Мой маг с высокой башни

Глава 18 Первый из Дней благоденствия

Дни благоденствия приближались, хотели мы того или нет. Сразу после первого летнего новолуния наступил самый важный праздник года.

— Эй! Что вы делаете? — спросила я, высунувшись в окно.

Вилис и Тидел затеяли пляски вокруг конюшни. Мальчишки беззаботно горланили: «Пришли счастливые к нам дни! Удачу крепко заверни!..», и кружили под окном бывшей комнаты Грэза, откуда я их и услышала.

— Рано еще петь! — закричала я сверху. — До полудня заговоры не будут работать!

— Будут! — отозвался Вил. — Петь можно в любое время!

— Нужно подождать, пока солнце пройдет зенит. Только тогда в словах появится сила!

— У нас говорили по-другому! И мы хотим петь сейчас!

Тидел молча переводил взгляд с меня на Вила. Я решила не спорить с упрямцем хотя бы в такой день.

— Да как знаете! — сдалась я. — Допевайте и пойдем в город! Я хочу занять хорошее место.

— Ага!

И они понеслись дальше. Неумелые прыжки и дерганья было сложно назвать танцем, но мальчишкам было весело, а это являлось главным условием Дней благоденствия. Призывая удачу в наш дом, Вил пел громко, но не всегда попадал в ноты. У Тидела голос был мелодичнее, однако терялся на фоне криков приятеля.

Мальчишки обошли кругом нашего двора, чтобы в следующем году невзгоды и горести забыли дорогу в «Белую ласточку». Некоторые говорили, будто бы в Дни Благоденствия магия приобретает особенную силу, и даже неодаренные получают возможность влиять на мир своей волей. Мне это казалось выдумкой, но сам праздник я любила.

Приют странников, хоть и находился за городскими стенами, ко Дням благоденствия преображался. Обитатели лагеря не меньше жителей Кинара старались навести в своих домах красоту и порядок. Дни благоденствия надлежало встречать в лучшем виде: нам с Вилом и Тидом стоило больших усилий разобрать все сгоревшие постройки к нужному сроку. На что-то большее сил уже не осталось, но мальчишки все равно нарезали флажков из старой одежды и натаскали в дом охапки полевых цветов.

В приюте странников уже вовсю гуляли. Со всех сторон слышалась музыка, звучало пение, доносились запахи вкусной еды, а люди вокруг были нарядными и веселыми. Я тоже надела лучшее платье, светло-серое с белой отделкой, которое предназначалось для самых особенных случаев.

— Идем быстрее, — сказала я. — Скоро полдень.

— Дался тебе этот полдень! — беззлобно огрызнулся Вил. — Все равно не пройдем быстро. Смотрите!

Мы влились в толпу, собравшуюся около Великих ворот.

— Сколько людей! — сказал Тид, взявшись за мою руку. — Все хотят увидеть магов.

— Держись ближе, — предупредила я Вила.

Он кивнул. Если мы разойдемся, найти друг друга будет почти невозможно, но я не слишком волновалась. Даже без меня мальчишки не пропали бы.

Людской поток потащил нас к центру города, но у Большого рынка толпа внезапно распалась. Я смогла свободно вздохнуть, а Вил и Тид сразу побежали покупать засахаренные фрукты. Для уличных торговцев праздничные дни были самыми удачными в году… Около рынка уже начались танцы, но я потянула жующих мальчишек дальше к Мерцающим воротам.

Маги заставили себя ждать. Солнце успело подняться до высшей точки и пойти вниз, когда раздались приветственные крики. Я привстала и вытянула шею, а Вилис, чтобы увидеть праздничный выезд, даже забрался на каменную тумбу.

Это было красиво. Мне приходилось стоять на цыпочках, иначе чужие головы закрывали обзор, но я все равно оценила богатство процессии, впереди которой находился сам лорд. Все маги появились верхом, но за воротами спешились и смешались с толпой музыкантов. Люди, стоящие к ним слишком близко, отступили, оттеснив тех, кто находился позади. Я зашипела сквозь зубы, когда давление толпы заставило меня сдвинуться с хорошего места. Теперь мне хуже было видно Кернела, но кое-что я могла разобрать.

Лорда и нескольких других высокопоставленных благородных окружали маги в бесформенных балахонах без застежек и отделки. Ритуальная одежда была верным признаком орденских адептов. Только они носили подобное.

— Начинают! — сказал кто-то, но болтуна немедленно зашикали.

Стало очень тихо. Стоило начался обряд, люди затаили дыхание. Под невнятное бормотание орденцев, Кернел поднял руки вверх, а потом маги запели громче. Их речитатив я не могла разобрать, зато заклинание, которое отрывисто произносил лорд, звучало неестественно громко и разносилось по всей площади. Кернел говорил не меньше минуты, но ни разу не сбился… Мне даже стало казаться, что заклинание никогда не закончится, но вдруг — совершенно внезапно — оно оборвалось. Наступила звенящая тишина — песнопения тоже стихли.

Я и не заметила, что задержала дыхание. Отследить, как именно двигались тонкие материи, я не могла, но чувствовала, что на площади перед управой творилось нечто значительное. Кернел опустил руки, и раздался дружный выдох тысяч людей.

Все изменилось. Солнце, которое только что немилосердно пекло мне голову, вдруг стало нежным и ласковым. Пропала усталость от долгого ожидания. От взмокших в духоте людей шел неприятный дух, но теперь он чудесным образом исчез. Воздух ощущался свежим и бодрящим…

Толпа зашумела. Лорда Кернела приветствовали криками и хлопками, к которым присоединилась и я с мальчишками, но маг как будто остался равнодушен ко всеобщему вниманию. Он ничего не сказал, а только махнул рукой перед тем, как забраться на коня. Лорд осмотрел площадь, — мне показалось, что его взгляд нашел меня, — а затем тронулся в путь под не стихающие радостные крики.

Перед обрядом из высокого города выехало несколько десятков благородных, а теперь на моих глазах они разделились на две неравные группы. Я знала, что меньшая часть магов отправится объезжать высокий город, а большая под предводительством лорда выдвинется к Великим воротам. Потом лорд управитель поднимется на стену и по ней обойдет Кинар, творя защитные заклинания. Магия сделает город благополучным местом, отведет от жителей эпидемии, пожары и бедствия. В Эннаве даже самая вшивая деревушка могла похвастаться прочной оградой, вокруг которой в Дни благоденствия селяне ходили с обрядовыми песнями. В больших городах владельцы соседних домов тоже нередко объединялись и закрывались общим забором в надежде получить дополнительную защиту. Это было, конечно, совсем не то, чего достигали заклинания настоящих одаренных.

Остальным благородным, покинувшим площадь вместе с лордом, предстояло долгое путешествие. Я знала, что за воротами эти маги разделятся на несколько групп, а затем под веселую музыку проедутся по округе. Обряды благоденствия (пусть и не такие сложные, как творил лорд) силами этих знатных магов будут проведены во всех крупных городах кинарского владения. Дни благоденствия длились долго: от первого новолуния до следующей полной луны.

— Идите гуляйте, — сказала я мальчишкам. — Только вернитесь в «Ласточку» до темноты…

Вилис и Тидел переглянулись, а затем убежали, сверкая пятками. Деньги я им выдала еще утром — повода задерживаться рядом со мной у мальчишек не было, ведь на берегу Хисны ежегодно ставили качели… Я отпускала от себя детей со спокойным сердцем — во время празднования воры и грабители почти никогда не выходили на промысел, боясь спугнуть удачу дурными поступками.

Несмотря на беды, которые обрушились на «Ласточку», я ощущала легкость, но не собиралась поддаваться обманчивой магии Дней благоденствия. Пусть меня окружали счастливые люди в нарядной одежде, небо было чистым и невозможно голубым, я смотрела на управу, под которой заперли Грэза… Это продолжалось, пока кто-то не схватил мою руку и утянул меня за собой в круг танцующих. От неожиданности я чуть не запнулась о собственные ноги, но сосед по пляске подставил мне локоть.

— Осторожнее! — крикнул он. — И улыбнись, красавица! Сегодня хмуриться нельзя!

Стоило отбросить грустные мысли, как общее радостное настроение подхватило меня. Музыка лилась отовсюду — всякий, кто хоть немного умел играть, считал своим долгом выйти в такой день с инструментом. Какофония стояла невообразимая, но чуть прислушавшись, можно было уловить в ней ритм. Незнакомец завел меня в самую гущу пляшущих людей, вырваться из которой было сложно. Люди в танце двигались единым потоком, напоминавшим течение реки. Любой, кто подходил слишком близко, рисковал, что его подхватят, затянут и не выпустят.

Где-то совсем рядом раздался хриплый смех, от которого я почувствовала холодок на шее и резко обернулась. Мне показалось, что рядом только что прошел высокий человек, но он затерялся среди кружащихся и подпрыгивающих людей. Я не могла даже остановиться и осмотреться. Если колдун появился в городе (это казалось мне совершенно невероятным, но все же!), нас уже разнесло в разные стороны. Сейчас ближе всего ко мне находилась пухленькая молодая женщина, которая тянула меня за руку, заставляя двигаться. Я попробовала добраться к краю танцующей толпы, но сделать это было не так-то просто.

Рыжие локоны падали на глаза, а юбка так и норовила задраться до талии. Качели поставили для городской ребятни, а не для семнадцатилетних невест, поэтому Кейре было почти стыдно так веселиться. Почти… Качели взлетали над водой так высоко и быстро, что перехватывало дух и мыслей не оставалось.

Какой-то отчаянный смельчак отважился спрыгнуть с них прямо в реку. При падении поднялось огромное облако брызг, словно в воду влетел не ребенок, а целый теленок. Кейра, которая оказалась рядом, промокла и даже проглотила немного речной воды, но это тоже было весело, поэтому смеяться девушка не перестала.

Выбравшись на берег, смелый мальчишка гордо отправился обсыхать к ближайшему костру. Их тут развели во множестве, и кое-где уже начали жарить мясо. Считалось, что не бывает блюд вкуснее, чем те, что приготовлены в Дни благоденствия, когда мир напитывался жизнью и силой. В это время обострялись все чувства.

Кейра достигла высшей точки, а затем полетела вниз, обратно к собравшимся на берегу. Кто-то из них ждал, когда освободится место, а кто-то просто пришел погулять. В Кинаре народ тоже веселился, но за городскими стенами было больше свободы.

Лекарь первым увидел Кейру, а затем уже она почувствовала на себе внимательный взгляд и отыскала того, кому он принадлежал. Девушка покраснела, ведь детская радость, которую она испытывала только что, стала казаться чем-то унизительным.

Кейра перестала раскачиваться, но остановиться сразу при всем желании девушка не могла. Еще долго она то поднималась, то опускалась, пока лекарь наблюдал за ней. От смущения Кейра попыталась спрыгнуть раньше времени… Немножко слишком рано. Она едва растянулась на земле, но оказалась подхвачена рукой Десмия.

— Ой… Спасибо…

— Осторожнее надо, — сказал он и цокнул языком.

Затем лекарь покосился на качали, как будто винил их в падении девушки. Кейра покраснела еще сильнее, поэтому отскочила прочь. Широкая мужская рука ощущалась на талии как что-то тяжелое… Однако это чувство вовсе не было неприятным.

— Ты меня узнала, — сказал лекарь, и на его лице появилась довольная улыбка. — Я польщен!

— С чего мне тебя забывать? — спросила Кейра, поправляя платье. — Я на память не жалуюсь.

Десмий засмеялся, запрокинув голову назад, хотя Кейра не говорила ничего смешного.

— Не ожидал тебя тут найти, — сказал он. — Качели?

Кейра надула губы.

— Ничего плохого я не делала.

— Кто говорил, что это плохо? Разве что чудно, — Десмий усмехнулся. — Но только немного! Ты не против моего общества?

— А?

— Погуляешь со мной?

Кейра испугалась, когда он наклонился ближе, но упрямо тряхнула растрепанными ветром волосами.

— А пойдем! Я хочу танцевать!

Лекарь подхватил ее за локоть и потянул в сторону, откуда доносилась музыка.

Каменная стена неприятно холодила спину. Несмотря на начавшееся лето в подвалах управы не становилось теплее.

— Хозяин!

Грэз лениво приоткрыл глаза и чуть повернул голову, чтобы видеть Лидса. Конюх низко склонился над собственными коленями и что-то мастерил.

— Нехорошо грустить в такой-то день. Эйна говорила, мы скоро выйдем. Вот тогда хорошо будет…

Бывший владелец конюшни сглотнул, а затем хрипло рассмеялся.

— Хорошо? Тебе хорошо! Ты ничего не потеряешь, а у меня отнимут «Ласточку».

— И зачем ты так, хозяин? — спокойно произнес Лидс. — Это злоба в тебе говорит, а в Дни благоденствия нельзя злиться.

Грэз издал отчаянный вздох.

— Эйна сегодня не придет.

— Кто бы ее в такой день в управу пустил?

Оба узника замолчали. Лидс продолжил возиться с чем-то у себя на коленях, а Грэз смотрел в стену. Перед ним находились мощные каменные блоки, слой раствора между которыми был тоньше мизинца. Не следовало исключать, что при строительстве подвала даже использовали магию… Грэз перевел взгляд на товарища по несчастью, а затем присмотрелся.

— Чем ты занят?

Лидс хмыкнул и показал то, что находилось у него на коленях.

— Что это? — удивился Грэз.

Фигурка высотой в ладонь не напоминала ни одно живое существо. Сделана она была из соломы, которую Лидс вытащил из тюфяка.

Конюх смущенно почесал в затылке.

— Лошадка должна быть. Не похожа?

— Нет.

— Жалко. Я бы вырезал, но ножика нет… И дерева — тоже…

Он принялся расплетать солому.

— Зачем? — спросил Грэз, наблюдая за его действиями.

— Переделаю. Может, на этот раз лучше получиться…

— Зачем делаешь?

Лидс поднял голову, и на Грэза уставились светлые бесхитростные глаза конюха.

— Для Тида, конечно. Хочу ему на память оставить. Я ж ему когда-то игрушки вырезал. Пусть помнит старого Лидса!

Он улыбался… Наблюдая за работой конюха, Грэз чувствовал, как во рту становится кисло.

Тейла давно выучила места, где можно было забраться на стену, но сегодня ей мешало нарядное розовое платье, сшитое почти как на взрослую девушку. Накануне, к огромной радости матери, брат ненадолго посетил родительский дом, чтобы сделать подарки членам семьи. Тейле досталось платье, которое матушка велела надеть на День благоденствия. Как будто мама не понимала, что лучше было выбрать что-то более простое. В такой красивой одежде казалось немыслимым садиться на качели или забираться под крышу одной из семнадцати башенок городской стены, но именно последним Тейла и занималась. Ей не было жаль платья (разве что чуть-чуть), и даже ворчание родителей девочку не страшило. Тейлу никогда по-настоящему не наказывали — она была младшей из четырех детей и единственной дочкой.

Когда девочка забралась наверх, решимости у нее поубавилось. Помещение под крышей оказалось не просто очень пыльным: все вокруг было испачкано голубиным пометом. При появлении человека десяток этих птиц вылетел в узкие окошки башенки.

Тейла принялась осторожно пробираться по темному чердаку. Благодаря маленькому росту, ей не грозило удариться лбом о перекладину, но можно было легко запнуться об отошедшую доску. Сюда много лет никто не поднимался.

Когда Тейла добралась до окна, на ее косичках повисло несколько клочков паутины, а подол платья стал серым. С башенки было видно крышу управы, украшенную зелеными флажками, а также чистенькие улицы южной окраины города. Собственный дом Тейла тоже видела. В его окнах горел свет — матушка с утра ждала Мерата. Брат обещал прийти, чтобы заговорить жилье родителей.

Тейла устроилась около окна, устремив взгляд в сторону главной площади. То, что обряд проведен, девочка поняла сразу. Чувство было острым и восхитительным, и она не помнила, чтобы в прошлые годы испытывала нечто подобное. Тейла захлопала в ладоши, затем положила руки на подоконник, а сверху поставила подбородок. Платье окончательно перестало ее не беспокоить — девочку переполняла мощная, безудержная радость, такая сильная, что даже сдвинуться с места казалось невозможным. Мир вокруг был прекрасен…

Что прошло много времени, Тейла поняла, когда на стене под ней появились маги во главе с самим владетельным лордом. Чтобы их увидеть девочка, и забралась так высоко, поэтому теперь во все глаза смотрела на людей внизу. Те шли медленно, тщательно проговаривая заклинания. Слова произносили одновременно шесть или семь человек, но их голоса звучали так слаженно, словно магию творил кто-то один. При этом вокруг города что-то неуловимо менялось, и это тоже было восхитительно.

Когда маги скрылись из виду, Тейла поднесла руку к щеке. Пальцы стали мокрыми, и девочка решила, что виной тому было слепящее, яркое солнце. Чтобы успокоиться, Тейла задышала быстро и глубоко, наслаждаясь новым, пока неизвестным ей чувством, а потом побежала вниз, едва не навернувшись на крутой лестнице. Знакомый город казался обновленным. Тейла смеялась, и люди, которых она встречала по пути домой, улыбались глядя на нее.

— Тейя! — ужаснулась мать. — Как ты выглядишь?

Но Тейла схватила Эрию за руки и закружила по двору. Мать сопротивлялась недолго. Вскоре суровое выражение на лице пожилой женщины пропало, и она начала неуверенно улыбаться.

— Ну, хватит! Хватит! — взмолилась мать. — Иди умойся!

— Иду!

Тейла побежала в дом, чмокнула в колючую щеку отца, который вышел на шум, а затем побежала на запах матушкиного печенья. Девочку переполняло необъяснимое счастье, и она ждала, что сегодня обязательно случится еще что-нибудь хорошее. Тейла совсем не удивилась, услышав во дворе голос Мерата, и побежала наружу. Остановившись на крыльце, она залюбовалась своим красивым братом. Он теперь тоже ощущался каким-то другим. Мерат заметил Тейлу и сразу замер. Почему-то брат не улыбался.

— Ты пришел, сынок, — сказала Эрия, осторожно беря Мерата за рукав. — Я так рада…

Матушка потянула брата во двор, но он не сводил взгляда с Тейлы.

— Пойдем за стол. Угощение готово…

— Я пришел ненадолго, — сухо произнес Мерат, — и только потому, что обещал провести обряд.

Мать отступила, а затем брат обошел двор. Эффект от его заклинания ощущался не таким сильным, как от того, что творили маги на стене, но тоже был заметен.

— Тейла! — сказал Мерат. — Подойди.

Она насторожилась.

— Да?

Брат выглядел холодным, хотя старательно пытался улыбаться.

— Я хочу с тобой поговорить. Это важно, Тейя.

Неизвестное чувство подсказало Тейле, что разговор будет касаться того, что произошло с ней сегодня. Матушка ободряюще кивнула, а затем на плечо девочке легла тяжелая рука брата.