Морально безнравственные

Глава 22

Энцо

— Что ты хочешь сказать, говоря, что они знают? — я запираюсь в своем кабинете, стараясь избегать посторонних глаз и ушей.

— Они каким-то образом нашли мою фотографию и сложили два и два, — ворчит Хименес, и я вижу, что он не рад такому повороту событий.

Вскоре после того, как мы отхватили изрядный кусок состояния Мартина, Хименес решил, что пришло время избавиться от него. Для этого он выбрал не что иное, как мой дом — тот самый кабинет, в котором я сейчас стою.

Хименес, при всей своей готовности поделиться информацией, но не рассказал мне одну крошечную деталь. Человек, убивший Мартина, был знаком Теодору Гастингсу по его работе в качестве Адриана Барнетта.

В духе дружеского сотрудничества я отправил Гастингсу и его жене видеозаписи той ночи, уверенный, что они не найдут ничего подозрительного, что могло бы связать убийцу с Хименесом.

Что ж, они нашли.

И вот началась охота за Хименесом. Только мы не думали, что это зайдет так далеко.

Много лет назад, пытаясь сблизиться со своим старшим сыном, Хименес взял личность умершего брата Мэтью -—Эндрю Галлахера. И вот в течение многих лет он тренировал собственного сына в подпольных боях до победного конца, пытаясь создать идеальную машину для убийства.

Только ему это не удалось.

Гастингс - один из тех хороших парней, которые думают, что могут нести на своих плечах вес всего мира. Ну, учитывая склонность его жены к безжалостным убийствам, я бы сказал, что у него и так полно работы.

Конечно, Гастингс узнает своего давно потерянного наставника. И теперь он может связать его с Галлагерами и... мной.

Черт!

— Ты понимаешь, что это значит? — я стиснул зубы, мои планы грозили рухнуть. Все, ради чего я работал все эти годы, будет напрасно.

— Да. Мне нужно все пересчитать, — отвечает Хименес, и я подавляю желание швырнуть телефон через всю комнату.

Черт возьми!

Нет, я не могу этого допустить. Мне нужно быстро собраться и что-нибудь придумать. Такими темпами Рокко обязательно узнает, что Галлагеры все это время работали на врага. И хотя таков был план с самого начала, еще слишком рано! Нам еще предстоит полное слияние с Галлагерами, чтобы оставить все в руках Хименеса.

Нет, что-то нужно делать.

— Действительно, — говорю я и вешаю трубку. Я не могу найти в себе силы заботиться о чувствах Хименеса сейчас, когда мне угрожает опасность быть обнаруженным, и моя месть будет бесполезной, если это случится.

Массируя виски, я начинаю думать. Быстро.

Этот маленький трюк срывает мои планы, и мне приходится пропустить месяцы безупречного плана,

— Что, черт возьми, я собираюсь делать? — бормочу себе под нос, бесцельно оглядывая свой кабинет в надежде, что появится какая-нибудь идея.

В данный момент речь идет не о том, чтобы совершить идеальную месть. Речь идет о том, чтобы обеспечить смерть отца - надлежащим и удовлетворительным образом - но также и о самосохранении. Это должно быть сделано так, чтобы ни у кого в семье не возникло подозрений. Последнее, что мне нужно, - это мишень на спине.

Мой взгляд переходит на календарь, и я вижу дату матча по случаю открытия одной из арен. До него осталось всего несколько дней, и по мере того, как я сосредотачиваюсь на этом, в моей голове начинает формироваться план.

Мне просто нужен подходящий момент и хорошая публика. Колесики в моей голове крутятся, и скоро у меня будет полный план действий. Возможно, он не принесет такого удовлетворения, как выражение лица отца перед лицом его рушащейся империи, но, по крайней мере, обеспечит его гибель.

Сделав несколько телефонных звонков, я убеждаюсь, что за Гастингсом и его женой нужно постоянно следить.

Через несколько дней удача оказывается на моей стороне, и я узнаю от своих людей, что Гастингсы покинули свою квартиру.

Похоже, мне не придется уговаривать их выйти из укрытия.

Этот план требует их присутствия по нескольким причинам. Они будут свидетелями и помощниками, когда наступит момент. А зная правду, они сразу заподозрят, что Хименес действовал из страха, что его раскрыли.

Я смотрю вниз на тело у своих ног, досадуя, что нужно поскорее от него избавиться. Я пришел сюда, чтобы уговорить Мэтью согласиться с моим планом, но вместо этого он был категорически против, говоря, что это разрушит бизнес.

— Разве я похож на того, кто заботится о бизнесе? — ответил я, и мой палец быстро нажал на спусковой крючок, попав Мэтью прямо в грудь. Он сделал еще несколько тяжелых вдохов, прежде чем скончаться.

— Жаль, — опускаюсь я на землю, оценивая беспорядок, который я устроил. Достав свой сотовый, я набираю номер Неро и прошу его избавиться от тела.

— Поруби его, удали зубы и спали отпечатки, а потом сбрось в реку, — говорю я ему, прежде чем отправиться в ванную Мэтью, чтобы привести себя в порядок. Будет лучше, если его личность никогда не будет установлена. В данный момент мне не нужны новые враги.

Пока Неро возится с телом Мэтью, я быстро бегу к машине, чтобы сменить рубашку.

Мама уже ждет меня, рядом с ней стоит стройная блондинка в вечернем платье.

— Это Анжелика, — представилась мама, после чего мы оба направились к Гастингсу.

Чтобы подчеркнуть важность этого события, я нанял лимузин, чтобы доставить нас туда.

— С тобой ничего не случится, но как только ты услышишь выстрелы, я хочу, чтобы ты бежала. Понятно? — сказал я Анжелике, когда мы припарковались перед рестораном.

Протягивая ей руку, мы заходим внутрь. Я сразу же замечаю Гастингса и его жену, и мы подходим к ним, чтобы завязать дружескую беседу, а затем медленно уговариваем их следовать за нами на арену.

— В конце концов, это первый матч Квинс, — говорю я и дарю им свою самую очаровательную улыбку, когда мы садимся в лимузин, направляясь к арене.

Я напрягаюсь, когда мы занимаем свои места в VIP-секции. Мой отец уже там со своей очередной любовницей, и, кажется, он в веселом настроении, его рука зажата между ее ног. Качая головой от отвращения, я двигаюсь рядом с ним, Анжелика рядом со мной, а Гастингс и его жена позади нас. Я не хочу, чтобы они находились рядом с моим отцом, на случай, если кто-то из них решит проявить великодушие и рассказать правду о Хименесе.

Матч скоро начинается, и мой таймер тоже. Квинс устраивает хорошее шоу для зрителей, и все заворожены происходящим на арене насилием.

Смотря на часы, я слежу за ходом времени. Когда я убеждаюсь, что до нападения осталось еще несколько минут, я наклоняюсь и шепчу отцу.

— Я знаю, что ты сделал. — Он замирает, его лицо по-прежнему обращено вперед.

— О чем ты говоришь?

— Киара, — произношу я одно слово, и его лицо бледнеет. — Не волнуйся. Я уже привык к этому, — продолжаю я, желая дать ему ложное чувство безопасности. Его лицо, кажется, расслабляется.

— Я знал, что ты поймешь, сынок. Эта сука, Аллегра, была связанна с федералом. Ты знаешь, что мы делаем с предателями.

— Да, — я сжимаю кулак сбоку от себя, выжидая время. Я не могу позволить своему гневу затуманить мои суждения, хотя сам факт того, что он назвал Аллегру сукой, заставляет меня покраснеть.

— Кроме того, не похоже, чтобы ты заботился о ней, — насмехается он, — ты думаешь, я не знаю, сколько времени ты проводишь в этом чертовом борделе, —- продолжает он. Похоже, он не понимает, что бордель, о котором идет речь, принадлежит маме Марго.

— Ее можно было заменить, и, к счастью, Киара была достаточно добра, чтобы помочь нам сохранить лицо.

— Сохранить лицо, отец? Ты ее видел? Она уже перетрахала половину Нью-Йорка. — Невероятно, насколько лицемерным может быть Рокко. Он прав только тогда, когда это служит его целям. Киара — его марионетка, поэтому она не может поступать неправильно.

— Да ладно, Энцо. Ты же знаешь, что она трахается только с нужными людьми, — продолжает Рокко, и я не знаю, то ли ворчать на его меркантильный образ мышления, то ли смеяться над его глупостью. Значит, он ее практически сутенер?

— Я не знал, что этот садовник настолько важен. Или ее телохранители. Или даже гребаный священник на похоронах Мартина. Ты знал об этом? — я подумал, что, возможно, у нее были какие-то чувства к Мартину, потому что на его могиле она проявила театральность, достойную «Оскара». Но после похорон я оставил ее отдыхать, а потом обнаружил, что она трахается со священником.

Отец слегка заикается, пойманный в собственном заблуждении.

Я точно знаю, что произошло. Он думал, что сможет контролировать Киару и даже использовать ее как свою личную помойку. Но он не предполагал, что Киара непостоянна, и что она может шантажом заставить его жирную задницу подчиниться. Ее поведение в последние годы было просто непристойным, но Рокко все равно находит способы защитить ее, хотя будь на ее месте кто-либо другой, он бы устроил скандал из-за того, что она оскорбляет честь семьи.

— Она просто одинока. Ты не уделяешь ей никакого внимания, — почти смеюсь я ему в лицо.

— Извини, но мне не нужна киска из вторых рук, отец, — я закатываю на него глаза. — Но мне любопытно, — продолжаю я, желая прощупать еще немного, часы на моей руке говорят мне, что у меня есть еще время, — что именно получили Маркези?

Его глаза расширяются от моего вопроса, и ему требуется секунда, чтобы ответить.

— Контроль над нашими итальянскими предприятиями, — его голос дрожит, когда он признает это, потому что, по большому счету, контроль над Италией - это контроль над Европой.

— Правда? Ты так дорожишь своей свободой, что готов отказаться от половины своей власти? — я просмотрел все документы, но ни один из них не предполагал слияния или даже передачи власти, что означает, что он использовал различные списки доверенных лиц, чтобы убедиться, что соглашение остается скрытым. Умно, но и глупо. Внезапно стало понятно, почему наша европейская сторона теряла деньги.

Чертов Маркези.

— Это было необходимо, — выдохнул он, его лицо покраснело от напряжения.

Еще две минуты.

— Спасибо, что просветили меня, отец. А теперь, почему бы мне не рассказать тебе несколько интересных фактов? — моя рука вцепилась в его пухлую руку, мои пальцы впиваются в его жирную плоть. — Галлагеры никогда не были нашими союзниками.

Квин наносит удар своему противнику, и вся толпа ликует.

— Ты знаешь, с кем они работали? — я продолжаю, наблюдая, как его глаза расширяются от осознания. — Да, конечно. Хименес и... я.

— Что… — он заикается, выглядя так, будто увидел привидение.

— А, думаю, ты этого не ожидал, — продолжаю я, и в этот раз он кажется действительно потерянным.

— Ты был неправ, когда поступил так с Аллегрой, отец, но еще хуже было думать, что я не смогу об этом узнать.

— Но… почему...

— Ты знаешь, что я обещал Хименесу за его помощь в уничтожении тебя? — спрашиваю я с сарказмом, и он понимает, к чему все идет. — Все, чем ты владеешь.

Он внезапно напрягается, поворачивается ко мне лицом, его лицо полно гнева.

— Тебе это не сойдет с рук, — он скрежещет зубами, глядя на меня, на его лбу проступает вена.

Это... это то, что я хотел увидеть.

— А что, если я уже сделал это?

Стрелки часов приходят в движение, и в этот момент на толпу начинают сыпаться выстрелы. Вернее, они фокусируются на нашей секции.

Рокко, в своей жалкой попытке избежать смерти, пихает свою любовницу под пули.

Но ему это не удается, так как следующие пули проходят сквозь него, и кровь проливается повсюду.

Смотря вперед, я чувствую, как пуля входит в мой бок, где-то в нижней части живота. Я моргаю от боли, но другая пуля попадает мне в грудь, сила отбрасывает меня назад и заставляет упасть.

Это не должно было быть две пули...

Я едва могу двигаться, так как кровь продолжает свободно вытекать из меня, и медленное помутнение окутывает мой мозг. Я чувствую Бьянку у себя под боком, надавливающую на рану, а Гастингс на заднем плане выкрикивает приказы, вызывая 911.

Но как бы я ни боролся за то, чтобы не заснуть, я не могу.

Перед тем как потерять сознание, я произношу единственное, что имеет значение.

— Скажи… Аллегре... люблю, — у меня больше нет сил закончить фразу, но я надеюсь, что Бьянка поймет.

Потому что, если я действительно умру здесь сегодня, я хочу, чтобы Аллегра знала, что я любил ее и буду продолжать любить.

Но потом все это исчезает.



— Вам повезло, — говорит мне врач, просматривая мою карту. — Пули не задели жизненно важные органы. Все могло быть гораздо хуже.

Мама — одна из моих первых посетительниц, и она постоянно сетует на то, как плохо я выгляжу и как она думала, что я не выживу. Мне сказали, что Киара приходила навестить меня, но она не задержалась.

Неужели она пришла убедиться, что я умер?

— Что ты сделал, сын мой? — кричит мама, и я вздрагиваю.

— Я в порядке, мама, — поспешно заверяю я ее, но, видя, как она волнуется, мне вдруг приходит в голову другая идея.

Поскольку все мои планы были саботированы, мне нужна альтернатива, чтобы заставить Маркези заплатить. Из своих источников я узнал, что и Хименес, и его сын Карлос мертвы. Вся его организация умирает, и я уже предвижу, как разные картели будут бороться за господство. Это не сильно повлияет на меня, поскольку я каким-то образом оказался с деньгами Мартина и инвестициями Хименеса. Единственный недостаток в том, что я застрял с пусть и процветающей империей.

Что касается Маркези... Теперь, когда Хименес больше не может мне помочь, мне придется придумать что-то другое. И, возможно, у меня есть как раз то, что нужно…

— Мама, мне нужно сделать так, чтобы все поверили, что мне хуже, чем есть на самом деле, — говорю я ей, объясняя свои доводы.

Если Маркези подумают, что я на грани смерти, они поспешат приехать в Нью-Йорк и заявить о себе как о фактическом правителе семьи Агости. Они, вероятно, скажут, что будут делать это до тех пор, пока Лука не достигнет совершеннолетия, замышляя убить его до того, как это произойдет.

Эта мысль еще больше разжигает мою ненависть, и я прошу маму переехать в дом вместе с Лукой, чтобы убедиться, что никто его не тронет.

Осталось еще три. Еще трое падут. Еще трое будут страдать.

Игра только началась.