Мой профессор

Глава 6

Эмелия

Сегодня вечером должно быть весело.

В конце концов, сегодня мне исполняется двадцать один.

Мои друзья категорически отказываются проводить этот день без вечеринки. Я пытаюсь отказаться от этого. В ход идет отговорка о том, что у меня была плохая неделя (она и правда ужасная из-за моей встречи с профессором Барклаем во вторник), я притворяюсь, что у меня головная боль и домашнее задание, но это их не убеждает.

Мы собираемся куда-нибудь сходить.

Но хуже всего то, что мы собираемся сходить куда-нибудь в тематических костюмах.

Неудивительно, что Соня занимается разработкой плана и выбирает тематику вечера. Она унижается передо мной всю неделю, печет мое любимое печенье, покупает цветы и ставит их на тумбочку в моей комнате, при каждом удобном случае извиняется за произошедшее во вторник. Даже предлагает снова встретиться с профессором Барклаем, чтобы признаться во всем и объяснить, что фото было только ее идеей. Однако я не думаю, что это помогло бы. И не хочу посещать его предмет. Не могу представить, что когда-нибудь снова появлюсь в лекционном зале и сяду на этот деревянный стул. На самом деле, если бы у меня была возможность поджечь его, я бы ею воспользовалась.

Мой костюм ждет меня на краю кровати.

Это наряд школьницы, напоминающий костюм Бритни Спирс в культовом клипе «Baby one more time», но у Сони не получается найти точную копию. Вместо оригинала на кровати лежит укороченный белый топ на пуговицах и плиссированная юбка, оба предмета маленькие и вульгарные. Подруга хочет, чтобы я заплела волосы в косички, но должен же быть обозначен какой-то предел. Кроме того, на это нет времени.

Все остальные тоже потрудились над внешним видом. Соня — это Бритни в эру ее «Oops! I did it again», в красном костюме из спандекса. Аннетт надевает парик цвета пожарной машины и черный наряд доминатрикс, вдохновленный «Toxic». СиДжей, который воспринимает свою роль слишком серьезно, одевается как Бритни в клипе «I’m a Slave 4 U». Он входит к нам, одетый только в зеленый спортивный бюстгальтер, черные байкерские шорты и огромное боа, обернутое вокруг шеи.

— «Это Бритни, сучка», — фраза, которая произносится уже больше двухсот раз за вечер, а ведь мы еще даже не выходим из квартиры.

Все уже примеряют свои роли, сидя в гостиной и распевая песни во все горло.

Я здесь и надеюсь, что они забудут обо мне.

Со времени смерти матери мой день рождения становится просто еще одним днем в году, который кажется особенно печальным и депрессивным. Каждый день я готовлюсь к этому. Знаю, что день будет плохим, и пытаюсь настроиться на то, чтобы он оказался лучше, но каждый год терплю поражение. Я не хочу, чтобы все происходило вот так. Хотелось бы мне любить жизнь так же, как Соня. В ее мизинце энтузиазма больше, чем во всем моем теле, но в свою защиту хочу сказать, что моя жизнь в каком-то роде… печальна.

Раньше только мама звонила в мой день рождения, но она умерла, поэтому, кроме трех Бритни в гостиной, никто даже не догадывается, какой сегодня день. Если бы не они, день прошел бы незаметно. На самом деле это происходит всю мою жизнь. Это странное чувство — не иметь семьи. Технически семья у меня есть. Это… сложно. Родственники, которые у меня «есть», не из тех, кто будет звонить в день рождения. На самом деле, мы вообще не разговариваем.

Это не значит, что я не интересуюсь их жизнью.

Например, прямо сейчас я просматриваю соцсети моего брата Александра. До этого я заглядываю в профиль к Эммету. Это то, чем я занимаюсь время от времени. Жизнь братьев кажется мне невероятно увлекательной. В ней всегда бесконечное количество вечеринок, благотворительных мероприятий, гонки Формулы-1, лето в Дубае, зима в Аспене, весна в Париже, и мне сложно хотя бы осознать все это.

Я раздумываю об образе Александра на вечере по сбору денег, когда меня вдруг окружают друзья. Должно быть, они в сговоре, потому что Аннет вырывает у меня ноутбук, Соня хватает мой костюм, а СиДжей обхватывает руками и поднимает с кровати.

— Хватит валяться! Больше никакого уныния, Бритни. Пора выходить! Совершай ошибки! Фотографируйся! Веди себя в соответствии с возрастом!

— Кстати, об ошибках, — говорит Соня, протягивая мне ликер.

— Что это? — я морщусь.

— Не имеет значения, — она подносит бутылку к моим губам, и он обжигает, как ад, спускаясь в желудок. — Оденем тебя, а потом ты снова выпьешь.

— Вы решили надо мной поиздеваться?

— Именно так, — говорит СиДжей, размахивая своими неоновыми ногтями перед лицом, чтобы показать их. Затем он огрызается на Соню. — Сдерни с нее рубашку.

— Эй! Полегче! Сама разденусь!

Чтобы продемонстрировать усилия, я добросовестно снимаю рубашку и отбрасываю в сторону. Соня и СиДжей присвистывают так, будто никогда раньше не видели меня в белье.

— Господи Иисусе, ты горячая. Чего бы я только ни отдал, чтобы родиться в этом теле, — говорит друг, задумчиво качая головой.

— Ладно, хватит. Ты тоже горячий. Перестань пялиться на меня и передай рубашку, — говорю я, прикрывая грудь и заставляя Соню прекратить застегивать пуговицы.

Одежда облегает тело, и я чувствую себя в этом так же нелепо, как и предполагала.

Соня завязывает рубашку у меня над пупком, после чего я надеваю юбку, потому что ничего не могу с этим поделать. Это день рождения моей мечты? Нет. Но все же невероятно мило со стороны моих друзей сделать для меня такой праздник? Абсолютно. Я знаю, они желают мне всего самого лучшего. Но они не понимают, почему такие дни, как сегодняшний, для меня сложны, и в этом весь смысл. Они все еще многого обо мне не знают, и даже те факты, которыми я делюсь с ними, не раскрывают всего.

Сначала никто не может разобраться в деталях.

Я помню разговор с СиДжеем во время нашего знакомства на первом курсе.

— Эмелия, напомни, откуда ты? — спросил парень. — Я думал, ты из Англии, но у тебя нет акцента.

— Сколько осталось до следующего занятия? — рассмеялась Соня. — Потому что это займет некоторое время.

— Это правда. У меня двойное гражданство, США и Шотландия.

— Так ты… из Шотландии? — СиДжей нахмурился.

— Нет. Моя мама — американка, а папа — француз, но в основном я росла в Шотландии.

— Ты следишь за историей? — спросила Соня.

— С трудом.

— Не забудь упомянуть про школу-интернат, — подруга нахмурилась.

— О, точно, я училась в школе-интернате в Йорке до приезда сюда, и, думаю, именно там выучила английский.

— Фактически ты в одинаковой степени шотландка, американка, англичанка и француженка.

— Все верно! — я ухмыльнулась, слегка поаплодировав ему.

— Тогда понятно, что у тебя с акцентом.

— Не думаешь, что я немного похожа на британку? — стала дразнить его я, изображая друзей из интерната.

Они рассмеялись.

— Только когда ты включаешь этот акцент. В остальном ты звучишь как старый американец. Без обид.

— Никаких обид.

Мне нравится объяснять свою жизнь так, чтобы все это казалось глупым и веселым. Проще умалчивать о правде: странное детство, проведенное в полуразрушенном замке в Шотландии, отец-француз, которого я никогда не встречала. Когда друзья спрашивают о нем, я вру, что он архитектор. И говорю, что именно из-за него я так интересуюсь этим предметом. Когда они спрашивают о маме, я говорю правду: ее убил рак, когда мне было семнадцать.

«Значит, не такая уж и большая семья», — всегда говорит кто-нибудь с жалостливой улыбкой, и в этот момент я часто меняю тему.

— Кто этот горячий красавчик? — спрашивает Аннет, уставившись в мой ноутбук. — Подожди, — она наклоняется ближе. — Александр Мерсье? Это твой родственник, Эмелия?

— Нет, — решительно настаиваю я, и в целом это правда. Мы не родственники. Я подхожу и закрываю ноутбук, прежде чем обращаюсь к ним с вопросом, который будет для них интересным. — Итак, какой макияж мне сделать?

Ганновер — это маленький студенческий городок. Если не считать поездок в Бостон и возможности завалиться без приглашения на одну из студенческих вечеринок в окрестностях кампуса, есть только одно место для прогулок — главная улица. Она находится прямо рядом с кампусом, там есть все — от CVS до Starbucks, а в центре много типичных студенческих баров, которые в выходные зачастую заполнены до отказа. В каждом своя атмосфера. The Roosevelt Room — крутой и дорогой. В The Nightingale темно и немного грязно, обычно здесь играет живая музыка и предлагают фирменные напитки. Мой любимый — это Murphy’s on the Green. Внутри он оформлен в стиле библиотеки: целые ряды книг на шкафах и полках, мебель из темного дерева, приглушенный свет. К сожалению, он считается любимым у всех. Мы планируем начать с The Roosevelt Room и добраться до Murphy’s on the Green в конце, если зайдем настолько далеко.

— Итак, какой у тебя статус на этот вечер? Ты полностью свободна? Одинока, но влюблена? В отношениях, но все запутанно? Или полностью предана одному человеку? — спрашивает СиДжей, когда мы заходим внутрь.

— Полностью свободна.

— Что случилось с Оуэном? — СиДжей визжит от радости.

— Мы расстались прошлой весной.

— «Мы расстались», — фыркает Соня. — Звучит так, будто это не она вырвала бедняге сердце. Он был одержим ею. И еще несколько дней после разрыва приходил к нам, чтобы попытаться ее вернуть.

— Похоже, у него были причины унижаться. Он изменял или что-то такое?

— Оуэн? Никогда. Он не из таких.

— Почему из-за этого в твоем голосе появляется разочарование?

— Не знаю, — но сразу же меняю настроение. — Я имею в виду, он был хорошим парнем, мы просто не подошли друг другу.

— Нашей маленькой Эмелии нравится… Определенный тип, а Оуэн был слишком милым.

— Соня!

— Что?! Это правда. Не стесняйся. Парень был абсолютно никчемным. Я не могу представить, на что похож секс с ним. Натурал-миссионер, никаких разговоров, вошел и вышел. Словно это медицинская процедура.

К сожалению, в этом она не ошибается.

Но все-таки я ощущаю необходимость объяснить.

— Я хочу чувствовать себя свободной, а Оуэн буквально делал секс грязным, не в веселом смысле. Будто думал, что было нечто, что мы не должны были делать; что-то, что нужно скрывать и чувствовать себя неловко.

— Знаешь, я могу помочь тебе хорошо провести время, если хочешь, — СиДжей поднимает брови.

— Я не в твоем вкусе.

Он пожимает плечами, после этого замечает симпатичного парня, идущего мимо нас, и тут же забывает о своем предложении.

В The Roosevelt Room наши наряды сразу же замечают и оценивают по достоинству. СиДжей и Соня приковывают внимание окружающих, мы с Аннет держимся за ними, стараясь выглядеть хорошо.

— Мне нужен еще один коктейль, — говорит мне Аннет, и я искренне соглашаюсь.

Единственный способ пережить этот вечер — напиться вдрызг.