Мои останкинские сны и субъективные мысли

Мебель для подвального помещения

Самое унизительное положение на НТВ у водителей. Конечно, на телеканале никто не может похвастаться защищённостью прав, уважением к своему профессиональному достоинству: всё относительно, относительно выше- или нижестоящего по должности, относительно личного блата или, очень часто на НТВ, относительно физиологического строения тела и моральных качеств — философия взаимоотношений неорабовладельческого общества распространяется на всех.

Но как поступают с водителями… Долгое время зарплата у ребят была 300–400 долларов. Только у некоторых достигала 20 тысяч рублей. И это в успешной, приносящей колоссальную прибыль компании. И это за тяжёлый труд. Согласен, не всё измеряется деньгами, но многое измеряется зарплатой. Плата за труд отражает степень уважения к этому труду. Себя-то начальство заработком не обижает.

А ведь водитель — это важный субъект съёмочной группы, всей системы новостной тележурналистики. От его профессиональных качеств и психологического состояния, от его отношения к работе также зависит успех съёмки, а значит — и телекомпании. Какими бы талантливыми ни были корреспондент, оператор, звукооператор, продюсер, сидящие на пассажирских сидениях редакционной машины, если у водителя нет мотивации к работе, если его беспокоит не рабочий процесс, а вопрос выживания на мизерную зарплату и неуважительного к нему отношения в телекомпании, однозначно, съёмка пострадает.

Да, некрологи про умерших водителей НТВ в федеральных газетах не писали и их памяти не посвящали целые программы с перекройкой эфирной сетки, общероссийские премии, финансово поддержанные РОСКОМНАДЗОРом, их именами не называли, даже радиостанция «Свобода» не причитала об «угрозе свободы слова и СМИ в России» при массовых чистках в транспортном отделе телеканала. Они — никто. Низшая ступень иерархической лестницы неорабовладельческого останкинского населения. К водителям в Останкино относились так — по крайней мере, пока я там работал — как воспринимают остальных обычных россиян. То есть аудиторию. Зрителей. В лучшем случае, как детей ещё неразумных.

Остальные сотрудники часто их почти не замечали, не воспринимали всерьёз и вели себя при них откровенно. Потому нтвшные водители могли рассказать о каждом сотруднике много интересного, а, главное, достоверное. В частности, как утром привозили к порогу дома пьяного вдрызг, например, большого начальника, затаскивали его в квартиру, а там бешенная жена принималась хлестать спасителя независимой отечественной журналистики по пухлым щёкам и жирным губам обычной грязной половой тряпкой. Другого, ещё пример, немолодого телеведущего ежедневно приходилось привозить на работу из разных адресов Москвы, от очередной страшненькой любовницы.

Недобрым словом вспоминали Евгения Киселёва. Водителя, не выдержавшего четырёхчасового ожидания, чтобы отвезти начальника домой с большой еженедельной пьянки после программы «Итоги», тот мог встречать в редакции развалившийся на диване, в расстегнутой рубашке и штанах и, еле держась на руках, грязно обругать: «Пошёл вооон! Мы тут обсуждаем тему!» Не любили в транспортном отделе того же Михаила Осокина, «любимого массами телеведущего», от общения с которым, кстати, у меня сохранились только положительные воспоминания. Михал Глебыч, по словам водителей, заставлял ждать вызванную им машину по полтора-два часа. Если водитель пытался возражать — мол, ведь смена моя закончилась уже, барин, домой бы мне пора — нет, розгами его не били за это, но на ответ: «Иди и сиди в машине! Когда захочу, тогда и выйду! Вам всем это говорить?!», нарваться — пожалуйста! Миткова. В этой даме транспортный отдел годами коллективно ошибался. Она могла быть милой и интеллигентной. Даже предупредительной. Даже могла демонстративно облобызаться с простым тружеником со второго этажа, приобнять его, потрогать за большие мозолистые руки. Демонстративно. Но они ошибались. Просто Татьяне Ростиславовне важно было, чтобы её любили и хорошо о ней думали. Потому что того же работягу, с которым — демонстративно! лицезрей, коллектив, не брезгует простым людом! — христосовалась и тяжёлую руку которого трепетно держала своими обеими, главный редактор НТВ могла сдать и сдавала без смущения, например, при массовом увольнении. Какое сожаление? Человек выполнил свою функцию — его использовали. Цель достигнута: важно было, чтобы Татьяну Ростиславовну любили и хорошо о ней думали. Даже если насильно. Да, заставить думать хорошо, обожать из под плети — в России это осуществимо.

Заканчивался 2006 год — предвыборный. Руководство НТВ готовилось к главным событиям в стране — надо было оправдать существование телеканала. Перед битвой начиналась чистка стройных рядов и закручивание гаек. А также раздача пряников и кнутов.

Однажды осенью я случайно стал свидетелем забавного эпизода из жизни НТВ. Вернее, увидел только часть его — потому всё остальное рассказываю с чужих слов. Так вот. В обычный будний полдень всех сотрудников транспортного отдела телеканала вдруг собрали в двух больших комнатах водителей на втором этаже АСК-1. С ними хотела поговорить женщина-начальник — «Л.О.», курировавшая всю официальную, белую, финансовую жизнь телеканала. «Разговор» был в виде объявления: о сокращениях премиальных, о новых штрафах для водителей, и, главное, о беспочвенности надежд водителей на повышение зарплат. Надежд объяснимых: ведь единственное, что в России растёт постоянно и стабильно — это стоимость жизни, цены, услуги.

Обычно, на телеканале высокий вердикт никто из руководителей даже не удосуживался лично передать подчиненным. Просто ставили перед фактом и всё! Тем более водителей. А тут высокий руководитель женского пола собственными ножками спустилась с одиннадцатого, «финансово-административного», этажа к водителям — на второй. Да и во время «разговора» у неё прорывались наружу сочувственные интонации в голосе. Можно было подумать, что началась революция в мышлении начальства, но, оказалось, что «Л.О.» не только необходимо было выполнить задание высокого руководства, но и, как оказалось, она просто хотела поделиться частичкой внутренней рефлексии с простым народом, с этими сильными, но бесхитростными мужиками.

Дней за десять до этой встречи водители официально — в виде коллективного письма — обратились к гендиректору НТВ Владимиру Кулистикову. Нет, без угроз, без жёстких требований. Без цитат из Конституции, Трудового кодекса и ежегодного Федерального послания президента страны. Ничего такого в письме не было. Была мольба о надбавке. Да, был намёк и на улучшение условий работы. Но главное — надбавка, человеческая оплата труда. Простыми словами. Мол, помоги, барин! ведь стыдно перед семьями! ведь почти всем отделам накинули пряников! а ведь нам бы просто хлеба! И, правда, многих сотрудников телеканала тогда осчастливили господскими крошками — особенно тех, которые, как например, сотрудники программы «Сегодня», должны были играть основную роль в предстоящих пропагандистских боевых действиях. Да, простыми словами. Просто по-мужски.

Ответ гендиректора НТВ Владимира Кулистикова был отрицательный. Более того, босс грозил штрафами, сокращением премиальных. И озвучить его — ответ — перед простым народом, перед этими сильными, но бесхитростными мужиками альфа-самец телеканала отправил «Л.О.» — женщину. Притом, пожилую…

Этот неприятный вердикт женщина-начальник «Л.О.» говорила каким-то нервным, даже обиженным голосом. Когда по рядам водителей пошёл очередной ропот — некоторые даже позволили себе вслух громко возмутиться: мол, а семью кормить чем? зарплата-то не для проживания в Москве! — начальница вдруг безапелляционно отрубила:

— Все вопросы к Путину!

Для внушительности «Л.О.» — курировавшая всю официальную, белую, финансовую жизнь телеканала — выставила вперёд направленный в потолок указательный палец, и простояла в этой зловеще-гипнотизирующей позе памятника почти минуту. Потом она ещё раз произнесла эту сакраментальную фразу, с наслаждением вздохнула и засобиралась уходить. Теперь она выглядела очень довольной, словно, наконец, выговорилась. Видимо, «Л.О.» — курировавшая всю официальную, белую, финансовую жизнь телеканала — уже слышала этот тезис-приговор во время других «разговоров». Казалось, она и сама была рада такому мужскому поступку гендиректора — отправить её в народ. На душе полегчало.

Мужики какое-то время в недоумении переглядывались, а потом, матерясь, разошлись по делам. Да, просто разошлись.

Приблизительно в это же время элитный мебельный салон «ФЛЭТ-интерьеры» на Долгоруковской улице в Москве посетила супруга президента Российской Федерации Людмила Путина. Постоянный клиент этого необыкновенно — даже неприлично — дорогого магазина.

Салон «ФЛЭТ-интерьеры» (а также салоны Brueton, Room, «ТРИО-интерьер» и другие продающие подобную итальянскую мебель) — это явление-нонсенс, возможное только в стране, страдающей «голландской болезнью» с осложнением в виде «африканской лихорадки». Это то, из-за чего над новой российской элитой потешаются во всём мире. Мебель здесь не просто дорогая, а намеренно дорогая. Диван за 100 000 долларов, коврик под ноги в прихожей — за 15 000 долларов, обеденный стол со стульями — все 150 000 долларов, и даже паршивая на первый взгляд тумбочка здесь может стоить 10 000 тысяч Евро. И покупают же, сволочи!

Не спорю, материал качественный: настоящее дерево, кожа, мех, позолота. У каждого предмета свой паспорт, где расписан весь путь к рождению, например, дивана: дерево, дескать, несколько лет вымачивали в специальном растворе, а ещё в каких-то отварах из трав, и чуть ли не в моче молодого бегемота; а кожу содрали с конкретного (возраст, прозвище, гастрономические и сексуальные предпочтения) высокогорного аппенинского козла. Но это же даже не ручная работа. Это всё — фабричное. Конвейер. Написать-то можно всё что угодно. Да и в самых дорогих салонах в стране-производителе эта чудо-мебель стоит в четыре-пять раз дешевле. На 300–400 процентов дешевле!

Однажды отечественный нувориш где-то услышал или прочёл в каком-то журнале, что самая изысканная мебель делается в Италии. И поверил в это, потому что он как и любой россиянин упорно лелеет свой комплекс неполноценности перед всем западным. Со времён Петра I, а, может, и Смутного времени. Особенно «итальянское» стало в его незагруженной другими более сложными рефлексиями голове синонимом настоящего вкуса. Теперь наш разбогатевший соотечественник постоянно повторяет эту полезную информацию в кругу себе подобных, жонглируя вызубренными брендами и аргументами: Ceccotti, VITRA, Jumbo, Francesco Molon, Fendi, Mascheroni, «лимитированная коллекция», «стиль Art Deco», «в Эрмитаже такая же стоит». Все эти магически звучащие для его уха названия должны помочь с неудобной мыслью: «А жизнь-то проходит бессмысленно», да выковырнуть засевшие в подкорке мозга воспоминания о вонючей кухонной плите в «коммуналке». В этой среде не стыдно не знать Николая Семёновича Лескова или Андрея Платоновича Платонова, главное — уметь поддерживать разговор об этикетках, «недоступных для остальной массы трудового населения».

Когда итальянские производители выходили со своей продукцией на российский рынок, у них был, в первую очередь, имиджевый расчёт — мол, вот и в Москве, ещё одной мировой столице, мы присутствуем. Надежд на большую прибыль, да и на существенные продажи, никто не строил. А теперь Россия из «перспективно-сомнительного направления» превратилась в «главный рынок сбыта». Там, на Западе эта мебель сейчас всё меньше покупается — и кризис, да и времена арабских шейхов и своих потешных нуворишей прошли. А, оказалось, здесь на «непонятном российском рынке», этот элитный скарб раскупают как горячие пирожки.

Но при всех головокружительных прибылях от этой торговли российские работодатели платят своим сотрудникам копейки — 300–600 долларов в месяц (зарплаты за 2009 год в «ФЛЭТ-интерьеры»). А также ненормированный рабочий день, отсутствие трудовых договоров, задержка жалованья. Однако, на это издевательство, выдаваемое за трудовые взаимоотношения, желающих хоть отбавляй. Почему? Объяснила сотрудница одного из таких салонов: «Эта каторга того стоит — видеть этих людей, а иногда с ними и общаться», — экзальтированно рассказывала она, поглаживая сумочку Prada, стоившую ей трёхмесячной зарплаты и гастрита. «Это притягивает!» — добавила она, а потом созналась, что многие её коллеги курят сигареты без фильтра. Добровольное рабство ради возможности наблюдать чужую красивую жизнь, ради ощущения сопричастности к роскоши.

Людмилой Путиной в салоне «ФЛЭТ» все были восхищены. Даже работающие за копейки рабы.

— Ведёт она себя очень сдержанно, улыбчивая. Интеллигентная! — объяснил мне один из них. — Машина у неё простая — Мерс S-класса, всего один охранник и водитель.

Первая — на тот момент — леди России всегда скромно ждала своей очереди, снимала обувь, взбираясь на шезлонг Cassina: «Не как некоторые — ботинками Baldinini по дорогой коже». А однажды, когда Путина пришла к закрытию салона и не узнавшая её администратор на входе не пустила вовнутрь, жена президента страны извинилась, тихо развернулась и ушла. «Могла ведь наорать на человека, воспользоваться своим статусом, сломать всю жизнь», — находили потом в таком поведении что-то необычное (?) сотрудники «ФЛЭТа».

В свой первый визит в этот салон супруга Владимира Владимировича потратила почти полмиллиона долларов США. Войдя в магазин, сразу направилась в зону бренда Ceccotti, одного из самых дорогих в мире. Мебель, среди которой «время и пространство теряют свои границы». Неизвестно, для кого она её приобретала, но можно предположить, что не для себя, а для близкого человека: вся меблировка для библиотеки и кабинета, несколько шкафчиков, коврик. А также тот самый шезлонг Cassina, который спроектировал известный архитектор-модернист и дизайнер Ле Корбюзье. Как обещают в салоне, «в нём можно даже лежать с поднятыми вверх ногами». Кстати, обивку можно выбрать из кожи, а можно — из шкуры коровы или пони. Пони — это потрясающе; представляю, как шёрстка бедного непарнокопытного будет ласково щекотать ушки и шею главному чиновнику в стране. Вообще, идеальное изобретение для отдыха после тяжелых политических баталий. Развалиться, вытянуть ножки, снять носки и, ковыряясь — вдумчиво, упорно, с наслаждением — в носу, подумать о новых планах: кого бы ещё «замочить», чтобы ещё такое перепродать в «Газпроме», кого казнить, кого миловать, где бы ещё ввести режим КТО [1]; ну и как бы ещё насолить этому НАТО. Или помечтать в этом положении о настоящем массаже ступней по-тайваньски…

Обычно даже в таких салонах никто вот так — зараз, за один приём — не отоваривается. Это не «мебель из IKEA для быдла» [2]. Сюда приезжают вместе со своим дизайнером, оценивают композицию меблировки для дома, «философию интерьера». Долгий процесс. Ну, так богатые россияне подражают своим западным «коллегам»: надо походить, подумать, покивать на модные и чудные замечания дизайнера, сказать ему о своих пожеланиях и только после этого всё же купить то, что он скажет. А Людмила Путина — видимо, сама себе дизайнер, сама себе художник — ходила по салону и тыкала пальцем, словно в хлебобулочном отделе супермаркета.

Но историческую покупку в салоне она совершила в другой прекрасный день. На этот раз первая леди решила расплатиться налом. За нею по пятам шли охранник и водитель — у каждого в руках по два пакета из «Пятёрочки», туго набитые российскими рублями. Выбрала «спальню» — массивную, «тяжёлую» мебель классического стиля. Ну, и ещё всякую мелочь.

Пока на кассе пересчитывали деньги из пакетов, один из дизайнеров салона, консультировавшая важную покупательницу в тот день, решила выведать тайну первой — на тот момент — леди:

— Извините, Людмила, а для кого Вы берёте спальню? — робко зашелестела она.

Путина, и в правду, оказалась человеком вежливым: не оборвала, не нагрубила, в лицо не плюнула, наркотики в карман не подкинула. Ей, наверное, иногда так хочется с кем-нибудь поговорить, душу излить. По-женски. За рюмочкой ликёрчика. С шоколадками…

— А это для дочери. Подарок ей сделаю, — откровенно сказала первая леди и заулыбалась жизнерадостно.

— Для дочери? Но… Вы знаете, эта мебель всё-таки классическая, — не в меру осмелела сотрудница салона, почувствовавшая себя человеком. — Ну, не молодёжная. В такой спальне неуютно будет девушке… А вдруг не понравится?

— Не понравится?

Путина на мгновение задумалась, нахмурилась.

— Если не понравится, тогда — в подвал, — вдруг успокоила она и девушку, и себя. — У нас большое подвальное помещение.

И снова мило заулыбалась — и рабыня тоже почувствовала себя счастливой; сопричастной великому событию.

Обещаю стать таким же вежливым и добрым, когда буду иметь столько же денег. Но своих, не ворованных.

На следующий день за президентским заказом приехало «несколько грузовиков с федеральными номерами». Правильно, за госсчёт — не ловить же попутку! Правда, сотрудники, курившие дешёвые сигареты у входа в магазин, номера машин не запомнили.

Дааа. Для одних — большинства — жизнь стала просто веселее, а для некоторых и веселее, и лучше. Вот справка о доходах президента России Путина за 2006 год, которую он предоставлял в ЦИК страны в 2007 году. Общий доход за 2006 год — 2 миллиона 11 тысяч 611 рублей 28 копеек. А ещё на счетах Путина в Сбербанке — 3 миллиона 83 тысячи 219 рублей 34 копейки, в ВТБ — 563 тысячи 763 рубля 35 копеек и в Балтийском Банке — 53 тысячи 317 рублей 50 копеек. Любимая супруга доходов в 2006 году не имела. Ничего себе… А где же активы «Газпрома», проданные и перепроданные своим людям? Где миллиарды североамериканских долларов? Где, хотя бы, деньги из пакетов «Пятерочки»? Да в одном таком кульке помещается в три раза больше рублей — тысячными купюрами — чем в этой справке о доходах — мы проверяли! Зачем он вообще эту справку публикует? Чтобы показать какой он продвинутый, современный глава государства? Это он так думает. Извиняюсь за резкость — всё-таки я не такой вежливый, как Людмила Путина — но этой справке могут верить только страдающие болезнью Альцгеймера.

Source URL: http://ostankino2013.com/mebel-dlja-podvalnogo-pomeshhenija.html