— Значит, Нерон, сукин сын этот, живой остался, — сказал со злостью в голосе Волков.
Я ничего не ответил, только вопросительно посмотрел на старого КГБшника. Тот вытер грязный ноготь о лацкан пальто, стал рассказывать:
— Нерона я стрелял на поражение. Сразу. Он — сволочь редкостная. Беспринципная тварь. Таких, в мое время, и близко не подпускали к службе разведчиком. Но в конце восьмидесятых как-то стало все меняться. Будто бы перестали смотреть на моральный облик сотрудников. Вот и выросли теперь всякие Нероновы да Фомины.
— Как он ушел?
— Когда я в него выстрелил, раненный сукин сын упал в реку. Я думал, он утоп: Нерон с головой под воду ушел. Да только, видать, где-то очухался, всплыл.
— И вернулся за машиной. М-да… Думаю, в больницу он не поедет, — покачал я головой. — Думаю, не решиться привлекать внимание с огнестрельным ранением. И так в проблемах по горлышко, а тут еще лишних себе подкинет.
— Согласен. Скорее всего, он поедет на свою конспиративную, мать ее, квартиру. Но за нее, за квартиру, Фурсов, сукин сын, молчит покамест. Пытать мне никогда не нравилось. Небольшой я в этом мастер. А Фурсова ты сам видал. У него, видать, болевой порог высокий. Ему все не почем.
Я внимательно всмотрелся через голые кусты и ветки низкорослых деревьев. По ту сторону рощицы что-то краснело. Сначала мне показалось, что это какое-то сооружение, однако я быстро понял, что же это такое было.
— Гляньте туда, — указал я в заросли.
Волков напряг зрение.
— Машина, что ли? — Спросил он.
— Пойдем посмотрим.
Мы торопливо прошли по тропинке и выбрались на продолжение береговой линии. Машина — старая четверка в кузове «универсал», стояла на дороге. Ее двигатель работал, а дверь бросили распахнутой настежь.
Когда мы взобрались на насыпь и вступили на земляную дорогу, Волков аккуратно заглянул в салон.
— Снасти какие-то рыбацкие, — проговорил он. — Машина чужая.
— Застряла, — осмотрев зарывшееся в подсохшую лужу заднее колесо, сказал я.
— В салоне кровь, — буркнул Волков. — Вытолкать ее из грязи у Нерона не было сил.
— И он целенаправленно погнал четверку к своей машине. Значит, там и правда было что-то важное.
— Вот сука… — Волков плюнул и добавил матом. — Хотел же обыскать ее. Но побоялся, что если стану шариться в салоне, отвлекусь, и Фурсов меня прибьет.
— А он мог бы, — сказал я.
— Еще как. Значит, что мы имеем? Нерон ускользнул. Где квартира, хрен его знает. И теперь он доложит своему генералу, что все, жопа. Накрылась их сраная операция медным тазом. Может выйти так, что Фомин пришлет кого-нибудь в город, чтобы поправить ситуацию по-настоящему силовым методом.
Я тоже заглянул в салон. Сидение, руль, часть торпеды и крючок открытия двери — все было выпачкано кровью.
— Он серьезно ранен, — сказал я. — Может, далеко не уехал. Истек кровью где-нибудь.
— А может, и нет. Надо возвращаться. Фурсова допросить. Выбить у него, где квартира.
— Нет, Сергей Константинович. Рано еще. Мы зря, что ли, весь этот спектакль разыгрывали? Дали ему пищу для размышлений, пусть дозревает. А если сейчас надавим — точно сотрудничать не станет.
— Времени терять нельзя, — возразил в ответ Волков. — Нерон мог уже добраться до квартиры. Уже мог сообщить обо всем Фомину. Тогда мы встрянем по-настоящему.
— Мы уже встряли. Даже если к Фурсову поедем, опередить Нерона все равно не сможем.
— И что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки и ждать? — Раздраженно спросил бывший КГБшник.
Я осмотрел дорогу. Шла она вдоль поросшего кустами и рощицами берега. За ней до самых домов тянулся большой пустырь шириной метров в пятьсот. Да и короткая она была, эта дорога. Спереди она выворачивала на Розы Люксембург. Туда дальше заканчивалась, упираясь в большую кручу. Между своим началом и концом было еще два заворота: на Горького, откуда мы приехали, и на небольшой второй Ленинский переулок.
— Машина ушла в ту сторону, — указал я вперед, туда, где дорога заворачивала на Розы Люксембург.
— Судя по следам — да.
— Значит, он проезжал и здесь.
Волков тут же зашарил взглядом по правой части дороги. Быстро рассмотрел следы шин, вмявшие коротенькую траву в грязь. Отметил старик также и покосившийся сухой бурьян, который машина явно задела кузовом, когда жалась к обочине, объезжая застрявшую четверку. Все указывало на то, что Неронов уехал к выезду на Розы Люксембург.
— Верно. Туда, — определил старик.
— Поедем тоже этой дорогой, — сказал я. — Нерон ранен, да еще и чуть не утонул. Наверняка из сил выбился. Может, потерял сознание где-нибудь по дороге.
— Маловероятно, — проговорил Волков.
— Но шанс есть. Послушайте. Если мы сейчас поедем допрашивать Фуросва, все равно не успеем предупредить того, что Нерон доложит все своему начальству. А вот Фурсова можем упустить. Быть может, если все сложится, Фурсов нам сам много что расскажет.
Волков задумался, но не стал ничего отвечать.
— Да и вдруг повезет? Может, Нерон где-нибудь по дороге нам попадется.
Раздумав полминуты, старик согласился. Мы вернулись к БМВ и, старательно объехав четверку, покатились на Розы Люксембург.
— Интересно, где он эту машину взял? — Спросил я, глядя на москвич через зеркало заднего вида.
— Видать, рыбак какой-то ему подвернулся.
— Думаете, убил его?
— Мог, — покивал Волков. — Говорю же, он тот еще отморозок.
Нерон остановил машину у двора небольшого жакта. Наплевав на стариков, сидевших на лавочках у соседних заборов, торопливо пошел к квартире.
Нерон был насквозь промокший и выглядел как бможара, вылезший из лужи. К тому же рана страшно болела и постоянно кровоточила, как ФСКшник ни старался, кровь он остановить так и не смог.
От потери крови голова у него стала покружиться еще минут сорок назад. С трудом он довел машину до квартиры, еле сознание не потерял. По дороге, к тому же, пришлось объезжать гайцов, что притаились на Горького. Сам не знал Неронов, как он еще на ногах держится. Однако держался. А еще торопился.
— Боже! Что с вами⁈ — Испугалась женщина-соседка, сдававшая паре разведчиков квартиру.
«Вот сука старая, — Нерон внутренне вздрогнул, — она что, следит что ли за нами?»
— Ничего особенного, — торопливо ответил он, скрываясь за дверью съемной квартиры. — Товарищу машину из лужи помогал выталкивать.
— Ну и как, вытолкали? — Осведомилась женщина, но Нерон не удостоил ее ответа.
Поверила ли ему женищина, или нет, в сущности Нерону было все равно. Да и солгал он больше по привычке, чем из необходимости.
Попав в квартиру, он торопливо закрыл дверь на замок, подпер ее табуретом. Когда увидел, что хозяйка высматривает в окне, что же он там делает, Нерон задернул и шторы.
Усевшись на койке, разведчик стянул через голову сырой свитер. Кряхтя, избавился от пропитанной кровью майки. Маленькая дырочка раны кровоточила чуть-чуть выше и правее пупка. Нерон выматерился.
Зажав ее ладонью, он полез в свой чемодан. Первым на глаза ему попался сотовый телефон. Нерон отложил его и нашел аптечку. Вернувшись на кровать, он достал щипцы и прикусил ремень от своих брюк зубами. А потом стал доставать пулю.
Кривясь и мыча от боли, он, наконец, схватил деформированный кусочек свинца за хвост, потянул так, что на глазах выступили слезы. Когда пуля, наконец, покинула тело, Нерон внимательно осмотрел окровавленный кусочек.
— Падла старая, — сказал он, выплюнув едва не перекушенный ремень.
Нерон наложил себе повязку из ваты и бинтов, закрепил ее на теле пластырем из аптечки. Отдышавшись, он вытер окровавленные руки о простынь, взял телефон и стал звонить.
Ответили ему далеко не сразу. Кажется, генерал был чем-то занят и не торопился брать трубку. Когда все же на том конце послышался голос Фомина, Нерон стал докладывать:
— Операция под угрозой, — сказал он. — Волков объявился. Ранил меня. Пистолет и показания у него. А еще…
— Что, еще? — Требовательно спросил генерал на том конце.
— А еще Фурсов предатель. Он заодно с Волковым.
— Уехал он, — пробурчал Волков, когда мы медленно катились к повороту на Розы Люксембург.
— Вполне возможно. А может, по городу где-нибудь остановился.
— Да как же его в таком случае найдешь?
— В таком, конечно, будет сложнее. Сейчас только Фурсов нам может рассказать, что да как. Но с ним торопиться нельзя.
Внезапно мы увидели человека. Высокий мужчина лет тридцати пяти, в светлых джинсах и кожанке, выскочил на дорогу и замахал нам руками, остановитесь, мол. До этого он терся где-то на берегу реки.
Я остановил БМВ, и он тут же пошел к водительскому. Напрягшись, я достал наган, наставил его на парня, через дверь так, чтобы он не догадался.
— Сурово, — шепнул мне Волков.
— Всякого навидался. Лучше поосторожничать.
— Одобряю.
Мужик приблизился. У него было узкое лицо и небольшой подбородок в щетине. Щеки тоже темнели от плотной небритости. Темные короткие волосы были слегка растрепанны.
— Мужики, здорова, — проговорил он на удивление низким голосом.
В тоне незнакомца чувствовались беспокойные нотки, хотя он старался держаться невозмутимо.
— Привет, чего надо? — Спросил я.
Волков промолчал.
— Вы не видали тут нигде красный москвич? Четверку.
Мы с Волковым переглянулись.
— Видали, что ли? — Спросил он с каким-то облегчением.
— Вон там стоит, выше по течению, на дороге.
— Где? Вон там? — Удивился мужик и хотел было уже пуститься бежать, но я остановил его.
— Стой, погоди. Это твоя машина, что ли?
Мужик замешкался, словно бы не зная, идти ему или остаться.
— Нет, бати, — решил остаться он. — Отец у меня рыбак. Часто на Кубань ходит. Приезжает рано, рыбачит до обеда и домой. А сегодня что-то задержался. Уже скоро пять часов подходит, а его нету. Мать послала вернуть. Беспокоится.
Он глянул назад, на реку. Добавил:
— По радио объявили, из-за дождей в горах, подымится Кубань.
Я посмотрел на Волкова. Тот сидел, кисловато скривив губы. Думал.
— Да только нету нигде бати. Машины и след простыл, а все его снасти на берегу. Странно это все.
— Так, отойди-ка, — сказал я и дернул за дверной крючок.
Мужик свел брови к переносице. Сунув руки в карманы, он отступил. Видно было, что он опасается нас. Волков тоже вышел из машины без приглашения. Казалось, он не спешил перекидываться с незнакомцем хотя бы одним словом. Старик присматривался к нему, изучал.
— Говоришь, рыбак — твой батя?
— Рыбак. А вы его что, знаете? — Кивнул вопросительно мужик.
— Нет, не знаем, — хрипловато ответил наконец Волков.
— А ты сам кто? — Спросил я
— А что? — Парень напрягся еще сильнее.
Он смерил нас с Волковым взглядом. Кажется, он принял нас за бандитов. Еще бы: крепкий парень в кожанке, молчаливый старик в шляпе, черный БМВ. Все, так сказать, атрибуты на месте. Тогда от греха подальше, он решил представиться. Ну, чтобы мы знали, с кем дело имеем.
— Артур Александрович Коробейников, — сказал он. — Помощник прокурора города Армавир.