Молоко для вредного ректора

Глава 28.

— О-о-о, так он теперь Бриар. Да еще и добыл где-то обаяние, — промурлыкала Эхои. — Любопытно.

— Сегодня мы столько пережили вместе, что было бы логично называть дона ректора по имени. И я же сказала, что его обаяния не хватит на роре-трольда. Это был не комплимент.

— Ну-ну, — по тону коллеги было ясно, что она не согласна с моими аргументами, но милостиво позволит мне заблуждаться.

Ох уж эта Эхои Шикоби. Может, поэтому мы с ней не дружим? Впрочем, на самом деле причина скорее в том, что мы никогда не пробовали сблизиться. В академии и без того забот немало, где уж тут налаживать связи с многочисленными коллегами. Общаюсь с Джин, и ладно будет. В этом году двенадцать человек выбрали меня куратором. Двенадцать выпускных квалификационных работ! И это если академию не закроют. А если закроют? Что мне делать со студентами? Образовательные стандарты в частных академиях другие, а в государственных магических учебных заведениях мест точно нет.

Профессор артефактологии издала игривый смешок и ткнула меня локтем в ребра. А ей бы все шуточки шутить. С другой стороны, понимаю ее прекрасно. Сама, когда волнуюсь, пытаюсь отвлечь себя всякой ерундой.

— Думаешь, с ним все в порядке? — неожиданно серьезно спросила я. Ну, вот. Хотела же поддерживать легкомысленный тон. — Наверное, надо было мне пойти. Все же роре-трольды больше по моей части.

И, точно в ответ на мои слова, где-то вдали что-то громыхнуло, заскрежетало, будто кто-то очень большой тер два камня друг о друга. Затем вновь воцарилась тишина.

— Нет, я так не могу! — прошипела я и вскочила с места. Пусть крылья ни на что не годятся, а тело все еще ломит после падения. Не могу я просто сидеть и ждать! Ожидание — худшая из пыток!

Длинные изящные пальцы Эхои неожиданно цепко ухватили меня за предплечье.

— Стой! Пойдем вместе. И пойдем тихо. Помоги встать, пожалуйста.

— Коллеги? — окликнул нас долгожданный и самый лучший в мире голос.

Нет, честное слово! Лучше я ничего в жизни никогда не слышала! После того, как я успела практически похоронить ректора, услышать его голос… Сказать, что я обрадовалась это ничего не сказать. Как быстро воображение успевает перескочить к худшему из вариантов. А темнота лишь подстегивает фантазию. Так что, когда живой и, кажется, даже здоровый ректор Корвус вышел к нам из темноты, я почти готова была броситься к нему на шею. Почти, потому что я все еще помнила, кто тут обладает властью над зарплатами и премиями. Нет уж, спасибо, воздержусь от наиболее бурных проявлений восторга.

Вместо этого я почти спокойно спросила:

— Вы в порядке? — и тот факт, что я не помчалась ощупывать ректорскую тушку на предмет повреждений, считаю подвигом.

— Я не пострадал, если вас интересует это. Роре-трольд был рассержен, но мы смогли договориться. Оказывается, это не первое вторжение на его территорию за последнее время.

— Не первое? — в один голос переспросили мы с Эхои.

Еще один кусочек пазла готов занять свое место. Знать бы только, куда его пристроить.

— Видимо, об этом хотела сообщить измерительная лента! — воскликнула я и принялась поспешно вводить Бриара в курс дела: — Она похитила Эхои не просто так, а потому что ощутила какую-то опасность, какое-то зло, исходящее отсюда.

— И сочла, что лучший выход это похищение? — недоверчиво поднял темную бровь ректор.

— Она все лишь маленький артефакт, переживший огромный стресс в последнее время, — встала на защиту ленты профессор артефактологии.

Ректор лишь отмахнулся от нее и задумчиво уставился куда-то в черноту ночи.

— Роре-трольд выразился совершенно ясно: наше присутствие на его территории он терпеть более не намерен. Он также сказал, что сейчас в Скалистом Ущелье нет никого.

Эхои прищурилась, задумчиво нахмурилась и спросила:

— А кто здесь был и что делал? Если ваш новый знакомый смог хотя бы описать внешность того человека, мы бы сильно продвинулись.

Я лишь сдавленно фыркнула. Эхои занимается артефактами, откуда ей знать, что роре-трольды в принципе не способны различать людей? Мы для них все одинаковые. Оперативно посвятив коллегу в подробности устройства организма роре-трольдов, я с трудом подняла тело, ощущавшееся немного инородным и чужим, с бревна. Болело, кажется, все, но сидеть я больше не могла.

— Нам стоит вернуться в академию, пока роре-трольд не пришел в ярость, — заметил ректор. — Поскольку магией пользоваться нежелательно, придется идти пешком. Профессор Шикоби, вы в состоянии идти?

Эхои неуверенно кивнула и встала.

— Вы хорошо вправили вывих. У вас просто волшебные руки, дон ректор, — кокетливо улыбнулась она ему, не забывая вопросительно стрельнуть глазками в мою сторону. Ну все, Эхои посчитала, что ректор мне не до конца безразличен и теперь будет изводить меня вечно. Я демонстративно проигнорировала ее взгляд. Чем меньше буду реагировать, тем быстрее ей надоест эта игра.

Не думаю, что у Эхои действительно есть планы на ректора Корвуса. Скорее желание подразнить меня и любовь к веселью. Она ведь отчасти саламандра. Пляшущие язычки пламени, веселые и насмешливые. Способные причинить боль, если не будешь осторожен. Это и про Эхои Шикоби тоже.

***

Процессия возвращающихся в академию профессоров выглядела жалко. Потрепанные и похрамывающие, мы пробирались сквозь лес, возвращаясь в Форише Глас. Один только ректор Корвус шел уверенной и твердой поступью, время от времени хмуря свои выдающиеся брови, видимо, чтобы внушить благоговейный трепет всем зайцам, белкам и сусликам, обитающим в лесу. К счастью, лицезреть наше позорное шествие было некому: царила глубокая ночь, студенты и преподаватели мирно спали в своих постелях.

Под конец пути даже жизнерадостная Эхои слегка поувяла и лишь перебирала ногами, стараясь не отстать от начальства и не провалиться в какую-нибудь яму. Признаться, я чувствовала себя не лучше. Глаза слипались, болели даже те мышцы, о которых я и думать не думала. Сложно даже понять, чего я больше всего хотела в те мгновения, то ли лечь спать, то ли смыть с себя пот, грязь и засохшие листья — а чего еще ожидать, если шатаешься полночи по лесу, а потом еще и падаешь в пропасть? — или сначала проглотить, не жуя, что-нибудь очень большое и очень сытное. Где-то на периферии, за всеми этими желаниями вяло трепыхалась мысль о том, что хорошо бы найти злоумышленника, который злоумышляет против нашей академии, подумать над темой выпускных работ пятикурсников и проверить последний реферат дона Кензари, потому что слишком уж хорошо он написан. С доном Кензари, я давно поняла, нужно быть осторожнее. На первом курсе этот бравый студент полгода платил однокурснику, чтобы тот делал за него письменные работы. Только к зиме я раскрыла эту схему, когда обнаружила одинаковые обороты в работах совершенно разных студентов.

Оказавшись на территории академии, Бриар повел нас к боковой двери. Той самой двери, через которую, как говорят, выбиралась в лес, чтобы потанцевать голой в лунном свете любовница первого владельца дома. Среди студентов ходит слушок, что и сейчас в полнолуние можно увидеть крадущуюся по академии и близлежащей территории обнаженную женскую фигурку. Один умник с первого курса прошлой осенью даже полез в мою башню, чтобы с самой высокой точки понаблюдать это удивительное зрелище. Полагаю, он был немало удивлен, когда получил три недели отработок в теплицах профессора Остерандо от чрезвычайно рассерженной профессора Маккой.

— Заходите, коллеги. Я полагал, вы выразите чуть больше энтузиазма, когда окажетесь в родных пенатах, — с кривоватой усмешкой, распахнул перед нами дверь ректор. По чуть замедлившимся скованным движениям было ясно, что он устал ничуть не меньше нашего, однако предпочитает делать вид, что все в порядке.

— Мы бы выразили, если бы этот энтузиазм остался, — тихо и безэмоционально заметила Эхои, проскальзывая сквозь дверной проем. Она даже не бросила на ректора лукавый взгляд кошачьих глаз. Совсем устала, бедняжка.

— Профессор Шикоби, профессор Маккой, — ну вот, мы вернулись в академию и я снова профессор Маккой. Куда же делась Мередит? — Вы немедленно отправитесь к доктору Арго, — и, не дожидаясь возражений, которые непременно последовали бы, потому что визит к доктору уж точно не входил в мои планы на эту ночь, твердо добавил: — Я вас провожу.

— Я не пойду! — тут же отрезала я.

Пожалуй, чтобы вечер стал еще менее сносным, я должна загреметь в медицинское крыло к доктору Агро. Нет, доктор, конечно, милый человек и все в этом духе, но отмахиваться от его намеков и ухаживаний сегодня нет никаких сил. Бывает ведь такое, когда человек всем хорош и вроде бы даже могло что-то получиться, но ты знаешь, что не получится. Просто знаешь и все. А он не знает. И не желает понимать деликатные и даже не слишком деликатные намеки. Во всех отношениях доктор хороший и достойный человек и оттого ситуация становится еще более неприятной. Так что нет, сегодня никакого доктора. Увольте! Впрочем… Я бросила быстрый взгляд на лицо ректора. Нет, все же не уволит. Не после сегодняшнего. А посему:

— Ректор Корвус, о своих мелких ссадинах и порезах я способна позаботиться самостоятельно. И, вы уж простите, но больше всего на свете я хочу сейчас оказаться в своей, то есть несчастного Визисерда, башне, в теплой постели. И если только вы не собираетесь составить мне там компанию, провожать меня нет необходимости, дорогу я прекрасно помню. Всего доброго, дон ректор, — отрывистый кивок. — Спокойной ночи, профессор Шикоби, — усталая гримаса, которой полагалось быть вежливой улыбкой.

Коллега вяло кивнула, ректор же, как ни странно не сказал ни слова. Решив принять это за разрешение и благословение, настолько быстро, насколько смогла, я развернулась и направилась в сторону своей башни, где уже давно дожидалась меня мягкая постель.

Потому что все! На сегодня с меня хватит! Даже мое бездонное терпение имеет конец. Устала я. Не могу больше! Хочу в свою спальню! Выпить чашку травяного чая, смыть с себя восемьдесят восемь слоев пыли и грязи, смазать лечебной мазью множество мелких ссадин, порезов, царапин и укусов, которые остались на память об этой прогулке. Вымыть голову. Намазаться смягчающим и увлажняющим кремом с ног до головы.

Никогда бы не позволила себе подобный тон в разговоре с начальством, но после всего, что произошло… А ведь мне еще карабкаться на вершину самой высокой башни во всей этой гаргулецевой академии, лепрекон бы ее побрал!

— Может, отменить завтрашнюю пару по ксенобиологии? — бормотала я, поднимаясь по ступеням. Идея казалась все более и более заманчивой. Студенты и не подозревают, что преподаватели зачастую рады отменам занятий ничуть не меньше, чем они. Впрочем, ксенобиологию отменять нельзя. Непрофессионально это как-то. И мне нужно сделать что-то еще. Что-то очень важное вертится на границе рассудочной части мозга, но никак не желает показаться на свет.

Добравшись до башни, я плюнула на все и, наскоро смазав самые больные места мазью, рухнула в кровать. Ванна тоже подождет.

***

Утро началось с разгадок давних тайн.

Кажется, начинаю понимать, почему Визисерд сбросился с башни. Он устал каждый день ковылять по ступенькам туда и обратно, вот и решило проблему таким радикальным способом.

К такому выводу пришла я, когда, проснувшись, поняла, что чувствую свои ноги слишком хорошо. Они болели, ныли, стонали и возмущались. Право слово, умей они говорить, я бы услышала много новых непечатных выражений. Кое-как поднявшись, я поковыляла к туалетному столику. Надо привести себя в порядок.

Из отражения на меня взглянуло какое-то страшилище с бешеными красными глазами, бледной кожей, парочкой живописных синяков и растрепанной мочалкой рыжих волос. Взрослый человек. Профессор академии. А выгляжу так, словно валялась всю ночь в какой-то подворотне и с кикиморами пила протухший эль.

Так, ну что же, нет ничего, с чем не справится старая добрая магия. Где там моя старая добрая баночка крема «Смерть вампира»? В журнале писали, что от этого крема кожа становится настолько сияющей, что вампиры принимают ее за солнечный свет и умирают. Рекламная кампания, конечно, сомнительная, но крем, как ни странно, вполне приличный.

Крем нашелся не сразу. С большим трудом я отыскала его за тремя большими стопками непроверенных сочинений и незаполненных журналов. Нелегкая преподавательская доля. Даже в собственных комнатах я не могу избавиться от работы. Ее призрак все время здесь, витает где-то неподалеку.

Я нанесла крем, привела в порядок волосы, насколько смогла, и остаток утра потратила на поиски запасной пары очков. На каком-то этапе вчерашних приключений мои очки пали смертью храбрых. Запасная пара была не такой удобной, но лучше чем ничего. Еще бы знать, где они лежат! Однозначно, нужно будет сделать уборку вечером! Обязательно! Если, конечно, у нас еще что-нибудь не случится.

На занятия я, разумеется, отправилась голодная, уставшая и злая. Кажется, моих бедных студентов ждет сегодня внеочередной опрос, который скажется на семестровой оценке.