Мишка

РАССТАВАНИЕ

Всегда так бывает, если долго не летаешь и затем снова садишься в машину, тебя охватывает чувство, будто поднимаешься в воздух первый раз.

Петька опустил медвежонка на землю, снял фуражку, взял шлем. Шлем туго облегает голову, отчего вначале приятно, а потом, в конце полёта, чертовски устаёшь. Подошёл к «девятке».

Штурмовик, целясь в небо острым носом, стоял на растопырках шасси; в лучах заходящего солнца поблёскивали стёкла гранёной кабины. Выделялись на пробоинах свежей краской заплаты. Машина была вся в поранках, удивительно, как она ещё летала. Правда, Волжанову предлагали сменить самолёт, но Петька отказался. Уж больно сросся он со своей «девяткой», а к новой машине надо приноравливаться, сживаться с нею.

Пристегнул парашют. Натянул шлемофон, затем перчатки с раструбами чуть ли не до локтей. Вспрыгнул на крыло, перекинул ногу через борт. Сел в кабину, пристегнулся ремнями. Задвинул за собой «фонарь» из бронестекла, включил передатчик.

— «Двадцать первый», «Двадцать первый», я — «Сокол», я — «Сокол», даю настройку: раз, два, три, четыре, три, два, один…

Мишка остался за бортом. Он видел, как Петька вдруг стал совсем чужим. Уткнулся в приборы — головы не повернёт. Подбежал к фюзеляжу, лапой хотел достать кабину, да тут заработал мотор. Отскочил прочь, пропуская тугую струю воздуха. Встал на задние лапы, вытянулся весь. Зашевелил нижней губой, вытягивая её трубочкой.

«Девятка» вздрогнула, тронулась с места. Пошатывая на рытвинах крыльями, вырулила к взлётной полосе. Петька увидел своего дружка, бегущего сбоку, склонился к бронестеклу. Помахал перчаткой. Мишка подумал, что сейчас Петька вылезет из кабины и возьмёт его на руки. Кинулся к другу, но мотор, меняя тон, взревел сильнее, и машина ринулась вперёд.

Косолапый бежал рядом, держась чуть в стороне от потока взбитого винтом воздуха, задыхался и отставал, выбиваясь из сил. Сквозь бронестекло видел круглую, в шлеме, голову Петьки и никак не мог понять, что происходит. Наконец свалился на землю, уронил голову на лапы. Остался серым комочком на взлётном поле.

А штурмовик, быстро набирая скорость, огромной птицей с распластанными крыльями понёсся вдоль аэродрома и где-то там, на краю поля, оторвался от земли, полез вверх, в небо, подломив под себя колеса, и через минуту растаял у горизонта. Вслед за ним поднялся ещё один штурмовик — Гриши Алиева.