Мясорубка

ГЛАВА 50

– Первый, у нас по-прежнему сложности с коридором.

– Высылаю вам подкрепление. Четвертого и Седьмого… Внимание всем. Они нас засекли.

Командир спецподразделения «Шторм» принял доклады от всех номеров и скомандовал своей группе движение. Вика все время держалась за чьей-то широкой спиной, сзади ее также прикрывали. С тех пор как начались все эти ужасные события, она ни разу не видела Толю Авдеева, но надеялась, что с ним ничего плохого не случилось. Дмитрий также исчез, оставив ее на попечение других людей. Но она была на него не в обиде, понимала, что ему нужно руководить боем. В наушниках довольно часто слышался его голос. Фразы были короткие, из двух-трех слов, в основном это был профессиональный жаргон, смысл многих фраз для Вики был не понятен. Но вскоре эфир взорвался, едва не накладываясь друг на друга, звучали предостережения и торопливые доклады, какая-то сплошная какофония звуков, в которой непосвященному человеку невозможно что-либо разобрать. Но ей нетрудно было самой догадаться, что напряжение достигло высшей точки.

Самое странное и непонятное для нее заключалось в том, что группа весьма интенсивно двигалась по направлению к шоссе. Логика командира группы казалась ей ошибочной. Там их ждали бронетехника и штурмовые вертолеты. Сама она предпочла бы двигаться в прямо противоположном направлении. Но это были всего лишь мысли дилетанта, и она прекрасно это понимала.

Человек, который двигался впереди, вдруг остановился и сделал предостерегающий жест. Вика даже сама не заметила, как очутилась на земле, успела только произнести тихое «ой!». Похоже, ее «уронил» один из ее «телохранителей». В этот момент эфир уже ревел на все голоса, и она едва успевала следить за событиями. Позади, достаточно далеко от ее укрытия, вспыхнула ожесточенная перестрелка, затем бой возник еще в одном месте. Цветные трассы автоматных очередей с разных направлений чертили лесную чащу. Не то в наушниках, не то рядом с ней слышалось чье-то надсадное дыхание, потом появились другие звуки, напоминающие гудение рассерженных шмелей. Оба ее сопровождающих куда-то исчезли. Вике не оставалось ничего другого, как тесно прижиматься к матушке-земле.

Совсем близко от нее, в каких-нибудь метрах двадцати, рявкнула автоматная очередь, но она получилась недлинной – стрелка тут же сняли, свидетельством тому служил предсмертный хрип. Со стороны шоссе на басах заработал крупнокалиберный пулемет, но и он вскоре замолк. В этот момент у нее возникло такое чувство, что стрельба ведется во всех концах леса и даже на шоссе. Достигнув пика, накал схватки стал резко ослабевать. Автоматные очереди теперь звучали лишь изредка, кое-где раздавались короткие хлопки выстрелов из бесшумных пистолетов. Бушевавший только что ураган вдруг сменился полным штилем. Темп переговоров в эфире заметно спал, и она смогла даже различать отдельные реплики.

В этот момент словно из-под земли появились сопровождающие, подняли ее с земли, затем в наушниках прозвучал приказ возобновить движение.

Полковник Мелентьев не сразу осознал, в чем заключается причина преследовавших его подразделение неудач. И самой, пожалуй, большой неожиданностью для него стал тот факт, что Щербаков-младший принял решение выводить свою группу на шоссе, а не в противоположном направлении, как предполагал ранее Мелентьев. Бойцы спецгруппы «Шторм» буквально дышали в затылок его людям, они повисли у них на плечах и вот-вот могли появиться в районе дороги. В какой-то момент Мелентьев осознал, что он теряет нити управления боем, и теперь то, что творилось в лесу, напоминало ему полный хаос.

Но на этом его неприятности не закончились. Мелентьев попытался поднять в воздух штурмовые вертолеты, но экипажи обеих машин хранили полное молчание, не отзываясь на его требования немедленно выйти на связь.

Весь эпизод боестолкновения занял считаные минуты, и хотя доклады от старших еще не поступили, ему и без этого было ясно, что кампания безнадежно проиграна.

– Автомат, бронежилет и лифчик! – скомандовал он. – Два комплекта.

Затем повернулся к Скопину:

– Нам лучше укрыться за «бэтээром». Он может послать снайперов и дать им указание перестрелять группу управления.

– А что мешает действовать им с той стороны? – Скопин ткнул пальцем в сторону противоположной обочины.

– Ничего не мешает, – пожал плечами Мелентьев. – Но броник и шлем все равно наденьте. Автомат, думаю, вам также пригодится. В любую минуту они могут выйти прямо на нас.

– Они не посмеют причинить мне зла, – убежденно сказал Скопин, примеривая шлем. – У них нет такого права.

– О чем вы говорите, генерал? – угрюмо произнес Мелентьев. – Забыли, где мы находимся? Это чеченские джунгли. Здесь свой закон: у кого сила, тот и прав. Внимание всем!! Кто уцелел, выходите на шоссе. Раненых оставьте, займемся ими позднее. Группа огневой поддержки, приготовьтесь обработать склоны и кустарник. Огонь только по команде.

Едва Мелентьев успел отдать нужные распоряжения, как в его уши ворвался незнакомый голос:

– Внимание!! Сообщение для Странника. Ровно через минуту ваша колонна взлетит на воздух. Повторяю для ясности: весь транспорт и «вертушки» заминированы… Странник, во избежание человеческих жертв немедленно отдайте своим людям приказ об эвакуации!

Мелентьев длинно выругался и сжал кулаки в бессильной ярости.

– Что происходит? – обеспокоенно спросил у него Скопин.

– Вы разве не слышали? Пришла «весточка» от Щербакова.

– Неужели он способен на такие вещи?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Мелентьев. – Не вижу причин, которые могли бы помешать ему это проделать.

– Так чего же мы ждем?!

Скопин не стал дожидаться Мелентьева и быстро засеменил в сторону склона.

– У вас осталось сорок секунд, – напомнил голос в наушниках.

– Скотина! – негромко выругался Мелентьев. Впрочем, это ругательство адресовалось не Щербакову, а Скопину, который вел себя как настоящий трус.

– Говорит Странник. Экипажам машин немедленно покинуть транспорт! Прочь от дороги! Бегом!!!

Мелентьев убедился, что его приказ понят правильно – десятка два человек метнулись вверх, к кустарнику, – и только после этого он решил позаботиться о собственной безопасности. Когда голос в наушниках уже заканчивал отсчет, он закатился под какой-то куст.

– …Ноль.

Командир спецгруппы «Шторм» держал свое слово. Светопреставление началось одновременно с окончанием отсчета. Окрестности осветились нестерпимо ярким светом, как будто прямо над головой у них подвесили САБ. В это мгновение Мелентьев успел даже разглядеть заклепки на сапогах лежащего впереди человека. Со стороны дороги доносились оглушительные звуки, постепенно слившиеся в сплошную какофонию. Он представил себе, как внутри «бэтээров» и штурмовых вертолетов взрывается боекомплект, как разлетаются во все стороны смертоносные куски металла, как кувыркаются в воздухе сорванные взрывом башни армейских машин. Картинка, которая предстала в его сознании, была настолько яркой, что это заставило его еще теснее прижаться всем телом к земле.

Спустя какое-то время взрывы прекратились. Округа напоследок расцветилась ярко-красным и оранжевым, затем на землю медленно вернулись зыбкие предрассветные сумерки.

– Полковник, ты жив? – услышал он слабый голос Скопина.

Мелентьев прислушался к собственным ощущениям, затем для верности ощупал всего себя руками. Кажется, пронесло.

– Живой. Вас не зацепило, генерал?

– Бог миловал… Послушай, как мы теперь будем до Грозного добираться?

– На своих двоих, – мрачно пошутил Мелентьев.

Они встали на ноги, отряхнули камуфляж от прилипших листьев и травинок, затем, не сговариваясь, одновременно обернулись в сторону шоссе.

– Н-не понял, – растерянно произнес Скопин. – Что это еще за фокусы?!

В отличие от своего начальника, Мелентьев сразу же понял, что произошло. Они ожидали увидеть на дороге груды искореженного металла, но вместо этого их глазам предстала совершенно иная картина. Ни одна из машин не пострадала, все они стояли целехонькие, хотя и брошенные своими водителями. Из техники недоставало только двух вертолетов: «Ми-8» и штурмовика. Но они не пострадали в результате взрывов, их попросту угнали.

– Нас обвели вокруг пальца, – пробормотал ошеломленный увиденным зрелищем Скопин. – Он сделал нас, как желторотых птенцов.

Мелентьев в ответ хрипло рассмеялся. Когда он заговорил, в его голосе невольно прозвучало восхищение:

– Сукин сын! Надо же, какое представление он устроил!

Где-то вдали затих шум вертолета, уносящего на своем борту спецгруппу «Шторм». Над дорогой скользнул хищный силуэт «двадцатьчетверки» и скрылся за одним из лесистых холмов. Вдогонку ему ударила огненная струя из крупнокалиберного пулемета, но стрелок явно запоздал.

– Прекратить стрельбу! – рявкнул Скопин. – После драки кулаками не машут.

Генерал стащил с себя бронежилет и шлем, затем в сердцах швырнул все это под ноги.

– Хреново работают твои люди, Мелентьев. Даже не знаю, за что только я вам такие деньги плачу…

– Наберите себе других, – бросил в его сторону полковник.

– И наберу. Да я лучше базарных рэкетиров себе наберу, от них пользы будет больше, чем от твоих раздолбаев.

Мелентьев не спеша достал из нагрудного кармана пачку сигарет, затем чиркнул зажигалкой. Сделал глубокую затяжку, выпустил кольцами дым и лишь после этого подал голос:

– Генерал, насколько я помню, кто-то сегодня говорил, что будет жечь их вертолеты прямо в воздухе. Этот некто даже обещал влепить им в задницу парочку «стингеров».

Рукой, в которой была зажата дымящаяся сигарета, он махнул в сторону холмов.

– Во-он они, «вертушки», видите? Так где же ваши «стингеры», генерал?

– Странник, вас вызывает на связь Пилигрим.

– На связи, – сказал в микрофон Мелентьев.

– В лесу полно наших «двухсотых». Что будем делать?

– Что там еще? – недовольно спросил Скопин.

– Нужно вынести из леса убитых. Минуту, генерал… Пилигрим, «трехсотые» есть?

– Пока нашли двоих. Долго не протянут.

– А противник «двухсотых» оставил?

– Не попадались. Думаю, забрали с собой.

– Хватит базарить, – грубо вмешался Скопин. – Полковник, сколько можно копаться?! Закопайте трупы, и дело с концом. А еще лучше будет, если мы заведем движки и отправимся немедленно в Ханкалу.

Рука Мелентьева легла на кобуру, но он все же сумел справиться со своими эмоциями. Растоптал окурок каблуком шнурованного ботинка, затем негромко, но твердо произнес:

– Пока я не найду всех своих людей – живых и мертвых, – ни один человек отсюда не уедет.