни до чего. Тактических проблем столько, что о стратегии думать уже некогда. Вот и славно. Что, вернее, кто остаётся? Два… игрока. Храм и Королевская Долина. Здесь самое сложное, потому что не на кого опереться. Нет, партнёры и даже, вполне возможно, союзники найдутся, не может их не быть, но… кто они? Как их найти? Да, любая глыба на первый, а зачастую и второй, и даже последующие взгляды монолитна, но в каждой системе есть слабые или, скажем так, не заинтересованные в целостности узлы и связи. И если ударить по ним, то рассыпается вся глыба на уже вполне используемые осколки. Кстати, когда-то именно так в Кроймарне мастерили дороги, штольни и туннели. Не пёрли напролом, а находили то самое уязвимое место и одним, даже зачастую не самым сильным, но очень точным ударом пробивали скалы в нужном направлении. Потому и сплошные повороты, в которых так удобно ставить заслоны и засады. Интересно, конечно, сохранились ли мастера и навыки? Вряд ли, но… пускай. Сейчас это уже или ещё не помеха. Так что пускай, Кроймарн пока не трогаем, а только наблюдаем, не вмешиваясь. А вот Храм и Королевская Долина… Ну, нет тут завязок, даже… нужных, настолько тесных, на грани дружбы, знакомств. А значит… опять же, только наблюдение, пристальное, но не контактное.

Венн расплатился в кассе автодрома — ну и что, что весь персонал всё знают о всех клиентах — протокол должен соблюдаться во избежание и так далее — и уже на обычной городской — допустимый максимум — скорости поехал домой. Что осталось нерешённым? Всякая мелочь, которая неизбежно возникает в рабочем порядке и также решается. И… да, Рыжий. Вроде бы обо всём, что успел увидеть из-за хозяйского плеча, уже написал. Больше он практически не нужен. Хотя… хотя просто интересно, о чём он накропает следующую писанину. Ведь не остановится, писательский зуд похлеще алкогольной, да и игровой зависимости, а это у него родовое, единокровного братца даже кастрация от игры не отучила, прошла тут незначащая, но интересная информация. Так что, пожалуй, ещё пара декад и отправим Рыжему по цепочке конверт. Посмотрим, почитаем, а, может, и по делу будет. Рыжий — он такой, совсем незамысловатый, весьма понятный и очень непредсказуемый. Может оказаться весьма интересно.

Рабская жизнь оказалась не такой уж и страшной. Во всяком случае ненамного сложнее, а кое в чём и легче прежней. Рабский барак — да та же казарма, паёк — вполне и даже очень, каша чёрная, но сытная, а вкусы солдату разбирать и раньше было не положено, увольнительных нет, но ласки женской ему и здесь хватает. И ни строевой, ни поединков, ни… ну, мало ли какую пакость начальство придумает. Нет, Торр Ард был вполне доволен жизнью, а что могло быть гораздо хуже, так это ему Рыжий ещё у плотин объяснил, рассказывая о назначении клейм. К тому же ещё до Нового года он дважды получил весточки от поселковой родни, один раз даже с посылкой — маленьким мешочком сушёных ягод. В чай засыпать или так пожевать. Его чуть слеза не прошибла. Ведь от той, где его доращивали, чтоб ей в Тартаре гореть, поганой семьи ни разу, ни кусочка, ни доброго словечка, а тут… Нет, он сразу выложил угощение на общий стол, это: втихаря жрать — врагов наживать, ему ещё в Амроксе жёстко, но доходчиво объяснили. За один раз, но чтоб до Огненной черты хватило. Так все, кто за столом сидел, взяли себе по ягодке, а остаток Мать сама ему отдала. Ну и он, как положено в отдарок, купил в рабском ларьке не так большую, как длинную, такую на кусочки ломать удобно, конфету и маленькую пачку сигарет, отправил с тем же бородачом, как его, да, Лымарь, недаром прозван, в любом строю правофланговым бы точно стоял, и водила, говорят, лихой, даст крюк и завезёт «городских» гостинцев, в долги, правда, залез, но ничего, это — не самое страшное. Да, вот с этим у него напряжённо. Что вещевое, что пищевое довольствие у него по здешнему Уставу и вровень с остальными, а вот финансовое… Одна белая фишка в декаду — и крутись как хочешь. У остальных тоже негусто, но там чаевые, а его так и держат на внутренних работах. Ну, сначала, вроде, карантина, что понятно. И к нему приглядеться, и ему самому обжиться. А потом эта аггелова статья…

Торр невольно вздохнул, тщательно вытер руки и прошёлся взглядом по равномерно гудящим генераторам. Нет, здесь у него полный порядок. Если не запускать, а сразу где чего по мелочи подкрутить, подправить и ткнуть нужным инструментом в нужное место, то крупной поломки, за которую не штрафом-вычетом, а поркой ответишь, и не будет. Ну да, чаевых здесь не обломится, но найдутся, кто его поблагодарит за хорошую работу, здесь он не работает, а работает, вот же придумано, слово одно скажешь и всё сразу всем понятно. А ведь его уже выпускали и на заправку, и в ремонтную, и тут… Торр снова вздохнул и поморщился. Не то воспоминание, чтобы ему улыбаться…

…Вызов к управляющему — самому высокому здешнему начальству — не так встревожил, как удивил. И его, и Мать, да и остальных. И что прямо с обеда дёрнули. И что дежурного смотрителя прислали, и тот как-то странно, не то с опаской, не то удивлённо косился, пока они вдвоём шли через рабочий двор, а потом по административному корпусу. Управляющего он раньше всего только раз и видел. Так сказать, на представлении, когда его из отстойника забрали, в багажнике привезли и на рабочем дворе из машины вытряхнули, босого, в какой-то рванине, под по-осеннему холодный дождь. Опять же ещё на плотинах ему объяснили о пощёчине, поцелуе, куске хлеба и «вступительной» порке, ну так, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь, в новой части, правда, без порки и поцелуя, но тоже… по-всякому прописывают, чтобы новичок потом не трепыхался, пробовали, знаем, и потому ждал положенного спокойно, не собираясь ни сопротивляться, ни ерепениться. Но обошлось начальственным строгим взором и вызовом Старшего. А уж, увидев подбегавшего чернобородого, как его, да, точно, Рокот, у Рыжего в подразделении был, он невольно улыбнулся. Тот в ответ еле заметно кивнул, но нахмурился, и он, поняв, что поторопился, нельзя знакомство показывать, виновато понурился. А управляющий приказал:

— Забирай новокупку, две декады на внутренних, а там посмотрим. И вступительные ему сам выдай.

— Да, господин управляющий! — бодро гаркнул Рокот и ему: — Пошли, парень. Как тебя?

Ну да, правильно, раз нельзя знакомство показывать, то как будто впервые видятся.

— Четырок.

Дежурный смотритель, стоявший тут же, неопределённо хмыкнул, управляющий пожал плечами, перечитал его карточку и повторил:

— Забирай.

Рокот дёрнул его за рукав и увёл за внутренний периметр. А там… там-то всё уже было нормально. И отпахав две декады на внутренних работах и дневальстве, стал он уже в ремонтной, и на заправке работать, и даже чаевые перепали раза три, пока… не эта пакость. Смотритель привёл его в кабинет управляющего, тычком в спину заставил войти, а сам хотел остаться снаружи, но управляющий коротко бросил:

— Войди.

И он оказался между ними, двумя… которые могут его бить, и которым нельзя не то, что ответить, даже увернуться не положено. Хреново. У него сразу потянуло холодом по спине. И что теперь?

— Руки покажи!

Он вздрогнул от неожиданности и вместо выполнения удивлённо уставился на управляющего. Это-то зачем? И тут же не понял, догадался, а следующая фраза подтвердила догадку.

— Руки вверх, ладони вперёд.

Вот оно что! Ну… ну… Он, не спеша и не усердствуя, поднял обе руки на уровень лица, чтобы, если что, то успеть если не отразить удар, то хотя бы прикрыться, развернув ладони в сторону управляющего. Смотри, убедись, штафирка, лягва голозадая, аггелом траханная, ну… Он делал всё медленно и плавно, но управляющий отшатнулся, как от выпада. Значит, знает. Тем лучше. А теперь что? И тут опять непонятное. Управляющий отвернулся, взял со своего стола… газету и протянул ему.

— Читай! Да, вот это!

«Фабрика маньяков»?! Это… это что? Он читал и чувствовал, как шевелятся на голове отросшие волосы. Ну… ну про всё, почти всё… да, так оно всё и есть… и что теперь?

— Прочёл? — ворвался голос управляющего. — Давай сюда.

Он отдал газету и приготовился услышать… приговор. И куда его после такого? На шахты? Или сразу к ликвидации с утилизацией?

— Пока всё нормально было, — подал голос стоявший у двери смотритель.

— Вот именно, что пока, — управляющий швырнул газету на стол. — Держать на внутренних работах. К клиентам не подпускать ни под каким видом. А ты… — управляющий всё-таки не выругался и не назвал его вслух маньяком, — при малейшем… о шахтах мечтать будешь. Понял?

— Да, господин управляющий, — равнодушно ответил он.

Его отвели обратно в рабскую зону. И вот там его накрыло, чуть в разнос не пошёл. Но ему быстро дали выпить кружку травяного отвара и уложили. Сутки он провалялся в беспамятстве и встал… ну, почти в норме. И вот на внутренних. Нет, тоже не так уж и плохо. Что там голозадые наговорили Старшему и Матери он не знает и не спрашивает, и его — спасибо Огню — никто и ни о чём. И злобы-то у него на управляющего особой и нет. А вот с кем бы ему хотелось встретиться, хоть здесь, хоть за Огнём, так это с этими двумя: тем спецовиком и журналюгой. Вот с ними бы… вот их бы… чтоб умирали долго и больно. Один за то, что язык распустил, наплевал на всё от неразглашения до присяги и всё выложил, а второй за то, что записал и в газете всем на потеху тиснул. Дурак и сволочь.

Торр ещё раз придирчиво оглядел циферблаты, проверяя уровни, и приступил к заполнению таблиц, сводок и заявок. Работа эта муторная и требующая внимания. А как раз конец декады, и ему сводки и заявки сдавать. Так что, всё остальное пока побоку. Но он их — трепача и писаку — ещё встретит, Огонь справедлив и даст ему шанс.