Моё (не)летучее счастье (СИ)

Глава 9

Когда дыхание перестало с хрипом рваться из груди, а грохот сердца перестал отдаваться кузнечным молотом в ушах, Арион перекатился на бок, мягко отвёл упавшие на лицо Риолы влажные от пота, спутавшиеся пряди волос и чуть устало улыбнулся:

— Добро пожаловать домой.

Драконесса хихикнула, уютно утраивая голову на согнутом локте:

— Какой горячий во всех смыслах приём. В прошлый раз ты был менее любезен.

Охотник поцеловал драконессу в кончик носа:

— А что мне было делать при виде ввалившегося в мою комнату частично трансформировавшегося дракона, да ещё и приготовившегося к атаке?

— Тише, — прошептала Риола, вздрогнув, приподнимаясь и напряжённо прислушиваясь, — не стоит вспоминать Детей Неба во владениях Истребителя Драконов!

На Ариона призыв к осторожности действия не произвёл, Охотник усмехнулся, вольготно разваливаясь на кровати с блаженным видом кота, разомлевшего в тепле и уюте. С самого начала путешествия в прошлое ничего подобного не происходило, драконесса регулярно выслушивала призывы об осторожности, которые непременно набили бы оскомину, если бы не постоянное ощущение угрозы, которой, казалось, было пропитано всё вокруг. И тот факт, что путешественники во времени смогли попасть в дом и даже вроде как понравились алу Олзерскану, не облегчал задачу, а лишь ещё больше усложнял её. Истребитель драконов отнюдь не походил на наивного и доверчивого простачка, да и окружение его тоже было отнюдь не роем безобидных бабочек, скорее, клубком ядовитых змей, готовых в любой момент напасть без всякого предупреждения.

— Надо будет обязательно найти такую же кровать, — Арион с наслаждением раскинул руки, потянулся всем телом, — она гораздо лучше твёрдых, словно камень, диванов от гномов и пуховых лож эльфов.

Риола не утерпела и положила ладошку на лоб Охотнику, проверяя, не начался ли у него жар. Нашёл время о мебели рассуждать, честно слово, ведёт себя как посетитель Острова блаженных!

— Ты не заболел случайно? — драконесса убрала ладонь и на всякий случай перепроверила показания, коснувшись лба Ариона губами. — Ведёшь себя очень странно.

— Расслабься, нормально всё, — Охотник озорно улыбнулся, — здесь можно не притворяться.

Драконесса недоверчиво огляделась по сторонам, отметив овальное зеркало на столе и большой гобелен с изображением прекрасной девы, чахнущей на балконе под песнопения менестреля. Судя по откровенно кислому выражению лица девицы, певец был так себе, как говорится, на любителя.

— Думаешь, ал Олзерскан настолько проникся симпатией к нам, что выделил нам покои безо всяких ловушек?

Охотник очаровательно улыбнулся, словно его собирались фотографировать для разворота глянцевого журнала:

— Уверен, что тут полным-полно и потайных ходов, и слуховых окошек, и прочей мерзопакости, на какую только способна больная фантазия моего легендарного родича.

Риола решила, что пребывание в прошлом или же жестокая гибель явно не прошли без следа для психики Ариона. А может, его отравили? Опоили чем-нибудь? Да ну, бред, когда и кто бы это успел сделать, они ещё ничего не ели и не пили. Неужели эта эйфория — результат того, чем они совсем недавно занимались? Драконесса отчаянно покраснела.

— Судя по твоему виду, размышления твои целомудренными явно не назовёшь, — прокомментировал бессердечный Охотник и добавил, заставив драконессу залиться краской пуще прежнего. — Прости, если разочарую, но о томной неге придётся забыть до вечера. Полагаю, мы достаточно отдохнули, а значит пришла пора заняться делами.

Риола хотела огрызнуться, но благоразумие взяло верх, да и в памяти опять всплыла картина гибели Ариона:

— А не боишься, что нас могут подслушать?

— Не боюсь, — невнятно из-под натягиваемой рубашки отозвался Охотник, — я защиту поставил, искажающую реальность. Она требует меньше энергии, а результат гораздо выше, чем от обычной глушилки.

Девушка внимательно посмотрела на серый туман, сгустившийся в углах комнаты и затянувший окна и зеркало:

— Магия Охотника? Ал Олзерскан тоже ей владеет, а значит сумеет взломать твою защиту или вообще развеять.

Арион отрицательно покачал головой:

— Не сможет, я взял за основу эльфийское плетение. Знаешь, в жизни у иного народа есть свои плюсы: твоя магия становится обширнее и изощрённее.

Риола прикусила губу. Ей, выросшей среди своих соплеменников, даже представить было больно, как это, оказаться изгнанными из родного клана, стать всеми преследуемой и презираемой добычей, не имеющей даже малейшего шанса на защиту и сострадание.

— Эй, — Охотник потрепал девушку по плечу, — на самом деле мы неплохо живём среди эльфов. Они, конечно, остроухие задаваки, искренне считающие себя центром всех миров, но нас приняли и считают родными, пусть и не по крови, но по магии. Так что можешь мне поверить, жалость — это последнее, в чём я нуждаюсь.

Драконесса невольно окинула взглядом высокого и широкоплечего Охотника, каждой клеточкой тела излучающего жажду жизни и уверенность в себе, надёжного и влекущего, словно маяк в шторм. Все прошлые страхи, связанные с тем, что перед ней враг, остались в прошлом, вспомнив о них сейчас, Риола даже удивилась: как она могла быть настолько наивной и верить глупым страшилкам, которые придумывают лишь для того, чтобы непослушные дети не отправлялись в ночные полёты? Арион закончил одеваться, затянул ремень, ловким привычным жестом спрятал в голенище сапога тускло сверкнувший нож и выразительно приподнял бровь, мол, ты ещё не готова? Драконесса вспыхнула, поспешно принялась натягивать платье, путаясь в шнуровке и неожиданно обнаружившихся многочисленных прорезях, которые она раньше не замечала (а может, их раньше просто не было?).

— Не торопись, из комнаты нас никто не гонит, — Арион подпрыгнул и уютно устроился на высоком подоконнике, узком, словно насест в курятнике.

Риола немного успокоилась, разгладила ткань и начала затягивать шнуровку на спине, в очередной раз помянув тихим добрым словом портного, придумавшего столь изощрённую пытку для дам. Охотник помощь не предлагал, с задумчивым интересом посматривая в окно на двор, в котором происходило бурное объяснение между пышногрудой Охотницей и Истребителем драконов. Словно поймав на себе чужой взгляд, красотка подняла голову, поймала взгляд Ариона и призывно улыбнулась, так энергично взмахнув рукой, что пышный бюст едва не выскочил на свободу. Ал Олзерскан тоже поднял голову, чтобы узнать, на что именно отвлеклась его собеседница, черты лица Истребителя дракона были искажены от гнева, но при виде Охотника они моментально разгладились, словно набежавшая волна слизнула узор с прибрежного песка.

— Дело худо, — Арион легко, не касаясь рукой подоконника, спрыгнул вниз, — Истребитель драконов из кожи вон лезет, демонстрируя нам своё радушие.

— И что же в этом плохого? — пропыхтела Риола, сдувая упавшую на лицо прядь волос и в который уже раз пытаясь попасть крохотными, словно в насмешку сделанными пуговками-жемчужинками в шёлковые петельки. — Мрак пожри того, кто придумал это дурацкое платье!

— Давай помогу, — Охотник встал за спиной у драконессы, поправляя шнуровку и ловко застёгивая пуговицы. — Ал Олзерскан не просто так получил своё прозвище, как ты уже успела убедиться, благородством и милосердием он не блещет и ничего просто так не делает. На Огруста набросил сеть Элесты.

Риола повела плечами, проверяя, как сидит платье:

— Не могу порадоваться или посочувствовать Огрусту, поскольку не понимаю, о чём идёт речь.

— Неужели отважная драконесса чего-то не знает? — в первые дни знакомства девушка, услышав иронию в голосе Охотника, непременно бросилась бы с пеной у рта доказывать собственную взрослость и осведомлённость если и не во всех вопросах мироздания, то по крайней мере в тех, что касаются магии, сейчас же лишь беззаботно пожала плечами:

— Нам плохо преподают магию, ты же знаешь, среди нас чародеи — редкость.

Арион вплотную подошёл к драконессе, мягко провёл ладонью по её щеке:

— А ты изменилась.

— Может, повзрослела? — выдохнула Риола, чувствуя, как в венах начинает закипать сладкий сироп, а мысли устремляются в сторону, далёкую от козней и заговоров.

Охотник резко и хрипло выдохнул, с силой потёр лицо ладонями и, в прямом смысле, от греха подальше запрыгнул опять на подоконник.

— Сеть Элесты — это чёрная волшба, своего рода магический паразитизм одного чародея за счёт другого, более сильного физически.

Драконесса брезгливо поморщилась, по исконной девчачьей привычке испытывая острую неприязнь ко всевозможным паразитам, даже магическим:

— Фу, какая гадость!

Арион усмехнулся:

— Точнее не скажешь. В отличие от других ловушек, сеть Элесты очень сложно заметить, её жертва вообще ни о чём не догадывается и искренне удивляется, обнаруживая на теле всё новые и новые синяки, ссадины, а то и раны.

— И откуда же эти синяки берутся? — Риола украдкой изучила свои руки, но её манёвр не укрылся от наблюдательного Охотника, который не сдержался и по-мальчишески самонадеянно хохотнул:

— За себя не переживай, у меня было время весьма обстоятельно тебя изучить.

Вспыхнув, словно утренняя заря, драконесса кинула в Ариона подушку, которую перехватили ещё в полёте и метким броском вернули на диван.

— Не отвлекайся, пожалуйста. Так вот, сеть Элесты не просто выпивает силы, в том числе магические, она переводит на жертву все удары, предназначенные тому, кто эту сеть набросил. Например, если чародей ударяется обо что-то, то боль и все прочие последствия удара испытывает жертва.

— А если чародея хотят убить…

— То все покушения будут отражаться на его подпитке, а не нём самом, — мрачно кивнул Охотник. — Огруст действительно отдаст жизнь за ала Олзерскана, только совсем не так, как представляет.

— Какая гадость, — Риола брезгливо передёрнулась и обхватила себя за плечи, словно защищалась от холода. — Откуда она только взялась?

— Самые страшные злодеяния, как и величайшие открытия, происходят при участии женщин, — Арион опять запрыгнул на подоконник. — Элеста жила на свете так давно, что никто уже толком не помнит, кем именно она была: дриадой, чародейкой, а может, даже эльфийкой. Ни один народ не претендует на право назвать её своей, что, учитывая количество совершённых ей пакостей, вполне объяснимо. Точно известно одно: девушка была амбициозна, своевольна и весьма недурно разбиралась в магии. Ещё неоспоримый факт, что в один злосчастный день она повстречала на своём пути парня, с которого и началось медленное и неуклонное погружение Элесты в пучины мрака.

— Мне кажется, или ты не считаешь эту чародейку абсолютным злом? — драконесса посмотрела на узкий подоконник, поняла, что со своими пышными юбками не сможет на него взгромоздиться, а если даже и получится залезть, то придётся сидеть каменной статуей, чтобы не рухнуть вниз, и устроилась в уютном кресле.

Арион пожал плечами:

— Эльфы утверждают, что абсолютного добра, как и абсолютного зла, не существует, всё в этом мире относительно и зависит от личного мнения каждого. Целебное зелье в неопытных руках может оказаться отравой, оживший мертвец стать верным защитником, а зверь оказаться гораздо человечнее того, кто не имеет второй ипостаси.

— Прабабушка любила повторять, что даже Охотник может подарить крылья, — прошептала драконесса и, вспомнив подаренное Арионом наслаждение, невольно покраснела и поспешила перевести разговор. — Одним словом, ты стараешься быть объективным и не судить строго неведомую тебе Элесту. Так что там с ней дальше было?

Охотник почесал кончик носа, по крупицам выуживая из памяти всё, что он когда-либо читал или слышал об этой чародейке. Воспоминания, основанные на легендах, рассказах и откровенных страшилках, порой противоречили друг другу, но если собрать всё воедино, получалось следующее. Молодая амбициозная волшебница в один не самый прекрасный для себя и других день встретила молодого и пригожего парня, по одним версиям, деревенского мастера на все руки, по другим — богатого и знатного, чуть ли не принадлежащего к королевскому роду. Сам Охотник склонялся к мысли, что на самом деле парень был из обедневших рыцарей, способных эффектно пустить в глаза пыль, но при этом не гнушающихся, в силу затруднительности своего положения, тяжёлой крестьянской работы. Первое время у Элесты и её возлюбленного, не оставившего истории даже имени, всё было восхитительно: объятия, поцелуи, совместные рассветы и закаты, а также клятвы в вечной любви, которые даются тем охотнее, чем менее их собираются исполнять. Натешившись чародейкой, а может, устав от её властности, парень под первым же благовидным предлогом покинул свою возлюбленную и женился на богатой невесте, которая влюбилась в него с первого взгляда. Арион всегда подозревал, что любовь богачки была вызвана не только (и не столько) совершенством избранника, сколько приворотом, предусмотрительно захваченным им у своей прежней любовницы, но сестра и её подруги неизменно обзывали Охотника циником, не верящим в большую и светлую любовь. Риола, кстати, с версией о привороте согласилась, чем порадовала рассказчика, хотя он и постарался сохранить внешне полнейшую невозмутимость.

Элесте, что вполне понятно и по-человечески объяснимо, измена любимого не пришлась по душе. Сначала девушка хотела просто побеседовать с бросившим её кавалером, дабы высказать своё честное мнение по поводу его поступка, но дорвавшийся до богатства и почитания мужчина не стал её слушать, затворившись с молодой женой в замке. Конечно, запоры и засовы остановить чародейку не смогли, она вошла, по-прежнему желая не крови, но разговора, только вот бывший возлюбленный натравил на неё стражу, а потом и вовсе объявил повсеместно, что заплатит золотом за голову кровожадной ведьмы, гнусного порождения тьмы. На Элесту началась самая настоящая охота, её травили, словно дикого зверя. Стоит ли удивляться тому, что и так-то обиженная девушка рассвирепела окончательно и все силы бросила на то, чтобы отомстить коварному предателю. Как говорят эльфы, если женщина захочет, она остановит ветер. Элеста была талантливой чародейкой, а тут ещё злость, боль и обида подхлёстывали её. Не прошло и недели, как окружение её бывшего возлюбленного на собственном горьком опыте узнало, на что способна горящая жаждой мести женщина. Изменщик, добившийся через богатство титула и власти, и его супруга с ужасом наблюдали, как сначала их слуги, потом знакомые, а затем и родственники покрывались отвратительными язвами, таяли, точно снег под горячими лучами солнца, а после смерти превращались в жутких кровожадных тварей, уничтожающих всех, кто попадался им на пути. Но и это было ещё не всё. Элеста прокляла изменника, набросив на него тонкую магическую сеть, высасывающую силы. Одно чародейка не учла: новое заклинание, насыщенное магией, быстро вышло из-под контроля и принялось уничтожать всё живое. С большим трудом и серьёзными потерями чародеи смогли ликвидировать заклятие, а сеть Элесты стало самым страшным проклятием из всех существовавших и существующих.

— Вот такая история, — Арион помолчал, прикидывая, стоит открыться или нет, и решил всё-таки рискнуть. — И знаешь, лично мне кажется, что проклинать надо не только Элесту, но и бросившего её парня.

Риола согласно кивнула:

— А что с ней было потом, после уничтожения сети?

Охотник насупился, весь подобрался, словно готовясь к нападению:

— Охотники нашли Элесту и… — короткое слово колючим ежом застряло в горле, никак не желая вылезать, ведь его появление неизбежно приведёт к ухудшению отношений с драконессой, — и убили.

Арион напрягся в ожидании гневной или же полной глубокого презрения отповеди на тему кровожадности Охотников, но Риола опять, в который уже раз, удивила его. Вздохнула негромко, склонила голову и прошептала:

— Что ж, Элеста вряд ли бы смогла остановиться и придумала бы ещё множество страшных заклинаний.

Охотник недоверчиво прищурился, придирчиво глядя на драконессу, даже принюхался, но девушка была искренна, как впрочем и всегда. Риола могла быть импульсивной, взбалмошной, наивной, излишне резкой, но при этом искренней. Как в таких случаях говорят эльфы: «Её слова тени не имеют». Арион хмыкнул, выглянув в окно, убедившись, что во дворе ничего стоящего внимания не происходит, Истребителя дракона и пышногрудой Охотницы не видно, и протянул Риоле руку:

— Пойдём, прогуляемся.

— Без разрешения хозяина? — удивилась драконесса, успевшая на собственном опыте убедиться, что ал Олзерскан скор на расправу.

— Душа моя крылатая, если мы не собираемся оставаться здесь до седин внуков, нужно действовать. Для начала предлагаю осмотреться и определить количество обитателей этого дома, затем проверить, на ком ещё повешены магические ловушки, а уже затем найти способ выполнить наше задание и вернуться назад. Кстати, лично мне кажется, что уничтожив все чародейские западни, мы тем самым предотвратим превращение Истребителя драконов в призрака.

Риола прикусила губу, досадуя, что драконов так плохо учат магии. Что это такое, в самом деле, немного целительства, чуть-чуть, буквально в общих чертах, сведений о магических народах, парочка заклинаний бытовой магии да несколько способов обнаружения ловушек, поставленных Охотниками! И ни тебе любовной магии, ни некромантии, даже общих сведений по тёмному чародейству и то не дают! А теперь, пожалуйста, сидишь чешуйкой первомесячной и только глазами хлопаешь, слушая рассуждения Охотника о сети Элесты, древнем проклятии и прочем! Самое же обидное, что помочь ничем не можешь, потому как темой абсолютно не владеешь, право слово, не легенду же старинную рассказывать!

— Какую легенду?

Вопрос Ариона прозвучал так неожиданно, что драконесса вздрогнула и резко повернулась, отчего юбки взметнулись вверх, а потом плотно обвились вокруг ног. Охотник, паразит такой, вместо того, чтобы сделать вид, будто ничего не случилось, протяжно присвистнул, одобрительно глядя на стройные девичьи ножки, можно подумать, раньше их рассмотреть не успел:

— Впечатляет. Только при других обитателях дома так не делай, а то мне придётся с ними драться за право обладать тобой. И кстати, о какой легенде ты говорила?

Риола смущённо покраснела, в глубине души костеря свою детскую привычку заканчивать бурный мысленный монолог озвучиванием последней фразы или отдельных слов. Теперь вот рассказывай старую историю, услышанную в детстве от Гэльдиларэль, а как вспомнить эльфийку и не сказать, что с ней стало?!

— Риола, у тебя такой вид, словно ты судьбы Вселенной решаешь, — Арион опять плюхнулся на подоконник. — Если легенда как-то связана с секретами драконов, можешь не рассказывать, я не обижусь.

Драконесса вздохнула и выпалила прежде, чем сомнения, подстёгиваемые воспоминаниями, догнали и заставили умолкнуть:

— Эту легенду мне рассказывала одна эльфийка. Она говорила, что раньше Охотники и драконы были едины.

Жёлтые глаза Охотника с чёрными трещинами зрачков задумчиво сверкнули, меж бровей легла тонкая морщина.

— Я помню эту легенду, мне её тоже рассказывали. Старейшина утверждал, что за единым народом Охотников и драконов присматривали два божества: прекрасная, хоть и несколько импульсивная, драконесса и молчаливый и очень сильный Охотник. Она дарила своему народу умение мечтать и летать, а он обеспечивал защиту и стабильность, способность воплотить мечты в жизнь. На правой руке Охотника красовался золотой с гравировкой наручень, голову драконессы украшала редкостной красоты диадема. Это были не простые украшения, они обеспечивали связь между божествами и их народом, но в один злосчастный день диадема пропала. Драконесса погрузилась в сон, подобный тому, в котором находилась ты сама после нападения призрака, а обезумевший от гнева и отчаяния Охотник проклял свой народ, расколов его на два вечно враждующих племени.

Риоле показалось, что ей в спину двумя остриями упёрся чей-то тяжёлый и острый взгляд, девушка даже оглянулась, но никого не увидела, лишь по ногам скользнул пронизывающий до костей ветерок.

— Ты чего? — Охотник тоже оглянулся, никого и ничего подозрительного не обнаружив и даже на всякий случай проверив комнату магией.

Драконесса поёжилась, обхватила себя руками за плечи:

— Так, показалось… А что было дальше? Ну, в той легенде.

Арион пожал плечами:

— Война дальше была, и не одна, а сразу несколько. И это уже отнюдь не по легенде, а, увы, на самом деле. Потом эльфы, дриады, оборотни, вампиры, да что там, даже гномы с болотниками и те объединились и потребовали прекратить бойню, в которой помимо Охотников и драконов страдают и другие. Но в том времени, где мы сейчас, война ещё идёт. Охотник имеет полное право убить при встрече дракона, а тот его, соответственно. Так что будь осторожна, сдерживай свои чешуйчатые инстинкты, хорошо?

Риола послушно кивнула. Ал Олзерскан уже успел продемонстрировать свои способности, повторять ошибки драконесса не собиралась. И опять в спину девушки упёрся чей-то пристальный взгляд, на этот раз уже менее враждебный. Драконесса резко обернулась — никого.

— Ри? Я даже магией проверил, комната чиста, — Арион держался внешне спокойно, даже расслабленно, но это был покой взведённого арбалета, готового в любой момент выпустить свой смертоносный заряд.

Девушка некстати вспомнила, что Охотник не видит призраков, хотя и может их победить. А она, как назло, беззащитна перед духами, хотя и видит их.

«Мы с Арионом идеально дополняем друг друга, — хмыкнула драконесса, — как он там сказал? Она дарила своему народу умение мечтать и летать, а он обеспечивал защиту и стабильность, способность воплотить мечты в жизнь. А что, если вернуть драконессе диадему, тогда война между Охотниками и драконами прекратится?»

— А как ты думаешь, прекратится война между Охотниками и драконами, если вернуть драконессе её диадему?

Арион мотнул головой:

— Ри, не смеши меня. Ты что, правда думаешь, что в кровопролитиях виноваты какие-то мифические божества, которые, не факт, что вообще существовали на свете? Даже если на миг допустить, что легенда — не вымысел, она не снимает ответственности за происходящее с драконов и Охотников. Не божества вкладывали им в руки оружие, не высшие силы заставляли громить поселения, и не проклятие кружило головы, а самые банальные жадность, глупость, жажда власти и похоть.

— Ты суров не только к драконам, но и таким же как ты Охотникам.

Жёлтые глаза сверкнули, губы сжались тонкой острой чертой.

— Уж можешь мне поверить, я на собственном опыте знаю, на что способы и те, и другие. И самый лучший способ замирить драконов и Охотников — надавать всем хороших пинков, не делая скидок на крылья или магию.

И опять по комнате пронёсся ветерок, словно кто-то невидимый вздохнул. Риола подошла к стене, погладила её, негромко окликая дух дома, но тот не отозвался.

— Оно и понятно, я пока не хозяйка, — драконесса тяжело вздохнула и тут же улыбнулась, расправила плечи. — Я готова.

— Отлично. В таком случае краткий инструктаж: ничего руками не трогать, ни с кем, даже с маленьким ребёнком, не уединяться, от меня далеко не уходить…

— И не дышать, как у целителя на приёме, — фыркнула драконесса. — Не волнуйся, я буду осторожной. Идём.

Охотник подхватил свою даму под руку и первой пропустил в дверь, затем обернулся, щелчком пальцев скрыл лежащий в углах покоев туман и вышел, закрыв за собой дверь. В замке клацнул ключ, потом мелькнула серая искра магического запора, чтобы избежать нежеланных гостей. Когда стихли шаги, висящий на стене гобелен пошёл волнами, словно вода в пруду после брошенного камня, ткань вздулась парусом, а затем опала, рисунок гобелена стремительно менялся, нити точно живые переплетались, формируя чеканный профиль Охотника с миндалевидными жёлтыми глазами и косматыми бровями. Ноздри крупного орлиного носа трепетали, пухлые губы подёргивались, выдавая скрытое раздражение, длинные иссиня-чёрные волосы трепетали точно от порывов ветра.

— Жалкие глупцы, — прорычал Охотник, метнув из глаз короткую молнию, — не верящие в богов! Ну ничего, я покажу им, кто всего лишь легенда, они меня ещё узнают!

Прогулка по особняку, помимо благостных для сердца ностальгических воспоминаний, подарила встречи если и не со всеми, то с большинством обитателей дома точно. Риола всё больше входила в образ покорной овечки-жены, не смеющей без позволения супруга лишний раз вздохнуть, не то что улыбнуться или же в разговор вступить. Арион же всячески подчёркивал свои супружеские права, как щитом закрывая собой драконессу от нескромных взглядов. Вообще с Охотником оказалось неожиданно приятно работать в паре, он понимал всё с полуслова и легчайшего мимолётного взмаха ресниц, когда это было необходимо, задвигал жену за спину, давая ей возможность как следует осмотреться, прислушаться, а то и принюхаться. Единственное, что огорчало Риолу — это нехватка знаний в области всевозможных магических ловушек, их девушка не видела, только могла ощутить горький аромат опасности, витающий в воздухе и становящийся то сильнее, то слабее.

«Первое, что сделаю, когда вернусь домой, — пойду на курсы развития магических способностей, — пообещала драконесса, кусая губу, чтобы не выдать своего раздражения. — Ничего нет хуже, как ощущать себя неопытным драконёнком, от которого ещё скорлупа не отпала! Запах опасности силён, но значит ли это, что на мужчине, с которым общается Арион, есть какая-то магическая ловушка? Или это простое предупреждение, поскольку сей господин выглядит откровенным головорезом, не обезображенным ни малейшим проблеском гуманности, да и разума тоже?»

Риола с досадой вздохнула, тем самым привлекая к себе внимание мужчин. Кряжистый и какой-то весь скособоченный, словно вырванный из земли дуб, незнакомец шагнул ближе, по-звериному принюхался, раздувая широкие и круглые ноздри, в одну из которых было вставлено медное колечко, хрипло выдохнул:

— Тощая. Много наёмов не выдержит.

— Я не собираюсь её никому сдавать, — ледяным тоном, от которого, казалось, по стене и полу побежали инистые узоры, отчеканил Арион. — Это моя жена.

Словно не слыша Охотника, головорез облизнулся, продолжая жадно принюхиваться:

— Она вкусно пахнет зверем. Оборотень?

— Бабка в своё время пошалила, — Арион незаметно выпустил рой тёмно-серых колючек, заставивших излишне любопытного гостя оглушительно расчихаться и отпрянуть в сторону. — А тебе ещё раз напомню: она моя жена. И делиться ей, даже её запахом, я не собираюсь. Ты меня понял?

Продолжавший оглушительно чихать мужчина яростно затряс головой, подтверждая, что всё понял и просит развеять чары.

— Ещё час чихать будешь, — припечатал Охотник, — впредь тебе, дураку, наука.

Арион готов был к тому, что Риола, едва они останутся наедине, попросит его развеять чары, но драконесса молчала, глядя себе под ноги с таким сумрачным упорством, словно намерена была испепелить пол, а то и весь особняк обрушить в вечный мрак. Спросить, что именно опечалило драконессу, Охотник не успел, из-за поворота, выписывая задом восьмёрки, выплыла пышногрудая Охотница и остановилась, кокетливо положив руки на бёрда и перекрыв проход.

— О, какая встреча, — промурлыкала Бригитта, привычно глядя исключительно на Ариона и выгибаясь так, что грудь едва не выскакивала из платья. — Кого-то ищете?

— Моя жена захотела осмотреть дом, — ровным тоном ответил Охотник, глядя своей собеседнице прямо в глаза.

Бригитта поморщилась, словно голой пяткой на камушек наступила:

— А вы делаете всё, что захочет жена?

— Я делаю всё, что захочу. А хочу я продолжить прогулку с женой.

Жёлтые глаза Охотницы полыхнули неприкрытой злобой, красотка так стиснула кулаки, что даже костяшки пальцев побелели. Риола была уверена, что ещё немного, и красотка бросится на неё с кулаками, но врождённая сдержанность взяла верх, и Бригитта лениво растянула губы в улыбке:

— А я думала, вы сюда за кладом приехали.

— Я похож на кладоискателя?

Простое и в общем-то безобидное слово в устах Ариона прозвучало страшным оскорблением, а сопровождавший его взгляд и вовсе мог без проблем уничтожить целую деревню дворов так на тридцать. Охотница вздрогнула, повела плечами, словно застоявшаяся под седлом лошадь, и уже более деловым тоном выдвинула свои условия:

— Проведёшь со мной ночь, и я расскажу…

— Элле-та ва-ппи, — просвиристел, точно птица Арион.

Бригитта побагровела, словно её кипятком ошпарили, даже на груди кожа пошла неровными красными пятнами.

— Да как ты смеешь?! — задыхаясь выкрикнула Охотница и бросилась бежать, не разбирая дороги.

Тонко звякнула сметённая со стола небольшая вазочка, взвизгнула собака, которой бегущая с размаху наступила на лапу, гулко бухнула дверь, словно ставя точку в этой странной сцене.

— Что-то я нагулялся, — Арион повернулся к Риоле и мягко взял её за руку. — Пошли к себе? Учитывая, что мы обошли почти весь особняк, а едой даже не пахнет, кормить нас будут ещё не скоро.

— А что ты ей сказал? — драконесса пытливо заглянула в глаза Охотнику. — И на каком языке? Это не эльфийский.

Арион помрачнел, некстати вспомнив, как одна симпатичная драконесса уже пыталась, и вполне успешно, вскружить ему голову, чтобы выведать тайны Охотников. Риола уловила разлившийся в воздухе терпкий, точно имбирь, запах застарелой обиды, приправленный ледяной ноткой недоверия, вздохнула и… промолчала, лишь потёрлась щекой о плечо мужчины, которого в мыслях нет-нет, да и называла мужем.

— Обиделась? — Арион пытливо заглянул в лицо Риолы.

Драконесса помолчала, честно прислушиваясь к своим ощущениям и немного досадуя на то, что звериная суть заблокирована. Наконец, более-менее определившись, девушка покачала головой, машинально поглаживая Охотника по руке, к которой прижималась:

— Нет, не обиделась. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты больше доверял, но… — Риола вздохнула, — видимо, время ещё не пришло.

— А ты изменилась, той драконессы, что вломилась ко мне в комнату и пыталась выставить из дома, почти не осталось.

— Разочарован? — неожиданно, даже для самой себя, мягко спросила Риола.

— Очарован, — Арион мягкими мазками опытного художника очертил контур губ девушки, скользнул на подбородок, а потом шею, погладив яростно запульсировавшую жилку. — Ты стала настоящей пелль-ли.

— Кем?

Пакости в столь романтичный момент драконесса не ждала, за время, проведённое рядом с Арионом, научившись не ждать от него подлого удара в спину и позабыв львиную долю страшилок об Охотниках, которые в превеликом множестве рассказывали взрослые драконы. Теперь девушка была уверена, что большинство жутких историй не имели под собой никаких реальных событий, а придумывались для того, чтобы оградить молодняк от необдуманных полётов.

— Пелль-ли на языке Охотников означает «желанная», — пальцы Ариона пробежали по кромке декольте, приминая кружева, и заставляя сердце биться сильнее, — так обращаются к той, с кем хотят разделить жизнь.

— А разве у Охотников и драконов не один язык?

Концентрироваться на разговоре стало труднее, дыхание участилось, в голосе прорезалась чувственная хрипотца. Рука Охотника даже сквозь шёлк платья обожгла грудь и заскользила ниже, вызвав приглушённый стон протеста с губ драконессы.

— Один в делах мира, но разный в любви и войне, — прошептал Арион, щекоча своим дыханием ставшую удивительно чувствительной кожу Риолы.

Драконесса хотела спросить, что Охотник сказал пышногрудой красотке, отчего та унеслась прочь, словно ошпаренная кошка, но не стала возвращать даже тень соперницы.

— Идём в комнату, — хрипло выдохнул Арион и подхватил взвизгнувшую от неожиданности девушку на руки.

К искреннему сожалению обоих, желанное уединение оказалось невозможным: не успели Арион и Риола подойти к двери, как их окликнул светловолосый мальчишка-слуга, на круглом личике которого даже самый добрый наблюдатель не смог бы заметить и крупицы разума. Ал Олзерскан не на шутку взялся за исполнение роли радушного хозяина и желал видеть дорогого гостя вместе с его обворожительной супругой на обеде. Под предлогом, что им нужно переодеться, Арион увёл Риолу в комнату и на всякий случай помимо тех чар, что хранились в эльфийском браслете, опустил на девушку защитный кокон, способный отразить целую дюжину тёмных заклинаний.

— А Истребитель драконов ничего не почувствует? — Риола с помощью шпилек, по размерам больше похожих на небольшие кинжалы, быстро закалывала волосы. — У вас с ним схожая магия.

— Я эльфийскую использовал, — Арион застегнул на шее драконессы отливающее белизной серебристое ожерелье. — Ещё вот это возьми, оно потемнее, если тебе будет угрожать опасность.

— А у тебя самого защитные артефакты есть? — девушка повернулась, оказавшись в тёплом и успокаивающем кольце рук. — На тебя тоже могут напасть.

— Моя защита всегда со мной, — Охотник легко коснулся губами кончика носа драконессы. — Не переживай, я больше не позволю застигнуть себя врасплох.

— Не хочу снова смотреть, как ты умираешь, — прошептала Риола, целуя Ариона в уголок губ.

Если бы не робкий оклик слуги, маявшегося под дверью, беседа стала бы ещё более интимной, а так пришлось подавить раздражённый вздох, цеплять на лица маску великосветской невозмутимости, которой позавидовали бы и мраморные статуи, и выплывать из комнаты.