Молодые невольники

Глава II. РАЗЛУКА ПОНЕВОЛЕ

Из четверых потерпевших крушение не умел плавать только один. Старый морской волк не обладал искусством, которое, казалось бы, должно быть чуть ли не врожденным у каждого моряка.

Только одно великодушие так долго удерживало при нем трех его молодых спутников. Будучи отличными пловцами, они еще в самом начале прилива, если бы смело бросились в воду, могли бы без труда достигнуть берега.

Вдруг громадная волна, каких еще не налетало до сих пор, прокатилась над их головами и отнесла трех мичманов далеко от того места, где они находились.

Все их попытки стать на ноги не увенчались успехом: вода поднялась слишком высоко. Несколько секунд побарахтались они, пытаясь разглядеть в темноте то место, откуда их снесло, и где, как им казалось, черной точкой поднималась над водой голова Билла.

— Эй! Молодцы! — донесся до них голос старого моряка. — И не думайте возвращаться сюда… это все равно ни к чему… меня вам все равно не спасти!.. подумайте лучше о себе!.. Держитесь крепче, и прилив отнесет вас к берегу. Прощайте, друзья!

После минуты борьбы и колебаний мичманы с грустью поплыли к берегу.

Не успели они проплыть по бухте полмили, как Теренс, плававший хуже остальных своих товарищей, почувствовал, что ноги его задевают за что-то твердое.

— Мне кажется, — крикнул он прерывающимся голосом, — что я достал до дна. Слава Тебе, Пресвятая Дева, я не ошибся! — Он встал на ноги, и голова и плечи его остались над поверхностью воды.

— Верно, — подтвердил Гарри, становясь рядом с ним. — Слава Богу! Это — берег.

— Слава Богу! — повторил Колин, подплывая в это время к ним.

Потом все трое инстинктивно повернулись к морю, и одно и то же восклицание сорвалось с их уст: «Бедняга старый Билл!»

— Право, нам бы следовало захватить его с собой, — проговорил Теренс, с трудом переводя дыхание. — Неужели мы не могли бы спасти и его?

— Конечно, могли бы, — отвечал Гарри, — если бы только знали, что нам придется так мало плыть.

— Ну, а что если бы нам попробовать вернуться… может быть, нам и удалось бы еще…

— Нечего и думать! — перебил Колин.

— И это говоришь ты, Колин?! А еще считаешь себя самым лучшим пловцом из всех нас… Не стыдно тебе… — послышались восклицания двух остальных мичманов, желавших во что бы то ни стало спасти старого матроса.

— Если бы я надеялся спасти его, я сам первый бросился бы сейчас к нему, — отвечал Колин, — но только это ни к чему не приведет! Ведь в темноте ничего не увидишь. Идемте!..

Печально опустив головы, побрели они к берегу, не переставая оплакивать своего товарища, покинутого ими только потому, что они не знали, что берег так близко. Теперь он уж наверное потонул и погребен под волнами прилива.

Они остановились, хотя воды было еще по колено. Так простояли они больше двадцати минут, смотря сквозь темноту на кипевшее вокруг них море и с грустью замечая, что прилив продолжает расти. Вода должна была подняться, по крайней мере, на один метр со времени отплытия их с отмели. На этом основании они вывели печальное заключение, что старый моряк, должно быть, уже утонул.

Затем они вновь потихоньку направились к берегу, все еще озабоченные участью своего спутника больше, чем своей собственной.

Не успели они сделать и десятка шагов, как вдруг крик позади них заставил их поспешно обернуться.

— Эй! Подождите! — донеслось словно из глубины океана.

— Это Билл! — воскликнули одновременно все три мичмана.

— Это я, детки, я! Я страшно устал и теперь немножко передохну. Потерпите немножко, и я через пять минут подойду к вам! Дайте мне только взять рифы моего марселя.

Мичманы были очень обрадованы и очень удивлены внезапным появлением того, кого они считали уже мертвым. Между тем, все сомнения рассеялись при виде темной фигуры, выходящей из воды.

— Билл! — вскричали мичманы.

— Ну, конечно! А кого же еще думали вы увидеть? Быть может, старого Нептуна или морскую сирену? Ну, давайте руку, друзья! Биллу, видно, на роду написано не утонуть.

— Но как это тебе удалось, Билл? Вода ведь еще прибывает…

— Я приплыл на плоту, который и вы все отлично знаете. Это тот самый обломок мачты, который донес нас до песчаной косы.

— Наша мачта? — воскликнул Гарри.

— Она самая. Как раз в ту самую минуту, когда я готовился испустить последний вздох, что-то ударило меня по голове, да так сильно, что я чуть не пошел ко дну. Это «что-то» оказалось нашей брамреей. Я, само собою разумеется, недолго думая взобрался на нее и просидел на ней до тех пор, пока не почувствовал, что ноги мои достают до дна.

Мичманы крепко обняли старого моряка, поздравляя его с чудесным спасением, а затем все четверо продолжили путь к берегу.

Не больше как минут через двадцать выбрались они, наконец, на песчаное побережье, но продолжали идти все вперед для того, чтобы быть совершенно вне опасности на случай, если бы прилив поднялся еще выше.

Но прежде, чем им удалось найти такое место, они преодолели огромное пространство мокрого песка. Зато теперь, взобравшись на холм, они могли уже не бояться прилива и решили остановиться на ночлег.

Становилось все холодней, и конечно было бы очень и очень кстати развести огонь, чтобы обогреться около него и просушить мокрое платье. У Билла, как оказалось, отлично сохранились трут и огниво, которые он держал в герметически закрытом оловянном ящичке, но недоставало самого главного — дров. Обломок брамреи, который отлично им пригодился бы теперь, плавал от них за целую милю.

Поняв, что приходится отказаться от надежды развести огонь, они сняли с себя одежду и изо всех сил выжали её, а затем снова надели все на себя.

Луна вдруг выплыла из-за туч, и при ее бледном свете они ясно могли разглядеть берег, к которому пристали.

Песчаный берег был не гладкой поверхностью, а состоял из целого ряда холмов, образующих лабиринт, который, казалось, тянулся до бесконечности. Они решили подняться на самый высокий холм и оттуда осмотреть все побережье, заодно выбрать местечко, где можно было бы на первое время надежно приютиться.

Скоро они поняли, пытаясь взобраться на вершину холма, что они еще не достигли конца своих мучений; с каждым шагом их ноги все глубже погружались в сыпучий песок.

Поэтому восхождение показалось им чрезвычайно тяжелым, хотя холм возвышался не больше как на сотню футов. Наконец, они достигли вершины холма. Но куда они не смотрели, везде видели только дюны. Песок блестел как серебро под бледными лучами луны и можно было подумать, что находишься в заснеженной Швеции или в Лапландии.

Спустившись вниз, моряки очутились в узком овраге. Вершина, которую они только что покинули, была самой высокой точкой в этой длинной цепи дюн, примыкавших к берегу. Другая цепь холмов пролегала параллельно первой дальше по берегу. Подошвы холмов каждой гряды сходились так близко, что образовали острый угол.

При виде этого неуютного узкого прохода моряки были неприятно удивлены, но усталость брала свое, и они решились провести здесь остаток ночи.

Они устроились в полувертикальном положении, опершись спиной об одну дюну и ногами о другую.

Но скоро пришлось убедиться, что при этих условиях им не удастся уснуть. Теренс, более других нетерпеливый, объявил, что немедленно отправится искать себе другое ложе. С этими словами он встал, но Гарри Блаунт остановил его:

— Мы поступим очень неблагоразумно, если будем расходиться в разные стороны, — внушительно проговорил он. — Разойдясь, мы легко можем потерять друг друга.

— В этих словах есть доля истины, — согласился молодой шотландец. — Мне тоже кажется очень неосторожным удаляться одному от другого. А как считает наш мудрый Билл?

— Я думаю, что нам следует остаться здесь, — не колеблясь ответил старый моряк.

— Но какой черт сможет здесь заснуть! — отвечал сын Эрина[1] . — Разве лошадь или слон; а что касается меня, то я предпочитаю шесть футов в длину даже на голом камне, чем в этой проклятой яме из мягкого песка.

— Постойте, Терри, — крикнул Колин, — у меня явилась мысль!

— Послушаем, что придумал твой шотландский мозг. Ну говори скорее, в чем дело…

— Да, да, Колин, говори, — вмешался и Гарри Блаунт.

— Объявляю вам, что вы можете совершенно спокойно провести ночь до утра; смотрите и учитесь, — покойной ночи! — И Колин соскользнул на дно овражка, где и растянулся во всю длину.

Товарищи последовали его примеру, и скоро все спали так крепко, что их не могли бы разбудить даже пушечные выстрелы.