На чужой войне

Глава 10

Подняли ещё затемно, и для меня продолжился вчерашний день сурка- очередное переодевание. Хорошо, хоть на этот раз это был походный вариант: нижнее бельё, акетон, и поверх- котта и плащ. Ну, и само собой- сапоги и шляпа. Звучит просто, но на деле… Без помощников всё это одеть просто нереально- это нужно быть акробатом, так как многие крепления находятся либо сбоку, либо сзади, отчего создаётся впечатление, что задача этой моды осложнить жизнь. Или создать трудовые вакансии для определённой категории обслуживающего персонала- слуг. Да, и мне такого выдали- некоего ленивого отрока со звучным именем Жан, по которому я его, однако, называю редко. Обычно, почему-то, вместо имени выскакивают разные нехорошие слова- такие же бывает непроизвольно возникают, когда молоток на ногу упадёт. Не подумайте плохо, впрочем, если хотите можете и так подумать, но у меня постоянное ощущение будто этот юноша испытывает границы моего терпения: своей ленью, криворукостью и пофигизмом. Но дареному коню в зубы не смотрят, а пользуются на что годен. Хотя, по ощущениям, годен он не на многое, но остаётся надеяться… Марк советует выпороть для воспитательного момента, но я как-то не готов к такой педагогике. Может, ещё и созрею до такого, но не сейчас. Ох, чую, моя доброта не доведёт меня до добра.

Марк теперь тоже в моей команде-что-то главного по тарелочкам. То есть, человек есть, но чем он конкретно занимается… Он и тут, и там, и…и когда он нужен, его хрен где найдёшь:

- Марк, сучий потрох! Куда ты опять пропал?!

Выдали мне железный доспех на кожаной основе, а ремни сбоку самому не достать. Вот и стою, жду помощи и матерюсь. И так во всём- давно я себя таким беспомощным не ощущал.

Потихоньку, с руганью и слезами- а как без них- наш отряд собрался на замковом дворе. Здесь я долгожданно увидел Машу, обнимавшую отца со слезами на глазах. Как-то похолодело у меня от нехорошего предчувствия. Прочь печаль! Уже ничего не изменить-маховик событий запущен, осталось делать что должно, и надеяться на лучшее. Захотелось также подойти и обнять родного человека, зарывшись в пахнущие весной волосы, но под строгим отеческим взором я это сделать не осмелился. Лишь обменялись ненадолго издали понимающим взглядом- я с тобой. И я… Потом обнимемся. Обязательно. Наконец, горизонт окрасился багрянцем рассвета, и наш караван отправился в путь.

Я снова еду на войну. На этот раз, вот неожиданность- добровольцем. И пусть по мне не будут долбить снарядами, не нужно бояться прицела снайпера, и не нужно щуриться до боли в глазах в поисках натянутой лески растяжки; но умереть и здесь можно, причем, множеством разнообразных способов- сам тому свидетель.

Наш маленький, но дружный караван следует от одного замка к другому, обрастая мобилизованными ополченцами. Конечная цель- некий город Фёр. Якобы, именно там молодой граф собирает ополчение графства, которое, в свою очередь, присоединится к общему войску с других земель королевства, собираемому с задачей навести порядок на подконтрольных территориях. Это в идеале, а как там получится в действительности- сие тайна великая есть. Но, между прочим, в отряде никто не сомневается в победе, а некоторые даже уже заранее делят трофеи- разговоры такие действительно идут. Что, на самом деле, довольно странно, ибо не показались мне бриганты мальчиками для битья.

Присутствует некоего ощущения карнавала. С первой встречи знакомого дворянина барон не просыхает, и чем больше таких встреч, тем чаще мы останавливаемся на подобие пикника. Я в это дело не лезу- не моего ума- но раздражение копится. Мысли разные возникают, в основном, чёрные- не так представляется победоносный поход, но опять же-кто я здесь?- потому помалкиваю, хоть и пытаюсь анализировать. Не хочу драматизировать, но на ум постоянно приходит наш первый поход на Грозный- здесь подобная же недооценка противника. Мол, танками мы тут всех в блин раскатаем… Как потом юшкой умылись!

Пока барон с собутыльниками вспоминают молодость и свою немереную крутость, критикуя нынешнюю молодёжь за изнеженность и непочтительность, и приходят к выводу, что нет уже нынче богатырей, подобных ушедшим, я тоже не теряюсь, общаясь с новичками. Во все времена, во всех армиях, у солдат были и остаются одни и те же общие интересы: пожрать, поспать, помыться, женщину бы, желательно не обременённую моральными принципами- ибо нам не жениться, а к титьке прислониться; на войне ещё проще: главное- выжить, вернуться не обрубком, и, желательно, с трофеями,- а как без них, что ж мы- зря кровь проливали?! Потому язык общий найти не сложно, чем я и занимаюсь. Общаюсь, короче…

Тут одна вещь всплыла промеж разговоров: я определился с конкретным временным интервалом, куда меня закинула дьявольская машина. Сначала внимание не обратил на постоянно всплывающие в разговорах формулировки- было де такое-то и такое, за столько-то лет, до или после Чёрной смерти. Ну, мало ли от чего местные отсчёт ведут: мы вот тоже отсчитываем от Октябрьской революции, от дня Победы, от начала правления очередного “демократического” царька, от…да много от чего. Вот и местные нашли свою красивую дату, видимо, событие оказалось очень запоминающимся. Но это местных впечатлило, а я только сейчас вспомнил, что читал же про это, да и фильм такой смотрел. Вроде как, Чёрная смерть- это эпидемия чумы, унёсшей до половины населения планеты Земля. Но это не точно: что-то забывается, а что-то и не знал никогда, в одном уверен точно- в месте и времени случившегося события. По моим знаниям, эта эпидемия гуляла во время Столетней войны (по понятным причинам, это название приклеилось к войне уже после окончания, потому-то и нет упоминания в таком контексте и я не узнал её в происходящих событиях)- в самом её начале, то есть, сегодняшние события можно отнести к середине четырнадцатого столетия. Естественно, от Рождества Христова…

Можно узнать и точную, прямо до месяцев и дней, но зачем это мне. Я не историк, так нахватался по верхам, отсюда вывод- особым послезнанием не обладаю. Вот, для примера, не помню я никаких бригантов, тем более, войны с ними- а она есть. Из всей Столетней войны помню лишь две битвы- Креси и Азенкур, плюс Жакерия. Но, судя по разговорам, битва при Креси и Жакерия уже в прошлом, остался один Азенкур, да и тот без привязки к конкретной дате- так себе знание. А нет, ещё кое-кого вспомнил- Жанна д’Арк, она же якобы Девственница, она же Орлеанская Дева, судимая, привлекалась, приговор приведён в исполнение…а, нет- это из другой оперы,- после появления которой наступит решительный перелом в войне в пользу французов. Но, опять-таки, будет это очень нескоро- я быть может до такого события возможно и не доживу. Недолго здесь люди живут…

И всё же одно преимущество перед аборигенами у меня есть- это знание общего развития общества и военного искусства. Особенно, последнего. В своё время интересно мне это дело было, и много чего по теме перечитал. Преимущество? Офигенное! Порох уже начал своё победное шествие по планете, делая свои первые робкие шаги, гуситы ещё не нагнули всех вокруг в коленно-локтевую позицию, а я уже знаю к чему это приведёт. Но это знание, если его и можно как-то реализовать, то только на длинной дистанции- до которой ещё бы дожить.

Вместо пары дней, благодаря барону и его попойкам со всеми встречными аристократами, башни Фёр мы увидели лишь на шестой день похода. Но чёрт с ним- хорошо что вообще дошли, а то что-то у меня уже глаз начал дёргаться.

Я с интересом разглядывал крепостные стены и башни первого встреченного мною средневекового города. Ничего так, впечатляют, но откровенно говоря, видали и повыше-стены всего-то на уровне третьего этажа- при желании забраться на них вообще не вижу препятствий. Да и город, так, одно название- у нас это был бы, максимум, посёлок городского типа. Не более. Но на этих территориях, это подобие урбанизации очень крупный город, да плюс к тому- столица графства. Если получится- обязательно заценю уровень местной цивилизации: постель, ванна, бордель… Ээ, последнее лишнее. Или нет? Ха, ха…

Но если откровенно, то как-то не тянет на местных пейзанок. Отчего-то, в основной своей массе, они пренебрегают личной гигиеной, так что иногда от некоторых несёт запашком как от свинарника- удивительно после такого, что они вымерли только наполовину, а не все. И вот, представьте, идёт такая фифа, благоухая смесью нечистот и неких благовоний в неумеренных количествах, так что кони шарахаются, разукрашена как матрёшка, по принципу, чем гуще- тем лучше, одетая по местной моде столь разноцветно, что в глазах рябит, причём, многослойно- одно платье поверх другого, достигая, таким образом, подобия колобка,- эдакая светская львица сельского разлива, привлекая взор местных мужиков, не избалованных подобным зрелищем, в отличие, от меня- “испорченного” интернетом”. Естественно для меня улыбаться, посматривая на эдакое чудо, и удивляться затейливости средневековых нравов, но делать шаги по сближению с подобной секс-бомбочкой- боже, упаси…

Но всё же… Существуют же в этом странном месте и ангелочки, подобные Маше. В чём причина такой разницы: в одежде ли, в нравах, или и вовсе, в социальном положении. Хотя, за тем, что одеваются в тряпки малосочетаемых расцветок замечены мною практически все слои местного общества, за исключением церковнослужителей, но тут особый случай- это их персональная карма- представляю, как они, бедные, из-за этого правила мучаются.

Прибыли. Огромная территория у городских стен- насколько охватывал глаз- была беспорядочно заставлена возами и палатками. Сколько здесь скопилось народу точно не скажу, но немало- приблизительно, тысячи три-четыре точно есть. Но возможно и больше. Поскольку это лагерь не римского легиона, или другого, подобного ему по дисциплине и порядку, войска, то своё место мы определили просто, как в больнице- кто здесь крайний? Вы? Я за вами…

Разбили палатки, разожгли костры. Где-то уже мясным духом потянуло, да настолько вкусно, что желудок заворчал свою вечно голодную песню. Поддавшись искушению, велел накрыть дастархан. Да, велел. Привыкаю. Ноблесс оближ… Поскольку барон, ещё на подходе встретив парочку своих друзей, умотал неизвестно куда, по-видимому, согласившись на роль третьего возле бутылки, я пригласил, как и неоднократно ранее, разделить со мной трапезу Марка. Благочестиво перекрестившись, приступили к трапезе. Нехитрая пища: варёная курица, хлеб и луковица- очень быстро исчезла в наших желудках, как будто её никогда и не было; и меня потянуло в сон.

Стоянка наша затянулась на пять дней. Подходили последние отряды, обозы с продовольствием, а мы маялись от безделья. Некстати зарядили дожди и я, представив во что превратились городские улицы, воздержался от посещения сомнительных средневековых достопримечательностей. Чай, не последний город на моём пути- будут ещё возможности повосторгаться, или наоборот- разочароваться в них.

В последний день отдыха барон сообщил, что граф де Форе готов дать мне аудиенцию. Пришлось доставать подаренный мне бароном парадный костюмчик, и с матами его на себя натягивать. Кто, твою маму, такую х…ю придумал? По-любому, очередная “звезда в шоке”- как же без подобных в таком деле обойтись может?

Граф, когда городские удовольствия надоедали, перемещался в лагерь, занимая самые большие апартаменты-огромный шатёр бело-красной расцветки, над которым колыхались флаги с изображённой на них рыбкой. Что?

- Это дельфин,- поправил меня барон.

“Вот как”,- подумал я,- “ну, это же совсем другое дело”. После чего проследовал с бароном мимо закованных в железо охранников в обиталище местного владыки. В переходе нас встретил некто, одетый примерным со мной образом- в короткий жюппон и облегающие штанишки, но без клоунских туфель. Отступив одной ногой и прижав руку к груди, этот некто исполнил неглубокий поклон, и ломающимся мальчишеским голосом поставил в известность:

- Вас ждут.

Другой рукой пид…ски, то есть куртуазно, поведя в сторону одного из просветов и как бы указывая на него, что было совсем не лишним при наличии ещё нескольких точно таких же.

Молодой граф ожидал нас в компании лысого бородатого мужика средних лет с хитрющими глазами, попивая винцо и негромко беседуя. То, что молодой- это именно граф, барон просветил меня заранее; и он действительно возмутительно молод- хорошо, если ему двадцать годков есть. Наше появление не осталось незамеченным, и четыре глаза уставились на меня, сканируя каждую деталь одежды, жестикуляцию и выражение лица. Ну, Данила, твой выход… Вышел чуть вперёд, "надев" на лицо торжественное выражение, небольшой поклон, и:

- Сеньоры, разрешите представиться, поручик…эээ, то есть, княжич Даниил Владимирович. Мм… Рюриковичи мы.

Блин, чуть не того- этого… Какой-то поручик в башку лезет- видать в своё время фильмов про Гражданскую пересмотрел. Кыш…

Что-то удивило графа, вон как бровь изогнулась. Его лысый собеседник от него не отстаёт- на губах змеится насмешливая ухмылка. То ли внешний вид не такой, то ли сказал что-то не то… Да к чёрту, плевать, мне сейчас только рефлексий не хватает на тему: он подумал о том, что я подумал не так, и надо же ему сказать о том, что он неправильно подумал. В таких размышлениях можно обнаружить такое днище, что общаться расхочется.

Однако, за исключением, мимики, улыбок и переглядываний, местный бомонд никак не выразил своё отношение к моему представлению. Старший по возрасту встал, чуть поклонился и, спрятав свою улыбку в усы, представился в свою очередь:

- Рено, сеньор де Маллеваль,- и поведя рукой в сторону графа, добавил,- а это мой племянник, Луи, граф де Форе.

Граф тоже встал и, раскланявшись, предложил присесть. В отличие от хозяев, сидевших на стульях с высокой спинкой, сидячие места нам достались лишь на стоявшей здесь же небольшой скамейке, но мы не в претензии- хорошо, что вообще приняли. Дальше пошли разговоры ни о чём: как добрались, как устроились, нет ли какой нужды… Отвечал, в основном, барон; я, так, пару слов вставил. Сначала недоумевал- вроде, не за тем мы здесь собрались, но потом сообразил, читал про такое- это такой порядок. Этикет, если хотите. Надо сначала о погоде, об урожае поговорить, и только потом, обсудив все совместные темы, переходить к главному вопросу. А вот похоже и оно:

- Принц,- мы уже объяснились кто есть кто, потому таким образом и обратился ко мне сеньор де Маллеваль. - Как называется ваше королевство?

- Русское…-немного растерянно ответил я. Расслабился, понимаешь, разговорами усыпили, а потом- раз… Нельзя с ними так- съедят. Особенно, этот Рено, который, судя по всему, исполняет роль серого кардинала при графе. Соберись, Даня…

- Веруете ли вы в бога нашего, Исуса Христа.

- Да, конечно.

Любой другой ответ подразумевает, что я язычник, и может, при некоторых обстоятельствах (это если господам так захочется), закончиться для меня костром- оно мне надо?

Меж тем, сеньор де Маллеваль продолжил беседу, уже напоминающую допрос:

- Я недавно- совершенно случайно- обсуждал этот вопрос с викарием нашим, отцом Бартоломео. Он утверждает, что вы схизматики. Это так?- и хитрая улыбка на поллица.

Блин, далась тебе моя вера- прилип как банный лист. Однако, я тоже хорош-никак не влезу в шкуру аристократа. Так, надо сосредоточиться.

- Я плохо разбираюсь в этих вопросах- пусть попы об этом спорят. А для меня важно, что это вера моих предков и моего народа.

Рено задумался, опустив взор на ковёр под ногами. В шатре на несколько минут воцарилось молчание, неожиданно прерванное, молчавшим до сих пор, графом:

- Что же ты хочешь от нас? Если бы ты признавал верховенство римского понтифика, было бы намного проще- достаточно обратиться в Авиньон с просьбой справедливого суда и посредничества, и он бы прислал легата разобраться в этом вопросе, а так… Я ведь правильно понимаю, что перейти в правильную веру ты не желаешь?

Вроде чего проще, но мы же не ищем лёгких путей. Как там, д’Артаньян высказался в подобной ситуации:

- Я не могу этого сделать, монсеньор. А если бы сделал подобный шаг, то на меня косо посмотрели бы здесь, и совсем бы не поняли там. Быть изгоем- стало бы моим вечным уделом,- помолчал, и добавил,- я не прошу многого: тихое место, чтобы зализать раны; небольшое представительство перед его королевским величеством; в остальном я полагаюсь на свой ум, верную руку и Божью милость.

Сеньор де Маллеваль жизнерадостно рассмеялся, обнажив при этом неполный ряд жёлтых зубов, и хлопнул ладошками:

- Хорошо сказано, принц.

-----

Тем временем…

Где-то в недрах шатра, стоя в очередном проходе, разговаривали молодые люди: один худой и высокий, другой- низкий и полный. Общая на двоих причёска “под горшок”, похожая одежда- короткая и облегающая, но главное, что объединяло этих двоих- место службы- эти двое подрабатывали в свободное время (то есть, от рассвета до заката) пажами его сиятельства графа де Форе.

- Сейчас у монсеньора какой-то неизвестный дворянин в гостях,- толстяк наклонился к собеседнику, почти уткнувшись тому в живот, и с жадным любопытством заглядывая в глаза снизу вверх, умоляюще попросил почти шёпотом,- дорогой Шарль, расскажи!

Его коллега по нелёгкому ремеслу прислуживания, внутренне угорая по всегдашнему неумеренному любопытству своего товарища, снисходительно, и где-то даже покровительственно, оглядел толстяка с ног до головы, потянул время, почти с физическим наслаждением чувствуя как натягивается некая струна внутри его напарника, и наконец, пожевав губами, с важностью произнёс:

- Какой-то варварский принц с Востока приехал просить милости у нашего благородного господина.

И чуть погодя, с презрением добавил:

- Нищий, гол как сокол, а туда же- принц!