Моё (не)летучее счастье (СИ)

Глава 4

Комната встретила Риолу и её спутника приятной прохладой, тишиной и разлитым в воздухе умиротворением. Все вещи стояли на своих местах, даже брошенная на спинку кровати меховая безрукавка, которую драконесса хотела просушить и почистить, лежала там же, где её оставили.

— И-и-и? — негромко протянул Охотник, покосившись на замершую за его плечом девушку. — Не хочу тебя огорчать, но лично я никакой сущности не ощущаю.

— Но он же был, — Риола растерянно огляделась, дёрнулась было к зеркалу, но магия сковала ноги, не давая нарушить приказ и сделать хоть шаг из-за спины Ариона, — вон, в том зеркале. Ты мне не веришь?

— Тебе честно или вежливо? — пробурчал Охотник, прикрыв глаза и снова ощупывая комнату магией. — Нет здесь никого, я чувствую лишь всполохи бытовой и охранной магии, принадлежащей дому.

— Да как же нет, когда было, — вспылила драконесса, — я его собственными глазами видела! Может ты полукровка и у тебя дар Охотника слабый?

— А может у кого-то нервишки пошаливают? — неожиданно зло огрызнулся Арион. — Ты же труслива как болотный ракшс, от собственной тени и то шарахаешься!

Если что-то и могло оскорбить дракона до красной пелены и полной потери самоконтроля, то это, несомненно, намёк на трусость. В груди у Риолы моментально вскипело смертоносное, уничтожающее всё на своём пути пламя, перед глазами поплыл кроваво-красный туман. Трансформировавшаяся драконесса изогнула длинную шипастую шею и угрожающе зашипела.

— Сидеть! — рявкнул Охотник, повелительно вскинув ладонь. — Свернулась клубком и накрыла морду хвостом, живо!

Риола взревела, силясь вырваться из пут магии, помимо воли скручивающей тело в унизительный, особенно в свете происходящих событий, клубок, попыталась мстительно плюнуть огнём, но собственный же хвост, из верного союзника превратившийся во врага, с такой силой шлёпнул по морде, что драконесса заскулила прикусив язык.

— Идиотка малолетняя, — продолжал бушевать Арион, — как тебя только в свободный полёт отпустили, ты же абсолютно не приспособлена к взрослой жизни! Как, вот объясни, как к тебе нормально относиться, если ты ведёшь себя как хуррамная квакша в период последнего листопада?!

Драконесса возмущённо взъерошила шипы, сравнение с хуррамной квакшей, дальней родственницей болотника, отличавшейся невероятной тупостью, а в период последнего листопада впадавшей в неконтролируемый приступ паники, ничем хорошим, как правило, не заканчивающийся, было серьёзным оскорблением. За подобное вызывали на поединок до сильной крови, а случалось, что и до самой смерти, а Охотник меж тем распалялся всё больше, даже всполохи магической энергии проскальзывать стали:

— Бестолкуха чешуйчатая, границ пространства не ведающая, голова дурная всякими бреднями забита, тени боится, а ко мне каждый раз вламывается, словно к родичу кровному! Кошмар крылатый, всё время норовит исподтишка напасть, точно не дракон, а кикимора, из болота изгнанная! Несчастье летучее!

Арион перевёл дыхание, потёр чуть подрагивающей ладонью лоб и сухим будничным тоном, каким только на вопросы любопытствующих отвечать, дабы всё желание спрашивать пропало, произнёс:

— Значит так, слушай меня внимательно, девочка. Даю тебе неделю испытательного срока, если выдержишь, останешься моей соседкой, а коли из сегодняшнего урока выводов не сделаешь, пеняй на себя: выкину вон из дома и магией заблокирую путь обратно. Мне трусливая идиотка под боком не нужна, надоело постоянно гадать, по какому поводу соседка скривится и чего в очередной раз испугается.

Охотник круто повернулся и вышел, уже на самом пороге резким щелчком пальцев развеяв сковывающую тело драконессы магию и даже не взглянув на ту, что пока ещё проживает с ним в одном доме. Риола осторожно пошевелила хвостом, приподняла голову, но потом опять свернулась клубочком. Настроение было под стать погоде за окном: серая тусклая хмарь, которая никак не определится: смениться ли голубым небом или залить всё вокруг промозглым дождём.

— Что же ты творишь, девочка? — раздался тоскливый то ли вздох, то ли скрип за спиной драконессы. — И самое главное, зачем?

Риола неохотно приподняла голову, выдохнула хрипло, оглядываясь по сторонам:

— Кто здесь?

— Да уж не призрак, не бойся, — дребезжаще усмехнулся невидимка. — Я дух этого дома. Слышала, небось, что когда особняк сей строили, создатель частичку своей души вложил? Правда, он не шибко радушным был, душу в основном вкладывал, чтобы к нему никто подобраться не мог, шибко он за свою жизнь опасался и не зря, мда.

— Не зря, — эхом отозвалась драконесса, не сильно и прислушиваясь к словам своего собеседника. Не до того ей было, настроение грозило рассыпаться слёзным пеплом, в душе упоённо точило когти целое полчище кошек, в голове царил сумбур и абсолютное непонимание того, что же ей теперь делать. В таких-то душевных муках разве можно сосредоточиться на делах, плесенью веков покрытых!

— Убили его, — печально скрипнул дом.

Драконесса вздрогнула, удивлённо надбровными чешуйками шевельнула:

— Кого убили?

— Первого хозяина дома, ала Олзерскана, Теодоро-Родриго-Бесталонне. Отравили прямо во время трапезы. Как и ухитрились только? — дух дома взволнованно хлопнул декоративными ставнями. — Ал только и успел, что к себе в покои кое-как подняться да до зеркала едва ли не по стеночке доползти.

— А зачем ему зеркало понадобилось? — изумилась Риола, невольно увлекаясь повествованием. — Если его отравили, так лекаря звать надо было, а не красоту наводить.

Дом коротко хохотнул, отчего вздулись парусом кружевные шторы на окнах:

— Чудная ты, видит свет. Вроде бы уже на крыло встала, а о своих близких родичах, Охотниках, ну ничегошеньки не знаешь.

Драконесса фыркнула, обиженно отворачиваясь и даже хвостиком накрываясь.

— Не сердись, — проскрипел дух дома, — я не укорить тебя хотел, просто подивился. Вы ведь на одном фундаменте с Охотниками стоите, а ни они вас, ни вы их признавать не желаете, ещё и напакостить всё время друг другу норовите. Как не родные, право слово!

— Да какие же они родные, если охотятся на нас, словно на диких зверей, истребляют почём зря, — вскипела Риола и тут же осеклась. В памяти вспыхнули и тут же погасли какие-то жуткие видения, связанные не с Охотниками, нет, с драконами.

Дух дома укоризненно вздохнул, опять всколыхнув кружевные занавески, скрипнул створками шкафа, задумчиво подребезжал подвесками на люстре:

— Прав Арион, наивна ты очень, рано тебя в свободный полёт выпустили. Скажи честно, юная драконесса, ты мне, лично мне, веришь?

— Верю, — медленно кивнула Риола, гадая, какой пакостью может обернуться её чрезмерная доверчивость. С одной стороны, лично дом ей ничего плохого не сделал, наоборот, щедро делился теплом и уютом, навевал сладкие сны, но с другой, душу-то в него Охотник вкладывал, причём из тех, именем которого пугают непослушных детей даже его сородичи и к ночи лишний раз стараются не поминать.

Дом опять вздохнул, скрипнул, пошуршал чем-то негромко, а потом решился:

— Ну, коли веришь, тогда смотри.

В памяти драконессы опять мелькнули смазанные обрывочные видения какого-то кошмара с участием соплеменников. Девушка досадливо поморщилась, головой потрясла, разум проясняя, и послушно уставилась в сгущающуюся темноту перед собой, даже дыхание затаила. Прошла минута. Другая. Лёгкие запекло от недостатка кислорода, а вокруг по-прежнему было темно и тихо.

— И? — хрипло выдохнула Риола. — На что мне смотреть-то?

— Ой, прости, я же и забыл, что у вас, драконов, телепатия развита слабо, — сконфуженно хлопнул ящичком дом, — прости. К зеркалу подойди да всмотрись в его глубину, только ладошку на раму положи, чтобы не провалиться никуда.

Девушка опасливо покосилась на зеркало, в котором ей привиделась жуткая морда, и осторожно, дабы собственной робости не показать, спросила:

— А… к зеркалу точно подходить надо?

Что-то негромко застучало, зашлёпало, драконесса даже не сразу сообразила, что так смеётся дух дома.

— Не бойся, маленькая чешуйка, призрак тебе ничего не сделает, я держу его крепко. Подойди к зеркалу.

Риола помялась немного, потеребила мочку уха, но потом всё же слезла с кровати и осторожно, готовая в любой момент трансформироваться и атаковать, подошла к зеркалу.

— Смотри, — выдохнул дом, и ровная гладь стекла пошла чуть приметной рябью.

Драконесса напряглась, но не отступила, лишь положила, как и просил дух дома, ладошку на прохладную узорчатую раму. По зеркальной поверхности меж тем расплывались круги, словно в пруд с размаху камень кинули. Риола медленно выдохнула, нетерпеливо переступила по полу босыми ногами, досадуя, что не догадалась тапочки надеть и вспоминая, куда именно их задвинула. Под кровать? Да нет, туда она перед сном их ставит. К двери? Там вроде не было.

— Смотри, — повторил дух дома, и драконесса послушно сосредоточилась на зеркале, в котором отражалась не погружённая в вечерние сумерки девичья комната, а поляна посреди густого, местами поломанного и выжженного леса.

По лесу уверенно двигался закутанный в тёмный плащ мужчина, время от времени он останавливался, оглядывался по сторонам, и тогда Риоле становился заметен бледно-розовый рубец, рассекающий надвое лоб, проходящий по самому краю левого глаза и спускающийся вниз на щёку.

— Кто это? — прошептала Риола, испытывая необъяснимое желание трансформироваться, свернуться в клубочек, забиться в тёмный угол, ещё и голову хвостиком накрыть, выставив наружу острые шипы.

Дух дома ехидно скрипнул дверцами:

— Смотри и увидишь.

Драконесса с трудом проглотила горькую от страха слюну, облизнула пересохшие губы, зачарованно наблюдая за мужчиной, внушающим необъяснимый ужас. Казалось бы, что в этом незнакомце такого жуткого? Ну да, не красавец, черты лица грубоваты, шрам тоже привлекательности не добавляет, так ведь и орки особой пригожестью не отличаются, а такого страха не вызывают. Незнакомец резко замер, словно на незримую стену налетел, одним стремительным слитным движением настоящего воина развернулся, и Риола подавилась воздухом. У мужчины из зеркала были янтарно-жёлтые с чёрными вертикалями зрачков глаза.

— Охотник, — прошелестела драконесса, невольно приседая и жалея о том, что не может стать невидимкой.

Дух дома проворно подпихнул под ослабевшие, отказывающиеся держать ноги перепуганной девушки пушистый пуфик, проскрипел ободряюще:

— Не бойся, он тебя не видит. И вообще, то, что ты сейчас созерцаешь, произошло почти тридцать лет назад, это для тебя небольшая экскурсия в прошлое.

— А может обойдёмся без экскурсий? — прошептала драконесса, нервно подёргивая хвостом. — Я их и в школе-то не сильно любила.

— Трусиха, — дребезжаще рассмеялся дом, — а говорила, что доверяешь мне.

— Я не трусиха, — обиженно пробурчала Риола, — просто не понимаю, чего ради вы мне это всё показываете.

— Смотри и узнаешь, — прошелестел неугомонный дух, — смотри и узнаешь.

Девушка вздохнула и снова уставилась в зеркало. То ли Риола начала уже привыкать, то ли её успокоило известие о том, что события в зеркале произошли давно, а значит выбраться в комнату и причинить вред незнакомец не сможет, но девушка наблюдала за бегущим по лесу Охотником уже безо всякого страха. Даже с интересом, точно включила телевизор и чисто случайно попала на показ не обременённого смыслом боевика, в котором куда-то бегут, что-то ищут и неизменно выкарабкиваются из самых изощрённых ловушек, которые расставляет обречённый на поражение злодей.

Драконесса завозилась, устраиваясь поудобнее, и пожалела о том, что не держит в доме запаса солёных крекеров, которыми так приятно похрустеть во время просмотра фильма. В зеркале меж тем появилась застрявшая в хитроумной ловушке чёрная драконесса, которая билась, силясь вырваться на свободу, но лишь сильнее запутывалась в тонких голубоватых нитях, становящихся от каждой попытки порвать их лишь толще.

— Первое пламя, породившее свет, — охнула Риола, частично трансформируясь.

— Смотри, — ветром за окном прогудел дом, — смотри внимательно, не отвлекайся!

Риола и рада была бы отвернуться, глаза закрыть, но словно зачарованная продолжала смотреть на то, как к обессилевшей пленнице подходит Охотник, как неспеша, с полным осознанием своего превосходства обходит ловушку, как достаёт из голенища сапога острый с синими рунами, пущенными по клинку, нож. Чёрная драконесса вся трепещет, но головы не склоняет, пристально смотрит на Охотника и даже чуть презрительно дёргает уголками губ. Риола стискивает кулачки так, что ногти до крови впиваются в кожу, но боли не чувствует, душой она там, у ловушки, где до свершения непоправимого остался лишь короткий взмах ножа. И вот лезвие плавно пошло вверх, на миг застыло в воздухе, а потом синей молнией обрушилось вниз. Риола охнула, закрыла глаза руками, не желая видеть брызнувшей из шеи чёрной драконессы крови, того, как в последнем инстинктивном порыве взметнутся её крылья, как хлестнёт по земле, подбрасывая в воздух мелкий лесной мусор, хвост, как потускнеют и закатятся блестящие глаза.

Пуфик под Риолой взбрыкнул, словно превратился в норовистую лошадь, дверцы шкафа оглушительно хлопнули, окна задребезжали:

— Смотри!

— Не буду, — пробурчала драконесса, крепко зажмуриваясь, — не хочу смотреть, как её убивают, это мерзко.

Дух дома устало вздохнул, пробормотал что-то неразборчивое о молодых драконессах, которые сами придумают, сами испугаются, а потом ещё и обидятся, что их-де напугали. Риола продолжала сидеть с закрытыми глазами, ещё и уши ладошками зажала, чтобы не слышать увещеваний коварного дома. Как она могла ему довериться?! Ведь прекрасно же знала, что в него частичку души вложил фанатичный Охотник, истребитель драконов, и всё равно верила, надеялась на что-то хорошее! Нет, как это ни печально признавать, а Арион прав, рано она гнездо родительское покинула! Пуфик под Риолой подпрыгнул вверх, словно укушенный пчелой козёл, девушка взвизгнула, инстинктивно вцепилась руками в вышедший из повиновения предмет мебели и распахнула глаза.

«Наконец-то!» — возликовал дух дома, осторожно пододвигая зеркало, в котором смутно (без подпитки изображение становились нечётким, а временами и вовсе пропадало) отражался склонившийся над драконом Охотник.

— Смотри! — рыкнул не хуже голодного оборотня дух дома, с помощью пуфика вплотную придвигая Риолу к зеркалу. — И не отвлекайся!

Драконесса нахохлилась, точно попавший под дождь воробей, дёрнулась, пытаясь освободиться, но дом решительно пресёк её попытку сбежать. Право слово, сколько можно терпеть их с Арионом перепалки, он не для того их под свою крышу пускал, чтобы с утра до вечера ругань слушать!

Риола нахмурилась, мельком взглянула в зеркало и недоверчиво замерла, присматриваясь. То, что происходило в глубинах зазеркалья, больше всего походило на спасение дракона, а не его уничтожение.

— Как же так? — прошептала драконесса, прижав ладошку к витой раме, чтобы повысить чёткость изображения.

Зеркало благодарно мигнуло, отражение прояснилось, и озадаченная девушка увидела, как Охотник внимательно осматривает оставленные коварной ловушкой на теле чёрной драконессы раны, морщится, качает головой, а потом неторопливо закатывает левый рукав рубашки, обнажая широкое смуглое запястье с синими дорожками вен. Риола прикусила кулачок, подавляя крик, когда синее лезвие коротким росчерком рассекло кожу, и из раны побежал тёмно-красный ручеёк крови. Охотник осторожно приподнял голову лежащей у его ног драконессы и, прижав кровоточащее запястье к ране на её шее, принялся чуть заметно шевелить губами.

— Что он делает? — Риола вплотную придвинулась к зеркалу, чуть не смахнув его на пол, но звук так и не появился.

— Проводит ритуал исцеления через смешение крови, — даже не пытаясь скрыть гордости, ответил дух дома. — Ловушка, в которую угодила чёрная драконесса, была смертельна для представителей крылатого племени, но для того, в чьих жилах течёт кровь Охотника, абсолютно безвредна.

— Так он… — Риола задохнулась, не в силах озвучить невероятное предположение.

— Ну да, вливает в неё свою кровь, чтобы она смогла исцелиться, — дух дома гордо взъерошил занавески на окнах, — здорово, правда?

— Что же с ней будет? — Риола испуганно округлила глаза. — Она что, Охотником станет? Своих убивать начнёт?!

— А ты точно уже на крыло встала? — ехидно уточнил дух. — Прямо диву даёшься, каким бредом забита голова вроде бы взрослой девушки! Верит, точно селянка неграмотная, всяким бредням! Да знаешь ли ты, что дар Охотника переходит лишь по мужской линии и проявляется в год первого слова! Девушки же наследуют магию матери! Первый камень, положенный в основу моих стен, как можно не знать очевидных вещей! Ты бы ещё сказала, что дракон после укуса вампира летучей мышью станет!

Риола отчаянно покраснела и сконфуженно замолчала, глядя на то, как чёрная драконесса трансформировалась после обряда исцеления в хрупкую девушку с длинными толстыми иссиня-чёрными косами. Охотник удовлетворённо кивнул, сбросил с плеч плащ и, внимательно осмотрев лежащую без сознания девицу, бережно завернул её в сброшенный с плеч плащ. Затем легко, словно незнакомка была не тяжелее пёрышка белокрылой цапли, подхватил девушку на руки и ровным размеренным шагом, присущим вошедшим в полную силу хищникам, направился прочь с поляны.

Зеркало мигнуло, на миг помутнело, а когда неведомая пелена исчезла, Риола увидела уже знакомого Охотника, неуклюже, но заботливо выхаживающего спасённую драконессу. Сначала миловидная брюнетка боялась своего спасителя и непременно сбежала бы, если бы были силы хотя бы встать на ноги, но затем постепенно стала тянуться к нему, чуть приметно улыбаясь при встрече и заметно огорчаясь, когда Охотнику нужно было уйти. Риола затаив дыхание наблюдала за разворачивающейся перед ней историей, способной дать фору любому сентиментальному сказанию, которыми так славятся эльфы и склонные к трагизму воздушницы.

Когда чёрная драконесса смогла встать на крыло, Охотник не стал её удерживать, позволив улететь. Риола плакала, глядя на мужчину, одиноко стоящего на верхушке скалы, на становящийся всё меньше, тающий в вечернем зареве силуэт дракона.

— Они расстались, да? — хлюпнула носом Риола, смахивая со щёк слёзы. — И больше никогда не виделись?

— До чего же ты нетерпелива, — проскрипел дух дома, — буквально пять минут подождать не можешь!

Зеркало опять мигнуло и помутнело, а потом явило изображение чёрной драконессы, мощными взмахами крыльев рассекающей бешеные порывы ветра. Потоки дождя хлестали по чешуе, всполохи молний слепили глаза, но драконесса продолжала упрямо лететь вперёд, к одной ей ведомой цели. Внезапно хищная двузубая молния ударила по крылу, выбив россыпь чешуек, драконесса вздрогнула всем телом, отчаянно забила крыльями, силясь удержаться в воздухе, но лишь чуть замедляя падение вниз. Порыв ветра, радуясь новой игрушке, подхватил несчастную и повлёк, кружа, куда-то в темноту. Зеркало опять мигнуло и покрылось туманной пеленой.

— Она разбилась, — ахнула Риола, всплёскивая руками, — улетела от Охотника и погибла! А он так и остался один, с навеки разбитым сердцем.

Дух дома дребезжаще засмеялся, хлопая ящиками стола:

— Торопыга. Смотри дальше, это ещё не конец.

Пелена исчезла, в глубине зеркала отразилась уже знакомая пара: Охотник и чёрная драконесса, они стояли, нежно держась за руки, перед мрачного вида друидом, облачённым в пурпурный венчального цвета балахон. Вот друид взмахнул зелёной ветвью, благословляя новый союз, и по рукам пары потянулась огненного цвета вязь, соединяющая два любящих сердца воедино. Риола взвизгнула от восторга, подпрыгнула, чуть не свалившись с пуфика, и уткнулась лицом в зеркало, боясь упустить хоть миг волшебной сказки, развернувшейся перед ней. Амаре, бог любви, благословил Охотника и драконессу шустрым озорным сынишкой, таким же желтоглазым, как и отец и с чёрными, унаследованными от матушки, волосами, вечно падающими на глаза. При виде озорного малыша Риола задумчиво прикусила губу, а потом залилась краской, ахнула и прижала ладошку к губам.

— Узнала, — удовлетворённо скрипнул дух дома. — Ну что, будешь его и дальше бояться али всё же попытаешься договориться? Уж можешь мне поверить, Арион драконами не питается, он к самоедству не склонен.

— Господи, какая же я дура, — простонала Риола и тут же подскочила, словно ей под хвост рдеющих углей насыпали. — Я сейчас, я быстро!

Девушка вылетела из комнаты с такой поспешностью, что не заметила проявившегося в зеркале призрака с пылающими мрачным огнём глазами и перекошенным от бешенства лицом. Олзерскан потрясал кулаками, с ненавистью глядя вслед драконессе:

— Проклятое порождение тьмы, решила сбить с пути истинного моего наследника? Не выйдет, я доберусь до тебя раньше, чем…

— Уймись, — пророкотал дух дома, но призрака было не остановить. Зеркало пошло мелкими трещинами и взорвалось, засыпав всё вокруг острым блестящим крошевом, а вырвавшийся на свободу Олзерскан вылетел следом за Риолой, на ходу бормоча заклятие, от которого плесень и паутина начинали ползти по стенам. Дух дома попытался было остановить беспокойного призрака, но оказался спутан тонкой ловчей сетью и втянут в стену, чтобы не мешался и не смел бунтовать против и при жизни-то не терпевшего возражений ала Олзерскана.