Музыка занята временем. Время — ее материал и ее цель. И ее главная тема.
Музыкальное произведение может называться «Грёзы» (Р. Шуман, фортепианный цикл «Детские сцены»). Настроение дремотной мечтательности, образы грезящего сознания — его тема. Но это — не вся тема, и даже не главная тема, а тема постольку-поскольку. Настоящая тема — некоторый образ времени, сюжетной конкретизацией которого являются запрограммированные названием опуса мечтательные грезы.
Это как у Льюиса Кэрролла («Алиса в Зазеркалье», перевод Вл.Орла): «А название этой песни… Оно называется "Нельзя ли павиана…". — Вот как? Неужто так называется песня? <…> — Да нет! Вы не понимаете! <…>: Это ее название так называется. А сама она называется "Однажды лысому ежу…". — Ага. Значит, я должна была сказать: "Это и есть название песни?" — исправилась Алиса. — Да нет же, это она так называется. А НАЗВАНИЕ песни — "За дикого кота". Но это только название. — Так какая же это песня? — спросила совершенно ошарашенная Алиса. — К этому я и перехожу, — сказал Рыцарь. — Это песня — "Старик, упавший с каланчи"».
Конкретные программные, сюжетные, образные, жанровые и проч. содержания музыки — это всего лишь «называния названий», «названия называний». А «сама песня» — артикуляция времени.
В искусствах, располагающихся в реальном времени зрелища, действия, произнесения, прослеживаются те же способы формования времени, что и в музыке.
Ниже принципы музыкальных форм и соответствующие образы движения иллюстрируются в том числе примерами из
поэтических текстов. Последние выполняют роль переводов с музыкального на общепонятный. (Вообще же, как при любой мелодии обнаруживается «нулевой» текст1 , так на дне каждого жестко организованного словесного текста дремлет «нулевая» мелодия.)
* * *