Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

Глава 28

Троица, выбравшаяся из джипа, замерла без движения. Все оперативки покойного Фомина смотрели на нас спокойно и внимательно. Ждали.

— Что с ним? — Вдруг спросил тот, что вышел с водительского сидения.

Это был невысокий, но крепкий мужчина. Одетый в штатское, он носил широкие джинсы и кожанку на черную водолазку. Светло-русые волосы мужчины трепал ветер. Бросал на лоб непослушную челку.

— Его больше нет, — сказал я, перекрикивая шум подъезжавшей машины.

Один из троицы, тоже молодой, но полноватый, непонимающе заозирался по сторонам. Стал топтаться на месте в нерешительности. Видимо, ждал он, что же сделают его товарищи.

— А сумка? — буркнул светло-русый, кивая мне под ноги, на генеральский саквояж.

— Там его вещи. Можете забрать, — ответил я. — К вам у нас нет претензий. Просто уезжайте из города. Но если станете рыпаться, за нами не убудет.

Парни переглянулись, заговорили между собой. С такого расстояния я не мог слышать, о чем они болтают.

— А что, если будут мстить? — Шепнул мне Женя, стоявший по правое плечо.

— Не будут, — ответил я. — Фомин был давно уже им не нужен, но он много знал о каждом из них. И потому мог шантажировать.

— Фурсов рассказал?

— Нет. Нерон. Если бы я ожидал, что они пойдут против нас, Женя, мы бы тут не стояли.

Женя нахмурился. Покивал.

— А где девчонка? — Крикнул третий.

— Девушка у нас, — ответил я. — Она не в себе. Как отойдет, мы о ней позаботимся.

Троица снова стала совещаться. Наконец, светло-русый сказал:

— Вещи мы заберем. Вы нас тут не видели. Мы никогда не встречались.

— Само собой.

Он еще раз оглядел своих. Потом медленно пошел мне навстречу. Я вынул руки из карманов. До этого я сжимал в правом пистолет, но когда оперативник тоже извлек руки, держа их на виду, я решил, что не стоит провоцировать перестрелку.

Подняв саквояж, я направился к светло-русому. Сблизившись, мы стали друг напротив друга. Светло-русый внимательно меня осмотрел. Я его. Мужчине, вероятно было около тридцати пяти лет. У него был волевой подбородок и крупноватый ровный нос. Небольшие голубые глаза смотрели из-под едва видимых бровей.

— Молод ты, — вдруг сказал он. — Я думал, Виктор Летов будет постарше.

— Все так думают.

Мужчина поджал большие губы, покивал. Я протянул ему саквояж.

— С Фоминым покончено? — Спросил он вдруг.

— Покончено. Он заткнулся на веки вечные.

Светло-русый обернулся к своим, ждавшим его у машины.

— Понял, — только и ответил он, взяв саквояж.

Когда мужчина направился к своим, я проводил его взглядом.

Захлопали двери. Оперативки погрузились в джип. Ровным тоном зарокотал мотор «Чероки». Машина медленно сдала назад и развернулась. Покатила к неспокойному перекрестку. Остановилась, пропуская грузовоз.

— Неужели все? — выдохнул Степаныч, подступив с левого плеча.

— Все, — ответил я ему. — Едем, мужики. Нам всем нужно отдохнуть.

Несколько месяцев спустя…

Февраль девяносто четвертого года, привычным делом, морозил. Я поднял взгляд к брюху протянувшегося надо мной Урицкого моста. Его каменные плиты-ребра поблескивали от наледи, растаявшей и стекшей с дороги днем и подмерзшей к вечеру.

На пустой улице Мира горели немногочисленные фонари. У обочин дороги лежали хлопья смерзшейся слякоти. Одинокая восьмерка пробежала куда-то вперед и завернула по изгибу дороги. Скрылась за массивом старинных дореволюционных домов.

— Надо же, — прошептал я себе под нос, — уже год прошел. Вот так годок…

Я отстранился от своей БМВ, которую, стоящую у обочины, подпирал спиной. Глянул на часы. Ровно год назад я умер инвалидом и очнулся в своей пятерке. В этот самый день. На этом самом месте.

Боже, сколько ж всего случилось всего лишь за двенадцать месяцев? Иному и на жизнь такого хватит. Мне казалось сейчас, что мне тоже хватило.

С моего пробуждения в молодом теле Армавир стал для нас безопаснее. Нет, группировки никуда не делись. Все также стояла на ногах Мясуховская банда. Армяне все также крышевали центральный рынок, а осколки Черемушкинских братков, бедокурили на промзоне. Изменился я.

Бандиты теперь знали, что к Обороне лучше не соваться. Что с Летовым не стоит ссориться, ведь он достанет обидчиков чуть ни с того света. Репутация стала для меня моим щитом и обеспечивала безопасность.

По городу тянулись слухи о Викторе Летове, от правдивых, о том, что я убрал Косого с Седым, что поспособствовал разгрому чеченской группировки, до нелепых, говоривших, что я переехал джипом какого-то пропавшего американца.

Милиция, хоть и относилась ко мне и Обороне настороженно, не лезла в наши дела. Доказательств у них не было, и хоть следователь Мкртичан, время от времени поглядывал на меня с подозрением, оставил любые попытки копать в эту сторону.

Я знал, что не последнюю роль в этом играли благодарное руководство Армавирского масложиркомбината, щедро спонсировавшее город, и еще не менее благодарный начальник разрушительной системы Сидоренко.

Он, к слову, в следующем году планировал уйти со своего поста и баллотироваться в городской совет депутатов. Решил начать политическую карьеру.

В Обороне тоже все шло хорошо. Если раньше мои люди только стремились выглядеть круто, беря тем самым бандитов на понт, теперь же они и правда представляли настоящую силу. Вооруженные, обученные, обороновцы выполняли свой долг перед заказчиками добросовестно и самоотверженно.

Мы даже сформировали группу быстрого реагирования, возглавил которую Женя Корзун. Фима, в свои молодые годы, будучи любителем оружия, стал замом по боевой подготовке. Он возил мужиков на стрельбище и обучал управляться с оружием. Фима очень гордился, когда его называл нашим местным «замбоем».

Степаныч же, работающий заместителем по хозяйственной части, в декабре расписался со своей Тамарой. А неделю назад мы узнали, что пятидесятилетний Степаныч станет отцом. Надо было видеть лицо старика, когда он нам об этом сообщал. Таким сконфуженным и одновременно счастливым я его еще не видел.

Определенно жизнь стала налаживаться после того, как с горизонта исчезли всякие братки, торговцы оружием и продажные особисты.

Зачем я приехал на то место, где начал жизнь заново? Я не знаю. Просто проезжал под Урицким мостом, направляясь по делам, и увидел тот самый ларек, где год назад встретился с Сашкой Шелестовым. Увидел и остановился.

Какие-то мужики, покупавшие там водку, заметив меня, поспешили скрыться. Но я и не собирался их гонять. Душа требовала остановиться, чтобы вспомнить, с чего все началось.

Я с упоением думал о том, что спас своих друзей. Что изменил их судьбу и им больше ничего не угрожает. Теперь они сильные среди сильных. Мы вместе, общими стараниями сделали друг друга сильными. Что ж, не самый плохой способ пережить девяностые. Пережить времена, когда только силу и уважают.

Мерзлая слякоть захрустела под ногами, когда я направился к ларьку. В форточке большого, защищенного решеткой окна меня встретила та самая старушка-продавщица.

— Что подать? — Спросила она буднично.

— Здравствуйте. Пирожки есть?

— Разобрали.

— А что есть? — Ухмыльнулся я.

— Сигареты и водка.

— Тогда дайте сникерс.

Я отсчитал несколько купюр, протянул ей. Получил и развернул шоколадку. Я не очень любил сладкое, но сейчас, почему-то хотелось съесть ее. Спокойная душа подсказывала, что я заслужил.

Когда вдали Мира загорелся свет фар, я обратил на него внимание. «Тойота соточка» цвета мокрый асфальт медленно подкатила к моей БМВ, стала нос к носу. Я хмыкнул.

Женя Корзун вышел из-за руля своей кобылки, которую прикупил перед новым годом. Прикупил как раз с тех денег, что мы получили от Фомина.

Женя очень гордился своей машиной. Была она семилеткой и выглядела почти как новая.

— Вить, ты че тут торчишь? Я тебя уже обыскался, — пробурчал Корзун, подходя ко мне.

— Шоколадку будешь? — Спросил я, отламывая половину сникерса.

Женя пожал плечами, принял, и вместе, вернувшись к моей БМВ, мы стали лениво жевать свои кусочки батончика.

— Чего ты? Ждешь кого-то? — Спросил Женя.

— Нет. Не жду.

— А что тогда? — Удивился он.

— Просто вспомнил кое-что. Год назад, на этом месте, я узнал, что Шелестов хочет нас развести на бабки на пару с Черемушкинскими.

— М-да-а-а-а… — Протянул он. — Даже страшно думать, что тогда было бы.

— Думать об этом нет никакого смысла. Все ж получилось удачно.

— Ага. Ну, поехали? Дел выше крыши. Так что сегодня мы с Лерой не надолго. Ты ж обещал мне помочь с ремонтом послезавтра. Лерка уже вредничает, хочет на новую хату. С мамой моей жить ей надоело. Надо переезжать. Что ж, зря трехкомнатную квартиру покупал?

— Ну ее можно понять, — пожал я плечами. — На третьем месяце, как никак. Придумали уже, как назовите дитя?

— Если дочка, будет Лизой, — похвалился Корзун. — А если пацан, то Дима. Но Лерка несогласная. Она хочет, что б был Мишка.

— Не уступай ей, — хмыкнул я.

— Не уступлю. Мне Димка тоже больше нравится. А ты ж помнишь, про наш договор? — Корзун ткнул меня локтем.

— Какой?

— Что будешь папашкой красным моему дитю, ты че?

— А… — Я рассмеялся. — Это помню. Тут забудешь. Ты мне чуть ни каждую неделю напоминаешь об этом.

Женя, спешивший до этого, вроде бы притормозил. Он скрестил руки на груди, вглядываясь в ночное небо. Кажется, проникся атмосферой.

— Ну а ты что там с Маринкой? — Спросил он вдруг. — Когда свадьба? На моей то ты погулял. Теперь я на твоей хочу.

— Замуж позвал, — улыбнулся я. — Свадьба будет в марте.

— Надо же, — помолчав немного, добавил Женя. — Наш принципиальный Витя Летов женится на внучке авторитета.

— На бывшей внучке авторитета, — напомнил я с шутливым укором.

— Ну ладно. На бывшей, — хохотнул Женя.

— Перед свадьбой много дел. Грааль продаем, надо сделку доделать. Шнепперсон возится с документами.

— Маринка не хочет там работать?

— Не. Она мечтает по специальности. Хочет адвокатом быть. Уже подыскали ей одного армавирского, что б стажировалась. Опыта у него набиралась. Кажется, Марина хочет полностью откреститься от своего прошлого. Избавиться от Грааля и всех дедовых долей в бизнесах.

— Распродаете? — Спросил Женя.

— Распродаем. Дом будем строить в Заветном. Часть вырученного вложим в Оборону, часть вам.

— Нам? — Удивился Женя.

— Ну да. Марина сама предложила. Говорит, если б не вы с Фимой и Степанычем, меня б уже черт знает, в какой раз прибили бы. Ну, я с ней в этом согласен. Кстати, а че там Фима?

— Да че Фима? Шуры-муры водит со своей Ванькой. Послал ты его девчонку в Краснодар сопроводить, а он, мало того что к ней прицепился, так еще и назад, в Армавир привез. И не боится, что она его на шесть лет старше.

— Фима такой, — снова рассмеялся я. — Ничего не боится.

Речь шла о той самой девчонке, что Фомин когда-то притащил к нам навстречу. Конечно, оказалась она никакая ни дочь ему, а простая девчонка с улицы. Бухгалтером работала в одной краснодарской конторе, а генерал ее похитил, наркотой обколол и притащил к нам, чтоб с толку сбить. Да только не сбил, а, выходит, нашел Фимке невесту.

— Да уж, — Корзун криво улыбнулся. — Был годок так годок. Тяжелый.

— Это только начало, Женя.

— Начало? В каком это смысле?

— В таком. Впереди еще целая жизнь.

— М-да… Это тебе не поле перейти.

— Жизнь летит быстро, — возразил я. — Неуспешен оглянуться. Так что, надо уметь каждому моменту радоваться. О близких не забывать. Понимать, что в них твоя сила и есть.

— Думаю, — вздохнул Женя, — мы это умеем.

— Я тоже так думаю. Ну что, поехали? — Я скомкал обертку сникерса в руке, сунул в карман своей дутой куртки.

— Поехали, — вздохнул Женька. — А то ты посмотри, в гости всех позвал, обмыть открытие второго отделения Обороны в Кубанке, а сам пропал.

— Я за водкой ездил, — улыбнулся я.

— Ага. На другой конец города.

— Что я виноват, что ли, что лучший винно-водочный в центре стоит?

— Ну ладно-ладно. Погнали до дому.

Женя вернулся в свою машину, а я сел в БМВ. Корзун сдал задом, развернулся и медленно поехал вперед по Мира. Я повременил. Включил магнитолу. Пару мгновений порылся в бардачке и выбрал подходящую кассету из моей старой коллекции.

Сунул ее в кассетник и нажал плей. Песня запустилась с середины, оттуда, где я остановил ее в прошлый раз.

Мой полутезка Егор Летов из группы «Гражданская Оборона», с привычным надрывом затянул:

— О-о, моя Оборона! Траурный мячик нелепого мира. Траурный мячик дешевого мира…