Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

Глава 25

— Армавирская прокуратура начала работу, — пробурчал мне Фомин на том конце.

Я глянул на Степаныча, напряженно сверлившего меня взглядом. Все в комнате, кроме ФСКшников, тоже приблизились, пытаясь услышать наш с Фоминым разговор.

— Говорить о каких-то там сделках уже слишком поздно, Летов. Система заработала, — добавил Фомин.

— Совершенно верно, — я кивнул, — система заработала. Я предупреждал, что тебе надо торопиться, Генерал. Если б ты согласился раньше, цена за твою задницу была бы поменьше. Но еще есть возможность отыграть все назад.

— По-меньше? — Хрипловато спросил Фомин.

Степаныч, догадавшись о том, что я хочу сказать генералу, запротестовал: он, сделав изумленное лицо, развел руками, ты че делаешь, мол.

— Сорвется же, — прошептал он едва слышно.

Ничего ему не ответив, я только поднял руку и кратко отрицательно покачал головой. Степаныч, занервничав, опустился на стул. Тяжело вздохнув, тронул лоб. Фима с Женей переглянулись.

— Теперь, если ты хочешь завернуть работу органов и вернуть своего человека, придется поделиться еще кое с кем. Так что, цена возросла. Мне нужна сотка. Встретиться готов хоть завтра. Время еще есть. Доехать успеешь.

— Ах ты наглый пацан, — выйдя из себя, прошипел Фомин. — Ты хоть представляешь, с кем ты связался? Ты хоть вообще знаешь, что с тобой будет⁈ Ты, мля, полез не к тому человеку! Думаешь, можешь навязывать мне, что делать⁈ Никто не будет вить из меня веревки!

— Придержи коней, Фомин, — выслушав его вспышку, осадил я генерала. — Мы с тобой знаем, у кого на руках все козыри.

С этими словами я глянул на Фурсова, сидевшего на стуле у двери. Тот не проявлял никакого интереса ни к моему с его шефом разговору, ни к чему бы то ни было еще. ФСКшник просто глядел себе под ноги, и казалось, в глазах его не было больше никакой жизни. Словно бы его настоящие, живые глаза украли из глазниц, заменив на цветные стекляшки.

— Так что, генерал, это ты не представляешь, с кем связался, — докончил я.

Фомин замолчал на том конце. Несколько секунд я слышал только прерывистое, нервное дыхание потерявшего самообладание человека.

— Хорошо. Но сделка будет проходить на моих условиях. Я сам выберу место и время. Понял?

А вот эти его слова, напротив, показались мне достаточно важными. Если Степаныч считал, что Фомин может сорваться, когда я, для большей убедительности своих корыстных целей, озвучил ему увеличенную сумму, то я понимал, что он не сорвется. Деньги для Фомина значили многое, но кое-что имело для генерала гораздо большее значение. Этим кое-чем было чувство того, что он все контролирует.

Да, Фомин стремился контролировать хоть что-то в этой ситуации. Стремился контролировать подсознательно и иррационально. Он, как заправский кукловод мог сорваться именно в тот момент, когда посчитал бы, что ни на что не может больше влиять. Нужно было дать ему чувство контроля. Тогда заднюю Фомин не включит.

— Я согласен. Где, когда?

Фомин помолчал еще немного.

— Я позвоню тебе через час и все сообщу. Будь на связи Летов.

После Фомин бросил трубку. Мужики, все как один, расслабились.

— Сорвется, — выдохнув сказал Женя. — Сорвется, сукин сын. Зассыт ехать в город.

— Не зассыт, — уверенно ответил я, откладывая телефон. — Он приедет. Вот увидишь.

— Он не знает город. У него тут нет никакой поддержки!

— А я, вот, думаю, Витя, что ты зря сказал про сто косых, — покачал головой Степаныч. — Не стоило наглеть. Положение у нас очень уж шаткое.

Я хитро улыбнулся.

— Мужики, он сто процентов уверен, что мы схватили его за яица и выкручиваем, как можем. По факту же, на него у нас нет никаких рычагов давления. Так пусть хотя бы думает, что рычаги есть. И нужно было ему это показать. Пусть и на словах.

Нерон ухмыльнулся, но почти сразу скривился от боли, тронул простреленное бедро.

— Умно, — хмыкнул он. — Ты, Летов, выходит, взял большого генерала на самый огромный понт, что я видел. Смело.

— Смело-то смело, — согласился Степаныч, а потом задумался. — А что дальше? Что делать дальше?

— Не знаю, насколько вы захотите слушать меня, — снова вклинился Нерон, — но я бы предложил вам самый простой план действий. Согласитесь на сделку. Возьмите деньги. Передайте меня и компромат Генералу. Все останетесь при своем.

— Что бы он захотел нам отомстить? — Возразил я.

Нерон на миг задумался.

— Ну хорошо. Оставьте себе копию показаний. У вас будет рычаг давления на Фомина. Все равно сейчас у вас нет людей в органах, которые согласятся браться за это дело. Ведь к ВКР ты, Летов, так и не обратился. А мог бы, чтобы и правда его сдать. Да только ты этого не делаешь. Видимо, на то есть свои причины. Так пусть шеф и дальше думает, что он у вас на крючке. Пусть и дальше думает, что я продолжаю выполнять свою работу. Все останется на своих местах, и все только выиграют от такой сделки.

Мужики и правда задумались. Степаныч вопросительно заглянул мне в глаза. Спустя мгновение и Фима с Женей одарили меня такими же взглядами.

— А может быть, он прав? Что будем делать дальше? — спросил Женя. — Волков хотел прикончить Фомина. Но он же теперь не с нами.

— Не с нами, — покивал я.

— Тогда просто возьмем деньги? — Немного наивно спросил Фима.

— Нельзя, — мрачно ответил я.

— Почему? — Нахмурил брови Степаныч.

— Слишком рискованно. Посмотри на него, — я кивнул на Фурсова. — Генерал — злопамятная сволочь. И он прекрасно понимает, что мы разводим его как чай в стакане. Но сейчас он ничего не сможет нам сделать. Ведь у нас и его люди и компромат. Я уверен, что Фомин рассчитывает именно на это. Он станет мстить, как только вернет свои вещи. Тогда мы останемся в опасности. А этого я допустить не могу.

— А что, если связаться с военной разведкой? — спросил Женя.

— Пытался. Но никто из парней не выходит на связь, — признался я. — Так что, в этом плане Фомин тоже дезинформирован. Он считает, что у нас есть поддержка, которой, по факту, мы не имеем. Надо справляться своими силами.

— Прикончим его, — внезапно вмешался Фурсов. — Прикончим этого гада.

Фурсов встал. В комнате на секунду поселилась гнетущая тишина. Все устремили свои взоры на ФСКшника.

— Фомин — мразь, — зло заявил Фурсов. — Он не остановится, пока не достанет всех нас, Витя. Даже через пять, десять лет, если кого-то из вас взорвут в собственной машине, смело можно будет думать на Фомина. А меня, к тому времени, сто процентов уже небудет в живых. Уж я-то знаю. Понимаю это, как никто другой.

Нерон неприятно искривил губы, глядя на своего бывшего товарища.

— Я прикончу его. Убью Фомина сам, — сказал Фурсов. — Только сделайте так, чтобы я подобрался к нему как можно ближе. Тогда обещаю вам, все будет кончено.

— Очень глупо, — буркнул Нерон.

— А ты будешь следующим, — зло посмотрел на раненного Фурсов. — Уж я тебе это обещаю.

Ни одна мышца не дрогнула на лице Нерона. Он только наградил Фурсова холодным взглядом и добавил:

— Ага. Удачи.

— Давайте вы будете выяснять свои отношения в другой раз, — встал я. Потом глянул на Фурсова. — Значит, смотри. Если ты хочешь прикончить Фомина, у тебя будет возможность. Но у меня есть два условия.

Фурсов не ответил. Глянул на меня исподлобья.

— Ты не трогаешь Неронова. Он нужен нам живым. По крайней мере, сейчас. Потом делай что хочешь. Следующее. Никакой самодеятельности. Ты будешь делать все, как я тебе скажу. От и до. Ну что? Принимается?

— Принимается, — повременив ответил Фскшник.

— Ну и хорошо. Ладно. Уже поздно. Все устали. Езжайте по домам.

— А что Марина говорит? Ты уже несколько дней не ночуешь дома, — Степаныч кивнул на Нерона. — Сидишь в конторе, упыря этого сторожишь.

— Переживает, — пожал я плечами. — Но относится с пониманием.

— Она все знает? — Насторожился Корзун.

— Ровно столько, сколько ей нужно знать, чтобы не сильно волноваться, — ответил я. — Кроме того. Сегодня я кое-кого жду.

— Кого? — Удивился Степаныч.

— Значит, в этом и состоит твой план? — Задумчиво спросил Волков, сидя перед моим столом.

— Да. Все должно получиться. Хотя без риска не обойтись.

Волков вздохнул. Он пришел ко мне часов в одиннадцать вечера. Формально старый КГБшник прибыл, чтобы забрать пистолет Фомина. Однако, когда я рассказал ему, как продвигается дело, что Фомина все же было решено прикончить, Волков остыл и передумал.

— Значит, кафе Пальмира, говоришь, — задмумался КГБшник. — В час дня? М-да. Задачка будет непростая. Встреча посреди бела дня. Да еще и в людном месте.

— Я предвидел такой вариант. Да, провернуть все в таких условиях будет сложнее. Но, с другой стороны, Фомин станет чувствовать себя в безопасности. Не почует подвоха. Подобраться к нему будет проще.

— И ты доверишься Фурсову? — Недовольно спросил Волков. — А что, если он сдрейфит? Или просто кинет тебя?

— Уж поверь. Ни первого, ни второго я не ожидаю. Чтобы Фурсов сдрейфил? Нет, Сергей. Он из ФСК. Такие не дрейфят, сам знаешь. А еще, он слишком сильно хочет отомстить.

Волков покачал головой.

— Я ему недоверию. Он слишком ненадежен.

— Фурсов — самый лучший вариант. Лучше нам не найти. Он мотивирован и умел. А я не рискую никем из своих. Это всех устраивает.

— Повторяю, Витя, Фурсов ненадежен, — настаивал Волков. — Ты должен сегодня же позвонить Деду. Он достанет Фомина даже в Краснодаре. Так будет надежнее всего.

— Мы с тобой уже это обсуждали, Сергей. Я не стану обращаться к Деду Хасану.

— Не к месту сейчас включать гордость, — Волков подался ко мне, заглянул в глаза. — Пусть, ты принципиален, Витя, но повторяю: так будет надежнее. Гораздо надежнее. Хасан считает себя тебе должным. Он не подведет.

— Нет, — отрезал я.

Волков засопел.

— А с этим что? — Старик кивнул через плечо, за дверь.

Там, в общей комнате ночевал Нерон. Он лежал на диване и спал, после большой дозы обезболивающего. Для верности Степаныч приковал его наручниками к отопительной трубе, что соединяла радиатор под окном с общим отоплением конторы. Нерон, конечно, брюзжал, что ему неудобно спать, но быстро привык.

— Ничего. Как только все кончится, Нерон может идти на все четыре стороны.

— И ты его просто так отпустишь?

— Он умный человек. Не станет лезть, куда не просят. Для него собственная шкура важнее какой-то там мести.

— Он убил моего племянника, — напомнил Волков.

— Если у тебя есть к нему вопросы, Сергей, — я пожал плечами. — Можешь решить их, когда все кончится.

— Вечно вы, молодеешь, не прислушиваетесь к старшим, — устало сказал Волков, после короткого молчания. — Думаете, что вы все знаете. Думаете, вам все по плечу.

— Ты знаешь мой план, Сергей. Видишь в нем слабые стороны?

— Только одну — Фурсова.

— Это все эмоции, Сергей, — покачал я головой. — Ты не говорил с ним. Не знаешь, что у него на душе. А я знаю. Потому и доверяю ему самую ответственную часть плана.

Волков встал.

— Он подведет, — убежденно сказал старик. — Подведет, Витя. И тогда ты вспомнишь мои слова.

Волков хотел было уйти, но внезапно зазвонил сотовый телефон. Мы оба уставились на загоревшейся зеленый экранчик.

— Это Фомин, — насторожился я. — Мы не договаривались об этом звонке.

— Не исключено, что твой план уже дает трещину, — безразлично проговорил Волков и вышел вон из кабинета.

Я, проводив его взглядом, взял трубку. Ответил.

Волков закрыл за собой дверь кабинета и тут же прислушался. Внутри звучал тихий и размеренный голос Летова. Волков не слышал, о чем была речь, однако, решил, что это отличный шанс сделать то, что пришло ему на ум после разговора с Летовым.

Волков торопливо зашагал в общую комнату. Увидел, как под окном, на передвинутом диване, лежит, сжавшись калачиком, Нерон. ФСКшник спал. Рука его висела в воздухе, прикованная к отопительной трубе.

Волков тихо подкрался к Нерону. Несколько мгновений он просто смотрел на человека Фомина. Смотрел, не отрывая своего безэмоционального взгляда.

Фскашник пошевелился, с трудом перевернулся на спину. Что-то промямлил во сне.

— Нет, Витя, — прошептал себе под нос Волков. — Ты провалишься. А я — нет.

Вдруг Волков опустился. Вырвав подушку из-под головы Нерона, он тут же накрыл ею лицо оперативника. ФСКшник, толком не успевший проснуться, замычал под подушкой. Слабо затряся, зашевелился. Потом стал биться под сильными руками Волкова.

Нерастерявшись, Волков наступил ему коленом на грудь, чтобы тот не смог двинуться. Поглядывая на дверь кабинета, Волков просто продолжал душить ФСКшника. Только когда тот перестал двигаться, Волков снял подушку. Проверил дыхание. Фскашник был мертв.

Волков поправил плащ, надел шляпу, которую положил на спинку дивана. А потом он вышел из конторы и торопливо зашагал прочь.