Молодые невольники

Глава IV. КОРАБЛЬ ПУСТЫНИ

Больше никто уже и не заговаривал о том, чтобы убить верблюда: это значило бы убить курицу, которая несла золотые яйца.

Весь вопрос теперь заключался в том, в какую сторону следует направиться.

Верблюд был оседлан и взнуздан, — значит животное убежало от своего хозяина очень недавно, наверное во время бури, и просто-напросто заблудилось. Это-то больше всего и беспокоило потерпевших крушение.

Они понимали, что хозяином заблудившегося верблюда должен быть какой-нибудь араб, и, если они станут искать его, то найдут его не в доме, не в городе, а в палатке и, по всей вероятности, в обществе других таких же арабов.

Теренс все же предложил поискать хозяина верблюда. Молодой ирландец не слышал ничего о страшной репутации жителей Варварийского берега. Билл, хорошо знавший, с кем бы пришлось иметь дело, наоборот, боялся встречи с хозяином верблюда.

— Увы, Терри! — вздохнув, проговорил старый моряк, становясь таким серьезным, каким молодые товарищи его еще никогда не видели. — Нас ждет печальная участь, если, не дай Бог, мы попадем в руки этих разбойников.

— Что же ты нам советуешь?

— И сам не знаю, — отвечал старый моряк, — но думаю, что всего лучше будет держаться поближе к берегу и не терять из виду воды. Если мы повернем внутрь страны, мы можем быть уверены, что так или иначе, а пропадем; а если будем идти все к югу, то можем дойти до какого-нибудь торгового порта, находящегося в сношениях с Португалией. А пока нам лучше затаиться и осмотреться.

По совету старого моряка, который, по-видимому, знал пустыню так же хорошо, как и море, потерпевшие крушение улеглись таким образом, чтобы их не было видно с побережья.

Едва успели они принять это положение, как старый Билл, все время бывший настороже, объявил, что он видит какие-то предметы.

Две темные тени подвигались вдоль берега с юга, но они были еще на таком далеком расстоянии, что нельзя было даже сказать, кто это: животные или люди.

— Дайте мне посмотреть, — предложил Колин, — к счастью, со мной моя зрительная трубка. Она была у меня в кармане, когда нам пришлось покинуть корабль.

Сказав это, молодой шотландец вытащил из кармана куртки маленькую подзорную трубу и навел ее на указанную точку, стараясь держать голову как можно ниже.

— Это люди, — объявил, наконец, Колин. — Я вижу ярких цветов шали, красные головные уборы и полосатые плащи. Один сидит на лошади, другой — на верблюде, на таком же точно, как и наш. Они едут тихо и точно осматриваются кругом.

— Ах, этого-то я и боялся! — сказал Билл. — Это хозяева нашего верблюда; они его ищут. Хорошо еще, что песком занесло его следы, иначе они приблизились бы прямо к нам. Нагнитесь, нагнитесь, Колин! Не надо показывать им наших голов: у этих разбойников глаза острые, они за целую милю увидят даже шестипенсовую монету.

Колин понял правдивость замечания моряка и тотчас же еще больше нагнул голову.

Случай этот ставил потерпевших крушение в положение и утомительное и тревожное в одно и то же время. Любопытство вызвало в них желание наблюдать за движениями приближающихся кочевников. Наблюдать было необходимо и для того, чтобы знать, когда, наконец, можно будет поднять головы, при этом не рискуя быть замеченными всадниками.

К счастью, Колин нашел средство выйти из затруднения.

— Ах! — объявил он. — Мне пришла в голову хорошая мысль. Я буду наблюдать за этими разбойниками и в то же время лишу их возможности видеть нас, ручаюсь вам в том.

— Каким образом? — спросили остальные.

Колин ничего не ответил им на это; он просунул свою трубку сквозь верхний гребень песка таким образом, что конец трубки вышел по ту сторону. Как только все приготовления были окончены, шотландец приложил глаз к стеклу и затем сообщил своим товарищам шепотом, что видит.

— Я могу вам даже сказать, какие у них лица, — прошептал Колин. — Сказать правду — физиономии не из особенно красивых. У одного лицо желтого цвета, а другой — весь черный. Последний, должно быть, негр, потому что у него курчавые волосы; он сидит на верблюде, на таком же, как этот. Желтолицый человек сидит на лошади… у него довольно большая борода клином. Я думаю, что это араб. Это, должно быть, хозяин негра. Вот он делает какие-то жесты, точно отдает ему приказание. Ага! Они остановились и смотрят в нашу сторону.

— Спаси, Господи! — прошептал Билл — они увидели трубку.

— В этом нет ничего невозможного, — подтвердил и Теренс, — стекло должно блестеть на солнце, и глаза араба наверное заметили его.

— Не лучше ли будет убрать сейчас же трубку? — спросил Билл.

— Совершенно верно, — отвечал Колин, — но я думаю, что теперь уже слишком поздно: если они остановились потому, что их внимание привлекла трубка, — нам пришел конец.

— Все-таки отодвиньте ее потихоньку; если они не будут ее видеть, то могут и не дойти до нас.

Колин хотел последовать этому совету, когда, бросив последний взгляд, заметил, что путешественники направились вдоль берега, как будто не видели ничего, что могло бы их заставить свернуть с дороги.

К счастью для потерпевших кораблекрушение, не блеск стекла заставил остановиться араба и негра. Другой овражек, пролегавший через всю цепь дюн, гораздо более широкий, чем тот, в котором скрывались наши моряки, выходил на побережье немного пониже. Это-то именно и привлекло внимание обоих всадников, и, судя по их жестам, Колин мог сказать, что именно об этом они и совещались, так как, по всей вероятности, находились в нерешительности — идти ли им в эту сторону, или продолжать свой путь к берегу. Разговор их кончился. Желтый человек пустил лошадь в галоп, а черный последовал за ним.

Было очевидно по взглядам, которые они бросали во все стороны, что они чего-то искали.

— Ну, этак они долго будут ездить, — сказал Колин, как только увидел, что всадники скрылись за дюной, — иначе плохо бы нам было.

Когда всадники удалились, берег опять сделался пустынным.

Хотя моряки не видели уже более ни малейших следов живых существ, они считали необходимым не выходить из своего убежища и даже не поднимали голов иначе, как через промежутки, для того, чтобы увериться, что берег все еще продолжал оставаться свободным, и, только уже окончательно успокоившись на этот счет, они опять спрятались, и до того часа, когда закат стал обагрять море, никто не сделал шагу из тайника.

Верблюд не шелохнулся; впрочем, они приняли меры, чтобы он не мог удалиться от них в случае, если бы ему пришла на то фантазия, крепко связав ему ноги. Под вечер животное подоили так же, как и утром, и, освежившись питательным молоком, моряки приготовились покинуть убежище, ужасно им наскучившее.

Они быстро собрались. Им оставалось только развязать верблюда и вывести его на дорогу или, как сказал Гарри смеясь, снять корабль пустыни и начать путешествие.

Когда последние лучи дня скрылись за белыми гребнями дюн, они вышли из своего убежища и начали путешествие, продолжительность и исход которого были им неизвестны.

Посоветовавшись, они решили ехать на верблюде поочередно, но скоро вынуждены были отказаться от этого удовольствия: качка слишком сильно давала себя знать. Мехари опять был свободен и предоставлен в распоряжение старого Билла, все время не выпускавшего из рук повода.