Мои останкинские сны и субъективные мысли

Метаморфозы

Однажды осенью 2004 года. На мобильном телефоне входящий звонок — «Миткова Т.Р.»

— Здравствуйте, Татьяна Рстславна.

— Здравствуйте, Эльхан. Можете сегодня ко мне зайти?

— Я сейчас на съёмке. Если только успею — часа через два…

— Эльхан, хочу с тобой поговорить тет-а-тет… — заинтриговала меня мой начальник.

От неё пахло дорогим табаком. Миткова везде утверждает, что курить вредно, что она «за правильный образ жизни». Но мне рассказывали девушки из ее приёмной. Она делает это в туалете. Заходит в кабинку и скрытно там курит. Вроде бы никто не видел, но запах-то после неё остается.

Вот зачем это нужно делать? Татьяна, Вы что — икона? Вы — девочка-подросток? Или Иосиф Давыдович Кобзон в юбке?

— Я считаю тебя лучшим полевым продюсером. То есть у тебя лучше всех получается. Пробиться, достать, уговорить. Мне до сих пор Кириенко жалуется на тебя за тот «синхрон»…

Это было в связи с отменой губернаторских выборов. Пару недель до нашего разговора с Митковой 28 октября 2004 года у меня была съёмка на международной конференции «Инвестиции в будущее России: новые рынки и возможности», проходившей в гостинице «Балчуг Кемпински». Задача была — взять комментарии у политиков, которые из выбираемых, а значит более-менее независимых, превращались в назначаемых, контролируемых. В начале своего первого президентского срока Владимир Путин однажды назвал выборы губернаторов огромным завоевание российской демократии, от которого страна не откажется никогда. А во время второго своего срока — воспользовавшись удачно проведёнными крупными терактами[27] — вдруг забыл об этом завоевании и стал наводить свой новый порядок[28]. Губернаторы же ещё несколько лет назад были такими региональными царьками. Но тут вчерашние бойцы попрятались как мыши, не рискуя выразить мнения, высказать голос избирателей, не рискуя своими креслами. Многие региональные лидеры намеренно не приехали на это очень важное для них мероприятие, а присутствовавшие наотрез отказывались говорить об этом, разбегались кто куда. Таков был их выбор.

И в этот момент я увидел убегающего в сторону выхода Сергея Кириенко, когда-то либерала, губернатора, премьер-министра, а тогда полномочного представителя президента России в Приволжском федеральном округе. Я просто встал у него на пути у выхода из гостиницы. И вот экс-либерал, демократ-практикант и великий реформатор в душе — глубоко в душе — Кириенко, обнаружив перед своим носом микрофон НТВ, не знает, что ему надо говорить на эту тему. Так и сказал: «Я ещё не готов». Зато был готов я — не отступаю.

— По этому вопросу комментариев не даю, — отрезает «демократ» и делает вторую попытку слинять.

— Почему же? — не пропускаю демократа-практиканта с правого фланга.

— А Вы не понимаете?!

— Нет. Не понимаю, — отвечаю я и пресекаю третью попытку Кириенко проскочить мимо меня.

Полпред, несмотря на снимающую камеру, мне и угрожал, и представлялся — видимо, подумал, что я его не узнал, раз не боюсь — и ругался, и даже едва не заплакал от отчаяния, но я его заставил все-таки ответить на мой вопрос. Хотя бы что-то, хотя бы какое-то мнение — определиться. «Моя точка зрения заключается в том, что руководители регионов, которые сегодня успешно справляются с руководством регионов, имеют достаточный уровень доверия и профессионально хорошо подготовлены и опытны в этом вопросе, имеют очень высокий уровень гарантий того, что они будут представлены по новой схеме и будут наделены этими полномочиями по новой схеме», — таков был ответ либерала и демократа, бывшего члена и сопредседателя СПС. Не стал портить себе карьеру — выходить из строя. Более того, полномочный представитель Путина в Приволжском федеральном округе предложил свои услуги послушного мальчика: «Пока только Минтимер Шарипович (Минтимер Шаймиев — тогда президент Республики Татарстан — Э.М.) всерьёз говорит о том, что он не хочет оставаться на новый срок… Поэтому я и говорю о том, что я готов попробовать его поуговаривать. Что из этого получится — не знаю…»

Потом он и его помощники по очереди звонили главному редактору НТВ и жаловались на меня — просили уволить или ещё как-нибудь наказать. Миткова с ними соглашалась, грозилась в мой адрес, потом перезванивала мне, и радостно, смакуя подробности этих разговоров, все пересказывала. Однако, предшествовавшее вышеприведённым словам поведение Сергея Кириенко — все его угрозы, капризы, плач, ужимки, жалобы, попытки малодушно слинять — в эфир НТВ не пошло. Хотя эти сочная «картинка» и «синхроны» многое сказали бы о характере и лице как отдельного политика, так и Системы, которую он представляет.

— С этими выборами губернаторов, с их отменой, такой ужас! — вдруг взгрустнула Миткова. — Такой удар по демократии…

Она сделал небольшую паузу. Отшлифованною.

— Да, но я не об этом… Еще я тебя очень уважаю, потому что ты не лезешь ни в какие интриги.

После разгрома Парфенова и его «команды», после «ухода» Александра Герасимова у Митковой появился новый соперник. Алексей Пивоваров талантливый журналист, собирал свою команду и мечтал — и мечтает — стать главным редактором НТВ. Пиво, так его называют коллеги, создавал дублирующие внутренние структуры новостной службы НТВ конструкции и штаты. Штат вечернего выпуска был очень раздут. Пиво торпедировал действительно часто абсурдные предложения и решения Митковой. Тонко иронизировал над ней на «летучках». А новый генеральный директор НТВ Владимир Кулистиков пользовался этой ситуацией — искусственно и искусно разделял и реально властвовал. То Митковой уступит, а Пиво прижмёт, то наоборот. Помимо таланта силу Пивоварова составляла благосклонность новой Семьи. Говорили, что его лицо в эфире обожали дочки Путина. Правда это слухи — я у дочек Путина не спрашивал, нравится ли им Пивоваров или нет, а если и нравится, то что же им в нём такое нравится, не знаю — но я знаю, что самому Пиво эти слухи очень нравились.

Все это, естественно, негативно сказывается на эфире. Здоровая конкуренция, конечно, очень полезна. А это разве здоровая? Это разве конкуренция? Сотрудники из разных групп саботируют работу друг друга, неприсоединившиеся из «болота» лавируют между этими двумя основными центрами силы на канале, часто думая не о работе, а о том, как воспримут те или иные их действия Миткова и Пивоваров. Не работа, а игра «Угадай мелодию». До-ре-ми-до. В управляемом телевидение все силы тратятся на борьбу за кресла и интриги. Борьбу не за зрителя, а за благосклонный взгляд, за щедрую руку хозяина. В развитых демократиях хозяином является зритель — вернее, зритель-потребитель, человек потребляющий, Homo consumens — с внешне разными партийными, идеологическими, геополитическими, этно-культурными, наконец, сексуальными взглядами. А в суверенно управляемых демократиях хозяин один — монарх, царь, президент-диктатор, любимый руководитель. Именно один. Не Путин и Медведев, а либо Путин, либо Медведев.

Российское телевидение в 90-ые было самым прогрессивным на постсоветском пространстве, ему подрожали, его копировали, на нём учились. А нынешняя ситуация приведёт к его превращению в телевидение Туркменистана, где выпуски новостей мало того, что идут в записи, они потом по несколько дней ещё и повторяются. Журналисты там крайне безынициативны, нелюбознательны и неинформированы. Работа в официозном СМИ лёгкая, но приводит не к профессиональному развитию журналиста, а к развитию таких качеств как лесть, карьеризм, двуличие и бесчестие. О влиянии на общественно-политическую жизнь страны — я вообще молчу. Это не живой организм. И это будущее телевидения России. Нет, уже настоящее…

Миткова помимо своих, которым она чем-то была обязана во время разных предыдущих войн за власть, могла положиться на «правильных» и стукачей-лизунов, а мне ни те, ни другие с дворового детства не нравились. А Пиво ко мне очень хорошо относился. В профессиональном смысле. С ним было интересно работать. Это он первым меня «вывел» в эфир — просто настоял, чтобы я сделал первый свой репортаж для прайм-тайма. Пиво может выслушать идею — нет, он ждёт новые идеи от тебя — не строит из себя сноба, а, главное, не боится сильных людей. Да, у него переменчивый характер, но у меня с этим не было проблем — я ему всегда говорил всё, что думаю. В этом моя пожизненная проблема — карьеру мне не сделать.

Ещё пример. На современном НТВ эталоном карьеры «репортёра» стала тактическая метода корреспондента Алексея Веселовского. Он считал себя хорошим журналистом и очень гордился своим местом в профессии. Любил утверждать — особенно перед новыми сотрудниками НТВ — что сочинял речи для Бориса Ельцина, в частности, знаменитые pадиообpащения первого президента России. Возможно. Не знаю, как писались те тексты, но «репортажи» для новостей Веселовским создавались странным образом. Придя на работу, Алексей садился отсматривать снятый другими коллегами материал на ту или иную тему — «картинку» и интервью с ньюсмейкерами. Всегда жаловался, если интервью «очень длинные» — ну, больше четырёх-пяти минут; идеально, чтобы «синхроны» были короткие — минуту-полторы. Потом Алексей приступал читать в интернете газеты и агентства, копируя из них целые предложения, абзацы. Но из разных СМИ — так он страховался. Любимыми источниками для своих текстов у него были — gazeta.ru, newsru.com, газета «Коммерсантъ». Потом слегка переделывал получившийся текст, причёсывал его; монтажёр накладывал на этот «закадровый текст» снятую другими коллегами «картинку» и вставлял в трёх-четырёх местах «синхроны» ньюсмейкеров — если помните, также добытые другими коллегами. Или же другой вариант — тем же гениальным способом написав «закадровый текст», оставлял в нём места для «синхронов», потом обращался в «Секретариат», чтобы ему эти нужные «синхроны» где-нибудь достали. А те умные дамочки начинали выискивать свободных стажёров, полевых продюсеров или съёмочные группы, которые территориально находились вблизи от местопребывания тех или иных специально подобранных экспертов, ньюсмейкеров — при этом Веселовский предупреждал, что ему нужны конкретные слова, конкретная фраза и ничего более. То есть снимали человека не для того, чтобы узнать его мнение, а для того, чтобы получить из его уст нужные слова. Иногда, некоторые коллеги так и просили у интервьюируемых — озвучить определённые слова, фразу. Зачем тратить своё и чужое время…

Получившееся блюдо-халтуру Веселовский выдавал за свой творческий труд — обычно в эфире главных, «вечерних» новостей. Терпеть не мог разговаривать с ньюсмейкерами, искать какие-то истории и людей для репортажей. Но больше всего Алексей ненавидел уточнять какие-то детали, неточности: ведь столько ошибок — субъективных, объективных — в любом журналистском материале! Однако обожал ездить в командировки в далёкие страны и привозить оттуда сырые, недоработанные темы — и обижался, когда их откладывали в долгий ящик. Ещё очень любил свой грязно-серого цвета свитер в катышках, очень старый, с растянутыми на локтях рукавами — и постоянно его носил.

Прозвище у Веселовского между сотрудниками НТВ было «Весел». Которое я придумал дополнять приложением, учитывающим выбранный коллегой способ творчества. Получалось Весел-копипейст[29] (с вариациями: Весел-копипаст, Лёша-копипаст, Лёша-копипейст), и многие коллеги, особенно редакторы, заочно его так стали величать. Ещё я называл Алексея «Великий компилятор», на что он сильно обижался.

Работая с 2006 года в США — заменил там отличного журналиста, настоящего репортёра, собкора НТВ Антона Вольского — Веселовский запомнился «прекрасным ничегонеделанием»: никаких репортажей, никаких далёких поездок по стране. Почти все его материалы из Америки состояли из двух главных частей: стендап[30] на улице Нью-Йорка крупным планом (чтобы не возникал вопрос, какое отношение имеет происходящее за спиной собкора к тексту его материала) и закадровый текст, наложенный на купленную у теле-агентств «картинку». Текст сюжетов также представлял из себя перевод из сообщений местных информагентств и газет. По крайней мере, я не увидел ни одного репортажа Лёши-копипейста из этой интереснейшей страны с 2006 по 2010 год, когда ещё следил за эфиром телеканала ради обогащения эмпирического опыта.

Да, весёлый он человек. Кстати, его творческая метода была очень заразительна для коллег с НТВ.

— Мне нравится твоя независимость и прямота…

Пауза.

— Но будь помягче, — Миткова сделала вид, что ей грустно. — Дипломатичнее, не конфликтуй. У нас здесь должно быть как в армии…

— Что???

«То есть? Носить пагоны для звездочек, возить солдат на левые работы, коллективно напиваться через день и уводить жён друг у друга? Или воспитывать в себе защитника, отдавать честь при встрече, ставить долг выше личного и стреляться после бесчестного поступка?

Это что такое? Снова, как в СССР? Как тогда говорили, «журналисты — автоматчики партии»? Так что ли?»

— Нет, нет — у Митковой не получалось с образами. — Я имела в виду дисциплину. Дисциплина на первом месте. Ты вот девочкам из секретариата нагрубил?

— Нагрубил? Татьяна, они считают что нагрубил? В таком случае, они правы.

— А что там произошло?

«Ты же всё знаешь? К чему это жалкая пародия на вербовку/искренность?»

— Татьяна, я не хочу обсуждать мои личностно-профессиональные отношения с коллегами сейчас — в их отсутствие.

Отдел оперативного информационного планирования эфира был когда-то очень важной структурной единицей в информационной системе НТВ. В теории, он должен был, как и видно из его названия, оперативно реагировать на возникающие информационные поводы в течении дня, поддерживая постоянную связь с новостными бригадами, координировать работу съёмочных групп, а также планировать съёмочный процесс на последующие дни. То есть если Дирекцию информационного вещания телеканала сравнить с организмом, то Отдел должен быть «сердцем» этого организма, через которое ежедневно «прокачивается» весь объём принятых и исполненных решений. И раньше он такую функцию выполнял. Это была нервная и сумасшедшая работа. Там могли работать люди реально инициативные, умеющие брать на себя ответственность, принимать решения и их выполнять, ну и, конечно, с нестандартным мышлением. Процесс поиска, получения, передачи, производства и распространения информации — каторжный труд, а координация такой работы — труд ещё более тяжёлый.

В новых идеологических условиях Отдел перестал выполнять такие функции. Во-первых, по объективным причинам. Теперь информацию не надо искать, получать, передавать, производить и распространять. К чему волноваться и делать нечеловеческие усилия над собой — что есть новость, а что ею не является, как её донести до аудитории, как предугадать развитие событий — если официальную ЦУ и «картинку» спустят сверху, если идеологический тренд укажет Кремль и Партия. Это произошло не сразу, но постепенно, положение менялось с каждым днём. Во-вторых, Митковой не нужны были люди смелые и инициативные из Отдела. Его сотрудники ежеминутно были у всех на виду и обладали определенным аппаратным влиянием на новостные бригады. А Миткова, как опытный аппаратчик, чувствовала любые предпосылки будущей конкуренции, симптомы возможной в будущем головной боли. Она должна была одна с обаятельной улыбкой возвышаться на бранном поле, как Салот Сар[31] над поверженными телами непонятливых жителей Пномпеня. Даже Аркадия Меликсетянца, парня активного и очень неглупого, пришедшего на НТВ не из журналистики, но быстро вникшего в работу новостей и оживившего мёртвое царство Отдела оперативного планирования, Миткова изжила с канала. Никаких перспективных ростков!

Ей Отдел нужен был как контролирующий инструмент, ресурс, от которого структурно зависела работа новостных бригад и съёмочных групп: все заявки на съёмки должны быть оформлены в Отделе, обсуждены на «летучке» с участием главного редактора или её правой руки Петра Орлова, и лишь потом спущены в операторский и транспортный Координационный отдел. Пивоваров же ещё со времён программы «Страна и мир», которая тогда не подчинялась Митковой, и в последующем стал дублировать творческие и организационные функции Отдела, расширяя штат продюсеров вечернего выпуска новостей. И постепенно «сердце» информационной службы НТВ, Отдел оперативного информационного планирования эфира превратился из исполнительной структуры телеканала в административный аппарат главного редактора. Между коллегами — презрительно просто в «Секретариат». Да и сотрудниками Миткова там оставила только дам с трудной судьбой, но с большой преданностью к главному редактору. И теперь, заходя в «Секретариат», слышно было обсуждение не новостной картины дня, а текущих слухов и интриг, превратностей погоды на египетских и турецких курортах, семейных проблем и возрастных болячек. В последнее время съёмки, рожденные креативом сидящих в этой комнате, шли потом в «Корзин ТВ», то есть просто «в корзину».

Моё разногласие, назову это так, с группой сотрудников женского пола из «Секретариата» произошло приблизительно за месяц до нашего разговора с главным редактором НТВ. Тогда одна из экзальтированных местных дам, видимо ещё находясь под воздействием грамотно проведённой пропагандистской постбесланской обработки в масштабах всего населения страны, вдруг публично заявила мне: «Что же вы, мусульмане, такие все террористы?!» Думаю, всё-таки это был риторический вопрос. Понимаю, что в нормально работающей политической системе организации общества за такое заявление можно, минимум, покинуть место работы с огромным судебным штрафом, а в существующем по инерции государстве за такое можно даже сорвать аплодисменты. Понимаю. И стараюсь терпимо относиться к умственным меньшинствам и критически принимать объектов массовой манипуляции. Но тогда не выдержал — эти люди не владели даже половиной информации о том, что произошло в Беслане. Более того, они не хотели искать и анализировать эту информацию, боялись её, но, не стыдясь своих страхов, делали выводы. Делали выводы. Что от такого стада и требовалось. Делать выводы. Особенно теми, кто делает новости.

А Миткова тут делала вид, что не знала о сути истории. Давно всё разнюхала. И играет в третейского судью…

— Но я не об этом… Понимаешь, мы тебя ценим как хорошего полевого продюсера. А ты, как я понимаю, хочешь ещё делать репортажи и сюжеты.

«Так вот ты о чем? Так вот ты какой, северный олень!»

— Мне это нравится. Моей основной работе это мешает?

— Нет, ты очень много работаешь. Дело в другом. Тебе это нужно?

— Мне нравится самому довести до конца первоначальную задумку о теме. Иногда корреспондент может не понимать тему, делать её спустя рукава — ему принесли «исходники»[32], а он, не чувствуя темы, делает как придётся, лишь бы поскорее закончить. И у меня, как у продюсера остаётся лишь сожаление об испорченной теме.

— Видите — я занята, — Миткова резко бросила робко просунувшейся в дверь голове. И снова мне. — Ну что — корреспондент? У него другая задача. Скомпелировать материал, добытый продюсерами. Для него главное — уметь писать хороший текст…

Это всё — хрестоматийная теория информационного телевидения. Продюсеры — не путать с продюсерами в шоу-бизнесе и кино — это мозговой центр такого телевидения. Каждый продюсер ведёт конкретную тему — экономику, политику внутреннюю, внешнюю, космос, медицину и т. д. Он более всех информирован в теме, мониторит развитие событий, предугадывает это развитие, организует весь съёмочный процесс — естественно, сам участвуя в нём — ведёт корреспондента, объясняет ему тезисы и идеи будущего текста материала. Иногда, продюсеров, специализирующихся, исключительно на одной теме и на мониторинге называют «стратегическими» продюсерами, а выполняющего тактические задачи, работающего в «полевых условиях» — «полевым». А корреспондент должен хорошо выглядеть и правильно говорить, быстро написать текст и отработать своим чистым лицом и соответствующим теме внешним видом перед камерой. Важна сама новость, а не ее интерпретация. Российское телевидение 90-ых постепенно шло к такой структуре телевизионной информационной службы. Так работают наши западные коллеги. Более того, современный тренд на Западе — это универсальная репортёрская единица — продюсер-корреспондент: в одном репортаже он может выступать продюсером, в другом — корреспондентом.

«А что такое полевой продюсер?» — однажды, задала мне абсурдный для телевизионщика, но естественный для нынешнего теленачальства вопрос и.о. главного редактора вроде бы специализированного информационного телеканала «Вести 24» Ирина Филина. Теперь в России корреспондент постепенно превратился в идеологического работника — важна не точная передача действительности, а точная передача точки зрения хозяина на действительность. Как и в советской журналистике. Коры [33] стали такими священными коровами. На НТВ главный редактор проводила с ними по понедельникам «летучки» с обязательными ценными указаниями на неделю. А какую роль должны выполнять продюсеры, не понятно. У кого-то был тесный и постоянный контакт с руководством. У кого-то нет. Но все это было индивидуально. А не системой. Рад, что Миткова хотя бы про теорию ещё не забыла.

— А я хочу быть универсалом. Работа продюсера — такая, какая она должна быть — мне больше нравится. Продюсер должен быть самым информированным, такой «серый кардинал» репортажа. Но хочу и текст отшлифовать.

— Вот кто тебе предлагает делать материалы?

«Конечно, дневные и утренние бригады новостей тебе подчиняются. Они без разрешения и с гримёром не здороваются».

— Вечерний выпуск. Пивоваров.

Миткова импульсивно скомкала какую-то бумажку у себя на столе.

— Он к девушкам лезет…

— Что? — не понял я.

— Пивоваров к девушкам пристаёт. Он им проходу не даёт, — сказала главный редактор с раздражением, а потом обиженно — я не поверил своим глазам — надула губки. — Я всё знаю. Мне всё рассказывают.

На НТВ главной угрозой женского пола всё-таки является Миткова, которая видит в каждой юбке потенциальную конкуренцию, а не Пиво, лихо и открыто проявляющий свою неизрасходованную любвеобильность к этим самым юбкам. Наш Пушкин…

И, в конце концов, лучше к юбкам, чем к брюкам. Хотя бы при всех.

Вот о чём приходится думать главному редактору! Хотя, может быть, многие проблемы на НТВ решились бы сами собой, распространи Пивоваров хотя бы раз свою любвеобильность на Миткову. Пренебрежение женщиной рождает в ней злобу и ненависть.

— Ну я не девушка… И все-таки о работе… Пиво мне предлагает делать материалы. И с ним интересно работать.

Видимо, я испортил ей настроение на сутки. И она пошла дамками. Не разбирая.

— Тебе не надо работать в кадре. У тебя национальность не подходит. Ты же понимаешь… Ты нам для другого нужен…

Не только у неё настроение на сутки испортится. Миткова зря это сказала. Ой, как зря. Терпеть не могу эту тему. Меня это выводит из себя. И она это поняла.

«А легендарному геологу, «отцу тюменской нефти» Фарману Салманову его национальность не помешала искать — доказать и найти! — богатства, ставшие сейчас главным источником дохода в бюджет России, комплекса полноценности Путина и придворной команды, да и всего населения? А командующему всеми элитными кавалерийскими частями Империи генерал-адъютанту Гусейн-хану Нахичеванскому не мешала просить от Николай II — из всего высшего командования армии лишь двое, он да ещё один человек с русской фамилией граф Фёдор Артурович (Теодор Августович) Келлер сделали это — отменить отречение от престола в феврале 17-го? А Рустаму Ибрагимбекову быть соавтором сценария «самого русского фильма» «Белое солнце пустыни»? А моему деду — что свой родной дом, свою улицу защищал? — в России в Великую Отечественную воевать не мешала?»

Для чего я ей-им нужен? Не хочу быть этнографическим материалом. Я же не Александр Самедов. Не хочу ассимилироваться. Хочу сам ассимилировать.

— Татьяна Ростиславовна! — я говорил это и старался держать себя в руках. — Национальность человека смущает только отсталых людей, не способных к критическому восприятию действительности! А свою национальность я люблю.

— Нет, нет. Я ничего не имею против. Я очень хорошо отношусь ко всем национальностям. Но ты же понимаешь — в какой стране мы живем?! — Миткова изобразила грустно-страдальческую мину всё понимающего, но смирившегося с враждебным окружающим миром шестидесятника времён андроповской реакции. — Я сама… я сама очень хорошо это знаю.

Миткова взглянула в окно.

— Внешность и имя. Как я тебя понимаю, — на меня снова посмотрело лицо обладающего какой-то тайной, ничего не забывшего шестидесятника.

Дисциплина как в армии? Как же безобразно это рабское «Есть! нелогичному — шовинистическому, способному разодрать любое, даже самое развитое, общество — новому курсу кремлёвского хозяина, пахана. А для себя это пошлейшее оправдание «Ты же понимаешь — в какой стране мы живем?!»

Дурак я. Надо было убираться из такой телекомпании уже после такого заявления.

Интересно, кто она — физик или лирик? А, может, и физик, и лирик? И физикам, и лирикам?

— Эльхан, Вы делайте потихоньку. Главное, чтобы твоей основной работе не препятствовало. В свободное время. А дальше, посмотрим.

Главный редактор не знала, как ещё оправдаться. Мне было интересно. Если Миткова переходит на «Вы», то она хочет упрекнуть. Потом Миткова, не выходя из образа, посмотрела на свой звонивший мобильник и… тут я что-то пропустил. Была волшебная палочка?

Передо мной сидела активная школьница-староста, на которую обратил внимание любимый преподаватель: спина прямая, лицо сияет, руки сложены как за партой. Да, не хватает двух больших бантиков. И в глазах радость. Нет! Счастье!

«Куда делся шестидесятник? Верните рефлексирующего шестидесятника!»

— Потом. Потом. Потом поговорим, — затараторила Миткова в экстазе. — Мне Алексей Алексеевич звонит…

Это произошло за какие-то секунды. Так как я ничего не понял — видимо, это написано было на моём лице — Миткова успела добавить, толи, чтобы поправиться, толи, чтобы меня ошеломить.

— …Алексей Алексеевич Громов!!![34]

Я встал и ушёл.

В приёмной к стене жалось несколько коллег, ожидающих встречи с Митковой.

— Она ещё занята, — тихо сказал я им и подмигнул.

Source URL: http://ostankino2013.com/metamorfozy.html