Моя песня бредёт по свету...

Четвертый день хлестали ливни с гор…

В таверне ни души. Дымит камин.

Напрасно дверь хозяин отворяет

И, ежась от пронзающего ветра,

Взирает на размытую дорогу

В надежде на богатую карету.

Но даже нищих в этот день не видно…

И он печально затворяет двери,

Ногой пихает жирного щенка,

И, тяжело вздохнув, идет к камину

И руки потирает над огнем…

Потом стемнело.

Свеч не зажигали,

Камин почти погас уж, а по стеклам

Все тот же серый ливень молотил,

Порою перемешиваясь с градом,

Когда внезапно постучали в дверь.

На властный стук хозяин прибежал,

И дверь открыл, и отступил на шаг,

Испуганно пришельца пропуская.

Тот темен был, с него вода стекала,

Он весь насквозь промок, из-за того что

Широкий плащ его был снят — он что-то

Плотнее завернул в него и сверток

Прижал к груди, как сына. И сказал

Пришелец:

— Дай мне место у огня,

Чтоб высохнуть. Немного хлеба с сыром,

Глоток вина, ночлег на сеновале —

Вот все, что нужно мне на этот раз. —

И, подбоченясь, отвечал хозяин:

— Немного хочешь ты, как я гляжу.

Ну что ж, дружок, выкладывай монету —

И мигом будет все перед тобой.

— Уж третий день, как я последний грош

Отдал за два кусочка канифоли…

Я музыкой плачу тебе. —

И он

Стал у окна развертывать свой плащ,

И из плаща достал футляр скрипичный,

А из футляра — скрипку,

и огонь

Сверкнул и ожил в потемневшем лаке.

— Что музыка твоя, скажи на милость?

Тут это не ходячая монета.

За музыку твою я дать могу

Лишь запах блюд, дымящихся из кухни.

— Ты музыки хотел?

Ну что ж, держи! —

И что-то в темноте швырнул.

И вот

Хозяин ясно-ясно услыхал,

Как полновесный золотой дублон

Упал на пол и покатился в угол.

За ним — другой.

Ей-богу, отродясь

Я не слыхал монеты полновесней!

И наклонился жадно,

но едва

Он золото хотел рукой нащупать —

Еще дублон! Совсем в другом углу

Упал дублон. Он услыхал по звону

Чистейший, полновеснейший дублон!

И сразу три! Боясь со счета сбиться,

Он слушает, но тут теряет счет

И, тяжело упав на четвереньки,

Ползет и шарит золото.

Вот рядом

Упал дублон…

Еще…

О, сколько ж их!

Дублон! И сразу три!

И вновь дублон…

Он шарит, задыхается и шарит,

А под руками — только комья грязи,

Слетевшие с уставших сапогов.

А тот швыряет золото горстями:

Дублон! Еще дублон! Одни дублоны.

И в мире не осталось больше звуков,

Как этот золотой. Тяжелый дождь.

Звон капель полновесных золотых,

Они летят, срываются, звенят,

И катятся, и катятся дублоны,

Большие, полновесные дублоны!

О, хоть один нащупать бы рукой…

Но ничего! О где же, где они?

Тогда он на пол сел в изнеможенье

И закричал:

— Огня! Скорей огня!

Но только крик его метнулся в стены —

Все смолкло…

И скрипач смычок отвел

Широким жестом. Как свою рапиру

Отводит победивший шевалье.