Морально безнравственные

Глава 18

Аллегра

Я опускаю маленькую лопатку на землю и встаю, остро нуждаясь в стакане воды и тени. Я должна была понять, что садоводство в полдень в августе не будет хорошей идеей, но после того, как у меня закончились дела, у меня нет выбора. Или это, или... полная скука.

Можно ли умереть от скуки?

Потому что я чувствую, что скоро умру.

После моего экстренного визита в скорую помощь в прошлом году, все изменилось. Можно сказать, кардинально.

В один день Лючия смеялась надо мной со своей высокой башни, а в другой ее уже не было. Она внезапно решила посетить Сицилию на длительный отпуск.

Когда я услышала об это, то была в экстазе. Наконец-то смогу отдохнуть от непрекращающихся сражений в этом доме.

Хотя и чувствовала себя как дерьмо после того, как мне промыли желудок, все же нашла в себе силы радоваться мысли о том, что проведу один день — всего один день — в покое.

И к моей бесконечной радости, она все еще не вернулась.

Но Энцо...

Его поведение полностью изменилось после тех инцидентов. Исчез игривый сорванец, на смену ему пришел холодный, бесчувственный ублюдок.

Глупая я, но думала, что совместные ночи изменит наши отношения к лучшему. Вместо этого Энцо стал более неразговорчивым, иногда даже не замечая меня. Если этого было недостаточно, он стал запрещать мне выходить на улицу — даже с вооруженной охраной.

За короткое время я превратилась из нежеланной невесты в озлобленную пленницу.

Первый месяц я пыталась свыкнуться с этой мыслью. В конце концов, что еще мне остается?

Но я почувствовала вкус свободы, и теперь знаю, что может предложить мир, поэтому и не собиралась позволять другому мужчине держать меня в клетке.

Во мне зародилась маленькая надежда, и я поняла, что не могу просто терпеть его издевательства.

Хотя вначале это были лишь причудливые фантазии — мечты о том, что было бы, если бы — после того, как я увидела новую сторону своего мужа, все больше убеждалась, что не могу остаться.

Однажды ночью Энцо ворвался ко мне в комнату, и мы стали терзать друг друга ногтями, как два животных во время течки. Мы не контролировали себя всю ночь, наши тела говорили вместо наших ртов. Это был рай... и ад.

Потому что, когда наступил рассвет, он снова стал равнодушным. Как будто я не имела значения. Тогда я поняла, как легко он может утолять свою похоть и притворяться, что меня не существует, когда я ему не нужна.

Я поняла, насколько жалкой стала.

Я так изголодалась по любой крохотной привязанности, что снова позволила своему сердцу немного растаять для него.

Больше нет.

Поскольку я убедилась, что единственная польза от него — это секс, я решила относиться к нашим встречам с той же беззаботностью, что и он. Все занимаются сексом, верно? Я не должна придавать этому никакого значения.

Я заставила себя закрыть свое сердце для него и делать то, что так хорошо умеют делать мужчины - относиться к нашим плотским отношениям без всяких обязательств.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы перестать тосковать, перестать чувствовать боль в сердце всякий раз, когда я видела его.

Но мне это удалось.

И вот начала вырисовываться другая идея - свобода.

Я не хочу быть пленницей всю свою жизнь. Я знаю, что у меня есть жизнь — вдали от мафии и от Энцо.

Поэтому я начала планировать, наблюдать, придумывать.

Я использовала свой дневник для записи всех своих идей, разрабатывая стратегию, как опытный военный генерал. Я отмечала расположение охранников, время между их сменами, а также индивидуальные особенности всех мужчин в доме. Наблюдала, где в охране есть слабые места, и собиралась в полной мере воспользоваться этим, когда придет время.

Я также припрятала вещи, которые можно продать в ломбард, — вещи, которые помогут мне встать на ноги, когда я окажусь как можно дальше отсюда.

Я так гордилась собой - прошел почти год, но я была уверена, что мой план удастся.

Сейчас, когда до этого дня осталось меньше месяца, я чувствую легкую ностальгию. Я по-прежнему твердо убеждена в том, что мне нужно уехать. Но по ночам обнаруживаю, что все больше тянусь к Энцо, ищу тепла его тела, позволяю ему брать меня жестко и быстро так, что это отправляет меня за грань, щекоча на краю пропасти, зная, что если я действительно упаду, то никогда не смогу оправиться.

Потому что, хотя и подавляла свои чувства к нему, я все еще беспокоюсь, что может наступить день, когда печать сломается, и мои эмоции выплеснутся с такой интенсивностью, с которой я не готова столкнуться.

Чувствуя легкое головокружение, я дважды моргнула глазами, пытаясь восстановить равновесие.

Вода... Мне нужна вода.

Иду на кухню, наливаю себе стакан и сталкиваюсь с Энцо. Его лицо без эмоций, как я и ожидала от него, он подходит ближе ко мне, хмурясь, что омрачает его идеальные черты.

Но как только он оказывается на расстоянии менее одного фута от меня, до меня доносится резкий запах - эти чертовы духи. Мои глаза расширяются на мгновение, прежде чем все, что я съела этим утром, возвращается в памяти. Я добегаю до раковины в рекордное время, опустошая содержимое своего желудка и сердца.

Он был с ней... снова.

Это всегда один и тот же запах, поэтому я знаю, что это должна быть одна и та же женщина.

Любит ли он ее?

Должен, ведь он был с ней с самого начала.

Знает ли она вообще, что он также спит со мной? Эта мысль почти заставляет меня рассмеяться, если бы я не находилась в этом неудобном положении, склонившись над раковиной, включаю кран и брызгаю водой на лицо.

Но мне все равно, верно? У меня свои планы, и скоро он будет на втором плане — не более того.

— Ты в порядке? — спрашивает он, пытаясь помочь мне сесть на стул.

— Да, я в порядке.

— Это случалось раньше?

— Нет, — говорю я ему отрывисто.

Это все из-за дешевых духов твоей шлюхи.

Но я не говорю этого вслух. Нет, это означало бы, что мне не все равно.

Собравшись с мыслями, я встаю, единственная мысль — уйти от него как можно дальше. Возможно, это из-за затянувшейся болезни или резкое движение, но, когда я встаю, волна головокружения захлестывает меня, и чуть не падаю на пол.

Энцо крепко обхватывает меня руками и прижимает к своей груди.

— Все. Мы едем в больницу, — говорит он, но в этот момент я слишком слаба, чтобы спорить.

Мои веки смыкаются, и я почти не помню дорогу до больницы.

Энцо берет меня на руки и спешит в отделение скорой помощи.

— Ей стало плохо, и она почти потеряла сознание. — Он объясняет ситуацию медсестре, а я начинаю чертыхаться, болезнь возвращается.

— Ну-ка, ну-ка, — меня кладут на кровать, а медсестра что-то говорит.

— Сейчас мы дадим ей немного воды. Мы должны спросить, есть ли вероятность, что она беременна?

— Нет, — шепчу я одновременно с «Да» Энцо.

Я хмурюсь, но даже в своем растерянном состоянии я знаю, что это не может быть правдой. Я принимаю таблетки с тех пор, как мне прописали их во время моего первого визита в скорую. Я не могу быть беременной.

— Тогда мы сделаем тест, — продолжает медсестра, но я обхватываю пальцами ее запястье, останавливая ее.

— В этом нет необходимости.

— Есть. Это стандартный протокол. Не волнуйтесь, ничего страшного.

Она уходит, и я остаюсь наедине с Энцо, который смотрит на меня со странным выражением в глазах.

— Шшш, все хорошо, я с тобой, — берет он мою руку в свою.

— Я не беременна, — говорю я ему, убежденная, что это должно быть какая-то ошибка.

Конечно, Вселенная не может быть такой жестокой...

Проходит еще один цикл тестов, и медсестра приходит с результатами.

— Поздравляю, — начинает она, но после этого слова мой разум пустеет.

Беременна... Я беременна...

— Вы уверены? — спрашиваю я, когда она собирается уходить.

— Анализ крови — самый точный, и уровень ХГЧ у вас высокий, что означает, что вы беременны. Я собираюсь позвать своего коллегу сделать УЗИ, и вы сможете увидеть, на каком сроке вы находитесь.

Ребенок... Я беременна....

И застряла.

Я поворачиваюсь в сторону, не желая смотреть никому в глаза, и в первую очередь Энцо. Слезы собираются в уголках глаз, когда я осознаю всю чудовищность происходящего.

Доктор привозит аппарат, и Энцо накрывает мою руку своей, крепко сжимая ее. Его лицо озаряется, когда врач запускает монитор и готовит все для УЗИ, не понимая, что это значит для меня.

Конец всем моим мечтам.

Может быть, я еще могу сделать это — убежать.

Но это было бы эгоистично с моей стороны. Что я могу предложить ребенку? У меня едва хватало денег, чтобы позаботиться о себе, и я планировала подрабатывать, чтобы свести концы с концами, пока не смогу записаться на какие-нибудь курсы.

Ребенок...

Я не могу родить.

Доктор считает, что мои слезы вызваны тем, что я эмоционально перегружена. Но я просто оплакиваю свое будущее.

Я должна стать его пленницей - навсегда.

Как раз в тот момент, когда разочарование грозило завладеть всем моим существом, врач наносит на мой живот прохладный гель.

— Возможно, будет холодновато, — предупреждает она, прежде чем прикоснуться к моему животу прибором.

Я медленно поворачиваю голову к экрану и с удивлением наблюдаю, как на нем появляется что-то маленькое.

— Это… — шепчу я, слова просто не находятся.

— Да, это сердцебиение. Все выглядит нормально. Вашему ребенку примерно шесть-семь недель.

Я слушаю небольшой, но ровный стук, и чувствую, как Энцо обнимает меня за плечи.

— У нас будет ребенок, маленькая тигрица, — шепчет он мне на ухо, его голос полон эмоций.



— Что такое? — Энцо быстро подходит ко мне, берет меня за руку и ведет к столу. Если бы вы видели, как он вел себя со мной, вы бы подумали, что я сделана из стекла.

Но, видя, как он был счастлив по поводу ребенка, неудивительно, что он хочет убедиться, что все в порядке.

— Я в порядке. Просто немного устала, — глубоко вздыхая, я сажусь. Через секунду он оказывается рядом со мной, предлагая воду и лекарства.

— Нет, — отталкиваю их в сторону, — я в порядке, правда, — снова заверяю его.

Шла десятая неделя беременности, тошнота прошла, но уровень энергии снизился. Удивительно, но Энцо постоянно находился в доме.

Его отец был самым счастливым и сообщил всем своим родственникам, что скоро у него будет внук — пол еще не был подтвержден.

Но впервые за все время Рокко был добр ко мне.

— Тебе что-нибудь нужно? — его глаза полны беспокойства, когда он смотрит на меня, его палец рисует круги на моей коже.

— У меня есть одолжение, о котором я хотела бы попросить… — я набираюсь смелости, чтобы попросить, зная, что это не маленькая задача.

— Все, что угодно, — отвечает Энцо.

— Я бы хотела, чтобы Лия осталась со мной на время беременности и после родов. Она всегда была мне как мать, и...

— Сделано! — перебивает меня Энцо, и я ошеломлена его решительным ответом.

— Правда? — спрашиваю в изумлении. Я была готова драться с ним за это.

— Я же говорил тебе, Аллегра. Все, что ты хочешь, стоит только попросить.

Что угодно для ребенка...

Чуждая мысль приходит мне в голову, и я снова сталкиваюсь с разочарованием. Почему никто не может полюбить меня ради меня?

— Ты действительно хочешь этого ребенка, не так ли? — я поворачиваюсь к нему, и он хмурит брови.

— Конечно, — его ответ незамедлителен: улыбка появляется на его губах.

— Конечно, — я тоже притворно улыбаюсь, хотя в глубине души я определенно не счастлива.

Он берет меня за плечо, притягивая к себе, и моя голова оказывается прямо под его подбородком.

— Мы должны начать думать об именах.

— Не слишком ли рано?

— Нет. Особенно когда я не могу дождаться встречи с жизнью, которую мы создали, маленькая тигрица, — в его голосе звучит некая меланхолия.

Одно можно сказать наверняка — Энцо уже крепко любит этого ребенка. Проблема в том, что, как бы я ни старалась, я также влюблялась в своего малыша с каждым днем. Звук сердцебиения шокировал меня, но в то же время необъяснимо обрадовал.

Проходят недели, и моя недомогание постепенно исчезает. Я все еще легко устаю, но я больше сплю и ограничиваю свои движения.

Когда тошнота, наконец, проходит, начинается тяга к еде. И кое-что еще.

С тех пор как беременность подтвердилась, Энцо почти не прикасался ко мне, боясь навредить ребенку. Хотя я благодарна ему за внимание, это меня убивает. Тем более, что я перешла во второй триместр беременности.

Я постоянно думаю о сексе, и чаще всего обнаруживаю, что я влажная и горячая, потребность сжигает меня изнутри. Но сколько бы я ни пыталась заставить его трахнуть меня, он просто не хотел.

— А что, если мы навредим ребенку? — толкал он меня в плечи после бурного поцелуя.

— Мы можем сделать это медленно, — добавляю я, хотя мы никогда не делали этого раньше.

В каком-то смысле я понимаю, почему он был так насторожен.

На первом осмотре врач отвела меня в сторону, чтобы спросить, не была ли я изнасилована. Думаю, она увидела синяки и следы укусов на моей шее, а ведь я не особо старалась их скрывать. Я была крайне смущена, когда объясняла ей, откуда у меня эти следы, едва удержавшись от того, чтобы не сказать ей, что тело Энцо еще хуже. На данный момент я не сомневаюсь, что на его спине навсегда остались шрамы от моих ногтей.

Но когда я рассказала об этом Энцо, он выглядел расстроенным.

— Черт! Я не думал, что это может навредить ребенку! — воскликнул он, а затем заявил, что больше не будет ко мне прикасаться.

Я была ошеломлена, но подумала, что для него это просто мимолётная ситуация, и что он не собирается придерживаться этого. Он удивил меня, когда настойчиво продолжил свою безумную идею.

Мы по-прежнему спим в одной кровати, потому что ему нужно быть рядом на случай, если что-то случится, но ночью он обязательно ставит между нами барьер в виде подушки, чтобы мы даже не касались друг друга.

Понимает ли он, сколько раз я уже набрасывалась на эту подушку?

Я близка к точке кипения, а повышенное либидо в сочетании с неудовлетворенными желаниями равняется очень раздраженной Аллегре.

— Черт побери, — я бью ногой по столу, раздражаясь и желая на кого-нибудь накричать. Сейчас почти три часа ночи, и я обшарила все уголки кухни, пытаясь найти что-нибудь, чтобы утолить свою тягу к сладкому.

Но мне хочется вишневого торта... и нет ничего даже отдаленно похожего или вкусного.

— Маленькая тигрица, — я поворачиваюсь и вижу, как на кухню заходит сонный Энцо. Он одет только в треники, поэтому его мускулистая грудь обнажена и ах…

Я сжала бедра вместе, снова пораженная сочетанием похоти и голода — но теперь это торт и секс вместе взятые.

Черт возьми!

— Что случилось? — он тут же подходит ко мне, озабоченно хмурясь. — Это из-за ребенка? Тебе плохо? Я могу позвонить в 911, — продолжает он говорить, и мое раздражение усиливается.

— Прекрати, — я кладу одну руку на его руку, сжимая ее, а другую прижимая ко лбу, массируя виски.

Как раз в этот момент мой желудок урчит от голода. Глаза Энцо расширяются, прежде чем улыбка растягивается на его лице.

— Что ты хочешь съесть? — спрашивает он, забавляясь.

— Вишневый торт, — ворчу я, зная, что никакого вишневого торта нет. Я опускаю взгляд вниз к его груди, к его треникам... и облизываю губы. — Но я могу согласиться на что-то другое, — говорю я, но он только усмехается. Подняв меня в воздух, он сажает меня на стол.

— Тогда вишневый торт, — подмигивает он мне, а затем ищет в шкафу ингредиенты.

— Но у нас нет вишни, — вздыхаю я, разочарованная.

Он поджимает губы и, достав свой телефон, набирает несколько сообщений.

— Скоро она у нас будет, — уверяет он меня.

И он прав. Через тридцать минут после того, как он положил телефон, приносят заказ вишни.

Энцо заставляет меня оставаться на месте, говоря, что он обо всем позаботится. Он тщательно моет вишню, после чего приступает к тесту.

— Ты знаешь, что ты делаешь? — спрашиваю я, пока он недоуменно смотрит на ингредиенты.

Он пожал плечами, доставая свой телефон, чтобы погуглить рецепт.

— Это не может быть так сложно, — отвечает он задиристо.

Спустя час и два неудачных теста, это действительно сложно.

Я с восторгом наблюдаю, как он пытается добиться нужной консистенции. Вся кухня в беспорядке, мука на полу, на столе и на самом Энцо.

Вся его грудь вымазана в муке и половина лица тоже.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Я разберусь с этим, — он сужает глаза на свой телефон. — Кажется, я знаю, что пошло не так.

Он возвращается к замесу теста, и я уже не могу скрыть своего веселья, когда второй пакет с мукой разрывается на дне, и содержимое высыпается на него.

— Ты явно не знаешь. — Я спрыгиваю со стола, чтобы помочь ему.

— Нет, тебе не стоит напрягаться, — он быстро останавливает меня, но я отмахиваюсь от его рук.

— Энцо, я раздражена и голодна, а ты выглядишь так, будто никогда раньше не был на кухне, — на его лице появляется виноватая улыбка в ответ на мою тираду, поэтому я поднимаю бровь. — А ты и не был, да? — я чуть не застонала.

— Виноват. Но это не может быть так сложно.

— Ты видел себя в последние пару часов. Это так трудно. Для тебя. А теперь отойди в сторону, — я игриво шлепаю его по попе, отодвигая в сторону, пока я снова начинаю собирать ингредиенты.

— Смотри и учись, городской парень.

Я начинаю с яиц, добавляю немного сахара и взбиваю их вместе до получения густой консистенции.

— Видишь, это не так уж и сложно, — иронично замечает он, когда я заканчиваю смешивать все ингредиенты в единое целое.

Я наклоняю голову, изучая его.

— И все же кто-то не смог сделать это правильно даже с третьей попытки.

— Эй! Я достал вишню, — защищается он, положив руку на сердце, как будто я только что задела его мужскую гордость.

Закончив со всем, я ставлю противень с тортом в духовку.

— Теперь мы ждем, — я сажусь на стул, мой взгляд устремлен на часы в духовке.

Еще немного...

Мой рот уже наполняется слюной от одной мысли о том, что пористый пирог будет таять у меня во рту. Закрыв глаза, я издаю тихий стон.

Но потом я открываю глаза и вижу, что Энцо стоит передо мной на коленях, его рука лежит на моем животе, на его лице выражение благоговения.

Он проводит ладонью по маленькому бугорку.

— Он так быстро растет, — говорит он, почти задыхаясь.

Это также первый раз, когда он прикасается ко мне таким образом за последние несколько недель.

— Знаешь, — начинаю я, проводя пальцами по его лицу и размазывая муку, — я не из стекла. Я не сломаюсь, если ты...

Я запнулась, но внезапное потемнение его глаз говорит мне, что это не из-за отсутствия желания.

— Я не хочу причинить тебе боль, — шепчет он, опуская руку ниже. У меня перехватывает дыхание, волнение нарастает внутри.

— Ты не сделаешь. Доктор сказал, что все будет хорошо, если мы будем осторожны.

Его лицо приближается к моему, и я смачиваю губы, готовая к долгожданному поцелую. Мы находимся на расстоянии одного дыхания друг от друга, когда пикает таймер на духовке.

Черт...

Энцо ухмыляется, надевая рукавицы, достает торт и ставит его на стол.

Слишком нетерпеливая, я беру его с противня и разрезаю на кусочки, беру один и дую на него. Энцо быстро выхватывает его у меня из рук, качая головой.

— Подожди. Это слишком горячо. — Я дуюсь на него.

Нехотя жду пару минут, но мой взгляд не отрывается от торта. Энцо снова удивляет меня, пробуя торт, прежде чем одобрить его.

— Наконец-то, — вздыхаю я от удовольствия, вгрызаясь в торт. Я поглощаю один кусок, затем другой.

Энцо смотрит на меня со странным выражением лица, пока я жую торт, поэтому я нахожу в себе силы спросить.

— Что?

— Ты такая красивая, когда счастлива, — его слова застают меня врасплох, тем более что я не вижу никакой фальши на его лице. — И прежде чем ты набросишься на меня, — продолжает он, — я не лгу и не пытаюсь тебя умаслить. Это просто правда.

— Тогда почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? — бесстыдно спрашиваю я.

— Боже, как я хочу... — стонет он, делая шаг вперед. Обхватив руками его шею, я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы впиться поцелуем в его губы.

— Знаешь, — начинаю я, лаская его лицо своим, мука слегка осыпается на мою кожу, — у беременных женщин есть потребности.

— Неужели, — он обхватывает своими ладонями мои щеки, его нос прижимается к моему в ласковом жесте. — Чего хочет моя женщина, то я и исполняю. — От его слов по моей спине пробегает дрожь, особенно от того, что он назвал меня своей женщиной.

— Поцелуй меня, черт...

Я не успеваю закончить свои слова, как его рот оказывается на моем. Его руки двигаются вниз по моему телу, пока он не хватает меня за задницу, приподнимая меня к себе. Обхватываю ногами его торс, и его твердый член соприкасается с моим центром, укол осознания превращается в гору ощущений.

— Черт, спать рядом с тобой и не прикасаться к тебе было чистой пыткой, — признается он, его голос становится грубым.

— Не для тебя одного.

И у меня из-за беременности шалят гормоны, которые делают меня возбужденной. Но я воздерживаюсь от того, чтобы сказать это вслух.

Он кладет меня на стол, его пальцы медленно скользят по внутренней стороне моих бедер, прежде чем соскользнуть с моих ног.

— Медленно… нам нельзя спешить, — бормочет он, как будто пытается убедить в этом самого себя.

Он находит меня мокрую и влажную, но пока он играет со мной, я обнаруживаю, что у меня не хватает терпения на прелюдию.

Я стягиваю его брюки, сдвигая их вниз по бедрам и обхватывая рукой его член.

— Входи. Сейчас же, — призываю я, направляя его к моему входу.

— Твое желание — мой приказ. Всегда, — шепчет он мне в волосы, когда головка упирается в мое тепло. Он дразнит меня, поглаживая членом мою киску, покрывая ее влагой. — Блядь, моя маленькая тигрица, — скрипит он зубами, погружаясь в меня медленно, сантиметр за сантиметром.

Мы оба стонем от этих ощущений, наши рты сливаются друг с другом. Он прижимает меня к своей груди, проталкиваясь до конца, глубоко погружаясь в меня.

Смотря друг другу в глаза, он медленно входит в меня, и я чувствую каждую частичку его, когда он наполняет меня. Его рука гладит мою щеку, его большой палец раздвигает мои половые губы и проникает внутрь.

Я втянула губу в рот, не отрывая от него глаз.

Не знаю, может быть, это просто эмоции из-за беременности, которые не поддаются контролю, но, чувствуя его так глубоко внутри, я разрыдалась. Я стараюсь отвести лицо, смущенная этой внезапной вспышкой.

— Шшш, малышка. Я здесь, с тобой, — его руки удерживают мою голову на месте, его взгляд непоколебим. — Выпусти все наружу, — его тон мягкий, и каким-то образом все рушится.

Я обхватываю его шею руками, мои пятки упираются в его задницу, когда я подталкиваю его вперед.

Слезы текут свободно, когда все мое тело наполняется любовью — к нему и к нашему ребенку.

— Ах, Энцо… — начинаю я, прежде чем успеваю остановить себя, — как бы я хотела, чтобы ты был только моим, — безответная любовь и тоска придают моим словам безнадежность.

— Я и есть твой, маленькая тигрица. Я весь твой, — отвечает он, его губы скользят по моей щеке, целуя слезы.

— Я бы хотела верить тебе, — шепчу я, в груди образуется плотный комок.

— Доверься мне, — его пальцы обхватывают мою задницу, проникая в меня жестким толчком. — У тебя есть весь я, — он прижимается лбом к моему лбу, его движения бедрами продолжаются.

Я чувствую, что момент близок, и хватаюсь за его плечи, прижимаясь к нему и впитывая смысл его слов.

Мне бы очень хотелось верить ему.

Но я не верю.

Все мое тело бьется в конвульсиях, когда я обхватываю его, слезы все еще текут из моих глаз. Моя киска крепко сжимает его, и он вскоре следует за мной, изливая себя внутрь меня.

Задыхаясь, эйфория от оргазма заставляет его шептать мне в уши сладкие слова.

Я держусь за эти слова, цепляясь за безнадежную надежду, которая, тем не менее, все еще существует в моем сердце.

Несчастен тот, кто любит, но никогда не может быть любим в ответ.

Даже зная, что его слова - ложь, я принимаю их. Я останусь в своих оковах, наблюдая за игрой мрачных иллюзий на стене, и каким-то образом заставлю себя поверить в их реальность.

Потому что альтернатива — долгая, удушающая смерть моей души.