Молодые невольники

Глава XXII. ВОЗВРАЩЕНИЕ БО-МУЗЕМА

Завидя Бо-Музема, белые невольники бросились к нему навстречу.

— Спроси его, — вскричал Гарри, обращаясь к крумену, — дадут ли за нас выкуп, будем ли мы, наконец, свободны!

— Сюда! Сюда! — выпалил Билл, схватив африканца за руку и указывая на скотовода. — Узнай у этого человека, где Джим и мистер Теренс.

Крумену не удалось исполнить просьбы ни того, ни другого, потому что, завидя мичманов, Бо-Музем в ту же минуту дал волю своему гневу.

— Собаки! Обманщики! — завопил он. — Пусть соберутся женщины и дети и пусть все будут свидетелями, как я отомщу собаке-христианину, который осмелился обмануть Бо-Музема!

Но в этот момент в разговор вмешались двое остальных арабов, которые попытались объяснить Бо-Музему, что белые невольники не принадлежат уже им больше.

Если бы Гарри Блаунт не попал в число невольников, проданных мавру, Бо-Музем ничего бы не имел против этой выгодной сделки, но, видя, что намеченная им жертва ускользает, он пришел в бешенство. С проклятиями объявил он, что товарищи его не имели права продавать невольников во время его отсутствия, потому что эти собаки одинаково принадлежат как ему, так и другим.

В это время подъехал Мурад, который тоже вмешался в разговор, отдав предварительно приказание своим слугам окружить белых и немедленно отправляться в путь.

Приказ мавра был выполнен, и караван выехал из деревни, не обращая внимания на раздраженного Бо-Музема. Только один человек симпатизировал Бо-Музему: это был хитрый скотовод, который дорогой договорился относительно продажи невольников.

Как лицо заинтересованное, он вмешался в спор и, подойдя к мавру, сказал, что невольники были куплены им еще вчера. Он принялся горько жаловаться, что раз уже потерпел убыток и теперь его опять обманывают, и грозил привести, если понадобится, хоть двести человек, чтобы отстоять свои права.

Но Мурад не обращал никакого внимания на его требования. Он развернул своего скакуна и догнал свой отряд. Подъехав, он приказал отряду ехать по дороге в Агадэц.

Повернувшись, он увидел скотовода, галопом направлявшегося в противоположную сторону.

— Мне хотелось узнать от этого человека, что сталось с Джимом и Теренсом, — сказал Колин, кивнув на удалявшуюся фигуру скотовода, — но теперь слишком поздно.

— Да, слишком поздно, — повторил за ним Гарри. — Какое несчастье, что он не купил также и нас — мы бы, по крайней мере, были все вместе.

— А я об этом ни капельки не горюю, — вмешался Колин. — Несколько минут тому назад мы были в отчаянии, что нас уступили мавру, а теперь он спас жизнь Гарри.

— Билл, о чем ты мечтаешь, старина? — спросил молодой шотландец у моряка.

— Ни о чем. Я не хочу и не буду ни мечтать, ни думать.

— Мы идем по дороге в Свеору, — сказал крумен, подъехав в это время к белым.

— Неужели это правда? — вскричал Гарри. — Значит, несмотря ни на что, мы все-таки идем в Могадор?

— Э! Теперь и это меня не радует! — грустным тоном проговорил Колин. — Разве не при вас говорил Бо-Музем, что не нашел там охотника внести за нас выкуп?

— Он не был в Могадоре, — вмешался крумен. — Он не мог в такой короткий срок съездить туда и обратно.

— Я думаю, что африканец прав, — заметил Гарри. — Я хорошо помню, как говорили арабы, что для того, чтобы добраться только туда, нужно ехать четыре дня, а он успел даже вернуться назад всего на шестой день.

Дальнейшему разговору невольников помешали мавры, которые приказали им подгонять лошадей.

Сумерки быстро спустились, и накатила темная южная ночь. Они проехали достаточно долго в полной темноте, когда Билл вдруг заявил, что не в состоянии управлять сухопутной шлюпкой. Он, по его словам, и так с большим трудом сидел на лошади. Неожиданно для всех он слез с лошади и отказался ехать дальше, объявив, что он не желает сломать себе шею, что непременно случится, если он сядет на «шлюпку» в такой кромешной тьме. Об этом доложили Раис-Мураду, который сперва страшно рассердился, но потом скоро успокоился, узнав, что один из невольников говорит по-арабски.

— Ты и твои товарищи желаете получить свободу? — спросил он, подъехав к крумену.

— В этом заключается вся наша надежда, — ответил тот.

— Ну так скажи этому человеку, что свобода не здесь, а со мной. Пусть он немедленно следует за мной.

Крумен перевел эти слова Биллу.

— Я не хочу слышать больше о свободе, — возразил последний. — Я слишком много наслышался подобных обещаний и отлично знаю им цену.

Ни просьбы, ни угрозы не могли заставить моряка двинуться вперед.

Тогда Раис-Мурад отдал приказание остановиться, сказав, что остаток ночи они проведут на этом месте.

При первых проблесках наступающего дня отряд снова тронулся в путь. Взошло солнце, и с вершины высокого холма, на который поднялся отряд, на расстоянии не более четырех миль все увидели белые стены города Санта-Круца, или Агадэца, как называют его арабы.

Кавалькада приближалась к плодородной равнине. Там и сям виднелись небольшие поселения, окруженные виноградниками и рощами финиковых пальм. Путники остановились около одного из таких поселений.

Белые невольники, выбрав тенистое местечко под густой купой пальм, опустились на землю и почти в ту же минуту заснули.

Через три часа их разбудили и подали завтрак, состоявший из ячменных лепешек и меда.

К концу завтрака Раис-Мурад вступил в разговор с круменом.

— Что говорит мавр? — спросил Гарри у крумена.

— Он говорит, что отведет нас в Свеору к английскому консулу, если мы обещаем хорошо вести себя.

— Скажи ему, что мы согласны, и скажи еще, что ему заплатят хороший выкуп.

Мавр кивнул и заявил, что желал бы иметь от пленников письменное обязательство, что ему заплатят известную сумму. Он требовал по двести долларов за каждого и, достав письменный прибор, сам написал на арабском языке расписку от имени белых невольников. Затем он приказал крумену слово в слово перевести содержание расписки товарищам. Последний повиновался и прочел следующее:

Гарри и Колин подписали без размышлений. Билл взял бумагу и торжественно приготовился начертать свое имя. Его рука несколько минут раскачивалась из стороны в строну и, когда ему удалось изобразить несколько иероглифов, которые, по его мнению, означали «Вилльям Мак-Нил», он протянул расписку Гарри. Последний написал на другой стороне по-английски принятое всеми ими обязательство.

Спустя два часа все снова были уже на лошадях и рысью ехали по дороге в Санта-Круц.

Отъехав немного, они обернулись и увидели отряд человек в тридцать всадников, которые неслись за ними крупным галопом.

Раис-Мурад вспомнил об угрозе скотовода и приказал своим людям ехать быстрее.

Но плохие лошади, на которых сидели невольники, не могли взбираться галопом по склону горы.

Отряд арабов с каждой минутой все ближе и ближе приближался к ним. Между двумя отрядами было уже не более полумили.

Мавр, как мог, торопил своих спутников. До стен города оставалось еще около мили.

В тот момент, когда Раис-Мурад и его люди приближались к цели своего путешествия, головы лошадей их врагов показались на вершине холма позади них. Пять минут спустя белые невольники слезали с лошадей и благодарили Бога за избавление их от опасности.

Бо-Музем, скотовод и их друзья прибыли на четверть часа позднее и рысью проскакали мимо часовых. Казалось, они хотели разорвать Гарри, который особенно возбуждал в них злобу.

Но Раис-Мурад подозвал стражу и объявил Бо-Музему, что он не имеет права нападать на него в стенах города. Кроме того, он должен дать слово вести себя тихо. Арабы поняли, что они находятся в марокканском городе, и принуждены были уступить. Оба отряда были размещены в различных кварталах.