Мясорубка

ГЛАВА 16

Когда на автостоянке возле спецобъекта Волынский появились два внушительных «Гранд-Чероки», назойливые наблюдатели из ФСБ тут же покинули свой пост. До штаб-квартиры фонда на Воровского добрались без приключений. С восьми утра у Литературного музея и здания Театра-студии киноактера несли дежурство две бригады, – точно в таких же скромных черных «волжанках», что сопровождали Щербакова в Волынское, – но к полудню они снялись с якоря и убыли в неизвестном направлении. Остались, правда, посты внешнего наблюдения, со стороны улицы Чайковского и рядом с церковью Симеона Столпника, но это было обычной практикой, «топтунов» уже знали в лицо. Напрашивался вывод, что Урванцев решил на время оставить организацию Щербакова в покое. Не исключено, что такой приказ отдал ему Рыжий, щедрой рукой отваливший генералу двое суток на размышления.

Первым же делом Щербаков вызвал к себе в кабинет Лианозова. Не вдаваясь в подробности, он пересказал ему содержание своих переговоров с Рыжим и экс-помощником Буртиным, затем поинтересовался, что удалось разузнать о Первушине.

– Тридцать четыре года, майор, работал в УФСБ, в отделе внутренних расследований, уволен по собственному в феврале прошлого года. Женат, двое детей. В настоящее время трудится в ЧОПе «Комес-Секьюрити».

– Что за фирма? – поинтересовался Щербаков. – В нашем компьютере имеется на нее материал?

– Сведений не так уж много. Агентство существует с июля девяносто третьего. Офис находится на Ленинградском проспекте, в двух шагах от станции метро «Войковская». Может, обращали внимание, там есть большой магазин электротоваров. Вернее, был до недавнего времени, сейчас там ремонт. Вход в офис со двора. Удалось выяснить, что этой весной сотрудники «Комеса» охраняли ночной клуб «Ресторан «Аякс», но сейчас там охрана сменилась. Кажется, ничего не упустил.

– Пробовали делать запрос через компьютер ГУВД?

Лианозов покачал головой.

– В главке, возможно, имеются на них более подробные сведения, но я предпочел бы не торопить события. Наши организации сейчас под колпаком, аналитикам из информационного центра ГУВД это известно, так что наш интерес к «Комесу» может некоторых людей насторожить. Боюсь, как бы раньше времени не спугнуть дичь.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Наведем справки через УЛРР и префектуру Северо-Западного округа. Как только ситуация прояснится, подключу Захарова, будем с ними поближе знакомиться.

– Действуйте осмотрительно, Вадим Николаевич. У меня предчувствие, что эта ниточка может привести нас к «призракам». Какие новости из Минюста?

– Я только что оттуда.

Лианозов улыбнулся каким-то своим мыслям, затем продолжил:

– Степанцов отчаянно трусит. Хотите узнать, как он общается со мной? Через одного из своих помощников, на прямой контакт идти не желает.

Он выложил на стол перед Щербаковым сложенный вдвое лист бумаги. Тот развернул, полюбовался цифирью с пятью нулями, криво улыбнулся:

– Губа у него не дура. Придется расстаться с указанной суммой, другого выхода нет. Когда он будет готов передать нам сведения?

– В четверг. Самое позднее, в пятницу.

Щербаков нахмурился. Времени в обрез, но и торопить события нельзя. Если нажать на Степанцова, он может испугаться, уйти в сторону, тогда добыть информацию по «призракам» будет еще сложнее.

Щербаков нажал кнопку интеркома, предупредил помощника, что обедать он сегодня не будет, затем попросил принести стакан чая для себя и кофе Лианозову.

– Что в Грозном? – поинтересовался он у Лианозова.

Лианозов добавил в кофе сливок по вкусу, отпил маленький глоток, затем аккуратно промокнул губы носовым платком.

– В Грозном в ближайшие два-три дня ожидается крупная провокация. Цель ее пока прояснить не удалось, но называют несколько фамилий из ближайшего окружения Завгаева.

– Что, опять деньги не поделили?

– Выходит, что так. Вчера вечером и сегодня ранним утром в Грозный вылетело несколько групп сотрудников ФСБ. Я приказал всем нашим людям покинуть Грозный. Даже наблюдателей решил не оставлять. Мы не должны давать ни малейшего повода для провокаций.

– Как мы в таком случае будем получать оттуда информацию?

– По обычным каналам: Генштаб, ГРУ и ФСБ. Как только ситуация в Грозном стабилизируется, я сразу же верну туда наших людей.

Щербаков задумчиво посмотрел в окно.

– У меня такое предчувствие, что это случится не скоро. Есть сведения о предстоящем штурме Грозного?

– Ориентировочная дата уже известна – пятое августа, накануне церемонии инаугурации. Масхадов и Гелаев сейчас в Шали, Басаев, как обычно, обретается в Ведено, Яндарбиев уехал на несколько суток в Азербайджан. Подготовка идет полным ходом: накапливают людей, оружие, боеприпасы, поджимают блокпосты федералов, производят перегруппировку сил. Акция ожидается серьезная. Никаких контрмер со стороны федералов не предусмотрено.

– Вот сукины дети! – вполголоса выругался Щербаков. – Хотя чему тут удивляться? Предстоит списать в расход огромные суммы, значит, и штурм будет на полном серьезе, не то что в марте. Бригаду в Сочи послали?

Лианозов посмотрел на часы.

– Они вылетят рейсовым самолетом в 15.00. Боюсь, генерал, опоздали мы с этим.

Щербаков резко вскинул голову, вопросительно посмотрел на Лианозова.

– В чем дело, Вадим?

Лианозов, не скрывая досады, коротко вздохнул.

– Эту новость я приберег напоследок. С самого утра я распорядился связаться с одним из охранных агентств в Сочи – это дружественная нам организация – и попросил их присмотреть за Викторией вплоть до прибытия в город наших сотрудников. Перед вашим возвращением из Волынского был получен факс примерно такого содержания: «Вашу просьбу выполнить не можем. Журналисты Строганова и Авдеев выписались из гостиницы «Жемчужина» 09.00.30, убыли в неизвестном направлении…»

– Ну, Вика… – Щербаков сокрушенно покачал головой. – Не даст она мне помереть от старости. Хотел бы я знать, куда на этот раз ее понесло?

Озабоченное лицо Лианозова на мгновение осветила легкая улыбка.

– Скоро узнаем, Сергей Алексеич. Думаю, уже сегодня вечером ее очередной репортаж пройдет по каналам Си-эн-эн. Ну а если говорить серьезно, то я распорядился навести о ней справки в самом Сочи, а также в Анапе, Краснодаре и Ставрополе. Она фигура заметная, если объявится там, нам сразу же дадут знать. Имеется и другой способ узнать о ее нынешнем местопребывании, но… Не хотелось бы пока к нему прибегать.

– Мы могли бы связаться с Андертоном или Брэдли. Они наверняка в курсе.

– Именно это я имел в виду. Но эту парочку сейчас обложили со всех сторон.

– И Андертона?

– Да. Хотя и не так плотно, как Брэдли.

– Кто?

– Свои. Сотрудники службы безопасности посольства.

Щербаков надолго погрузился в размышления. Итак, вслед за Брэдли слежку установили еще за одним американским журналистом, Андертоном. Это дурной знак. Какими соображениями при этом могли руководствоваться американцы? Ответ вроде бы лежит на поверхности. Андертон является близким приятелем Брэдли, не исключено, что последний посвятил его в свои планы. Существует и другое объяснение. Андертон также является менеджером Виктории, он волен во время действия контракта диктовать ей свои условия, например, он способен произвольно менять маршруты поездок. И если именно поэтому американцы взяли Андертона под негласный надзор… Тогда могут стать реальностью самые худшие его опасения.

– Активизируйте поиски, – стараясь не выдавать своих чувств, ровным тоном сказал Щербаков. – Как только выяснится ее точное местонахождение, сразу же высылайте туда людей. Не нужно долгих уговоров, начнет упрямиться, вяжите по рукам и ногам и в Москву, а здесь я уже с ней сам переговорю. Что касается Андертона и Брэдли, то от всяких контактов с ними следует пока воздержаться.

– Это разумно, – согласился Лианозов. – Не хотелось бы, чтобы наши недоброжелатели узнали о возникшей проблеме. Я не очень удивлюсь, если вскоре выяснится, что американцы поддерживают взаимовыгодные контакты со службой Урванцева.

– Ну что ж, Вадим Николаевич, в ваших словах есть резон. Не будем поднимать пока панику. Вика обычно сразу же после прибытия на новое место звонит матери или Димкиной жене. Надеюсь, она и на этот раз не изменит своей привычке. Если до восьми вечера от нее не будет никаких новостей, придется допросить Андертона. Захаров еще не вернулся?

– С минуты на минуту должен быть. У него назначена встреча с контрразведчиками из московского управления. У нас сложилось впечатление, что мистер Хейс прибыл в Москву не один, а в сопровождении немалой свиты.

Еще примерно с четверть часа они занимались другими делами фонда, пока в кабинет не вошел Захаров. Он принялся разгружать карманы пиджака, выкладывая на стол пачки цветных фотографий и микрокассеты.

– Братья-чекисты потрудились на славу, – с широкой улыбкой на лице заявил Захаров. – Да и наши «топтуны» не оплошали.

Щербаков взял из пачки несколько снимков, оставшуюся часть добычи передал Лианозову.

– Что на кассетах? – спросил Лианозов.

– Фильм первый: семейство Брэдли отбывает в аэропорт Шереметьево-2. В качестве приглашенных «звезд» фигурируют четверо сотрудников отдела безопасности посольства. Они аккуратно сопроводили журналиста и его семейство до аэропорта, там к ним присоединилась парочка церэушников, тоже из числа посольских. На второй кассете запечатлена высадка американского десанта в центре Москвы.

– Добро, – сказал генерал. – Кино мы посмотрим чуть позже. Кто эти люди, Денис? Личности установили? Цель приезда? Что говорят по этому поводу приятели из УФСБ?

Щербаков поднес к глазам один из снимков.

– Лицо этого человека мне знакомо. Он, случаем, не из системы МАТ^[8]

– Он там второй человек, – подсказал Лианозов. – Ричард Паркинсон, два трехлетних контракта в подразделении «Дельта», участие в спецоперациях в Персидском заливе, Сомали, Панаме, Колумбии. Двух человек из числа его свиты я знаю, это инструкторы МАТ, у нас в России они частые гости.

Лианозов отложил снимок в сторону, взял другой.

– Еще одна знакомая личность. Сэм Вудфорд, бывший сотрудник РУМО, звание не то майор, не то подполковник. Помните, Сергей Алексеич, месяца три назад мы помогли питерскому АО «Квант» подготовить иск для передачи в арбитражный суд?

– Как же, – кивнул Щербаков. – Я хорошо помню этот случай. В качестве покупателя тогда выступал инвестиционный фонд «Столица», так?

– Верно. А контрольный пакет акций фонда незадолго до аукциона втихую приобрели американцы, две корпорации из Чикаго. Сделку тогда удалось расторгнуть. Причина: недолжные платежи и отсутствие у иностранных фирм разрешения правительства на проведение подобных операций.

– И что этот Вудфорд?

– В «Кванте» он занимал должность советника по конверсии. Вставлял нам палки в колеса, как только мог. Так что мы с ним уже старые знакомые.

Он вновь принялся тасовать колоду.

– Так… Если не ошибаюсь, этот тип также из РУМО. Числился советником на предприятиях ВПК в Жуковском и Красноярске. А эти двое… Вы должны их знать, генерал.

Он передал снимок Щербакову.

– Как же… Эта парочка давно крутится в Москве. Напомните, откуда они, из АНБ?

– Так точно. Работали по контракту с ФАПСИ, привлекались в качестве технических экспертов к разработке мер безопасности при запуске компьютерной системы «Выбор». По нашим данным, в данный момент они обретаются на Мясницкой, помогают монтировать «Гидру». Остальных я не знаю. Нужно будет покопаться в компьютерных базах и поспрошать моих мальчиков, может, кому и доводилось прежде с ними сталкиваться.

Захарову не удалось скрыть восхищение энциклопедическими познаниями своего друга.

– Ну ты даешь, Вадим! У тебя самого голова работает не хуже любого компьютера. Те четверо, кого тебе не удалось опознать, работают в системе МАТ. В Москву прибыли вместе с Хейсом. Вероятнее всего, они приставлены к нему в качестве личной охраны. Паркинсон с двумя помощниками приехал в Москву вчера вечером, таллинским поездом. Официально цель поездки обозначена следующим образом: участие в семинаре, организованном НАТ^[9], а также организация летних учебных лагерей для сотрудников служб безопасности коммерческих структур. Вся эта веселая компания провела ночь в посольстве, а в девять утра они с вещичками перебазировались в гостиницу «Националь».

– Гартнер?

– В аэропорт он не поехал, вместе с Маклилланом составил компанию своим соотечественникам. Американцы не стали мелочиться и сняли в «Национале» целый этаж. Мне передали план гостиницы, так вот, они сняли парочку «президентских» апартаментов, один «люкс» и еще шесть из тринадцати «кремлевских» апартаментов. У главного входа со стороны Моховой бдит охрана. Проход на второй этаж к ресторану «Московский» временно перекрыт. На «американский» этаж посторонним вообще хода нет, там дежурят сотрудники отдела безопасности посольства.

– Воистину американский размах, – с иронией прокомментировал сообщение помощника Щербаков. – Они чувствуют себя хозяевами положения и даже не скрывают этого.

– Да, чуть не забыл, – торопливо добавил Захаров, – парни из контрразведки предупредили, что все эти люди неплохо владеют русским языком, а также в курсе местных обычаев и традиций.

Щербаков многозначительно посмотрел на своих молодых сотрудников.

– Надеюсь, вы понимаете, молодежь, что все эти люди неспроста появились в Москве? Серьезная публика, таких из-за мелочей беспокоить не будут.

– Следовательно, нас воспринимают всерьез, – сказал Лианозов. – И еще один любопытный вывод напрашивается. Американцы и их русские друзья не очень-то доверяют Урванцеву. Не исключено также, что они далеко не уверены в том, что Урванцеву в одиночку удастся нейтрализовать всю нашу организацию. В противном случае они не стали бы присылать в Москву столь представительную организацию.

Захаров посмотрел на часы.

– Самолет уже полчаса как в воздухе. Так что Брэдли скоро должен вернуться из аэропорта. Сергей Алексеич, не возражаете, если я вас покину? Нужно переговорить с ребятами из «наружки», попытаемся выяснить, какие у Брэдли планы на вторую половину дня.

– А здесь и выяснять нечего, – пожал плечами Лианозов, – и так все ясно. Денис, хочешь побиться со мной об заклад? Я могу тебе точно сказать, чем он будет занят ближайшие час-полтора. Ну что, пари?

Захаров пожал плечами, давая понять своим видом, что спорить он не собирается.

– Жаль, – разочарованно вздохнул Лианозов. – У меня был хороший шанс выиграть пари. Так вот, ближайший час, а может, и больше наш старый знакомый проведет в стенах гостиницы «Националь». Его уже там заждались. Не знаю, как вы, но лично я не хотел бы сейчас оказаться на его месте.