На чужой войне

Глава 11

Скрип телег, позвякивание амуниции, чавкающее нечто, во что превратилась когда-то приличная дорога, затруднённое дыхание тысяч живых существ, изредка прерываемое хриплыми командами или тоскливым ржанием лошадей; всё это на фоне грустного пейзажа (голые поля, леса) и серо-свинцовых облаков, затянувших небо- что резонировало с нашим настроением,- рано утром наша армия длинной колонной, извиваясь подобно живой змее, ушла навстречу восходящему солнцу. Юный граф торопился на соединение со своим дядей со стороны матери, Жаком де Бурбон, графом де ла Марш, собирающим в Лионе ополчение с других земель.

Объезжаю очередную яму, образовавшуюся после прохождения передовых отрядов, понукаю уставшую и с трудом выдирающую копыта из образовавшейся консистенции, по уровню засасывания приближающейся к трясине, лошадку, и обдумываю мою вчерашнюю аудиенцию у графа- и её итоги . Я попросил- мне не отказали; в итоге до чего-то договорились, до чего-то- нет. В принципе, понять графа несложно: хотел дать поменьше, а получить- побольше. Это нормально для любого правителя, если, конечно, его зовут не Михаил Сергеевич… И не нужно говорить о благородстве; ну, а если заговорил об этом в данном контексте- все поймут, что это лицемерие,- для любого правителя интересы своей страны превыше всего. По крайней мере, так должно быть...

Между нашими странами огромное расстояние и мне им предложить, по большому счёту, особо-то и нечего, потому и интерес у графа ко мне был минимальным- простое гостеприимство. Есть тут оказывается такой обычай промеж дворян: любой может попросить у другого кров и пищу, и ему, если имеют возможность, обычно не откажут, а если всё же обратное произойдёт- это будет свидетельствовать об недостаточном благородстве у принимающей стороны. Или, как говорят азиаты- о потере лица.

Единственное, что графа действительно заинтересовало (ну, если не считать экзотики)- возможность прославиться за мой счёт, обратив в свою- как здесь принято считать- правильную веру. Ну, извини, родной, это без меня. Не то, чтобы фанатик православия- я вообще о боге вспоминаю, только когда вокруг снаряды рваться начинают-но вероотступником становиться в чьих-то глазах, даже если самому всё равно- не хочу. Пусть другие разные считают, что “Париж стоит мессы”, но не я- перевёртышей и в другом мире не терпел.

Не увидев энтузиазма с моей стороны по этому вопросу, граф более к этому не возвращался. Он вообще как-то дистанцировался, и дальнейшие переговоры проходили через сеньора де Маллеваль. По итогу, граф согласился лишь на то, что для него ничего не стоило, что, впрочем, и меня вполне устроило, так как вся эта история с самозванством ради этого и была устроена, а именно: представительство перед вышестоящим начальством, ежели таковое на моём пути возникнет, гарантии безопасности на территории графства со стороны официальных властей и невыдачи врагам. Последнее так-на всякий случай,- никогда не знаешь что может пригодиться.

Любопытно, что и эти благородные господа у меня никаких документов, подтверждающих происхождение, не потребовали. И это для меня удивительно, так как по моим отрывочным воспоминаниям из прошлого- будущего (опять же по книгам и кинофильмам)- это обязательное условие, например, для участия в рыцарских турнирах. Так-то, отбрехался бы, конечно- даже доводы соответствующие придумал, типа потерял или украли- так как опыт демагогии и словоблудия, наработанный человечеством в наш информационный век, не идёт ни в какое сравнение с местными попытками обмана со стороны некоторых здешних индивидуумов. Может, для местных их прохиндейские штучки и выглядят сногсшибательными, а для меня- это как будто смотришь фальшивую постановку в театре. Бегающие глазки, кривые ухмылки, как говорил Станиславский- не верю.

Мысли ходят по кругу: не ошибся ли я где, можно ли было сделать лучше, или и так пойдёт; а бедная лошадь, с трудом выдирая копыта из чавкающей грязи, следует за своими товарками согласно воле оседлавших их людей. Думаю, если бы кони научились мыслить, то в данный момент это были бы очень красноречивые размышления, сплошь состоящие из звука пи. Если бы… Но не будем о грустном, товарищи. Как известно, существо, согласившееся за морковку до конца дней своих таскать на своём горбу двуногих, по определению, разумным быть не может. И если говорят про людей- горе от ума, то у лошадей- от его отсутствия.

Переход стал тяжёлым испытанием для нас- непрекращающийся дождь стоял стеной, затопив каждую ямку на дороге. Нередко, ступившая чуть в сторону, лошадь уходила в воду по брюхо, как в болото. Многие из них поломали ноги, и их пришлось прирезать-чтобы не мучались. Измученные люди вытаскивали телеги, а вытащив, нередко сами погружались в эту бесконечную трясину и, не имея сил выбраться самостоятельно, с хриплыми криками о помощи протягивали руки к проходившим мимо солдатам. Кому-то помогали, а кто-то оставался где-то позади,- и бог весть, что с ними стало… Непрерывная спасательная операция вымотала людей, но спустя четыре дня дождь прекратился и выглянуло солнце- это, несмотря на ещё долго сказывающиеся последствия непогоды, придало воинам сил. А ещё через сутки мы подошли к Лиону.

Деревни, замки, монастыри, бескрайние поля и виноградники- по времени года щеголявшие девственной чернотой-чередовались перед нами в разной последовательности, убеждая в существовании мирной жизни, но обгорелые дома, изредка попадавшиеся навстречу были как соринка в глазу- портя всё впечатление. Вскоре показались башни древнего города, если я не ошибаюсь, основанного ещё древними кельтами; и следом- встречная кавалькада под синим штандартом с лилиями, перечёркнутым наискось красной полоской с жёлтыми львами- это неугомонный дядюшка выкатился встречать ненаглядного племянника. С того места, где расположился наш отряд, видно было не очень хорошо, но через некоторое время, замершая было на месте колонна, объединившись с встречающей группой, покатила дальше к, видимым уже невооружённым взглядом, распахнутым городским воротам. Но подобная идиллия продлилась недолго- уже вскоре, не более чем через пять минут, наша объединённая колонна подверглась очередной трансформации: встречавший отряд графа де ла Марш, увеличившийся за счёт, я полагаю, нашего командования, отделился и проследовал прямо в ворота, видимо, чтобы насладиться гостеприимством местного архиепископа, а остальные… Я бы тоже не против принять ванну, выпить чашечку кофэ… Но, как говорится, все равны, но некоторые ровнее. Или, грубо говоря, рожей не вышел.

Таким образом, все прочие- кто рожей не вышел- последовали налево, где после, примерно, ещё получаса езды обнаружился большой военный лагерь. По нашему прибытию, стало очевидным, что приехали мы на голое место. И что, вместо отдыха, нас ожидает много увлекательных мероприятий по установке шатров, разгрузке обоза, обхаживанию лошадей, и т.д. и т. п. Мне, ввиду моего нового статуса, напрягаться пришлось минимально, мог бы и вообще не шевелиться- отдал приказ и забыл, как сделал, для примера барон- но привычка внутри заставляет шевелиться,- ну, как же ты будешь отдыхать, когда все вокруг пашут. Вот и впахивали все- и это после утомительного марша-но на удивление недовольных не было.

Наконец, всё устаканилось. Можно отдохнуть, но мне было немного не по себе-появилась потребность переосмыслить возникшие за последние дни впечатления. То, что человеческая жизнь здесь значит чуть более чем ничего- это я понял ещё в самом начале знакомства с этим миром; но понять и принять это- как говорят в Одессе- две большие разницы. Ворочается у меня внутри что-то от человека двадцатого века, не даёт покоя впитанный с молоком матери сраный гуманизм. И, самое поганое, здесь не делают различий между своими и чужими; даже порой со своими обращаются хуже. При этой мысли у меня в памяти тут же всплыли испуганные глаза застрявшего в грязи молоденького солдата, мимо которого мы проезжали. Я тогда подумал, что надо бы помочь, и оглянулся на командиров нашего отряда. Равнодушие- вот, что я прочёл на их лицах, а барон, скривившись будто лимона откусил, и вовсе отвернулся в сторону. Нет, как я теперь понимаю, если бы это был дворянин- совсем другое дело, но помогать простому солдату?- Да кому сдалось это быдло! И я промолчал- за что корю сейчас себя- сомневаюсь, что за армией следовали спасатели. Не захотел тогда выделяться, нельзя мне-должен поступать как все господа- быть таким же снобом. Я же здесь как нелегал, одна ошибка, и всё- смерть. Вот и таюсь, держу всё в себе, а оно ворочается, покоя не даёт. Ладно, к чёрту, не я придумал этот мир. У меня своя задача…

Дабы отвлечься от нехороших мыслей и самокопаний, решил глянуть на руку. Размотал бинты- я теперь постоянно так ношу, так сказать, во избежание- глянул на получившийся результат: уже большой палец на несколько сантиметров торчит, и костяшки с тыльной стороны руки проглядывают. Моя прелесть… Настроение скакнуло вверх. Замотав культю бинтами обратно, улёгся на покрытый шкурами топчан. Помечтал. И с улыбкой на устах уснул.

Утром решил глянуть, что из себя представляет наш военный лагерь. Оседлал коня и проехался, петляя между различными препятствиями, а их на территории, по размеру никак не меньше нынешнего Лиона, занятой войсками хватало: толпы людей, шатры, телеги, и просто сваленный кучками какой-то мусор. Нередко можно было заметить присевшего за шатром в характерной позе какого-нибудь солдатика, абсолютно не стеснявшегося подобной выходки, видимо, живущего по принципу- что естественно, то не безобразно. И так как, проходившие мимо командиры реагировали на такие поступки индифферентно, можно было сделать вывод, что и эти живут по похожему принципу. Оценив количество собравшегося народа, представил сколько и чего навалено на землю вокруг шатров- отчего нервно передёрнуло- тут же решил передвигаться по лагерю исключительно верхом- прямо как настоящий принц. Блин, ведь мрут же как мухи, и один хрен ничего не боятся. Ну, так поди и не знают ещё про вирусы, да бактерии. Нет ещё тех правдорубов, кто глаза народу, итак распахнутые от бесконечного ужаса, ещё шире откроет- чтобы поняли, что тот ужас, что был ранее, это и не ужас, а так… Которые обязательно объяснят: что трогать чего либо без перчаток нельзя- потому как микробы; без масок ходить нежелательно- так как есть шанс подцепить что-нибудь неизлечимое; и ещё многое другое, чего ещё люди не знают, и как-то умудряются до сих пор жить. Но я уверен- такие как Джордано Бруно обязательно объявятся; да и кончат они, скорее всего, подобным же образом. Вот поэтому я и не буду никому ничего открывать, само когда-нибудь откроется- найдутся людишки. А пока, как пел Высоцкий: “Настоящих психов мало-вот и нету вожаков…”

Барон опять забухал, а меня оставил на хозяйстве. Так-то, конечно, есть и десятники, но весь нюанс в том, что они простолюдины. И если припрётся какой хрен с бугра, то они и сказать-то толком против не смогут. Вот для подобных ситуаций- а они уже были- я и демонстрирую здесь своё присутствие. Забавно наблюдать за трансформацией выражения лиц некоторых дворян, когда неожиданно выясняется, что они общаются с целым принцем. Ну, тут зависит от того, ради чего они заглянули на огонёк: кто-то просто познакомиться по-соседски, кто-то что-то перепутал, а некоторые- и с разборками, типа “ваши солдаты совсем берега потеряли- тащат всё, что не приколочено”. Стараюсь вести себя со всеми вежливо, в последнем случае- особенно, так как вполне до дуэли дело дойти может. Не подумайте, что я…а впрочем, думайте как вам заблагорассудится, но увеличить своё личное кладбище всегда успею. До особых разборок не доходило, так как с таким почему-то только мелкие дворянчики подкатывали (от общения с "де Бержераками" и прочими из, так называемой, “золотой молодёжи”- а таковая и здесь присутствует- бог миловал), но после выяснения моего статуса сдувались и, откланявшись, уходили.

Опять потянулось пустое время, заполненное лишь тренировками с Марком, да хозяйственными вопросами, коих было столько же, сколько и хозяйства- то есть, с гулькин нос. Но сильно заскучать я не успел- из Бринье прискакал взмыленный гонец- город осадили бриганты.

Бринье- это небольшой городок и одноименный замок всего в трех лье (примерно двенадцать километров) от Лиона. Можно сказать пригород. Наши командующие от такой наглости рутьеров страшно возбудились, и вот- мы опять в дороге. Подняли спозаранку и вперёд- ладно хоть идти недалеко. К обеду, думаю, будем на месте.

Теперь о том, что там случилось. Поскольку я, как и общая масса “пушечного мяса”, доступа к “особо секретной” информации не имею, то пользуюсь другими источниками, например, слухами, которые, кстати, мало отличаются по содержанию от сведений, получаемых нашими командирами. И по большей части слухи эти принесены бароном, который, в отличие от меня, вхож в местное аристократическое общество, в котором вращаются и наши командиры,- совершенно не скрывавшие вести "с полей". Можно сказать, что я получаю сведения напрямую из нашего штаба. Секретность?- а что это за дичь? Нет тут пока такого понятия, и я не буду пугать аборигенов, рассказывая как они не правы. Пока...

По его рассказам- а он любит это дело, особенно когда под градусом, то есть, можно сказать всегда- Бринье осадила, а затем быстро взяла штурмом, компания некоего гасконца Пти Мешина. Пти- не имя, в переводе с их непонятного на мой русский- это слово означает малыш, или маленький,- как вам удобнее, так и переводите. Получил он это прозвище так же и за то же, что и спутник Робин Гуда- Маленький Джон. Но, собственно, это и не главное, важно другое- куролесит этот Малыш здесь давно и удачно. Что, в свою очередь, привлекает к нему всё новых и новых бригантов. Так что, как говорят, собралось их здесь, под Бринье, тысяч пять, а кое-кто утверждает, что и пятнадцать.

Вот этот разброс мнений и напрягает- по мне, так это признак плохой разведки. Видел уже подобное, правда, в другое время и в другом месте, но вывод я из этого сделал однозначный- это всегда заканчивается плохо. Но что толку рефлексировать- не я принимаю решения.

Я перевёл взгляд вперёд- на авангард- где в числе прочих пылили сейчас наёмники из компашки, аналогичной той, против которой выступили. Интересный факт: если бригантам заплатили, то это наши, правильные наёмники, а если нет- то это бандиты и разбойники, которых не только можно, но и нужно развесить на деревьях. По сути, с обоих сторон воюет одна и та же категория людей, лишь поделенная по признаку “наш-не наш”. И тактика боевых действий, соответственно, одинакова- выжженая земля.

Ну, а эти, которые в авангарде- это шестнадцать сотен компании некоего Арно де Серволя, по прозвищу Архипресвитер. Тоже из Гаскони, начал тогда и так же, одно время вместе разбойничали, теперь: одному заплатили, другому- нет; и как они сейчас будут воевать друг против друга- бог его знает. Кстати, это именно он утверждает, что против нас пятнадцать тысяч рутьеров, и это- почему-то -вызывает недоверие у наших “полководцев”, которые, кстати говоря, до сих пор, как я узнал, ничем особо выдающимся в военной сфере не отметились. Скорее наоборот, например, Жак де Бурбон бит англичанами при Креси и Пуатье, в последнем случае ещё и в плен попал. Так что, не совсем понятно чувство высокомерия, излучаемое нашими вояками по отношению к противнику.

Тут ведь как получается- в бриганты идут разные люди: кто-то по велению души- это разные воры и душегубы, кто-то, как некоторые из дворян, с целью поправить положение, но в основном, туда попадают от безысходности- это по большей части простолюдины, разорившиеся или отчаявшиеся,- на фоне бесконечных войн и эпидемий. Можно было бы им посочувствовать, но я сам свидетель, чего они творят… И чтобы такие вот никчёмные, по мнению высокородных господ, людишки смогли собрать против них такую большую армию- как это возможно?