На краю вечности. Книга 2

Глава 7

Глава 7

Возвращаюсь домой. В гостиной темно и пусто. Снимаю пальто, поднимаюсь на второй этаж. Заглядываю в комнату к Айлин, ее там нет. На всякий случай обхожу весь дом. Похоже, она ушла. Видимо, Арсен давал ей чересчур много свободы, что ей теперь даже не хватает ума предупредить о своем уходе. Злюсь на нее за это. Хочу позвонить ей на мобильный, но соображаю, что не знаю ее номера. Значит, разговор придется отложить. Бросаю взгляд на часы. Почти восемь вечера. Дверь библиотеки открывается и оттуда выходит Петра.

— Мы с братом хотим есть, — подходя ко мне и поднимая на меня глаза, жалобно говорит она. — Покорми нас, пожалуйста.

Вместе мы спускаемся на кухню. Петра садится на табуретку, я лезу в холодильник. Банка консервов, одно яйцо, засохший ломтик сыра и ничего, чем можно было бы накормить двух голодных детей. Надо будет озаботить Арсена поиском новой домработницы, а заодно и няни.

— Ты плохо готовишь, — говорит Петра, замечая муку на моем лице. — Закажи нам пиццу. Арсен всегда так делает, если Айлин сбегает со своим парнем и не успевает приготовить поесть.

— Со своим парнем? — переспрашиваю я, закрывая холодильник.

— С Костасом. Разве она тебе не хвасталась? — удивляется Петра.

Жизнь всегда подсунет тебе то, чего ты больше всего не хочешь. Но я могу ее понять. Она вырвалась из тисков ненависти и негатива, ей хочется наверстать упущенное. Нырнуть в жизнь с головой. Не думая ни о чем, кроме настоящего момента. А разбираться с последствиями придется мне. И я не могу сказать, что я в восторге от такой перспективы. Так как этот тип мне продолжает не нравится, и вызывает сомнения, хочу завтра же навести о нем справки. Чем живет, с кем связан, законны ли его действия. Тяжело быть опекуном юной девушки. Тем более с такими особенностями.

— Еще не успела. Позови брата, мы идем в кафе.

Едва официантка приносит заказ, как близнецы тут же набрасываются на еду. Молча наблюдаю за их непосредственностью и беспечностью. Как же мало им надо для счастья!

— А можно мороженое? — спрашивает Петра, с трудом прожевывая то, что запихала в рот. Фео прыскает от смеха.

— Конечно, — с готовностью отзываюсь. — Какое хотите?

— Фисташковое! — в один голос отвечают близнецы.

Снова делаю для них заказ. Внимательно смотрю на брата и сестру.

— Прежде, чем вы приступите к десерту, у меня к вам серьезный разговор, — кладя руки на стол, начинаю я. Петра тут же подается вперед. Фео начинает тереть кулаком глаза. — Вы уже знаете, что Дэшэн пропал. Скажите, может быть вы что-то замечали странное перед тем, как это произошло? Кто-то подходил к нему? Обижал?

— Красивый блондин нас уже спрашивал об этом, — вздыхает Петра, подпирая ладошкой щеку. — Но я ничего такого не помню.

— Мне кажется, что я видел несколько раз мужчину с серьгой в ухе, — задумчиво говорит Фео, глядя на свои руки. — Он прятался за деревьями возле твоего дома, Зотикус. Когда он понял, что я его заметил, то приложил палец к губам и тут же исчез.

— Почему ты сразу об это не сказал? — интересуюсь я, глядя мальчику в глаза.

— Ну… Я испугался, — виновато опуская голову, тихо отвечает он. Решаюсь на авантюру. Беру его за подбородок, заставляя его посмотреть себе в глаза. Беззвучно произношу «подчинись мне», его зрачки расширяются. По отношению к детям это запрещено, но я рискую. Мне важно любыми средствами докопаться до правды.

— Как выглядел тот человек? — мягко спрашиваю я.

— У него темные кудрявые волосы. Глаза… черные и злые. В ухе болталась серьга, похожая на кольцо. А на скуле большое пятно, как клякса, только коричневое. Он не сводил глаз с Дэшэна, а потом кому-то позвонил и ушел.

— Дэшэн заметил его?

— Вроде бы нет, — с сомнением говорит Фео и смотрит на сестру. Та лишь пожимает плечами.

— Ты смог бы вместе с художником составить его портрет? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— Да, — утвердительно кивает Фео

Отпускаю его внимание. Нужно будет срочно позвонить Ви. Официантка приносит мороженое, дети тут же забывают о нашем разговоре, переключаясь на лакомство.

Уложив близнецов спать, я наконец вздыхаю с облечением. Можно побыть одному, посидеть в тишине и разобраться с тем, что делать дальше. Несмотря на то, что сейчас ночь, и у вампира должен быть пик активности, мне хочется спуститься в подвал и залечь в гроб. Просто поспать, не вслушиваясь в звук шагов, которые не предвещают ничего хорошего. Ни думая о новом дне, который принесет очередные проблемы и трудные решения. Отключиться ото всего и провалиться в пустоту часов на пятнадцать. Но моему такой простому и жизненно важному желанию не суждено сбыться. Потому что кто-то названивает в дверь, и я лечу стрелой открывать, чтобы близнецы не проснулись. В изумлении застываю, глядя на свою гостью. Это Катерина Грант.

— Здравствуй, Зотикус, — произносит она. У нее мелодичный голос и приятная улыбка. Она одета в короткое черное пальто с поясом и высокие до колен красные сапоги. Волосы убраны в пучок. Легкий макияж грамотно подчеркивает и без него яркую красоту. — Уверена, ты уже знаешь, кто я.

— Правда? Приятно встретить существо с таким высоким мнением о себе, — откликаюсь я, привалившись к косяку.

— Нет, таким оно было о тебе, но я, похоже, слишком расщедрилась, — глядя мне в глаза, парирует Катерина. — Пригласишь меня?

— А стоит? — не скрываю своих сомнений я. Грант хмурится.

— Я здесь по поручению совета клана, — говорит она. — Этой ночью будет отпущение праха Тео и совет хочет, чтобы ты присутствовал.

Через час мы уже находимся в аэропорту. Частный самолет ждет нас и готов перенести в Италию, в забытую Богом провинцию Лукка — место, где провел свои последние дни мой создатель и где был убит. Я немало удивлен решением совета пригласить меня на прощальную церемонию. Ни для кого не было секретом, что я отрекся от него. А обвинение в покушении на его жизнь и вовсе должно было сделать меня персоной нон-грата. Что же такого произошло, что там потребовалось мое присутствие? Вряд ли бы эти существа стали беспокоиться ради того, чтобы только соблюсти дань традициям…

Мы прибываем туда ближе к полуночи. Нас уже ждет машина, которая отвозит к месту, где будет происходить прощание. Тео хотел, чтобы это свершилось на мосту Магдалены, что соединяет два берега реки Серкьо. Живописное место, надо сказать. Сам мост классической средневековой формы, асимметричный, с дерзкой горбинкой. Ходят слухи, что это архитектурное творение принадлежит самому дьяволу, с которым заключил сделку незадачливый прораб, неуспевающий закончить работу в срок… Мистическое место, под стать моему создателю. Может быть поэтому мне здесь не по себе.

Катерина стоит напротив и не сводит с меня глаз. Ее пальцы касаются шрама на моей щеке, оставшегося после шальной пули неизвестного убийцы. Но я слишком зол на нее, чтобы принимать ее знаки внимания. Ведь из-за нее Лив лишилась своей жизни, своего имени. Что будет с ней, когда она очнется и поймет, что от ее прежней личности ничего не осталось? Беру девушку за запястье и отвожу ее руку в сторону.

— Ты не помнишь меня? — догадывается она, наклонив голову вбок. — У нас была всего одна ночь, но я до сих пор не могу о ней забыть.

— Не помню. И у меня нет никакого желания вспоминать, — резко произношу я. — Но я никогда не забуду того, что ты донесла на мою женщину. Я читал твои показания.

Катерина опускает голову и горько усмехается.

— С каких это пор стремление к справедливости вызывает осуждение? Лив преступила закон и, я видела это. По-твоему, я должна была молчать? Я сделала то, что считала нужным.

Кого-то мне эти слова напоминают. Но раздражение не отступает. Мне все еще хочется оторвать ей голову, за то, что она выдала Лив.

— И меня не устраивает результат твоих действий, — холодно говорю я.

— Будешь мне мстить? — глядя мне в глаза, спрашивает Катерина. — Чтобы ты там не придумал — я ко всему готова.

Только сумасшедшей девицы для полного счастья мне сейчас не хватало.

— Был у меня такой порыв, — признаюсь я. — Но сейчас я считаю самым лучшим держаться от тебя подальше. Чтобы нас там не связывало в прошлом.

— Мы всегда будем связаны, хочешь ты того или нет, — вкрадчиво говорит Катерина. — Ты должен знать правду. Не уверенна, что сейчас то самое время и место, но… Лив моя мать.

— Что?! — от удивления я не нахожу других слов.

— Лив создала меня и бросила, едва ее вампирская кровь заполнила мои вены. Я узнала правду случайно, когда тот, кого я считала своим создателем — Генри Стюарт, решил сделать из меня свою любовницу и открыл мне секрет моего происхождения, дабы я не сопротивлялась, — с болью произносит Катерина и на ее глаза наворачиваются слезы.

— А где гарантия, что он не солгал тебе, чтобы достичь своей цели? — все еще не в силах оправиться от такой новости, говорю я. Мне хорошо знаком Генри и я знаю, что в желаниях заполучить то, что ему нравится, он готов пойти на все. Он хитер, коварен, безжалостен. Хотя с виду — простак простаком. Что ему стоило оболгать Лив, ради ночи удовольствия? И может быть, не одной?

— Но я сама помню, что она в тот период жила в его доме! — запальчиво кричит Катерина. — Мы несколько раз сталкивались с ней после моего обращения. Она была очень милой и любезной со мной. Даже пыталась заботиться.

— Лив бы никогда не бросила на произвол судьбы свое создание! — так же повышаю голос я. — Тебе соврали. Коварно и жестоко. А ты и повелась. Хотя может сама мечтала переспать Генри, просто гордость мешала?

Катерина залепляет мне пощечину. Чудесно, я задел ее за живое. Меня это радует. Не будет верить на слово всякому, кто от нее чего-то хочет. Девушка с ненавистью смотрит на меня. Крылья носа раздуваются, волосы выбелить из аккуратной прически.

— Я докажу тебе, что права! — с яростью говорит она. — И тогда тебе придется принять мою правду!

— Нет, — качаю головой я, видя, что к набережной приближается несколько машин. — Это тебе придется с ней жить. Я в Ливии не сомневаюсь. Она бы никогда так не поступила.

Из первой машины выбирается Генри Стюарт и легкой, мальчишеской походкой идет к нам. Жмет мне руку, смотрит на мою спутницу, как на пустое место. Мне хочется его избить. Но впереди траурная церемония и должен сдерживать свои душеные порывы. Набью ему морду, как только представиться удобная возможность. От этой мысли мне становится спокойно и хорошо. Даже могу ему приветливо улыбаться. Катерина демонстративно берет меня под руку, и я накрываю ее пальцы своими.

Формальные слова поддержки, ничего не значащие рукопожатия, пустые взгляды, как на чужака. Что ж, все правильно, я давно перестал ощущать себя частью клана, за который когда-то сражался. Тео сделал все, чтобы изжить меня из мира, где он был царем и богом. Он дал мне все, что мог, научил тому, чем владел сам. А дальше наши пути разошлись. Я учился жить дальше, Тео решил, что знает и так слишком много. Так мы начали отдалятся друг от друга до тех пор, пока между нами не пролегла пропасть.

Гуськом мы идем по мосту, достигаем самой высокой точки, останавливаемся. Мне передают урну с прахом. Всем наплевать, какие между нами были отношения. Правила есть правила. Я должен развеять прах своего создателя. Если бы у меня не получилось приехать, это сделал бы кто-то из его близкого окружения. Но я здесь, и все внимание сейчас устремлено в мою сторону. Генри кладет мне руку на плечо и с пониманием смотрит в глаза.

— Я с тобой, друг, — тихо говорит он.

— Спасибо, — еле слышно благодарю я, снимая с урны крышку. Развеваю прах Тео над темными водами Серкьо. — Теперь ты по-настоящему свободен, отец.

Ставлю пустую урну на камень. Как по команде присутствующие выпрямляются, и склоняют головы в знак прощания и скорби. Проходит несколько минут, прежде, чем мы молча покидаем мост, ни разу не оглянувшись. Среди вампиров это считается дурным тоном и плохой приметой.

После церемонии мы отправляемся в дом, где жил Тео. Нам предстоит решить главный вопрос — кто же теперь займет его место. Ведь клан не может оставаться без главы. Катерина всячески избегает общения с Генри и старается держаться как можно ближе ко мне. Мне знакомы почти все, кто пришел почти. Кроме одной девушки. Ее никто не представил, сама она так же не назвала своего имени. Высокая, худощавая, с длинными светлыми волосами. Ее персона вызывает во мне двойственное ощущение — легкости и брезгливости. Словно в ней есть что-то злое и лживое. Оно еле уловимо, но заставляет напрячься.

На входной двери висит белая лента — символ скорби и одиночества. Нас встречает дворецкий с густыми бакенбардами, которому на вид лет пятьсот, настолько дряхлым и измученным он выглядит. Проводит нас в библиотеку, где мы все устраиваемся за большим дубовым столом. Через минуту старик приносит поднос, на котором стоят десять хрустальных бокалов, наполненных кровью. Стоя осушаем их. Это еще один пункт ритуального прощания с усопшим.

Генри произносит длинную и до боли в зубах скучную речь в память о Тео. Подчеркивает, каким сильным и волевым он был, как боролся за успешность клана, как всего его любили… Вампиры изо всех сил крепятся, чтобы не зевать. Заметив их настроение, Стюарт торопливо сворачивает свое выступление.

— В связи с кончиной Тео и его неадекватными поступками перед смертью, мы оказались в затруднительном положении, — начинает темнокожий Том Смит и смотрит на меня. — Не знаю в курсе ли вы, но ваш отец собирался объявить главой клана вашего брата Америго. Так как это его последняя воля, никто бы не посмел ее оспорить, но это бы негативно сказалось на всех членах клана. Никто бы из нас не допустил, чтобы нами руководило существо с клеймом отверженного. Нам пришлось бы убить его.

— Тео обвиняли в связях с отверженными, в том, что он поддерживал их и использовал их услуги в своих целях. Если бы дело дошло до суда, пострадала бы репутация всего клана, — говорит месье Бонами. Он самый пожилой из всех собравшихся. Ему хорошо за пятьдесят, он полностью сед, и его лицо покрыто глубокими морщинами. — Похоже, сам Бог вложил кол в руки Моники.

— Но это еще не все. Дело в том, что Тео оставил завещание, — стуча рукой по столу, говорит Том.

— И вы подозреваете, что он упомянул там имя моего брата? — спрашиваю я, сцепляя пальцы.

— Мы точно знаем это, — откликается месье Бонами. — И теперь мы стоим перед выбором. Проигнорировать завещание мы не можем — многие знают о том, что оно было. Объявить истину, озвученную в нем — тоже.

— И что вы хотите от меня? — ловя на себе взгляды присутствующих настороженно спрашиваю я.

— Чтобы вы согласились заменить имя брата своим, — откидываясь на спинку стула, говорит Том.

— Но разве… это законно? — шокированный таким предложением, говорю я. За столом раздаются смешки. Загадочная блондинка не сводит с меня серых глаз.

— Не до этого сейчас, господин Дорадо. Все, чего мы хотим — это сохранить репутацию клана и избежать войны, а она неизбежна, если место Тео займет ваш брат. И мы очень надеемся на ваше благоразумие, Зотикус, — по-стариковски вкрадчиво говорит месье Бонами.

— У меня есть время обдумать ваше предложение? — с надеждой спрашиваю я.

— К сожалению, нет. Ответ вы должны дать сейчас, — говорит Том.

Похоже, судьбе нравится подкидывать мне сложные задачки. Меньше всего на свете мне хочется занимать место Тео и ввязываться в политическую жизнь. Я уже отвык от ее грязи и суеты и впрягаться в нее снова нет ни малейшего желания. А заменить в завещании своим именем имя Америго для меня равносильно предательству. Понимаю, что совет клана во всем прав, и отверженному на месте главы не место, но все же…

— Что будет если я откажусь? — глядя на Бонами, задаю вопрос я. Тот хмурится, потирает пальцами переносицу.

— Вашего брат придется убить, чтобы избежать потенциальной угрозы, а главу клана выбрать путем голосования из предложивших себя на это место кандидатур, — вместо Бонами отвечает Том. — Если вам настолько в тягость место вашего отца, вы можете пробыть на нем год и сами выбрать того, кому захотите передать правление.

— Хорошо, — подумав, отвечаю я. — Я согласен принять участие в этой авантюре.

Слышатся вздохи облечения. Катерина сжимает мое запястье, шепчет, наклоняясь к моему уху:

— Это было правильное решение. Я во всем помогу тебе.

Чудесно, я еще даже не вступил в должность, а у меня уже есть союзник. Да здравствует новая жизнь, полная адреналина и закулисных интриг. Простишь ли ты мне когда-нибудь, брат?

После долгих и тяжелых обсуждений дальнейших действий, совет расходится. Через месяц я стану официальным главой клана следопытов. Через три дня состоится торжественное оглашение завещания и мне пришлют уведомление о моем наследовании. После чего у меня будет целых тридцать дней, чтобы во всем разобраться, наладить контакты с другими членами, выслушать их предложения, озвучить план своей политики. Как говорится, не было печали…

Из-за всего этого у меня портится настроение. У меня ведь еще не было времени, чтобы полностью осознать в какое дерьмо я снова вляпался. И перспективы меня ждут явно нерадостные. А если учесть, сколько дел наворотил Тео перед своей смертью… Как неприятности с такой точностью находят меня?

Мы с Катериной едем в аэропорт. Частный самолет должен доставить нас в Лондон. Моя спутница говорит не замолкая. Она, видимо, решила, что сделает доброе дело, если после серьезных обсуждений в течение суток в дополнение к ним, выльет на меня еще ушат полезной информации.

— Ты меня совсем не слушаешь, — обижается Катерина, заметив мое равнодушие к ее увлекательному рассказу.

— Я был бы тебе благодарен, если бы ты помолчала, — признаюсь я.

Она обиженно поджимает губы и отворачивается к окну.