Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

Глава 14

Только достав пистолет, я понял, что амбал был один. Здоровенный детина в свитере и джинсовой, подбитой белым мехом куртке, выбрался из машины. Прежде чем выстрелить в него, у меня в голове пробежало:

«Ну и харя. Такого удара я еще не видал».

Здоровяк же, за долю секунды смерил меня взглядом, сосредоточил его на револьвере, направленном в его сторону. На грубом лице мужика появилась странная ухмылка, а потом он двинулся в мою сторону.

Я не мешкал. Надавил на тугой спуск нагана. Оружие дважды вздрогнуло в моей руке. Вздрогнул и здоровяк, когда обе пули попали ему прямо в грудь, проделав там аккуратные дырочки. Он отшатнулся. На миг лицо амбала исказилось болью, однако он тут же взял себя в руки.

Судя по тому, что крови на его свитере не появилось, я понял: здоровяк носил бронежилет.

Не сказав ни слова, он бросился на меня. Я было наставил ствол в голову гиганта, но выстрелить не успел. Несмотря на свои габариты и явную полноту, этот мужик был быстр. На удивление быстр.

Он схватил мою руку, дернул вверх. Бабахнуло снова. Это я по инерции нажал на спусковой крючок. А потом понял, что не могу освободиться, настолько могучая у него была хватка.

Здоровенный мужик просто сжал мне запястье так, что хрустнуло, а потом отобрал наган. В его огромной руке револьвер казался детским пистоновым пистолетиком.

Не растерявшись, я попытался ударить коленом в пах, но и тут гигант меня опередил: он слегка повернулся, подставляя под удар бедро. В следующее мгновение, гигант дернул меня к себе. А потом мне в живот прилетело пушечное ядро. Во всяком случае именно такие ассоциации пришли мне на ум, когда он ударил меня под дых.

Воздух немедленно выбило из груди. Вспыхнувшая, как звезда, острая боль в одно мгновение сменилась тяжелой и ноющей, разливавшейся по всему телу. Дойдя до коленей, она заставила их подогнуться. Я просто рухнул на землю.

— Это, что ли, Летов? — Очень глубоким басом спросил здоровяк.

— Он, — раздался другой, знакомый голос.

Я с трудом поднял взгляд. Из машины, как я смог заметить, москвича, выбрался второй человек. Когда он вошел в свет уличного фонаря, висевшего на электрическом столбе, я смог увидеть его лицо. Это был Неронов.

— Да это ж пацан вообще. И тридцати лет не дашь, — рассмеялся здоровяк. — А по твоим рассказам…

— Не стоит его недооценивать, — сказал Неронов холодновато.

— А мне кажется, Вася, ты его перехвалил.

Когда во рту стало солоно, я сплюнул кровь. Сломанные ребра болели, глубоко дышать было тяжело. Говорить — еще тяжелее.

— Я… тебя… убью… — прошипел я, борясь с собственным дыханием.

Гигант рассмеялся. Нерон, почему-то, нет.

— Ты посмотри, храбрый, — здоровяк расплылся в довольной улыбке.

— Ну ладно. Хватит с ним играться. Надо работать. Ищем компромат.

— Его там нет, — ухмыльнулся я, обняв рукой свой живот. — Зря приперлись.

Нерон мрачно посмотрел на меня снизу вверх. Я попытался было встать, но не смог. Ноги до сих пор не держали. Черт… Так сильно меня еще не били. Если не считать того раза из прошлой жизни, когда люди Седого сломали мне ноги и спину прутами арматуры.

Нерон, видя, что я пошевелился, поторопил своего огромного дружка:

— Ладно. Вырубай его нах. Так он ничего не скажет.

— Так не скажет, — буркнул здоровяк, — расскажет по-другому. Вот яйца ему током припеку, и все расскажет.

Я бросился, воспользовавшись краткой заминкой здоровяка. Вцепившись ему в пояс, изо всех сил вогнул в бедро выкидуху.

Здоровяк вздрогнул, но не издал ни звука.

— Ах ты… — пробурчал он злобно, а потом дал мне в лицо так, что все вокруг потемнело.

Волков вслушался в мерное гудение тишины в трубке. Потом глянул на часы. Подходило уже восемь часов вечера, а ни Летова, ни его дружков и на горизонте не было.

Старый КГБшник поежился от прохладного осеннего ветра, приподнял воротник плаща, огляделся. Из-под синего козырька таксофона ему открывалась улица Розы Люксембург. Этот район называли «Оптикой», потому как еще в пятидесятые годы тут открылся большой магазин очков для зрения с таким вот названием «Оптика». Вот так и прижилось.

Мысли об «Оптике» быстро выветрились из головы старика, как только в трубке зазвучали гудки: один, второй, третий. Внезапно щелкнуло, потом прошла целая серия коротких, сигнализирующая «абонент занят». Волков быстро понял, что кто-то на том конце снял и положил трубку. Когда КГБшник попытался позвонить снова, линия осталась занятой.

— Вот сука… — выругался он хрипловато и снова посмотрел на часы.

До назначенного времени оставалось семь минут.

Неприятные мысли стали крутиться в голове Волкова. Всеми силами он гнал те, что говорили о возможном предательстве Летова. Да, мальчишку он знал не долго, но уже доверял ему. Ведь Вите когда-то доверял и Кулым. А этот хитрый дед умел выбирать тех, кого следовало приблизить. По крайней мере, до недавнего времени.

— Видать, что-то случилось, — пробурчал себе под нос Волков, переходя дорогу по стершемуся пешеходнику.

Делать было нечего. Хоть тревога и поселилась у него в душе, встретится с информатором было необходимо. Сейчас не время отступать. И пусть, велик риск ловушки, лучше уж попробовать и попасться, чем совсем профукать шанс встречи с настоящим информатором.

Пройдя небольшую неухоженную аллею, разделявшую обе стороны проезжей части Розы Люксембург, он покинул и ее. Направился по неровному бетонному тротуару мимо низкорослых частных домиков, развернувшихся у дороги на Сенной мост. Мост протянулся через железку, а вдоль него, по обеим сторонам тянулась Сенная улица.

Волков пошел вдоль приземистых торговых ларьков, маленьких магазинчиков и парикмахерских. Сверху, на по-советски мощной громаде моста шумели бегущие там машины. Трасса сияла многочисленными фонарями, чей свет добирался и сюда, на узкую Сенную улицу.

Наконец, Волков добрался. Между маленьким магазинчиком с названием «Продовольственный магазин № 7» и пельменной с незамысловатым названием «Пельменная», записался и нужный Волкову кабак.

Старик прочитал на выцветшей вывеске, висевшей над входом, название «Рюмочная на Сенной».

У массивной двери с широким окошком его встретил крепкий паренек с серьезным лицом. Опершись о стену кабака спиной, он с безразличием наблюдал, за храпящим на тротуаре пьяницей.

Когда приблизился Волков, парнишка будто бы опомнился, отстал от стены и принялся выгонять пьянчугу. Тот, жалостливо бормоча что-то невнятное, с трудом встал и, пошатываясь, пошел куда-то под мост.

Потом паренек, которому не было, видимо, и двадцати пяти, внимательно осмотрел Волкова. Старик понял, что имеет дело с новомодным спортсменом вышибалой. Такие часто прибивались к бандгруппировкам и стояли на входах в подобные заведения, обеспечивая нелегальную охрану.

Решив, видимо, что Волков — приличный человек, спортсмен отступил. Прилипнув к стене, снова заскучал.

— Я ищу тут Кузю, — пробурчал Волков имя, а может быть позывной информатора.

Точно старик не знал. Знал только, что спросить нужно именно Кузю.

— Чего? — Спросил молодой спортсмен неподходящим ему, низковатым голосом.

— Мне нужен Кузя.

— Не знаю я никакого Кузю. Дед, ты заходить будешь? Если нет, так иди, куда шел.

Волков не ответил, только огляделся по сторонам. По инструкции встреча должна была состояться именно у входа, а не внутри.

Старик уже было собирался все же зайти в кабак, но услышал зычный женский голос:

— Ты заколебал, алкаш старый! Снова нажрался⁈

Он бы не обратил никакого внимания на крик женщины, если бы не услышал ее следующую реплику:

— Кузьмич! Кузя! Ану, подымайся! Нечего у меня под двором лежать, собаку дразнить!

Волков нахмурился, всмотрелся в полутьму. В почти черной тени возвышающегося моста он рассмотрел тучный силуэт женщины, и другой, будто бы приплюснутый, у ее ног. Волков догадался, что пьянчуга не дошел под мост, примостился прямо тут, у кого-то под двором. А еще он догадался о том, что ему совершенно не понравилось.

Волков подумал, что, кажется, нашел своего информатора. И на миг ему захотелось, чтобы старик он ошибся в выводах. К сожалению, а может быть и к счастью, Волков редко ошибался.

Он торопливо зашагал к бабе, упорно пинавшей улегшегося под забор пьяницу.

— Добрый вечер, — обратился он к женщине.

Та испугалась, расширила глаза на полном, щекастом лице.

— З-здрасте, — ответила она.

Волков опустил взгляд на пьяницу, валявшегося под забором.

— Это Кузя? — Спросил он.

— К-кузя.

— М-да… — КГБшник вздохнул.

Потом опустился к пьянчуге.

— Э! — Волков ткнул его пальцем в плечо.

Кузя пошевелился, замычал и отмахнулся.

— Ваш знакомый? — Поднял КГБшник глаза на женщину.

— Ну… Ну да… А вы, собственно, кто?

— Родственник его. Где он живет, покажите?

— Вон там, — растерявшаяся женщина указала рукой дальше по улице. — Третий дом с конца. Ржавый забор. Мимо не пройдете.

— М-да… — Повторил волков и схватил Кузю за одежду, — ну пойдем, Кузя.

С этими словами он заставил пьяницу подняться.

Открыв глаза, я сразу почувствовал боль. Саднила стянутая струпом кожа на брови. Однако болела не только она. Вся левая часть лица неприятно ныла, тупая боль пульсировала в груди. Когда я попытался пошевелиться, там остро кольнуло. Я вспомнил, что какой-то здоровяк сломал мне ребра.

Вместе с попыткой двинуться, пришло еще одно неприятное чувство: онемевшие, стянутые руки и торс. Я почувствовал, что нахожусь в сидячем положении и туго привязан к чему-то.

Свет единственной лампочки, хоть и был тускловатым, неприятно щипал глаза. Я оказался в пустой комнате какой-то квартиры. Был тут шкаф, сервант и сложенный диван. На стене висел пыльный ковер. На нем — рог для питья и кавказский кинжал. На стенах висели выцветшие желтоватые обои в странном орнаменте.

Меня привязали к красному креслу с деревянными ножками. Лицом обратили к выходу. В соседней комнате, видать, в кухне, разговаривали.

Я попытался пошевелиться еще раз и только тогда заметил, что привязан к стулу веревкой. Руки же, лежащие на коленях, больно стянул электрический провод с розеткой, вырванный из какой-то бытовой техники.

Спустя минуту на входе показался тот самый здоровяк, который меня и вырубил.

— О, — сказал он, — очнулся. Шустро ты.

Появился и Нерон. Глянул на меня холодным взглядом. Оба переглянулись, и здоровяк вальяжно пошел ко мне. Взяв у стенки стул, он поставил его спинкой вперед, сел верхом.

— Ну здорово, Летов.

— Здоровей видали, — огрызнулся я.

Здоровяк хмыкнул.

— Я смотрю, ты не теряешь бодрости духа. Ну ничего. Мы это поправим. Если упрешься рогом, конечно.

— Ладно, давай закончим побыстрее, — вмешался Нерон. — Где компромат, Летов? Мы перерыли всю твою контору. Там его нету.

— Я знаю, — ухмыльнулся я.

— Ты смотри, какой умный, — цокнул языком здоровяк. — Я так понимаю, героя из себя строишь?

— А ты станешь строить из себя бандита? — Сказал я.

— Летов, — серьезно сказал Нерон. — Кончай вы#бываться. Говори, где компромат и где вы держите Фурсова. Тогда уйдешь отсюда живым.

— Странный ты, — я нахально улыбнулся. — ФСКшник, а брехать у тебя получается плохо.

Здоровяк рассмеялся. Потом сказал:

— Ты посмотри. Наш герой, видать, торопится помереть. Не торопись, Витя. Витя же?

Я не ответил на его вопрос, только исподлобья заглянул в глаза амбалу.

— Ну ничего, успеешь еще, — продолжил он. — Но сначала ты все нам расскажешь. Вася, принеси-ка мне мои инструменты.