Морально безнравственные

Глава 3

Аллегра

— Боже правый, что происходит? — бормочу я сама себе, паника овладевает мной. Шум двигателя заставляет меня вздрогнуть, и вскакивая, я ударяюсь головой о люк.

Быстро взглянув на часы, я вижу, что проспала, и уже почти десять. Боже, я ни за что не успею вернуться вовремя, да? А лодка? Куда она направляется?

Медленно я поднимаю люк вверх и украдкой выглядываю на палубу. Снаружи почти темно, поэтому я не могу разобрать, кто там находится. Я прищуриваюсь, когда вижу какое-то движение, но, когда ко мне приближается фигура, опускаю люк и сворачиваюсь в позу эмбриона.

— Пожалуйста, не обращай на меня внимания, — молясь шепчу я, надеясь, что кто бы то ни был, он меня не найдет. Но в этом и заключается суть проблемы. Если я не скажу им, что нахожусь на борту, куда они меня завезут? От осознания мои глаза расширяются. Кто знает, куда направляется лодка... и я в ней.

— Боже... — говорю я, когда люк резко открывается, и на меня направляют свет фонарика. Инстинктивно закрываю глаза. Слишком ярко.

— И кто же ты? — спрашивает грубый голос, отточенный сицилийский акцент удивляет меня. Медленно я открываю один глаз, затем второй, и мой рот складывается в букву «о», когда я смотрю на самое красивое лицо, которое когда-либо видела в своей жизни.

Это должно быть незаконно.

Даже в темноте ночи я могу различить четкие контуры его лица, точеные скулы и острую челюсть. Нос у него прямой, но на кончике, кажется, слегка изогнут. Это подходит ко всему остальному его облику, внушительному и в то же время мягкому. Но вот его глаза — глубокого зеленого оттенка, и мне приходится дважды моргнуть, чтобы убедиться, что искусственный свет не обманывает мои глаза.

Я тяжело сглатываю и, продолжая смотреть на него, чувствую что-то в животе. Это щекочущее ощущение, но совсем не неприятное. Мой взгляд останавливается на его губах, таких толстых и полных, что я облизываю свои собственные.

Он не может быть настоящим.

Я повторяю это про себя снова и снова, потому что никто не может выглядеть настолько красиво. Возможно, я мало контактировала с посторонними людьми, но даже я могу распознать совершенство, когда вижу его.

— Ты закончил пялиться, мальчишка? — спрашивает он, забавляясь. Губы незнакомца изгибаются в легкой улыбке, и мое сердце начинает биться в странном ритме.

— Я... простите?

Он поднимает на меня бровь.

— За незаконное проникновение или за то, что пялился?

Секунду я размышляю, разговор полностью выходит за рамки моей зоны комфорта.

— И то, и другое? — неуверенно спрашиваю я, и он усмехается.

— Пойдем, — он протягивает мне руку, и почему-то я хватаюсь за нее. — Давай поднимем тебя, и ты расскажешь мне, что побудило тебя скрываться на моей яхте.

Он тянет меня вверх, и я с трудом удерживаю сумку. Делая шаг, книга падает на землю, обложкой с обнаженным мужчиной вверх. Ужас пылает на моих щеках, когда мужчина наклоняется, чтобы поднять ее.

— Интересный выбор, — комментирует он, но не возвращает ее мне. Не отпуская мою руку, он ведёт меня вниз по лестнице в одну из самых роскошных комнат, что я когда-либо видела. Мою кожу покалывает в том месте, где она соприкасается с его. Моя маленькая рука утонула в его большой. Когда он наконец отпускает ее, я чувствую опустошение.

— Садись. — Он подводит меня к дивану, и я делаю то, что мне велят. Может, если я объясню свои обстоятельства, он поймет.

С этой мыслью я наблюдаю, как он устраивается в кресле напротив меня, складывает руки на груди, на его лице всё то же забавное выражение.

Боже какое лицо.

Я дважды встряхиваю головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Приоритет — вернуться на берег и крутить педали домой.

— Не хочешь рассказать мне, что, — начинает он, сканируя взглядом мою одежду, — мальчик-подросток делает на моей лодке в такой час? Ты что, сбежал из дома, малыш?

В тот момент, когда его слова доходят до моего сознания, я осознаю, что он видит. Мальчика... мальчика-подростка. Я вздыхаю с облегчением, поскольку слышала, что мужчины не всегда добры к женщинам. Лия часто говорила мне, что лучше быть защищенной, чем остаться одной без защиты.

— Я... — Что я вообще должна сказать? — Я играл в прятки с друзьями и заснул. — Быстро придумываю ложь, придавая своему голосу глубины, чтобы звучать как мальчик.

— Хм, — он шлепнул книгу на стол, — играл в прятки, или просто прятался чтобы прочитать это? — он выжидающе смотрит, и, заставшая врасплох, я сглатываю.

— Мне было любопытно. — Пожимаю плечами.

Качая головой, он смеется.

— Не стыдись, малыш. Ты уже в таком возрасте, — он делает паузу, хмурясь, прежде чем сменить тему, — твои родители, наверное, волнуются, почему бы тебе не позвонить им? — он достает из кармана телефон и бросает его в меня. Я едва успеваю поймать его и удивленно смотрю на него.

Я никогда раньше не пользовалась мобильным телефоном, но несмотря на это, мне некому позвонить.

— Эм... Я не знаю номер. — Опять ложь. — Как далеко мы находимся от берега? Вы можете развернуть лодку? Я припарковал свой велосипед около доков. Я просто сразу пойду домой, — говоря это, я умоляюще смотрю на него.

Я даже не знаю, что со мной будет. Охранники могли уже заметить мою пропажу, и я явно не успею вернуться к полуночи, как обещала Лии.

Лия! Что она подумает?

— Мы покинули порт тридцать минут назад, — он делает паузу, пристально глядя на меня. — Я бы хотел помочь тебе, малыш, но у меня сроки. — Не успевает он закончить предложение, как раздается звук другого двигателя.

Что-то бормоча, он встает и идет к единственному окну, чтобы выглянуть наружу. Я немедленно следую за ним, и как только выглядываю, на другой лодке я узнаю Марио.

— Пожалуйста, не дай им забрать меня, — пальцами я цепляюсь за материал его рубашки, и слегка дергаю. Незнакомец смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица не читаемое. Он опускает свою руку на мою, и разжимает мои пальцы.

— Ты в опасности? — спрашивает он, и я могу только кивнуть, надеясь, что он поможет мне. До сих пор он был ко мне только добр.

— Не волнуйся. — Он гладит меня по голове — по шапке — прежде чем выйти из комнаты.

Любопытство гложет меня, и я бегу за ним. Открываю дверь и просовываю голову в пустое пространство.

— Что привело вас сюда, господа? — обходительно спрашивает мой спаситель.

— Мальчик. Мы знаем, что он здесь. Камеры зафиксировали, как он пробирается на вашу лодку.

— Мальчик? Я не видел никакого мальчика. Думаю, вы ошиблись, — уверенно отвечает он.

— Тогда вы не будете возражать, если мы обыщем лодку? — спрашивает Марио, и на мгновение мне становится страшно, что я могу подвергнуть хорошего человека опасности.

— Вы? — спрашивает мужчина после паузы, прежде чем рассмеяться. — Вы знаете, кто я?

— Нам нужен ребенок, — продолжает Марио, и я рада, что он не раскрыл мое укрытие. Но он не может признаться, кто я, не тогда, когда это означает мою погибель.

— И я сказал вам, что никакого мальчика здесь нет. Вы должны уйти. Сейчас же. — В голосе мужчины слышится угроза, и я надеюсь, что Марио сделает то, что ему велено.

— Слушай сюда, красавчик, я попрошу еще раз. Если не... — Он прерывается, и я слышу выстрел из пистолета.

Нет!

Что, если он пострадает из-за меня?

Я открываю дверь шире и уже собираюсь показаться, когда мужчина говорит, и его слова приковывают меня к месту.

— И рисковать войной с Агости? — спрашивает он, и Марио осекается.

— Агости? — повторяет он, выглядя ошарашенным.

Я хмурюсь от незнакомого имени, но, похоже, на Марио оно подействовало.

Я пригибаюсь и делаю несколько шагов, желая посмотреть, что происходит.

— Неважно кто оторвет мою голову, война с Агости или Маркези, — наконец отвечает Марио, поднимая пистолет и направляя его на мужчину. Тот, кажется, ничуть не обеспокоен, медленно качая головой и смеясь.

— Ты убил бы наследника Агости? Ты должен быть очень храбрым или... — он подходит ближе, пристраиваясь к пистолету, — очень глупым.

Они, кажется, вступают в поединок взглядов, прежде чем Марио делая шаг назад, убирает пистолет в кобуру.

— Это еще не конец, — говорит он, подавая сигнал остальным уходить. Они шёпотом обмениваются несколькими словами, перед тем как другая лодка разворачивается и уплывает.

Когда я вижу, что мужчина возвращается, я пытаюсь убежать обратно в гостиную, но он быстро хватает меня за воротник и поднимает так, что мы оказываемся на уровне глаз.

— Почему Маркези преследует тебя, малыш? — его глаза опасно сверкают в лунном свете, и меня охватывает страх.

— Я не знаю, — говорю я, надеясь, что он мне поверит.

— Не знаешь? — ухмыляется он, поворачивается и ведет меня к краю лодки. Мои глаза расширяются, думая, что он не может...

Сжимая руку на моей рубашке, он поднимает меня над перилами лодки. Мои ноги болтаются в воздухе, море угрожающе смотрит на меня снизу.

— Они послали тебя шпионить за мной?

— Пожалуйста, — говорю я, мой голос едва превышает шепот. Я оцепенела. Зачем мне шпионить за ним? Я даже не знаю его.

— Скажи мне правду, и я отпущу тебя, — продолжает он, его глаза холодные и бесстрастные. Как будто прежний человек растворился в воздухе. Чем больше я смотрю в его бесчувственные глаза, тем больше понимаю, что у меня попросту нет выхода. Он сбросит меня, если я не отвечу.

Но что я могу ему сказать? Как много я могу ему сказать?

— Я... Маркези — мои родители, — быстро отвечаю я, зажмурив глаза и надеясь, что он будет верен своему слову и отпустит меня.

— Ну вот, видишь, можно же быть честным, — незнакомец прищелкивает языком, и я открываю глаза, чтобы увидеть его ухмылку. — Продолжай, — призывает меня он, но я только качаю головой.

— Это всё.

— Интересно... — Он уходит в себя, и его рука бездумно двигается, отчего угроза утонуть становится все ближе и ближе.

— Пожалуйста, — хнычу я.

— Ладно, — скучающе вздыхает он. Он подводит меня ближе к перилам, и как раз в тот момент, когда он собирается перетянуть меня на другую сторону, я слышу трескающий звук.

Нет!

Все происходит как в замедленной съемке. Я с ужасом смотрю, как рвется материал моей рубашки, большой кусок которой остается в него в руке. Мой рот открывается для громкого хрипа, крика о помощи, который никак не выходит.

И я падаю.

Я разбиваю поверхность воды с болезненным стуком, а затем тону.

Открываю глаза, конечности дергаются в попытке удержаться на плаву, но ничего не получается. Я снова открываю рот, пытаясь позвать на помощь, надеясь, что он меня услышит. Но вода заливает меня со всех сторон. Наступает оглушительная тишина, я тону все ниже и ниже под безжалостным натиском волн. Чем больше я борюсь, тем хуже становится.

Пока я не сдаюсь.

Я смотрю на великолепную синеву моря и говорю себе, что, возможно, это не самый худший путь.

Каким-то образом я смиряюсь.

Но затем масса пузырьков сигнализирует о присутствии другого человека, и мое медленно ухудшающееся сознание замечает сильные руки, которые хватают меня и тащат обратно на поверхность.

Я возвращаюсь, отплевываясь, вода вытекает изо рта и носа, и я продолжаю откашливать ее.

— Спокойно, малыш. Я держу тебя, — говорит он, пробираясь по поверхности воды со мной на руках, пока мы не достигаем лодки. Он подталкивает меня к лестнице, и я, используя все оставшиеся силы, взбираюсь наверх. Оказавшись на палубе, я падаю на спину.

— Черт, ты меня напугал. — Он тяжело дышит, когда добирается до меня, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

От удивления его глаза расширяются, и его взгляд переходит с моего лица и распущенных волос на мое тело. Я едва понимаю, что происходит, но могу сказать, что что-то не так.

Я смотрю вниз и осознаю, что он видит. То, что осталось от мокрой рубашки, прилегает к моему телу, повторяя контур груди, соски сжались от холода и заметно напряглись напротив материала.

— Ты — девушка, — его голос полон яда, когда он произносит эти слова. Глядя на меня, мужчина встает с выражением отвращения на лице. — Ты — девушка, — качая головой, повторяет он, и делает глубокий вдох, похоже, чтобы сдержать свой гнев.

— Женщина, — поправляю его я, приподнимаясь на локтях. Я тяжело дышу, мои легкие всё еще привыкают к тому, что я не умираю, но это не значит, что я собираюсь принимать все, что он выдает. Я почти утонула из-за него.

— Женщина, — смеется он, сжимая кулаки по бокам.

Я знаю, что была неправа, солгав ему, но ведь он может понять, как опасно женщине путешествовать одной.

— Я... — Я уже собираюсь извиниться за свою маленькую ложь, когда он продолжает.

— Я должен был догадаться, — на его лице появляется горькая улыбка, — только женщина могла так глазеть на меня.

— Как? — спрашиваю я, нахмурившись.

Он опускается на колени рядом со мной, доставая из кармана нож. Я смотрю на него с подозрением, особенно когда он играет с кончиком.

Инстинктивно я пытаюсь отступить от него, но он настигает меня в считанные секунды.

— Как будто ты хочешь меня трахнуть, — отвечает он, но я не воспринимаю его грубые слова. Не когда незнакомец направляет лезвие к моему лицу, угрожая порезать меня. Он медленно опускает его вниз по моему телу.

— Больше никакой лжи, — глазами мужчина прослеживает лезвие, скользящее по моей коже, кончик которого слегка впивается в плоть. Одно резкое движение и хлынет кровь.

— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас, — продолжает он, когда я чувствую легчайший укол под ключицей. В ужасе я смотрю вниз на капельки красного цвета и перестаю думать. Я просто действую.

Используя ноги, я пытаюсь ударить его, одновременно отползая назад на локтях, ища возможность встать и убежать.

С легкостью словив одну мою ногу, он притягивает меня ближе к себе, но я не останавливаюсь. Адреналин зашкаливает, и я отталкиваюсь от него другой ногой. Он не сдвигается с места. Вместо этого он хватает меня за бедро, прижимая к земле своим телом. Нависая надо мной и приставляя лезвие прямо к моему подбородку.

— Каждая твоя ложь равна одному порезу. Интересно... сколько их нужно, чтобы ты истекла кровью? — мои глаза расширяются от его намека, и я пытаюсь отбиться от него. Он настолько больше и сильнее меня, что я просто прижата к земле, и отчаяние овладевает мной.

— Ты думаешь, что ты такой великий только потому, что у тебя красивое лицо? Не все хотят тебя т... т... т... — я не могу заставить себя произнести это слово вслух, поэтому я говорю первое, что приходит мне в голову. — Ты сумасшедший, ты знаешь это? Чокнутый! Психически ненормальный! Не в себе! — кричу я на него, но, похоже, его это только забавляет.

— Правда? — медленно тянет он. — Что еще?

— Безумен, как мартовский заяц! — выпаливаю я, а он имеет наглость рассмеяться мне в лицо. Я в ужасе, а он смеется?

— Не скажу, что слышал это раньше, — усмехается он, и лезвие снова вонзается в мою кожу. — Итак, на чем мы остановились? Ах да, ты рассказывала мне о себе. Никакой лжи, маленькая тигрица, никакой лжи.

Я вглядываюсь в его непреклонные глаза и понимаю, что у меня нет выбора. Глубоко вздохнув, я начинаю.

— Я Аллегра Маркези. — Я вкратце рассказываю ему о сегодняшних событиях и о том, что это мой единственный шанс на свободу до свадьбы. Закончив рассказ, выжидающе смотрю на его лицо, надеясь, что мое объяснение его удовлетворит.

Это не так.

— Значит, бедная маленькая богатая девочка решила повеселится в городе? — он высмеивает меня, всё еще играя ножом на моей кожи. — Я знаком с твоими родителями. Беспутная парочка — оба. Думаю, я не могу быть слишком удивлен, что их дочь будет такой же, — хмыкает он, его глаза полны ненависти.

— Нет, я... — я хочу объяснить ему, что я совсем не похожа на своих родителей, но он не дает мне продолжить.

— О, я знаю таких как ты. Хотела получить немного члена перед свадьбой? Скажи мне, тебе захотелось анального секса, чтобы притвориться невинной девственницей в брачную ночь? — он выплевывает слова, злость сквозит в каждом слоге. Я вздрагиваю от его обвинений, тем более что более мерзких слов я в жизни не слышала.

— О чем ты говоришь? — вопрос звучит шепотом, и я смахиваю слезы. Никто никогда раньше не говорил со мной так.

Никто!

— Думаю, твое маленькое путешествие в город шлюх было прервано, когда твои охранники нашли тебя. И ты решила спрятаться здесь. — Я смотрю на него и не могу поверить своим ушам. Он искажает всё, что я ему сказала.

— Нет, ты ошибаешься, — я пытаюсь протестовать, но мужчина сильнее вдавливает нож в мое горло.

Больно!

— Я ошибаюсь? — он вскидывает бровь, кривя губы в насмешке. — Если ты так готова развратничать, то давай, сделай это. — Он убирает лезвие от моего горла, но только для того, чтобы медленно провести им по грудной клетке, и разрезать материал.

Я ахаю, когда то, что осталось от моей рубашки, расходится посередине, обнажая мою голую грудь. Я тут же прикрываюсь руками и отступаю назад.

— Оставь меня в покое! Я уже всё тебе рассказала, чего ты еще хочешь? — кричу я на него, устав от оскорблений, когда я не сделала ничего плохого. Ну, разве что вторглась на его лодку — решение, о котором я уже глубоко сожалею.

У него всё еще забавное выражение лица, что только еще больше разжигает мой гнев.

— Психопат! Ты психопат!

— Неужели? — он склоняет голову набок, изучая меня. — Может быть, — пожимает плечами. — Как насчет того, чтобы заключить сделку? Ты позволяешь мне трахнуть тебя, а я отвожу тебя обратно в порт.

Я не настолько глупа, чтобы не понять, что он говорит. Он хочет, чтобы я отдала ему свою добродетель за свою свободу. Я почти смеюсь вслух. Может, он и красив, но он красивый дьявол. А с дьяволом я никогда не заключаю сделок.

— Нет.

Его глаза на мгновение расширяются, прежде чем он возвращается к прежнему выражению открытого издевательства.

— Нет? Ты уверена? Как же тогда ты собираешься вернуться? — он складывает руки на груди и тихонько смеется надо мной.

— Я поплыву обратно! — говорю я до того, как успеваю всё обдумать. Он думает, что у него есть преимущество, но я скорее умру, чем позволю этому дьяволу осквернить меня.

От моих слов он разражается смехом, и из-за его насмешек мне хочется доказать, что он не прав. Он, наверное, думает, что все женщины падают к его ногам только потому, что он хорошо выглядит? Может у меня и многого нет, но, по крайней мере, у меня есть гордость, и я не позволю ему победить.

— Мне напомнить тебе, что ты не умеешь плавать? Думаю, ты уже доказала это, когда чуть не утонула, — он держится за живот, продолжая смеяться.

Я сжимаю руки в кулаки и быстро осматриваю свое окружение. И пока я не потеряла мужество, бросаюсь к борту лодки и беру один спасательный круг. Обматываю его вокруг своего тела и, обернувшись к нему, делаю единственное, что могу придумать.

Показываю ему язык, а один палец тяну к глазам в выражении типа «вот увидишь».

Затем, не оглядываясь, чтобы не увидеть его реакцию, бросаюсь в море. На этот раз спасательный круг держит меня на плаву, и я двигаю руками и ногами, плывя по воде. Я радуюсь, когда вижу, что отплываю на некоторое расстояние, но тут меня освещает луч света. Я останавливаюсь и оборачиваюсь в сторону лодки. Прищурив глаза, я вижу, что несносный дьявол всё еще смеется, направляя на меня свет.

— Ты уже закончила? Или тебе нужно больше времени? — кричит он, и звук рассеивается волнами, разбивающимися о лодку.

Я уже замерзла, но не позволю его коварному плану сойти с рук.

— Я не буду твоей шлюхой! — кричу я в ответ, поворачиваясь, чтобы снова толкнуть себя вперед.

Я знаю, что вряд ли достигну берега — точнее никогда. Но я лучше погибну по собственной воле, чем подчинюсь козням дьявола. Как Дафна отвергла Аполлона, чтобы сохранить свою добродетель, предпочтя сбросить смертную кожу и навсегда превратиться в дерево, так и я предпочту стать единым с морем. Совесть чиста, душа спокойна.

С этой мыслью я стараюсь забыть о стуке зубов или о том, как мои конечности охватывает онемение. Нет, я просто продолжу плыть.

— Чтоб тебя, маленькая тигрица. Ты сумасшедшая, не так ли? — сильная рука хватается за спасательный круг, оттягивая меня назад.

— Отпусти. Меня! — я пытаюсь говорить связно, но мой рот не в состоянии сотрудничать со мной.

— Спокойно, я ничего тебе не сделаю, — продолжает он, таща спасательный круг — и меня — за собой к лодке.

Я достигла точки невозврата, потому что даже не осознаю, когда он поднимает меня на палубу, оставляя на полу мокрое дрожащее месиво, близкое к переохлаждению.

Но он возвращается и накидывает плед мне на плечи, плотно прижимает, чтобы я могла взять его тепло.

— Я не буду твоей шлюхой, — чувствую необходимость повторить.

— Ты правда думаешь, что я когда-нибудь трахну тебя? — он склоняет голову, одаривая меня скептическим взглядом. — Ты давно смотрелась в зеркало? Извини, маленькая тигрица, но мои вкусы распространяются на женщин... — он делает паузу, оглядывая меня с ног до головы, — а не на детей. — Я даже не знаю, что ответить, потому что кого я обманываю? Я знаю, как выгляжу. Тем не менее, почему-то его насмешка задевает.

Бросив на меня последний взгляд, он поворачивается спиной, чтобы уйти.

— Тогда почему? Почему ты спросил меня? — наконец-то я снова обретаю голос.

— Почему? — он стоит в пол оборота, на его лице улыбка. — Это была проверка. Хотел посмотреть, как ты отреагируешь.

Я хмурюсь от его ответа.

— И?

— Ты прошла, — последнее слово он произносит едва слышно.