Морально безнравственные

Глава 5

Аллегра

Я держу себя в руках, мои ладони потеют на стали пистолета.

Я смогу это сделать!

Нет, не могу. Не совсем. Я обычная девушка. Та, которая до сегодняшнего дня даже не бывала во внешнем мире. А теперь? Мне вдруг пришлось столкнуться с таким количеством вещей, о которых я даже не подозревала.

Начиная с красивого дьявола. Думая о нем и о его обходительной тактике, мои губы кривятся в презрении. Уверена, он ожидал, что я упаду к его ногам и поклонюсь ему. Я видела его самодовольное выражение лица, когда он думал, что поймал меня, и как оно опустилось, когда я взяла верх.

Может, я и не часто бываю в этом мире, но я хорошо знаю его тип. Он такой же, как моя семья и мой будущий муж — задира, который получает удовольствие от запугивания.

Я решила не давать ему повода добраться до меня, и поэтому всегда была начеку.

А теперь? Я с недоверием смотрю на пистолет в своей руке, всё еще не веря, что это реальность, в которой я оказалась.

И чья это вина?

Поджав губы, я качаю головой и пытаюсь сосредоточиться. Будет ли разница, если я умру сейчас, а не час назад? Судя по тому, как всё складывается, мне суждено встретить свой конец сегодня.

— Готова, маленькая тигрица? — спрашивает он меня, и я киваю. Опять это прозвище. Если я собираюсь умереть сегодня, я бы хотела, чтобы он хотя бы перестал меня так называть. От него у меня мурашки по коже.

При этой мысли по моей спине пробегает дрожь, и я напоминаю себе, что надо держать себя в руках.

Я занимаю позицию у окна судна, а Энцо начинает свои маневры. Корабль быстро сотрясается, когда он разворачивает его, чтобы уклониться от врага. Мы набираем скорость, и на мгновение я чувствую головокружение, но ветер в лицо и прохладная ночь приводят меня в чувство.

Но потом я открываю глаза и вижу другой корабль прямо за нами, расстояние сокращается с каждой секундой. Шквал пуль обрушивается на нас с приближением корабля.

— Маленькая тигрица, — зовет Энцо напряженным голосом.

Я заставляю свои дрожащие руки повиноваться и кладу пальцы на спусковой крючок. Абстрагировавшись, сосредотачиваюсь на приближающемся корабле и стреляю.

— Вот так. Ты можешь это сделать, маленькая тигрица. — Мне кажется, я слышу, как он говорит позади меня, но не останавливаюсь. возможно, это адреналин, а может, я вдруг захотела жить, но я продолжаю стрелять. Я не знаю, задела ли я кого-то, и стараюсь не думать о том, что я действительно убила человека.

Нет, не я причиняю вред другому человеку. Я защищаю себя, а заодно и красавчика-дьявола.

Улыбка растягивается на моих губах даже на пике моей концентрации.

Он должен будет поблагодарить меня.

Мысль о том, что этот гордый мужчина будет склоняться передо мной, еще больше укрепляет во мне решимость делать свою работу хорошо.

Скоро заканчиваются патроны, и я быстро подбираю другой пистолет, продолжая стрелять по ним.

— Это не работает, — бормочет Энцо сквозь зубы, и лодка делает резкое движение вправо, почти заставляя меня потерять равновесие.

— Что происходит? — кричу я ему, всё еще держа пальцы на спусковом крючке.

— Нас пытаются сбить, — он делает паузу, поворачиваясь ко мне. — Не думаю, что лодка продержится долго. — Как только слова вырываются из его рта, звук взрыва заставляет меня споткнуться и отступить от окна.

— Что… — начинаю я, мои глаза расширяются, когда я вижу огонь.

— Черт! Вот об этом я и беспокоился. Они, блядь, попали в водохранилище. — Он нажимает несколько кнопок, прежде чем встать.

Достает из штанов коробочку и открывает ее, чтобы показать кольцо.

— Кто бы мог подумать, что эта маленькая вещица принесет мне столько несчастья, — Энцо качает головой, поджав губы. Оттянув рубашку, он достает цепочку и быстро надевает кольцо на нее.

Я просто стою и смотрю на него, звук приближающегося двигателя становится всё громче, и всё больше пуль попадает в яхта.

— Вот, — подходит он, расстегивает мой бронежилет и снимает его с меня. Я пристально смотрю на него, но не могу найти в себе силы отреагировать.

Что происходит?

Не успеваю я опомниться, как он надевает мне на руки другой жилет — спасательный. Одевшись самому, он берет меня за руку и ведет к краю лодки.

— Ты доверяешь мне, маленькая тигрица? — его зеленые глаза сверкают в лунном свете, и в своем шоковом состоянии я просто киваю. — Не ожидал, — усмехается он, притягивает меня к своей груди и сжимает сильнее. — Прости меня за это. Правда, — говорит он, прежде чем прыгнуть в море.

Мы сильно ударяемся о поверхность воды, но жилеты держат нас на плаву. Начиная плыть прочь от лодки, Энцо крепко держит меня за руки.

— Почему? — хриплю я, холодная вода уже действует на мое тело.

— Это... — его слова заглушает сильный взрыв, обломки летят в воздух и в воду.

Энцо прижимает меня к себе и закрывает своим телом, отворачивая меня от горящего судна.

— Как ты узнал? — мои слова звучат как шепот, пока я смотрю на пламя, охватившее лодку или то, что от нее осталось.

— Это был лишь вопрос времени, — отвечает он серьезным тоном, его взгляд устремлен на медленно удаляющийся корабль.

— Они ушли... вот так просто?

— Может, им было нужно не кольцо. Может, они просто хотели меня убить, — игриво говорит он, и мне хочется его ударить. Как он вообще может шутить в такой момент?

Локтями я отталкиваюсь от него, морское течение удерживает меня от того, чтобы причинить ему боль.

— И теперь я тоже умру. Из-за тебя. Большое тебе спасибо, — добавляю я резко, но достаточно смело, чтобы заметить иронию в том, что я подплываю ближе и держусь за него.

Он умеет плавать.

Да, действительно. Только поэтому я прижимаюсь к нему, обвиваю рукам его шею, а мое лицо в нескольких дюймах от его лица.

Подняв глаза, я вижу, что он пристально смотрит на меня.

— Думаю, тебе суждено умереть в море, маленькая тигрица.

— Может, хватит меня так называть? — я скриплю зубами, поражаясь его способности раздражать меня, даже когда мое тело медленно отключается.

— Точно. Теперь мне стоит называть тебя маленьким морским львом, верно? — он ухмыляется, глядя на меня, и я закрываю глаза, потерпев поражение. — Прости, — наконец говорит он и обхватывает ладонью мою щеку. Мои зубы стучат, и он не отстает от меня.

— Ты знаешь, что мы умрем здесь, не так ли? — спрашиваю я его, на этот раз серьезно. Он кивает, выражение его лица нечитаемое.

— Давай заключим перемирие, ладно? Давай не будем умирать врагами, — Энцо гладит мои волосы, выражение его лица вдруг становиться нежнее.

— Но ведь мы ими и является, разве не так? Мы уже несколько часов держим друг друга за горло.

— А разве мы должны ими быть? — большим пальцем он проводит по моей щеке и по моей сморщенной коже.

— Ладно, — делаю вдох, — я могу притвориться... на некоторое время. — Призрак улыбки появляется на его лице, что вызывает улыбку и у меня.

Мы в глуши, в окружении бескрайнего моря. Может, сейчас, перед смертью, мы можем притвориться, что являемся чем-то большим.

— О чем ты всегда мечтал? — вдруг спрашиваю я.

— Я?

Я киваю.

— Я никогда ни о чем не мечтал. У меня всегда было всё, чего я хотел, — хмуро заявляет он.

— Всё? — я поднимаю бровь.

Он задумывается на мгновение, прежде чем ответить.

— Я мечтаю о человеке, кому смогу доверять.

— Ты никогда никому не доверял в своей жизни? — мой тон выдает недоверие, которое я испытываю к его заявлению.

Даже с моими родителями и изоляцией, у меня всё равно была Лия, и я доверяла ей с самого начала. Я не могу представить, что мне не кому доверять.

Он качает головой, на его губах появляется горькая улыбка.

— Все богатства мира не дают нам того, чего мы жаждем больше всего.

— И что же это?

— Теперь твоя очередь, — отмахивается он, а я дуюсь, обиженная тем, что он не ответил. — О чем ты всегда мечтала, маленькая тигрица? — его рука всё еще на моем лице, и большим пальцем он наклоняет мою голову так, что я смотрю ему в глаза.

— О свободе, — просто говорю я, и его зрачки, кажется, увеличиваются.

— О свободе... — повторяет Энцо. — И что бы ты сделала, будучи свободой?

— Была бы той, кем хочу... ела бы то, что хочу, одевалась бы так, как хочу, вышла бы замуж за того, за кого хочу, — слова льются из моего рта, а в глазах скапливается влага.

Воды вокруг достаточно, мне не нужно добавлять еще.

Но я ничего не могу с собой поделать. Не тогда, когда понимаю, что никогда не смогу сделать ничего из того, о чем мечтала. Если из моей позолоченной клетки они казались немыслимыми, то теперь они невозможны — смерть единственный исход.

— Шш, не плачь, — он вытирает слезу с моего глаза, медленно подносит ее к губам и пробует на вкус. Мой рот открывается в букву «О», этот жест совершенно неожиданный.

— В смерти тоже есть свобода, знаешь ли. В том, как ты оставляешь позади все свои заботы, — пальцем он продолжает нежно ласкать мою щеку, — все свои страхи. Кто знает, может, это даже не конец.

— Ты так думаешь? — я читала Писание и следовала указаниям церкви, потому что этого от меня ожидали, но я также обращалась к древним. Возможно, в силу своих обстоятельств, мне больше все импонировало учение Гераклита — всё течёт, всё меняется. Ведь если всё изменится, то и я стану другой, избежав своего нынешнего состояния.

— Не могу утверждать, — его рот растягивается в наглой улыбке. — Но скоро я дам тебе знать.

Возможно, это потому что мы приближаемся к концу, но даже его плохие шутки больше не действуют мне на нервы.

— Гераклит, — я делаю глубокий вдох. — Мы есть и нас нет. Может, это не смерть... просто перемены, — шепчу я, и насыщенность его глаз, кажется, поглощает меня целиком.

Море неспокойно, волны несут нас, наши тела прилегают друг к другу, наши дыхания смешиваются в темноте ночи.

— Перемены... Мне это нравится. Но он также сказал, что огонь — первоначало всего сущего, а это, — он кивает в сторону моря, — гасит наш огонь.

Впервые я смеюсь. Я запрокидываю голову назад и смеюсь, и слышу, как Энцо тоже присоединяется ко мне.

— Мы должны стремиться подпитывать огонь, чтобы он не умер, — комментирует он, и я не понимаю, что он может иметь в виду.

Я уже едва чувствую свои ноги. Даже руки теряют чувствительность. Гляжу на Энцо, его губы пурпурные, а кожа бледная.

У нас почти нет огня.

— Как? — мне все равно, что он скажет, лишь бы это отвлекло меня от нашей неминуемой судьбы. И на мгновение я рада, что он здесь, со мной — мы не одни, когда смотрим смерти прямо в лицо.

Большим пальцем он проводит по моим губам, раздвигая их.

— Как насчет первого поцелуя? На этот раз настоящего? — мои глаза расширяются от его слов, а сердце начинает громко биться в груди.

Подождите. Я умираю. Оно должно замедлятся.

Я отбрасываю свое рациональное «Я» в сторону и позволяю своему спонтанному «Я» взять бразды правления в свои руки. Потому что огонь может быть абсурдом, но мое любопытство — нет.

— Хорошо, — говорю я, и он, кажется, удивлен моим быстрым согласием. — Но после этого, куда бы мы ни отправились, — я машу рукой в сторону неба, — помни, что ты мне всё еще не нравишься.

— Будь по-твоему, маленькая тигрица. А теперь заткнись и дай мне тебя поцеловать.

Он обхватывает мои щеки ладонями и приближает мое лицо к своему. Наши глаза встречаются, и секунду мы просто смотрим друг на друга, холод, дрожь — все отступает.

Я инстинктивно облизываю губы, и его взгляд опускается ниже, сосредотачиваясь на них.

Я пытаюсь мысленно подготовиться к этому событию, но потом чувствую приятное давление его губ на мои, и все остальные мысли покидают меня. Я ахаю, и он углубляет поцелуй, пробираясь языком в мой рот, его внутренний жар встречается с моим.

Огонь. Мы разжигаем огонь.

Я прижимаюсь к нему еще ближе, наклонив голову, чтобы дать ему лучший доступ к моему рту. Повсюду холод, но только не в месте, где наши тела соприкасаются самым интимным образом. От прикосновения его языка к моему по спине пробегают мурашки, и на этот раз не из-за последующего за этим переохлаждения.

Я отдаюсь этому ощущению.

Кто бы мог подумать, что мы так хорошо подходим друг другу? Два человека, которые терпеть друг друга не могут, но умеют хорошо разжигать пламя.

Он заканчивает поцелуй, все еще мягко двигаясь губами по моим.

— Может, если бы мы встретились при других обстоятельствах... — задумчиво произносит он, и тут вдруг нас озаряет свет. Мы оба щуримся, глядя на источник света —рыбацкую лодку, приближающуюся к нам.

— Что? — мой рот открывается в шоке. Лодка останавливается рядом с нами, и двое мужчин помогают нам выбраться из воды. Они заворачивают нас обоих в одеяла и говорят, что доставят нас в больницу.

— Неужели вы не могли прибыть на минуту раньше? — бормочу я себе под нос. Если бы я знала, что не умру, ни за что бы не поддалась на уловки дьявола. Я украдкой смотрю на него и вижу, что он улыбается, его выражение лица полно удовлетворения.

Затем меня осеняет.

— Ты знал. Ты видел их, не так ли? Ты видел, что они плывут, вот почему... — вот почему он поцеловал меня.

Ярость, не похожая ни на что, что я когда-либо испытывала, охватывает мое тело, прогоняя весь холод.

— Ты! — я скрежу зубами, пытаясь сдержать свой гнев. Я ничего так не хочу, как снова выбросить его за борт, но, видя, что я едва могу функционировать без согревающего одеяла, обернутого вокруг меня, то довольствуюсь тем, что оскаливаю на него зубы. — Ты обманул меня.

— Обманул? Ты очень даже охотно целовала меня. Должен признать, маленькая тигрица, на вкус ты слаще, чем я себе представлял. — В нем чувствуется самодовольство, и мне хочется стереть эту глупую ухмылку с его лица.

— А ты... — лепечу я, вдруг лишившись умных реплик. У меня серьезно замерз мозга, и я не знаю, от чего это происходит — от холода или от его чертовых ядовитых губ. — Ты мерзок, Энцо Агости. И я надеюсь, что твои губы сморщатся и сгниют, кто знает, куда еще ты совал их. — Я корчу гримасу отвращения, вытирая собственные губы тыльной стороной ладони.

Да, возможно, было бы приемлемо подарить свой первый поцелуй единственному человеку до моей смерти. Но поскольку я очень даже жива, и, возможно, буду жить еще много лет, я не прощу этой выходки.

— Полегче, cara, звучит так, будто ты ревнуешь, — усмехается он, еще больше разжигая мое внутреннее пламя.

Да, мы разжигаем огонь, и один из нас сгорит.

Не я, конечно.



Нас срочно везут в больницу, и дежурные врачи говорят, что нам невероятно повезло. Еще немного пробыв в прохладной воде, и мы бы достигли опасной гипотермии. Поскольку я меньше, мое состояние кажется немного хуже, чем у Энцо. Нас обоих подключают к капельницам, чтобы согреть кровь, и я не знаю, какие связи у Энцо, но нас помещают в отдельную палату.

— Я дважды чуть не умерла из-за тебя, — бурчу я, глядя на иглу, вонзившуюся в мою кожу. Мне никогда раньше не ставили капельницу, и никогда даже не доставляли в отделение неотложной помощи. В этом отношении можно сказать, что благодаря Энцо у меня много первых опытов, и все они неприятные.

Тебе понравился этот поцелуй.

Да, может и понравился. Но только когда я думала, что умираю. Теперь я убеждена, что это было не что иное, как мое неточное восприятие в то время.

— Не за что. — Он имеет наглость ухмыляться, а я даже не задумываюсь, когда бросаюсь на него. Взяв с собой капельницу, я делаю слабую попытку ударить его. Он ловит мой кулак своей рукой, на его губах играет хитрая улыбка.

— Теперь, маленькая тигрица, — он притягивает меня ближе, пока наши лица не оказываются в миллиметрах друг от друга, — ты бьешь, я бью в ответ. — Наши глаза на секунду встречаются, в них ясно читается вызов. Затем он отталкивает меня и игнорирует.

Я громко хмыкаю. Если он собирается сделать вид, что меня не существует, то я сделаю то же самое. Вскоре после этого приходит медсестра, чтобы убрать наши капельницы, и после нас выписывают.

Так как я не планирую больше проводить время в его присутствии, я даже не оглядываюсь, когда ухожу, но дойдя до входа в больницу, я осознаю свою нынешнюю реальность.

Я нахожусь в чужой стране. Без денег. И я не знаю языка.

— Быстро же ты избавляешься от меня, а? — слышу голос, которого я стала боятся, позади меня.

Бросаю на него свирепый взгляд и продолжаю идти. Мне его хватит на всю жизнь.

— Как ты собираешься вернуться домой без денег? — окликивает меня он, и я в ярости сжимаю кулаки.

Но, кто виноват, что у меня нет денег?

— Как будто ты можешь мне помочь. У тебя тоже нет денег. — Я поворачиваюсь, скрещиваю руки на груди и поднимаю на него бровь.

Мы сейчас в одной лодке, как бы иронично это ни звучало. И хотя моя собственная беспомощность заставляет меня паниковать, тот факт, что он сталкивается с теми же проблемами, приносит мне небольшое удовлетворение.

Я снова собираюсь повернутся, когда прямо перед нами останавливается машина. Мужчина, одетый во все черное, открывает водительскую дверь и обращается к Энцо.

— Месье Агости, — кланяется он ему, открывая пассажирскую дверь, чтобы он мог забраться внутрь. Мои глаза немного расширяются, когда я смотрю на них.

— Так что, маленькая тигрица? Ты позволишь мне подвезти тебя до порта или будешь упрямо пытаться сделать это сама, что, хочу добавить, не получится? — он выжидающе смотрит на меня, с забавным выражением на лице.

Я не отвечаю на его колкость, вместо этого я забираюсь в машину рядом с ним.

Может, я и жалкая, но даже я знаю, когда нужно признать поражение. Он нужен мне, чтобы добраться до паромного терминала, и он это знает.

Подъехав к порту, машина останавливается, и когда я собираюсь выйти, Энцо сует мне в руку деньги.

— На билет. — Я просто киваю, убирая деньги в карман.

В конце концов, это самое малое, что он может сделать.

Мы смотрим друг на друга в течение секунды.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

— Взаимно. — Он поднимает два пальца ко лбу, отсалютовав мне, и я спрыгиваю. Не оглядываясь, направляюсь прямо к кассе.

Звук визжащих шин оповещает меня о его отъезде, и впервые я выдыхаю с облегчением.

Или нет.

Следующий паром отправляется через два часа. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Часы в зале ожидания показывают, что почти утро, и солнце вот-вот взойдет.

Господи, что же мне делать?

Я обречена. Я знаю это. Возможно, я не погибну в море, но моя удача закончится.

Краткий миг я подумываю о том, чтобы убежать. Что, если я просто не вернусь домой?

Но я не могу. Мне не только некуда идти, но я знаю, что Лия будет расплачиваться, если я не вернусь. Лучше я сама понесу наказание, чем допущу, чтобы с ней что-то случилось.

Вздохнув, я пытаюсь отвлечься. Либо мои родители, либо Франзе позаботятся о том, чтобы поставить меня на место. А вот что из этого получится...

Я качаю головой, заставляя себя отбросить эти мысли. Не стоит зацикливаться на неизбежном.

А вот на Энцо... на этом проклятом дьяволе, который доказал мне, почему мир не является безопасным местом для такой девушки, как я. Он пытался воспользоваться мной на каждом шагу. То, что мне удалось уйти, сохранив свою добродетель, просто чудо.

Когда он разрезал на мне рубашку, я боялась самого худшего. Я поступила глупо, но я защищалась единственным известным мне способом — взяла под контроль свою смерть.

Чем больше я думаю о нем и о том, во что он меня втянул, тем злее я становлюсь. Лучше выкинуть его из головы. Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся снова.

Зал ожидания — это закрытое помещение рядом с доками, и я могу видеть лодки со своего места. Меня начинает клонить в сон, но я не верю, что смогу проснуться вовремя, чтобы успеть на паром, поэтому заставляю себя открыть глаза.

Начинаю наблюдать, как люди приходят и уходят, и вскоре проходит час.

Вдруг я вздрагиваю от пробуждения и, моргая дважды, усилием воли заставляю свои глаза оставаться открытыми.

Нет!

Я уснула.

Повернувшись к часам, я с облегчением вздыхаю, когда вижу, что мой паром еще не отчалил. Встаю и потягиваюсь, готовая идти к причалу.

И тут в комнату входят четверо мужчин в черных костюмах. Все они в темных солнцезащитных очках, что странно, учитывая, что солнце еще не полностью вышло. Я пожимаю плечами и пытаюсь пройти мимо них.

Я начинаю проходить, когда один из них хватает меня за руку, с силой отталкивая назад.

— Вы уверены, что это она? — спрашивает один из мужчин, снимая очки и осматривая меня с головы до ног.

— Да. Это она стреляла в нас. — Он кивает остальным, и они быстро хватают меня за руки.

Я начинаю бороться и брыкаться ногами, надеясь ударить их и заставить отпустить меня.

— Маленькая сучка. — Ладонь прижимается к моей щеке, и я отшатываюсь назад, мое зрение плывет.

Это они... люди, что преследовали Энцо.

— Возьми ее. Она может пригодиться позже. — Он отворачивается спиной, оставляя двух мужчин позади, что должны вытащить меня.

— Чур она моя, — поворачиваясь ко мне лицом, говорит грубиян, держащий меня за руку. Его ухмылка, показывающая гнилые зубы, заставляет меня отпрянуть в отвращении.

Боже правый!

Страх, ни на что на похожий, что я испытывала ранее, поселяется глубоко в моих костях.

Я не позволю им!

Отталкиваясь от держащего меня мужчины, я бью ногами другого. Слезы текут по моим щекам, когда я использую всю свою оставшуюся энергию для борьбы. Истощение, голод и болезнь сходятся в том, чтобы удержать меня, пусть мое тело и лишилось всех сил.

Одно резкое движение, и я падаю на пол, ударяясь головой о стул.

В комнате есть еще кто-то, и он борется с двумя мужчинами, похоже, побеждая.

— Иди сюда, маленькая тигрица, — знакомый голос помогает мне встать на ноги. Я быстро моргаю, пытаясь сфокусироваться, а Энцо смотрит на меня сверху вниз, его выражение лица полно беспокойства.

— Ты в порядке? — спрашивает он, притягивая меня ближе к себе и позволяя мне опереться на него.

Почему он вернулся?

Не то чтобы я жаловалась, учитывая, что он только что спас меня. Но почему он здесь?

Я еле киваю, и он поджимает губы. Протянув руку, он слегка касается моего лба, и я хнычу от боли.

— Ты сильно ударилась головой, — замечает он и пытается взять меня на руки.

— Я в порядке. Я могу идти. — Кажется, он хочет возразить, но только качает головой, берет меня за руку и выводит из зала ожидания.

Солнце уже взошло, небо окрасилось в красный и пурпурный цвета.

— Куда мы идем?

— К моей машине, — он указывает на улицу, где ждет машина.

Я двигаюсь вяло, и не знаю, то ли это из-за удара ранее, то ли я просто на пределе сил.

Мы быстро добираемся до машины, но, когда я уже собираюсь сесть внутрь, я вижу, как один мужчина, что был раньше, бежит к нам, подняв пистолет, его цель ясна.

Возможно, позже, когда я буду в состоянии размышлять более ясно, я пожалею об этом. Может, я даже оглянусь назад и удивлюсь, как это одно внезапное решение изменило весь ход моей жизни.

Но в данный момент я не думаю. Я просто действую. Мой рот открывается в знак предупреждения, и мое тело прижимается к его телу, израсходовав последние силы.

Боль приходит не сразу. На самом деле, я чувствую онемение, пока пытаюсь прояснить зрение.

Энцо держит мое тело на своих коленях, и у меня смутное ощущение, что мы находимся в движущейся машине.

— Зачем? — срывающимся голосом спрашивает он.

Но я не могу ответить.

Я могу только раствориться во тьме.