Мрак

16. Дом

Кошмары, те ужасные, зловещие видения, которые раньше терзали ее ночами, больше не мучили её, но это не значило, что девушка стала спокойно спать по ночам. Кошмар теперь происходил наяву, а волнение и страх захлестывали Син каждый день, не давая ей ни минуты покоя, и отравляя ее жизнь своим ядовитым привкусом. Проснувшись в уже знакомой комнате в поместье у Элая, девушка, как по инерции, поднялась с постели, и отправилась в ванну, в надежде смыть с себя всю эту липкую тревогу и изматывающую усталость. Даже во сне она не могла полностью расслабиться и отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. Тело ломило, словно та всю ночь карабкалась по отвесным скалам, цепляясь за острые выступы, а не лежала на мягкой простыне в теплой постели. Голова, словно набатный колокол, снова начинала гудеть, как и раньше, и этот назойливый гул, словно рой диких пчел, с каждой минутой становился все громче, причиняя боль и раздражение.

Син стояла под струями горячей воды, так больно обжигающими кожу, но казалось, даже этого было мало, дабы согреть её заледеневшую душу. Она прикрыла глаза, пытаясь укрыться от боли и тревоги, и перед ней возник образ Дэя. С тоской Син подумала о нем: где он сейчас? Что с ним делают эти люди? Все ли с ним в порядке? Насчет «в порядке» Син сильно сомневалась, но ей хотелось в это верить. Сейчас все держалось на одной лишь хрупкой вере.

Выключив воду, которая только что обжигала её кожу, девушка обмоталась большим и мягким полотенцем, пытаясь укрыться от наступающей прохлады, и медленно подошла к зеркалу, поверхность которого была покрыта паром. Воздух казался обжигающе холодным. По телу пробежались неприятные ледяные мурашки. Протерев запотевшее зеркало дрожащей ладонью, Син взглянула на свое отражение, смотрящее на нее с зеркальной поверхности. Красные и опухшие от слез глаза, впалые скулы и темные круги вокруг глаз. Как будто после приюта ничего не изменилось, что все ее попытки найти покой и безопасность были лишь иллюзией.

Завтрак прошел мимо нее, Оскара дома не было, а Элай вниз не спустился. Поднявшись наверх, Син уже собиралась пойти к себе в комнату, но взгляд упал на дверь, ведущую в комнату Элая, и девушка вдруг передумала. Подойдя ближе, Син на мгновение застыла на месте, занеся руку, чтобы постучать, но вместо этого лишь дернула дверную ручку, открыв дверь на себя. Его комната оказалась такой же мрачной и холодной, как и взгляд владельца, у окна стоял массивный дубовый стол, заваленный бумагами, а рядом стоял графин с янтарной жидкостью и наполненный ею стакан. Элая внутри не оказалось, Син отправилась на его поиски по всему поместью, блуждать пришлось недолго.

— Вот ты где, — произнесла Син, входя в гостиную. — Почему не спустился на завтрак?

— Был на экстренном собрании Эшелона, — ответил Элай, не поворачиваясь к девушке.

— Почему без меня?

— Ты спала. Не хотелось тебя будить.

Повисла тишина, прерываемая лишь треском поленьев в камине.

— Что говорят насчет этой ситуации? — поинтересовалась Син, закрывая за собой дверь гостиной.

— Артур пропал.

От этих слов Син прошибло электрическим разрядом, а спина покрылась холодным потом.

— Что значит пропал? Куда? — голос Син задрожал, своими маленькими кулаками она сжала подол платья.

— Никто не знает.

Тон Элая такой же холодный, как и всегда, сейчас совершенно не радовал девушку. Хотя не то чтобы он вообще когда-либо радовал её.

— Мне нужна твоя помощь, — говорит Син, потирая переносицу. Голова начинала болеть сильнее.

— Какая?

— Помоги мне освободить Дэя.

Элай тяжело вздыхает, и этот вздох пронизан горечью и раздражением. Снова это имя — Дэй, это проклятое имя, как назойливый надоедливый мотив, крутится у него в голове. Он уже ненавидит его всей душой. Как же ему надоело, просто до оскомины, слышать это имя из её уст, каждый раз, когда она, с тревогой и беспокойством в голосе, произносит его, словно оно какое-то магическое заклинание, которое отравляет его сознание. Знать, как сильно она беспокоится о нем, как ее сердце бьется от волнения за этого парня, и это знание, как игла, колет ему сердце, порождая в нем чувство ревности и обиды. Элай чувствует, как ее забота о Дэе, словно облако, заслоняет от него свет её внимания, это мучает и раздражает его, и он не может ничего с этим поделать.

Син, словно зачарованная, наблюдает за парнем, но видит лишь его затылок. Она словно пытается прочитать его мысли, она не может сказать, какое у него сейчас выражение лица, но проведя с ним достаточно времени — она чувствует, как раздражение окутывает его, и это чувство пронзает ее душу. Раздражен её просьбой, раздражен её присутствием. Сердце девушки бешено колотится. Она, словно ребенок, потерявшийся в темном лесу, боится получить отказ, боится, что останется совсем одна в это непростое, ужасное время, и эта мысль, как черная тень, нависает над ней и пугает её до дрожи. Артур пропал, словно испарился, Дэя, её близкого друга, увели полицейские, и это воспоминание, как тяжелый камень, давило на ее плечи, напоминая о её бессилии. Она не могла потерять и его, Элая, и Син понимала, что не выдержит еще одной потери, и поэтому она не может отпустить его. Только не Элая, и только не сейчас, когда она чувствует, что весь её только выстроенный мир, рушится у неё на глазах. Без его поддержки она уже давно сошла бы с ума. А ведь все произошло так стремительно, краски сгустились над их головами всего за несколько дней.

От всех этих мыслей, голова Син начинает болеть лишь сильнее, как и прежде. Грудину распирает от уже знакомого чувства. Еще немного и Син взорвется, она чувствует это каждой клеточкой своего тела.

Заметив, что с девушкой что-то не то, Элай подошел к ней, но она не слышала его слов, как он звал её, как тормошил за плечи. Схватившись за голову, Син упала перед Элаем на колени, больно ударяясь, но и этого она не почувствовала, а позже об этом напомнят лишь синяки. Парень в замешательстве упал на колени вместе с ней. Он совершенно не понимал, что происходит. Син вцепилась пальцами в кожу головы, оттягивая волосы, и начала завывать от боли, поражающей каждый миллиметр её тела. В этот момент в гостиную вошел Оскар. Мрачное выражение его лица лишь больше смутило Элая.

— Отец, что происходит!? — обеспокоенно спрашивал Элай на повышенных тонах, держа Син за плечи, пока та завывала, находясь в трансе.

Оскар молчал, наблюдая. Выражение его лица не поменялось ни на секунду, оно все так же оставалось непроницаемым и мрачным.

— Ничего не делай, — отрезал тот, делая шаг вперед, устало потирая переносицу. — То, что должно пробудиться, скоро выйдет наружу.

От слов отца по спине Элая пробегает холодок. Он не понимает, что значат эти слова, ему больно смотреть на Син в агонии. Бессилие окутывает его, хватая за горло и больно душа. Ему совершенно не нравилась ощущаемая им беспомощность, но казалось, все, что он мог сделать — он уже сделал. Он не отходил от неё ни на шаг, всегда был рядом. Даже подарил браслет, чтобы всегда знать где она, все эти случайные встречи были отнюдь не случайными, он лишь хотел оберегать её и быть рядом, хотя бы в эти короткие мгновения. Сейчас она рядом, но он ничего не может сделать, чтобы помочь ей, облегчить страдания. Поэтому взяв Син на руки, парень поспешил отнести её в спальню. Оскар остался стоять в гордом одиночестве, наедине со своими, никому неизвестными, мыслями.

В затхлом и темном помещении пахло сыростью. Воздух был плотным и тяжелым, что казалось, его можно было потрогать руками. В темном углу звякали цепи. Старик, скованный магическими оковами, пригвождённый к стене, словно распятие, не издавал ни звука, пока его истязатель бил того кнутом внушительных размеров, предпочитая физические пытки, магическим. Кожа на груди была рассечена и кровоточила, сил оставаться в сознании почти не осталось. Корнелиус, вошедший в подземелье, едко усмехнулся, глядя на Артура, который до сих пор держался.

— Старик, тебе бы уже стоило заговорить, — произнёс мужчина, беря кнут в свои руки, облаченные в черные кожаные перчатки.

— Я ничего тебе не скажу, — еле говорит Артур, тяжело дыша.

— Тебе же больно, неужели эта девчонка стоит твоих страданий? Ну же, расскажи все, что знаешь о проклятье.

Корнелиус, словно хищный зверь, мечущийся в клетке, ходит из стороны в сторону, по неровному пыльному полу, поглядывая на еле стоящего Артура. Каждый его шаг полон напряжения и нетерпения. Взгляд то и дело цеплялся за сгорбленного старика, который, кажется, держался на ногах лишь чудом. Запястья старика стерли жесткие оковы, кожа вокруг них стала красной и воспаленной, лицо в ссадинах и кровоподтеках, местами опухшее. Его вид вызывал у Корнелиуса лишь раздражение, никакой жалости.

— Пытай сколько хочешь, от меня ты ничего не добьешься, — хрипит старик, усмехаясь. — Мой век все равно почти подошел к концу. К тому же, я дал обещание.

— Полагаю, ты сделал свой выбор.

Дэвенпорт подошел вплотную, проведя ладонью по грудине старика, и в мгновение вырвал еще бьющееся сердце. Кровь стекала вниз, пачкая рукав черной рубашки. Он мог бы завершить начатое магией, но кровожадность, текущая в его венах, требовала крови. Он завороженно смотрел на застывшую гримасу на лице старика, самодовольно усмехаясь, Корнелиус швырнул орган в сторону, снимая окровавленную перчатку.

Бездыханное тело старика выставили на всеобщее обозрение прямо перед воротами Администрации. Проходящие мимо люди мгновенно останавливались, в ужасе шарахаясь прочь. Мир магии, узнав эту новость погрузился в длительное молчание. Каждый скорбел, боясь, что за ними тоже могут прийти. Прийти за их семьями, за самыми близкими людьми. Каждый знал, что грядёт.

Эдмунд молча наблюдал за этой картиной издалека. Он сомневался, верный ли путь выбрал, но отступать было поздно. Пути назад не было. Кроме того, он переживал за сестру, что, как всегда, пряталась за его спиной, боясь взглянуть на открывшуюся им картину.

Под покровом ночи две фигуры, облаченные в черное, крались к полицейскому участку, будучи полностью не уверенными в своих действиях. Они даже не были уверены, точно ли здесь держат задержанных магов. Но поспрашивая нужных людей в темных переулках магического квартала Элаю все же удалось узнать кое-что. Жалел ли он, что ввязался в это? Возможно.

Когда конвульсии Син прекратились, он заглянул в её лицо, в котором читалась мольба, и противостоять не смог.

Участок, погруженный в сонливое молчание, сейчас был максимально уязвимым местом. Воспользовавшись заклинанием перкус Элай и Син, будучи невидимыми, прошли мимо констебля, мирно посапывающего на своем рабочем месте, под тихие звуки радио. Глянув на план здания, они убедились, что пленных держали внизу. Спустившись, перед ними предстали камеры, под завязку набитые людьми в магических кандалах. Син зажала рот рукой от увиденного. Все еще будучи невидимыми, дабы не вызвать переполох, они проходили вдоль камер, пытаясь найти нужного им пленника.

— Элай, давай выпустим всех, — прошептала Син на ухо парню. — Так будет правильно.

Тяжело вздохнув, Элай взвесил все за и против, и, махнув рукой отворил все камеры.

— Эй, вы знаете, как снять эти оковы? — став видимым спросил Элай у одного из мужчин.

— Ключи находятся у констебля.

Не успел Элай среагировать, как Син уже побежала наверх, а позже вернулась с целой связкой. Перепробовав несколько ключей, они наконец нашли нужные.

— Вы не видели тут молодого парня, в белой рубашке, примерно нашего возраста? — с надеждой в голосе спросила Син.

— Син! — среди толпы раздался знакомый звонкий голос.

Изольда, явно уставшая от нахождения здесь, шла к ним, расталкивая людей на пути. Её бледно розовое платье всё перепачкалось, а местами подол был порван. Она крепко обняла Син, радуясь.

— Дэя держат отдельно ото всех. Он был особо буйным заключенным, — девушка устало усмехнулась, поправляя свои золотистые волосы, и одергивая подол платья.

— Где?! — в один голос спросили Элай и Син, оглядываясь друг на друга.

— Чуть дальше по коридору, — Изольда не успела договорить, как они ринулись к нужному месту.

И правда, чуть дальше по коридору находилась одиночная камера, в которой из стороны в сторону выхаживал Дэй. Его рубашка, как и платье Изольды, была изрядно выпачкана, галстук все так же небрежно болтался на шее. Под его глазвми залегли темные круги, выдававшие в бессонного человека. И правда, с тех пор, как Дэй попал сюда, он не сомкнул глаз ни на секунду.

— Дэй! — Син отворила замок заклинанием, заходя внутрь.

Увидев девушку лицо парня просияло. Элай снял с Дэя наручники, одарив того презрительным взглядом. Син кинулась обнимать парня, утыкаясь носом в сгиб его шеи, крепко сжимая свои руки вокруг его талии. Дэй крепко обнимал Син в ответ, мысленно ругав её за то, что та вообще посмела сунуться сюда, но он был благодарен. Наблюдавший за воссоединением Элай старался сохранять непроницаемое лицо, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

— Что дальше? — спросил Дэй, отпуская Син из объятий.

— Мы выпустили всех магов, они уже должны были телепортироваться отсюда, — холодным тоном констатировал Элай, глядя прямо в глаза Дэя. — Корнелиус набирает армию, укрепляет свои силы, и ему нужна…

— Син… — закончил Дэй.

— Да. Артур убит, — как бы невзначай бросил Элай.

Син прошибло электрическим разрядом от слов парня. Лицо Дэя помрачнело.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас? — Син отшатнулась, закрывая рот рукой, в её глазах блестели слезы, а голос дрожал.

— Именно поэтому. Ты бы не смогла здраво мыслить и действовать, узнав об этом раньше.

— Син нужно увезти дальше от Лондона, — в разговор вклинился Дэй, потирая места, натертые грубыми наручниками.

— Что ты предлагаешь?

— Увезти её туда, где точно никто не будет искать. Я заберу ее к себе домой, в мою родную деревню.

Скулы Элая сжались сильнее, играя желваками. Как бы сильно ему не претило это, он был согласен с Дэем. Вдалеке от Лондона Син будет безопаснее всего, особенно в такой глуши.

— Хорошо, — скрепя сердцем согласился Элай.

Деревня и правда находилась в самой глуши, до куда было тяжело добраться на каком-либо виде транспорта. Стало ясно, почему Дэй не отправился сюда на Рождество. Спасала лишь телепортация. И вот, измотанные и помятые они телепортировались в скромное жилище парня. Снаружи дом, при взгляде издалека, казался намного меньше и скромнее, представляя из себя типичную деревенскую постройку, ничем не выделяющуюся среди других, с простыми неотесанными стенами, покатой крышей и маленькими окошками. Он был построен из старого дерева, которое потемнело от времени и непогоды. Деревня, словно тихая гавань, расположилась на юге, укрытая от холодных ветров, здесь было значительно теплее, чем в шумной суетливой столице, и это чувствовалось во всем: в мягком ласковом солнце, которое нежно грело кожу даже зимой, в теплом, и ароматном воздухе. Семья Дэя, состоявшая из матери — Этель, отца — Гарольда, и трех младших сестер — Марии, Эстер, и Гвендалин, встретила их со всем радушием. Дэй кратко обрисовал им ситуацию, представив Син. Семья была несказанно счастлива наконец увидеть сына, хоть и в такой ситуации. Так прошли несколько недель. Син уже успела привыкнуть к деревенской жизни. Рано вставать, готовить завтрак с сестрами и матушкой. Дэй же все время присматривал за Син. Иногда её мучили головные боли, но она старалась этого не показывать. Украдкой морщась, а по ночам, сидя в кровати, хваталась за голову, тихо скуля. Казалось, Син наконец обрела покой, о котором давно мечтала. Здесь, вдали от всего, она не знала, что творилось в столице, не знала последние новости, она просто жила тихую и размеренную жизнь, хоть где-то внутри её и гложило нечто, известное только ей. Каждый день она вспоминала Артура, и не могла поверить, что того больше нет в живых. Жестокость Корнелиуса поражала её до глубины души. Она не могла вообразить человека с настолько черствой душой.

Дэй, как и всегда, сидел на маленькой кухне, куря одну сигарету за другой, пока мама и сестры не видели, а запах дыма он потом уберет заклинанием. Сейчас на нем была не привычная белоснежная рубашка, а мягкий черный свитер, придававшей его виду уют. Дэй был рад, что с семьей все в порядке, ведь давно не получал от них вестей. Взъерошив волосы на макушке, парень устремил свой взгляд в окно. Там, на скамье около дома, укутавшись в пальто, сидела Син, с печалью во взгляде смотря на ночное небо. Парень вышел наружу, еще пару минут молча смотря на девушку, поражаясь её красоте. Поймав себя на этой мысли, парень смутился и помотал головой, выбрасывая эти мысли подальше.

— Как думаешь, чего от меня хочет Дэвенпорт? — Син уже давно заметила парня, стоящего рядом, пристально смотрящего на неё.

Парень глубоко вдохнул и сказал:

— Я не знаю, Син, — искренне ответил тот. — Знаешь, однажды Артур попросил меня влить тебе в чай некое зелье… — начал парень, потирая шею и виновато смотря на Син.

— И ты вылил?

— Я не смог, — честно ответил парень. — Но потом, когда ты снова впала в беспамятство из-за головных болей, Артур все же напоил тебя им, и…

— И?

— Твои головные боли прекратились, — парень посмотрел на звездное небо. — Я не знаю, что это было, и как повлияло на тебя, но тебе стало лучше.

— Да, но головные боли вновь вернулись, — удрученно выдохнула Син. — Если бы я только знала причину…

Повисло неловкое молчание.

— Так и будешь стоять на холоде? — поинтересовался Дэй.

— Нет, я скоро пойду.

Дэй решил, что лучшим решением будет оставить Син наедине с собой, поэтому молча удалился в дом. Син же продолжала смотреть на чистое звездное небо, размышляя: а что, если она просто сдалась бы, и сама пришла к Корнелиусу? Может тогда бы все прекратилось? И не было бы всех этих жертв, люди не узнали о магии, их бы не выкашивали вампусы. Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, затем вторая и третья, превращаясь в тихое рыдание.