Мрак

11. Головные боли

С предыдущих событий прошла уже неделя. Вечер окутал дом знакомым уютом, но в воздухе висело гадкое напряжение. Оскар и Элай вновь переступили порог поместья, но на этот раз атмосфера была иной. Оскар, как всегда, был сдержан, излучая усталость. Их визиты в дом Син по выходным уже стали приятной традицией, которую никто не нарушал, даже Элай, который сидел, погруженный в свои мысли и сверлил Син взглядом, пока она не видела. Он почти не участвовал в разговоре, то и дело изучая черты лица девушки, гадая, что скрывается за маской спокойствия. Лицо Син оставалось совершенно непроницаемым, пока она с удовольствием поглощала шоколадный пудинг, приготовленный Сьюзен. Элай усмехнулся про себя, заметив остатки пудинга в уголках губ девушки. Она старательно орудовала десертной ложкой, запивая всё ароматным чаем. У Элая же аппетита не было и он лишь водил ложкой по тарелке, размазывая крем по краю блюдца.

Ужин начался с привычного обмена новостями.

— Как обстоят дела в Эшелоне? — поинтересовалась Син, обращаясь к Оскару, лицо его моментально посуровело, что не скрылось от глаз девушки.

— Все в ожидании очередных нападок Корнелиуса, каждый сейчас старается быть начеку, — Оскар попытался сказать это обычным будничным тоном, отпивая горячий чай, но его слова все равно заставили Син напряжённо сжать ложку в руке.

Значит, весь волшебный мир готовится к полноценному возвращению Корнелиуса. Это не могло не волновать и не занимать все мысли Син. С одной стороны, ей хотелось узнать больше, узнать всю информацию, что была известна Оскару и Эшелону, а с другой стороны хотелось не знать об этом вовсе. Сейчас она вспоминала то время, когда над ее головой не была занесена тяжёлая и эфемерная рука Корнелиуса, способная в любой момент разрушить ее привычный теперь уже уклад жизни. Хотя и привычным это можно было назвать с натяжкой, но все же приютские будни уже казались чем-то далёким и неважным, что было в другой жизни. Она уже давно не ходила в обносках и не ела липкую и мерзкую овсянку по утрам, но некоторые привычки давали о себе знать.

Син чувствовала, что этот вечер будет отличаться от предыдущих. Желание, от которого зудели ладошки, поселилось где-то в недрах души. Хотелось узнать больше о своем прошлом, и это чувство не давало ей покоя. Она все же решилась расспросить Оскара о ее родителях.

— Кхм, — девушка прочистила горло, чтобы её голос был как можно увереннее и твёрже. — Оскар, расскажи мне о моих родителях, пожалуйста. Мне интересно, какими они были людьми, ведь я знала их не так уж и долго, — на последней фразе голос предательски дрогнул, руша всю её напускную уверенность.

Оскар, до этого момента, казавшийся усталым, моментально оживился, погружаясь в воспоминания. Он отставил чашку с чаем в сторону и пристально посмотрел на Син, почесывая свою щетину.

— Что ж, — начал мужчина мягким голосом. — Амелия всегда была яркой личностью, такая живая и не похожая на холодных англичан. Француженка, что сказать, — хмыкнул Оскар. — Она лишилась своих родителей, когда была совсем юной и провела свои годы в доме Аркетт для молодых колдуний, — Оскар сделал паузу, смотря за спину Син отрешенным взглядом. — Позже она перебралась сюда, пробивая себе путь наверх, а также вступила в Эшелон, будучи совсем юной колдуньей. Джонатан же в юности был смышлёным и забавным юношей, но с годами, под грузом ответственности стал мрачным и отчужденным, словно его тяготило что-то. Со мной он ничем не делился, предпочитал держать все в себе, пока не взорвется, но он полностью раскрылся, когда встретил Амелию на одном из маскарадных балов. А позже появилась ты — смысл его жизни, — его рассказ был наполнен теплом и ностальгией, в нем чувствовалась его привязанность к этим людям.

Он поделился историями об их студенческих годах, о их первых встречах, о мечтах и стремлениях, которые их объединяли. Но чем больше Оскар рассказывал, тем сильнее у Син болела голова. Ноющая боль нарастала в затылке, распространяясь по всей голове, больно ударяя сотней мелких иголок по вискам. Голова стала почти что свинцовой, Син улыбалась, но ей было все тяжелее делать вид, будто все в порядке. Она нервно постукивала пальцами по деревянному столу, стараясь отвлечься. Элай, наблюдавший за девушкой, сразу понял — что-то не так. Ее лицо, пока никто не видел, искажала гримаса боли, а ритм, отбиваемый ею, становился хаотичнее. Когда боль достигла своего пика, Син попыталась выйти из-за стола, но вместо этого упала на колени, зацепившись за скатерть, потащив её за собой. Весь десерт вместе с чайным набором с грохотом полетел на пол, как и сама Син. Она схватилась за голову обеими руками, запустив ладони в волосы, ногтями царапая кожу головы. Ей хотелось снять скальп, вырвать каждый волосок, лишь бы облегчить боль, пульсирующую в висках с такой силой, что ей хотелось плакать. Ещё момент и Син охватило не знакомое доселе чувство. Чувство мощи, распирающей ее грудную клетку. Внутри пробуждалось нечто неподконтрольное ей. Прилив силы был пугающим и одновременно будоражащим. Мурашки пробежали по спине девушки, заставляя закинуть голову назад.

Элай, увидев, припадок Син, тут же подорвался с места, подбежав к ней с испуганным видом и бледным лицом. Парень выглядел обеспокоенным и растерянным, словно боялся, что с ней может случиться что-то непоправимое. Оскар же, напротив, сохранял спокойствие, наблюдая за происходящем, сидя за пустым столом. В его взгляде читалось нечто, будто он все понимал, но он выжидающе молчал, наблюдая, что произойдет дальше. Он наблюдал за Элаем, тормошащим Син за плечи, его голос практически срывался на крик.

— Отец, что происходит!? — отчаянье пропитало голос парня, а взгляд хаотично бегал по лицу девушки, искаженному гримасой боли.

Внезапно из носа Син потекла кровь. Девушка поднесла ладони к носу, испачкав белые рукава рубашки. Элай, не задумываясь, залез во внутренний карман пиджака, доставая оттуда белоснежный платок с его инициалами, и поднес его к лицу Син, вытирая кровь. Син почувствовала прикосновение и вздрогнула. Головная боль постепенно отступала, оставляя лишь новую кучу вопросов.

Позже, когда гости ушли, Син сидела в своей комнате на краю кровати, болтая ногами, размышляя о случившемся. Боль утихла, но осталась тревога, бьющая её мелкой дрожью. Что это за чувство неведомой силы распирало её грудину? Что скрывается за спокойствием Оскара и тревогой Элая? И кто на самом деле были ее родители, которые, казалось, хранили в себе множество тайн? Голова гудела, хотелось спать. Каждый день приносил всё новые заботы, забивая голову девушки.

Здание, высеченное в недрах горы, на первый взгляд было совсем не примечательным: серый камень сливался с самой горой, образуя одно целое, но вот внутри… Потолки зала уходили ввысь, подпираемые могучими колоннами, они больше напоминали небосвод, что держал на своих плечах могучий титан. Простор зала для собраний Высшего Эшелона дышал вечностью, а каждый камень хранил в себе отголоски прошлых собраний. Стены зала украшали множественные гобелены, вышитые золотыми нитями.

Посередине стоял массивный и длинный стол, за которым уже собрались колдуны и колдуньи. Какофония голосов сливалась в одно громкое и надоедливое жужжание. Спор разгорался все с новой силой.

— Но почему какая-то девчонка из приюта, не учившаяся ни в магической школе, ни в университете, должна вступать к нам? — возмущался усатый мужчина по имени Чарльз Маунд.

Мужчина отличался своей дотошностью и обострённым чувством справедливости. Он яро протестовал, пытаясь отстоять каждого, кто попал в Высший Эшелон исключительно благодаря своим заслугам и талантам. Чарльз презирал всех этих аристократов, которые попадали туда просто потому что могли. Элай, сидевший напротив мужчины, лишь устало вздохнул. Он как раз был одним из тех аристократов, чья судьба была предрешена еще с детства. Отец с малых лет твердил, что как только парень закончит университет, его ждёт вступление в Высший Эшелон и куча разных серьезных обязанностей, но каких именно Элай всегда пропускал мимо ушей, витая в облаках. Он не знал, чего хочет от жизни на самом деле, ведь он всегда знал, что идти против воли отца — бесполезная затея. И вот он здесь: выполняет поручения, постоянно в разъездах, встречает многочисленных существ и разбирается с ними. Радовало одно: бумажная волокита его не касалась, а вот еженедельные собрания Эшелона еще как. Каждое собрание он лишь скучающе оглядывал каждого, подмечая новые детали — это было единственное его развлечение. Вот перед ним сидит Чарльз Маунд — его усы стали еще длиннее и пышнее, чем были до, а вот, например, Галатея Гранделл — на её коже играл свежий загар — недавно вернулась из отпуска, а еще Элай был уверен — она изменяет своему мужу с Томасом Хиллом, что всё собрание кидал на неё многозначительные взгляды. Правда, он пытался делать это как можно незаметнее, но от цепкого и скучающего взгляда Элая ничего не могло ускользнуть.

— Потому что это решение было принято много лет назад, когда мы еще лишь занимались поисками мисс Дальстен, — констатировал Оскар, холодно смотря на Чарльза.

— Да, Чарльз. Как только Син закончит начальное обучение — она сразу же вступит в Высший Эшелон. На этом собрание закончено, — Артур, явно раздраженный невежеством своего коллеги, встал из-за стола, со скрипом отодвигая массивный кожаный стул.

Артур никому не сказал, что это было обещание, данное им еще Джонатану при жизни. Джонатан словно предчувствовал свою скорую кончину, и попросил Артура о небольшом одолжении. Он знал, что вечно скрывать Син от этого мира не выйдет. Рано или поздно она столкнулась бы с ним и с последствиями выборов её родителей, и пусть это произойдет позже.

Оказавшись вновь посреди холодного леса, Син поёжилась. Солнце едва пробивалось сквозь грузные серые облака, грея макушку девушки, спрятанную под тёмно-синим платком. Они с Дэем шли по протоптанной тропинке, что не могло не радовать Син, ведь не придётся зачерпывать снег своими сапогами. Девушка семенила за Дэем, стараясь не наступать ему на пятки.

— Что ж, поскольку ты освоила магию боя, и умеешь защищаться, то предлагаю сегодня потренироваться на практике, — парень улыбнулся, обращаясь к девушке.

Дэй был безгранично рад, что Син проявляла интерес к магии самостоятельно, и пускай она воровала книжки из библиотеки — главное результат. Она смогла постоять за себя во время нападения, оставалось раскрыть её потенциал в полной мере, чем Дэй и планировал заняться на практике, а теорию она могла подтянуть и с Изольдой, уроков с которой давненько не было, по причине отсутствия девушки. Изольду по долгу службы отправили в командировку по ситуации с жителями гор.

Как только они вышли на лесную опушку, парень хлопнул в ладоши, облаченные в черные кожаные перчатки. Хлопок эхом разнёсся по округе. — План такой: я нападаю — ты защищаешься. В конечном итоге ты должна одолеть меня.

— Ты уверен, что у меня получится? — неуверенно начала Син. — Ты обучался всему этому годами, а я варюсь в этом чуть больше месяца, — Син свела брови на переносице, с сомнением глядя на Дэя.

— Поэтому мы и тренируемся, не переживай, я не буду сражаться в полную силу, — парень улыбнулся, подмигивая, но почему-то от этой улыбки Син не стало легче, наоборот, живот скрутило от нервов, как это всегда и бывает. — Да, в университете это изучают лишь на втором-третьем курсе, но у нас сжатые сроки.

Дэй принялся разминаться, наклоняя шею то вправо, то влево, параллельно хрустя пальцами. Син отшатнулась, наступая в сугроб. Неужели они уже начали, только и успела подумать Син, как руки парня заискрились от готовности нападать. Син побежала прочь, скрываясь среди деревьев, но Дэй не отставал, быстро нагоняя девушку.

— Пульсатеум! — выкрикнул парень, кидая под ноги девушки фиолетовую вспышку, Син успела отскочить в сторону. — Пульсатеум! — повторил парень.

— Рефлекто! — выкрикнула девушка, отражая атаку таким образом, что заклинание отрикошетило от дерева, попадая в парня.

Пульсатеум — заклинание, сбивающее с ног оппонента, поэтому Дэй полетел прямиком в сугроб, ругаясь себе под нос.

— Хорошо, — он улыбнулся, облизывая губы, смотря как девушка убегает всё глубже в лес. — Крепто!

— Армис! — выкрикнула Син, едва успев применить щит, укрываясь от взрыва.

Дерево рядом начало падать, увидев это, Дэй перепугался, что оно упадёт на Син, поэтому применил заклинание левитации, на время отсрочив падение.

— Фух, — выдохнул парень.

Син же бежала всё дальше, не смотря себе под ноги. Она то и дело спотыкалась о корни деревьев, прячущиеся среди снегов, а ноги утопали, мешая быстро передвигаться. Дыхание сбилось, но она не останавливалась, посылая новые заклинания в оппонента. Дэй успешно парировал все атаки, нагоняя свою цель, словно дикий зверь. Рана Син всё еще давала о себе знать, противно скуля под одеждой, посылая импульсы боли, но это была лишь капля в море. Голова снова начинала болеть. На бегу, она приложила ладонь ко лбу, морщась.

— Только не сейчас, — запыхавшись, бубнила Син.

Чем дальше убегала Син, тем гуще становился лес и тем сильнее начинала болеть её голова. В какой-то момент краем глаза девушка стала замечать силуэты, но какие могут быть люди в самой чаще леса? Бред — подумала Син. Она убежала достаточно далеко и теперь могла спокойно перевести дыхание, облокотившись о массивный ствол сосны.

— Так и будешь прохлаждаться, неумеха? — рядом прозвучал знакомый голос, подняв голову Син столкнулась взглядом с отцом.

— Какого… — глаза округлились, а дыхание в момент спёрло.

Этого не может быть. Это не могло быть реальностью. Она спит, вот и всё. Встряхнув головой, Син вновь подняла взгляд на фигуру отца.

— Ты бесполезна, я всегда это знал, — отец горько усмехнулся, отводя взгляд.

Оттолкнувшись от ствола дерева, Син попятилась назад. Слова эхом раздавались в и без того болящей голове. Шаг, еще один, и вот она снова убегает.

— Ха-ха, глупая дура, — злые детские голоса нагоняли её, преследуя, по бокам так и мелькали знакомые силуэты приютских детей.

— Ты никогда не сможешь стать настоящей колдуньей, — призрак отца продолжал наседать на нее.

А Син всё бежала. Она убегала от всех этих слов, так больно бьющих под дых. Син и сама всё это знала, а лишнее напоминание лишь заставляло хрипло усмехаться. Ей казалось, она сходит с ума. Нападки детей и собственного отца продолжались, загоняя её в ловушку. Остановившись, Син осмотрелась. Бежать было некуда. Дальше только обрыв.

— Что, думаешь сможешь убежать, дура?

— Ты совершенно бесполезна.

— Какой неумехой была, такой и осталась.

— Ты — позор нашего рода.

— Хватит! — закричала Син, хватаясь руками за голову, больно оттягивая волосы.

Она смотрела на обрыв, затем смотрела на призраков прошлого, преследовавших её. Они подходили ближе, зажимая её кольцом со всех сторон. Голова с каждой секундой раскалывалась всё сильнее. Боль была просто невыносимой. Она заполонила собой всё, вытесняя любые мысли и здравый смысл. Оставался один путь — вниз.

— Син! Стой! — Дэй еле успевал, он бежал изо всех сил, в боку кололо от сбивчивого дыхания, а пот стекал по лбу. — Син, это я! Дэй!

Со взглядом затравленного зверя Син смотрела на парня, не понимая ни слова, что он говорил. Вместо них она слышала лишь очередные оскорбления, больно хлещущие по щекам. Слёзы выступили в уголках глаз, пощипывая на морозе. Она пятилась назад, всё ближе к обрыву. Из-под её ног вниз летели маленькие камешки, исчезая в пустоте неизвестности. Перед глазами выстилалась красная пелена, заволакивающая собой всё.

— Син! — слышала девушка, словно сквозь стекло.

Казалось, голова не может болеть еще сильнее, но она болела с такой силой, что любой бы другой человек уже давно сошёл с ума. Не выдержав, Дэй кинулся к девушке, хватая ту за запястье, а после притянул к себе и крепко-крепко обнимая, и гладя по голове.

— Тише, — шептал парень, утыкаясь в макушку девушки, сбивчиво дыша.

Син тихо всхлипывала в объятьях парня, утыкаясь в крепкую и тёплую мужскую грудь. Красная пелена рассеивалась, боль отступала, оставляя лишь горькое послевкусие и страх.

Пожилой мужчина восседал в громоздком кресле своего кабинета. На непроницаемом лице была лишь слабая улыбка. Тихий шорох страниц разрезал тишину. Сказки. Он листал толстую книгу со сказками. Кажется, даже спустя столько лет он верил в них. Раздался стук.

— Входите.

Открыв дверь, в кабинет вошел Дэй, всё в том же черном костюме тройке, верхние пуговицы рубашки всё так же расстёгнуты, а галстук свободно болтался на шее.

— Сэр, я хотел вам доложить о тренировке с мисс Дальстен, — вкрадчивым тоном начал парень, поправляя галстук.

Артур кивнул, в ожидании продолжения, и парень пересказал все события, произошедшие сегодня в лесу. Лицо старика оставалось таким же непроницаемым, лишь улыбка исчезла с него.

— Что ж, — он встал и направился к маленькой полке, переполненной разными склянками с разноцветным содержимым. — Вот, вылей ей это в чай, она должна это выпить.

— Что это? — парень вертел в руках пузырёк с жидкостью мутно-белого цвета.

— Неважно.

Старик вернулся за свой массивный дубовый стол, открывая книгу ровно на том месте, где он закончил своё чтение. Парень еще несколько секунд наблюдал за действиями старика, затем молча вышел за дверь и остановился, еще раз взглянув на пузырёк. Семя сомнения постепенно прорастало в его голове, а на душе начинали скрести кошки. В этом было что-то неправильное. Определенно. Но приказ есть приказ. Или это была лишь просьба, — думает Дэй, убирая склянку во внутренний карман пиджака. Сейчас его ждёт еще кипа бумажной волокиты, но вряд ли он сможет выбросить эти мысли из своей головы и спокойно работать. Спустившись по ступенькам, парень вернулся в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

— Произошло что? — тон Элая переплетался с недовольством, то ли обращённым к отцу, то ли к Дэю. — Отец… — парень не успевает договорить, Оскар поднимает вверх ладонь, отсекая дальнейшие предположения сына.

Злоба постепенно вскипает где-то в грудине, от чего Элай сильно стискивает челюсть.

— Ступай, тебя ждут дела и работа, — безразличным тоном говорит Оскар.

Элай начинает о чем-то догадываться, и это совсем не нравится Оскару. Вряд ли понравится и Артуру, поэтому он решает держать сына на расстоянии от всего этого, ведь эмоции в любой момент могут взять верх над парнем. Оскар понимает это. Элай уходит, сжимая кулаки до побелевших костяшек, направляясь на очередное поручение Эшелона.

Очередная ночь. Очередной скулёж Син во сне. Очередные кошмары. Она ворочается из стороны в сторону, то и дело скидывая с себя одеяло, покрываясь мурашками от холода. Пот проступает на бледной коже. Она бежит, бежит всё усерднее, но словно не двигается с места вовсе, пока Корнелиус нагоняет её. Он хватает её своей цепкой хваткой, больно оттягивая за волосы, оголяя шею девушки. Она обмякает в его руках, как безвольная марионетка. Его рука с длинными и безобразными ногтями проводит по её шее, заставляя зажмуриться, сползая всё ниже, останавливаясь на месте, где бьётся сердце. Он быстрым движением разрывает её плоть, вынимая еще бьющийся орган. Син с ужасом смотрит на это, словно со стороны. Корнелиус хищно слизывает кровь, стекающую по его предплечью и так же хищно облизывается. Син снова в ужасе вскакивает посреди ночи, ощупывая грудь. Но она в своей комнате, в полной темноте, совершенно одна и её сердце на месте.