Моё (не)летучее счастье (СИ)

Глава 5

Риола, как и все представители драконьего племени, была импульсивна и обидчива, но при этом умела признавать собственные ошибки, а потому совершенно искренне намеревалась попросить прощения у Охотника за все те гадости, в которых его подозревала. Драконесса не привыкла откладывать задуманное, а потому, выскочив из комнаты, сразу же направилась к Ариону, в глубине души надеясь, что в кои-то веки раз застанет его одетым. В конце концов не ходит же он дома постоянно голышом!

«А это было бы неплохо, — плотоядно усмехнулась драконья сущность, заставив Риолу от неожиданности споткнуться и покраснеть так, что даже уши и шея запылали, — у него такое тело, м-м-м! Жаль, что он нелетучий, я бы не отказалась подняться с ним в небо».

— Перестань, — прошипела пунцовая, точно степной мак, Риола, сжимая кулачки.

Ну вот, докатилась, уже сама с собой разговаривает, более того, спорит! В памяти тут же всплыла рассказанная Розмарин шутка: «Говорила сама с собой, поссорились, молчим, дуемся друг на друга». Риола досадливо фыркнула, тряхнула головой, прогоняя размышления, для приличной драконессы неподобающие и даже небезопасные, и вознамерилась продолжить путь, как за спиной раздался полный ледяной злобы голос:

— Убирайся, порождение тьмы!

Девушка вздрогнула, испуганно оглянулась, но коридор был пуст, лишь между лопаток засвербело от чьего-то пристального безжалостного взгляда.

— Кто… — хрипло выдохнула драконесса и поморщилась, до того тонко и дрожаще прозвучал голос, тщательно откашлялась и спросила твёрже. — Кто здесь?

По совершенно пустому коридору прокатился глухой лающий смех, больше похожий на клёкот хищной птицы:

— Боишься меня, чешуйчатая мерзость? И правильно делаешь!

«При всём моём уважении к Ариону и его родителям, но Охотник из него так себе, — подумала Риола, тщательно подавляя нарастающую панику, — не смог почувствовать призрака, а ведь он есть. Более того, весьма агрессивен!»

Драконесса сглотнула горькую от страха слюну, опять откашлялась и спросила негромко, чтобы ненароком не сорваться на испуганный визг:

— Что вам от меня нужно?

По ногам девушки скользнул ледяной ветерок, невидимая холодная ладонь на миг коснулась щеки:

— Да как тебе сказать, дракониха… Мне нужно… твоё тело, чтобы я смог возродиться для новой жизни.

Риола вскрикнула и отпрянула в сторону, но ледяные руки призрака с силой сжались на её горле, перекрывая доступ воздуха. Драконесса захрипела, пытаясь частично трансформироваться, и тут же оказалась сдавлена, словно стальными кольцами, чужой магией, ядом разливающейся по жилам и подчиняющей чужой воле.

— Не брыкайся, девочка, — шипел над ухом призрак, — смирись, ты обречена.

Драконесса опять захрипела, чувствуя, что её куда-то тащат, и из последних сил пытаясь сопротивляться.

— Какая сильная дракониха, — в голосе призрака прозвучало что-то отдалённо похожее не восхищение, — это хорошо, мне будет уютно в твоём теле. Давай, шевели ногами, мы почти пришли.

Звон разбитого стекла смешался с грохотом крови в висках и яростным визгом неупокойника, резанувшим словно бритвой по ушам:

— Не-е-е-т!!!

Ледяная ладонь, сжимающая горло, исчезла, Риола кулем осела на пол, судорожно кашляя и пытаясь унять бегущие по щекам слёзы. На плечи драконессе опустилось что-то мягкое и тёплое, мягкая ладошка бережно отвела упавшие на лицо волосы, нежный девичий голосок успокаивающе проворковал:

— Не бойся, всё позади.

Риола вскинула глаза и сквозь радужную плёнку слёз разглядела худенькую темноволосую девушку. Поймав взгляд драконессы, девчушка широко улыбнулась и приветливо махнула рукой:

— Ну как ты?

Риола потёрла горло, ответила коротко и сипло, на пространные речи не было сил:

— Нормально.

— Самое главное — жива, всё остальное пройдёт со временем. — авторитетно заявила незнакомка, — Встать сможешь?

Драконесса вяло покачала головой.

— Ты права, зачем делать лишние телодвижения, если рядом есть большой и сильный мужчина, готовый взять на руки, — девушка повернулась и крикнула так, что у Риолы даже уши заложило, — Арион!

— Не ори, я здесь, — отозвался Охотник.

— Девочку нужно срочно в тепло, у неё шок, посмотри, как трясёт, — не терпящим возражений тоном приказала незнакомка.

Арион фыркнул:

— Мелкая, а ты не сильно обнаглела? У нас вообще-то рабство отменили.

— Кто бы говорил, — не осталась в долгу девчушка, — а то я не видела на груди у этой бедолаги знака подчинения Охотнику!

— Эта, как ты выразилась, бедолага постоянно вламывалась ко мне без стука, я даже штаны натягивать не успевал.

— Ма-а-аленькая, — сочувственно протянула незнакомка и погладила Риолу по плечу, — мало того, что призрак нападает, так ещё и братец тебя совсем не бережёт!

— Мелкая! — прицыкнул Арион, но девице его рычание было как троллю касание пушинок, даже бровью не повела, лишь повторила укоризненно:

— Девочку в тепло отнеси, видишь, её всю трясёт, бедолагу.

Риола хотела сказать, что всё хорошо, и она совершенно точно может ходить, но стоило Ариону подхватить её на руки, как вся напускная бравада выветрилась, точно и не было никогда. Драконесса всхлипнула и уткнулась парню в шею, наплевав на то, что гордые Дети неба не показывают своей слабости чужакам, тем более Охотникам, что слезами горю не поможешь, и прочие впитанные с материнским пламенем правила, сейчас кажущиеся бесполезными, словно сухая листва.

— Мрак, ну нашла время сырость разводить, — возмутился Охотник и, тем не менее, не бросил, прижал к себе, баюкая, точно маленькую девочку.

— Братец, я всегда знала, что ты прирождённый нянь, — съехидничала так и не соизволившая назвать себя незнакомка.

Предостерегающее рычание смутило Риолу, заставив вздрогнуть и отстраниться, чуть не свалившись с рук, но отнюдь не ту, на кого оно было направлено. Видимо, девушка относилась к особам, которые искренне считают себя абсолютно неуязвимыми для любых бедствий, какие бы ни происходили вокруг. И вообще, отношения Охотника и драконессы заставили Риолу в очередной раз усомниться в справедливости того, что ей внушали с младых чешуек. Мудрейшие говорили как? Что Охотник — машина для убийства, не знающая ни жалости, ни каких-либо иных чувств, что встретив дракона, а особенно драконессу, в нём пробуждается неукротимое желание убивать, и он не сойдёт со следа до тех пор, пока не омоет свои руки в крови жертвы. На практике же оказалось, что Охотники ещё как способны злиться, обижаться, они испытывают боль, и вообще те ещё ехидны, у них на языке самый настоящий осиный рой. И взаимоотношения с драконами у них не так просты… Или, может, всё дело в том, что Арион — Охотник лишь наполовину? Но о таким Мудрейшие вообще ни разу не упоминали… Не знали или специально не говорили, чтобы растравлять вражду? Но зачем им это?

От множества вопросов, роящихся, словно пчёлы по весне, у Риолы заныл висок, девушка страдальчески поморщилась, и это не осталось незамеченным.

— Положи её вот на это кресло, — прощебетала сестрица Охотника, — и в этот плед закутай, да поплотнее, видишь, худо ей.

— А может, кто-то перестанет командовать и принесёт чаю? — огрызнулся Арион, бережно опуская Риолу в кресло и старательно закутывая. — И мне заодно.

Молодая драконесса замялась, заметно смутившись.

— Вот только не говори, что ты боишься, — фыркнул Охотник, — я в твою мнительность не поверю, слишком хорошо знаю.

— В этом доме призрак водится, причём довольно агрессивный, — сестрица на подначку не повелась, плечиком дёрнула виновато. — И да, я его боюсь.

— Да нет здесь никого, — буркнул Арион, чувствуя себя ущербным и оттого злясь сильнее. — Я проверял.

Если бы от сестрицы можно было избавиться так просто, её бы не назвали Пирия, что на языке эльфов обозначало сироп. А учитывая, что сами эльфы сироп делали пряным, кружащим голову и очень липким, имя сестрицы было весьма говорящим.

— Ари, — Пирия смотрела на брата снизу вверх, подчёркивая собственную хрупкость и уязвимость, — две драконессы не могут ошибаться, в этом доме обитает призрак, причём очень злобный. Он покушался на твою милую соседку.

— Я его не осуждаю, — проворчал Охотник, опять с помощью магии осматривая всё вокруг, — самому порой нестерпимо хотелось ей хвост оттоптать… Ну нет здесь никого!

— Ари.

— Ладно, мрак с тобой, я никого не чувствую, — зло рявкнул Арион, — вот такой вот я ущербный, летать не умею, призраков не вижу, довольна?!

Тёмные волны магии Охотника разошлись по комнате, впитались в стены, заставив дремлющую в кресле Риолу вздрогнуть и поёжиться.

— Не кричи, девочку разбудишь, — шикнула Пирия, — а ту лахудру, что посмела тебя обидеть, я самолично ощиплю и зажарю на вертеле.

— Она не лахудра, — буркнул Охотник уже без прежней злости. — Я не вижу призрака.

— Но ты можешь с ним совладать, — сестра прикусила губу, азартно сверкнув глазами — а я вижу эту туманистую заразу, но не могу с ним справиться, значит…

— Объединение, — выдохнул Охотник и вытянул вперёд правую руку ладонью вниз. — Охотник.

— Дракон, — отозвалась Пирия, переплетая свои пальцы с пальцами брата и протягивая ему левую руку также вниз ладонью. — Охотник.

— Дракон, — выдохнул Арион, соединяя ладонь с ладонью сестры.

Меж соединённых рук брата и сестры заклубилась магия, равной которой Риоле никогда не доводилось видеть. Драконесса сжалась в кресле в клубок, широко распахнутыми глазами глядя на то, как проступают драконьи черты на лице Ариона, как стремительно желтеют глаза его сестры и вытягиваются в щель зрачки, наполняясь ловчей магией. Магия Охотника и дракона сливалась воедино, образуя мощь, противостоять которой мог отнюдь не каждый, злокозненный дух, по крайней мере, точно не смог, с визгом, проклятиями и хрипом забившись в ловушке.

— Есть, — выдохнул Арион, по-звериному сверкнув глазами.

— Попался, — прошипела Пирия, и в её искажённом магией голосе даже самый миролюбивый оптимист не смог бы найти ноток сострадания. — Давай, братец, схватить мы его смогли, теперь самое время уничтожить.

— Не-е-е-ет, — визжал призрак, силясь вырваться на свободу.

Дом, в который ал Олзерскан вложил частицу своей души, содрогнулся, чувствуя мучения своего создателя. Отчаянно задребезжали стёкла, фарфоровая вазочка, стоящая на полке, разлетелась вдребезги, усыпав всё вокруг мелкими и острыми осколками, пол вздыбился, словно был палубой попавшего в шторм корабля, по стене побежала трещина, посыпалась штукатурка.

— Прекратите! — вскрикнула Риола, вскакивая на ноги, но благоразумно стараясь держаться подальше от созданного Охотником и его сестрой магического поля. — Прекратите, вы же его убьёте!

— Ты же сама на призрака жаловалась, — прохрипел Арион, чувствуя, как заклинание выпивает неприкосновенный резерв жизненной силы.

— Да я не о нём, — отмахнулась драконесса, — а о духе дома. Они связаны с призраком, и уничтожив одного, вы убьёте и второго.

— А помимо этого схлопочете вечное проклятие за то, что посягнули на жизнь предка, — визгливо добавил призрак и совершенно серьёзно, а потому особенно жутко, заверил, — уж я об этом позабочусь, будьте спокойны.

Пирия презрительно наморщила нос, но Риола отчётливо уловила горький полынный запах растерянности, смешанный с землистым привкусом усталости. От Охотника тоже веяло усталостью, а ещё по чуткому обонянию драконессы бил резкий, словно стухшее яйцо, аромат застарелой обиды. Обиды? Уж не на неё ли? Риола повернулась, принюхиваясь, но Арион быстро экранизировался, сердито процедив:

— Не суйте свой носик в чужие дела, госпожа драконесса, если не хотите до конца дней носить его в кармане.

— Современная медицина вполне способна прирастить его обратно, — вмешалась Пирия, — ты лучше скажи, что нам с призраком делать? Не знаю, как ты, а лично я его долго не продержу. И проклятой ходить тоже не хочется.

— Ты и так проклята, — ядовито прошипел призрак, воспользовавшийся временным замешательством и успевший изрядно ослабить сдерживающие его магические путы, — мерзкая полукро… — ал Олзерскан захрипел, забился, его облик пошёл рябью, словно изображение в неисправном маговизоре.

— Ещё одно слово, и отправишься в вечный мрак по частям, — холодно, у Риолы даже чешуйки дыбом встали, а Пирия плечами зябко передёрнула, прошипел Охотник. — И плевать мне на все проклятия. Сестрёнка, у тебя колечко с рубином есть?

— Е-е-есть, — довольно протянула Пирия, стаскивая с указательного пальчика левой руки золотое колечко с огненно-красным камнем в форме сердца. — Вот, держи, гномьей огранки, любую нечисть сдержит… если мастер не врал, конечно.

— Вот мы сейчас это и проверим, — Охотник повернул перстень камнем к призраку и быстро, практически на одном дыхании, выпалил длинную витиеватую фразу, то ли заклинание прочитал, то ли просто высказал беспокойному духу всё, что о нём думает, не особенно церемонясь в сравнениях.

— Не-е-е-ет, — взвыл призрак, медленно втягиваясь в рубин и тщетно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, чтобы разрушить волшебство и остаться. — Не-е-ет, не смейте, ненавижу!

— Нам твоя любовь без надобности, — прохрипел Арион, плюхаясь на пол, вытирая нос и с удивлением глядя на измазанную кровью ладонь. — Вот мрак, я и не думал, что этот неупокойник так силён!

— Ключевая фраза: ты не думал, — вздохнула Пирия, медленно по стеночке вставая. — Сиди смирно, я сейчас воды холодной принесу.

Риола посмотрела на бледную, словно только что из могилы или со дна реки встала, девушку, на пепельно-серого от усталости Охотника и поняла, что если и дальше будет зрительницу в театре изображать, то через час, крайний срок три, призраков в доме станет больше. А ей и одного хватило выше гребешка на голове.

— Отдыхайте, я всё приготовлю, — драконесса выбралась из уютного кресла, размяла шею, сбрасывая сковавшее всё тело напряжение, и направилась в сторону кухни.

— Подожди, я с тобой, — неугомонная Пирия даже возражений слушать не стала, следом направилась, причём довольно бойко, словно и не она всего несколько минут назад бледностью с нежитью в полнолуние могла поспорить.

В молчании девушки добрались до кухни, где не сговариваясь разделились: Пирия сунула чайник под кран и принялась с увлечением рыться в шкафчике в поисках чая, а Риола открыла холодильник, мучительно обдумывая, что бы такое приготовить. Из повеявшего холодом огромного, при желании даже труп спрятать можно, белоснежного чуда магии и техники на драконессу скорбно взглянула полузасохшая морковь, чья молодость приходилась на эпоху первых магов, если не зверолюдей, которые, по легендам, населяли мир в далёкой древности; в лотке для яиц сиротливо прижались друг к другу два яйца, к одному трогательно пристало крошечное белое пёрышко. На самой первой полке самозабвенно чах листик салата и пучок петрушки, купленные Розмарин во время увлечения ею очередной диетой, основанной на том, что нужно потреблять лишь продукты цвета своей магии. Как всегда запал дриады пропал после первой же дегустации, красотка похрустела салатом, а потом убрала его и всю прочую зелень в холодильник, заявив, что не готова претерпевать муки во имя красоты, всё равно идеала не достичь, она же дриада, а не эльфийка. Драконесса, которая категорически отказалась становиться травоядной, объясняя это тем, что её соплеменники не только не поймут, но и вообще засмеют, облегчённо вздохнула, задвинула зелень к самой дальней полке и благополучно забыла о ней.

— Не знала, что ты предпочитаешь мясу овощи, — Пирия с любопытством заглянула в холодильник через плечо Риолы, — мне казалось, все драконы хищники по сути.

— Казалось? — драконесса удивлённо приподняла брови. — А разве ты сама не… — Риола замялась, прикусила губу, виновато отводя глаза.

По губам Пирии скользнула жёсткая усмешка, глаза сверкнули звериными огоньками:

— Чистокровные Дети Неба не жалуют нас с братом, мы ведь однокрылки, драконы лишь наполовину.

Что верно, то верно, драконы очень гордились своей магией и способностью летать, а потому презирали тех, кто осмеливался вступить в смешанный союз и разбавить благородную кровь. Детей от таких союзов называли пренебрежительно «однокрылки» и относились к ним как к калекам, потерявшим крылья или пламя: не отталкивали, подкармливали, предоставляли жильё, но в каждой уступке неизбежно сквозило пренебрежение, а в каждой улыбке — осознание собственного превосходства. Неудивительно, что однокрылки не тянулись к чистокровным Сынам Неба, предпочитая держаться в стороне от них.

— А Арион, он… — Риола неопределённо повела рукой, — разве он не Охотник?

Пирия бросила на драконессу испытующий взгляд из-под длинных ресниц и прикусила язычок, удерживаясь от расспросов, способных смутить Риолу и разрушить зарождающуюся симпатию. Потом, позднее, когда, точнее, если, получится подружиться (а как бы хотелось, чтобы получилось!), можно и спросить о том, нравится брат или нет, а пока не стоит лезть в столь деликатные темы. Пирия встряхнула густой, цвета воронова крыла, шевелюрой и улыбнулась:

— Арион, само собой, Охотник, он унаследовал магию отца. А я пошла в маму.

Драконесса нахмурилась:

— Мне говорили, что союз Охотника и дракона невозможен…

— И противоречит природе магии, — закончила Пирия, — только мало кто помнит, что предок у нас единый. Стравливать Охотников и драконов очень выгодно, а тех, кто дерзает бросить вызов укоренившимся мифам, стараются уничтожить.

— Как?! — ахнула Риола, прижимая ладонь к губам. — Единый магический закон…

— При желании и должном умении легко можно обойти, — дёрнула плечиком Пирия, — уж можешь мне поверить, я же служу в магическом патруле и знаю, о чём говорю. Нашу семью тоже пытались истребить, отец даже вынужден был провести обряд единения с эльфами, чтобы защитить нас. Поэтому у меня с братом эльфийские имена. И кстати, Арион сто пятьдесят восьмой наследник на эльфийский престол, если скончаются все сто пятьдесят семь предшественников, он станет правителем. Заманчиво, правда?

— Очень, особенно если учесть, что эльфы практически неуязвимы и живут пятьсот лет и более, — рассмеялась Риола и захлопнула дверцу холодильника. — Нужно идти в магазин, продукты кончились.

— Зачем идти? — удивилась Пирия и огляделась по сторонам, — разве здесь нет духа дома? Судя по ауре, должен быть.

Пришёл черёд удивляться драконессе:

— А причём здесь дух дома?

Пирия посмотрела на драконессу как взрослый на ребёнка, спросившего, почему трава зелёная, а небо голубое:

— Как это причём? Он вообще-то первый помощник хозяйки! Подойди к стене, погладь её, духа позови и попроси его помочь, у нас мама всегда так делает.

Риола недоверчиво смотрела на Пирию, в памяти опять некстати всплыли наставления Мудрейшего, что верить Охотникам нельзя, они коварны и все их помыслы направлены во вред дракону.

«Если уж встала на крыло, будь любезна своей головой думать и на свой хвост неприятности собирать, — возмутился внутренний голос. — Пирия и Арион тебя сколько раз спасали, пора бы хоть в мелочах верить им начать!»

Драконесса глубоко вздохнула, приложила ладонь к стене, погладила её, с каждой секундой чувствуя себя всё более глупо. Когда девушка уж совсем было решила, что ничего не получится, стена под её ладошкой колыхнулась, словно бы вздохнула.

— Слушаю тебя, молодая драконесса, — голос духа дома был совсем тихим, похожим на шелест ветерка, — ты можешь не говорить, просто подумай. Я прочитаю твои мысли.

Мысли Риолы были путаными, словно паутина перепуганно скачущего паучка, но основную суть она всё-таки донесла.

— Через двадцать минут всё будет исполнено.

Драконесса благодарно кивнула, Пирия азартно потёрла ладошки и захлопотала около плиты, ставя чайник и весело щебеча обо всём на свете и ни о чём конкретном. Постепенно в разговор оказалась втянута и Риола, причём она и сама не заметила, как именно это произошло. Девушки с интересом обсуждали последние новинки в мире обуви, ведь всем известно, что хорошие туфли — это фундамент отлично подобранного наряда и верный путь к любви и счастью, а потому даже не заметили, как рубин Пирии, куда заточили призрака, как-то странно потемнел и запульсировал. Ал Олзерскан не получил бы ещё в пору своей юности грозного прозвища Истребитель Драконов, если бы его было так легко одолеть, во-первых, а во-вторых, если бы он не умел находить выход из любой, ладно, практически любой ситуации. И сейчас пленённый, но отнюдь не покорённый дух старательно выплетал заклинание, способное не только вернуть ему желанную свободу, но и наказать дерзкую малышню, посмевшую встать у него на пути. Будь Арион не так сильно вымотан и не потеряй он из-за одной рыжеволосой драконессы присущее всем Охотникам средоточие и спокойствие души, не отправься дух дома по поручению, и всё могло бы быть иначе, но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения.

В глубине рубина вспыхнула крошечная искорка, опять-таки оставшаяся незамеченной, да и кто станет обращать внимание на всякие мелочи, когда обсуждается преимущество гномьих рюкзачков над эльфийскими!

— Нет, нет и ещё сто раз нет, — Пирия в сердцах даже ладошкой прихлопнула, — эльфийские, конечно, очень красивые и изящные, но в них же даже платок не каждый влезет, а только из паутинного шёлка!

— Можно купить артефакт пространственного кармана…

— С тем же успехом его можно таскать и просто в кармане, не обременяя свои плечи бесполезной финтифлюшкой.

Риола глубоко вдохнула, намереваясь сокрушить оппонентку серьёзными аргументами за стиль и прочность эльфийских рюкзачков (в конце концов, девушка — не вьючная лошадь, чтобы целые лаборатории на спине таскать!), но тут ал Олзерскан выдохнул последнее слово длинного заклятия и всплеснул руками. Сдерживавший его рубин взорвался мириадами острых иголок, заставивших драконессу отшатнуться, локтем закрывая глаза и частично трансформируясь. Пирия вскочила, но это было всё, что она успела сделать. На теле девушки проступила тёмная, под цвет волос, драконья чешуя, которая сразу же каменела, превращая молодую и полную сил красавицу в статую.

— Помо… — хрипло выдохнула Пирия и застыла, лишь глаза продолжали жить, да по каменной щёчке ползла, медленно затвердевая, слезинка.

— Свободен! — возликовал ал Олзерскан, вырываясь и стискивая ледяные ладони на горле Риолы, чтобы она не могла позвать на помощь. — А теперь, мерзкая драконесса, я займусь тобой. Приготовься, будет больно, очень больно.

Драконесса рванулась, забилась, точно угодившая в сеть к безжалостному пауку бабочка, которая ещё рвётся, ещё трепещет, ещё жаждет свободы, но уже понимает, что погибла, уже теряют цвет её пёстрые чешуйки, уже тускнеют большие, немного пушистые крылья и никнут усики.

— Арион, — выдохнула Риола, чувствуя, как нестерпимым пламенем вспыхивает знак подчинения у неё на груди.