На месте зеленой беседки

Граждане СССР обязаны беречь природу, охранять ее богатства.

(Статья 67 Конституции СССР)

Административным правонарушением (проступком) признается посягающее на государственный или общественный порядок, социалистическую собственность, права и свободы граждан, на установленный порядок управления противоправное, виновное (умышленное или неосторожное) действие либо бездействие, за которое законодательством предусмотрена административная ответственность.

(Статья 7 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик об административных правонарушениях).

Весна все увереннее вступала в свои права, отвоевывая у зимы одну позицию за другой. Ее союзник — солнце с каждым днем все дольше не спешило укрыться за горизонтом, грело теплее, растапливало снег, и веселые ручейки, звеня, устремлялись днем к озеру. Лед на нем потемнел, побежали паутинки трещин, у берегов расширялась полоска чистой воды.

Каждое утро, спускаясь к озеру умываться, Иванников радовался все новым признакам пробуждения природы.

Однажды он прибежал и закричал с порога:

— Утки прилетели!

Олег Викторович и Миша выбежали из дома и с восторгом городских жителей смотрели, как степенно плывут в камыши три пары уток.

— Пора добывать рыболовные снасти, — к радости ребят, сказал Максименко, — и проверить, так ли богато озеро рыбой, как уверяют колхозники.

— И лодку, лодку обязательно! — закричал Миша. — А то с берега что за рыбалка.

— Надо попробовать, — согласился Олег Викторович.

После завтрака Мише дали деньги со списком, что надо купить, а Юре было поручено заняться поиском лодки.

Суворов до школы заскочил в гараж центральной усадьбы, узнал, что в 12 часов в районный центр пойдет машина, и, сбежав с двух последних уроков, уже через час осматривал витрины спортивного отдела универмага. Приценившись, довольно быстро выбрал три бамбуковых удилища, купил леску, поплавки, свинцовые дробинки-грузила, но зато долго решал проблему крючков: большие — привлекательнее, на крупную рыбу, а с другой стороны — вдруг в озере мелочь и останешься тогда с носом: мелкоте такой не взять. Принял соломоново решение: купить три крупных крючка и десяток мелких.

К себе добрался уже под вечер и, решив, что на работу все равно опоздал, занялся изготовлением удочек. Когда они были готовы, сбегал на озеро проверить, как ведут себя поплавки. Один никак не хотел вставать, другой кренился на сторону. Пришлось подтягивать леску, поправлять резинки, прибавлять грузила. Наконец все три красно-белых перышка закачались на воде, утонув ровно по линии раздела красок. Подумай он раньше о червях — можно было бы сегодня побаловать своих свежей рыбкой собственного улова. Проглотив слюну, Миша вспомнил, что давно пора перекусить, и, вернувшись домой, полез в подпол. Найдя сметану и молоко, устроился ужинать.

Только начал — отворилась дверь и на пороге появились усталые, измазанные в масле и краске Олег Викторович и Юра. Увидев стоявшие в углу удочки, Максименко нахмурился, а Юра улыбнулся, вспомнив, как в свое время, стоило Валерке Архипову и Маркову оставить его одного, он бросил заниматься шалашом и помчался рыбачить.

Как и тогда — озеро, как и тогда — трое. Но на этом сходство заканчивается. Все остальное иное, и настроение совсем не то, хотя устал сегодня сильнее, чем в тот вечер, когда «нашел» магазин…

— Что вы так припозднились? Я уж проголодался, — сделав судорожный глоток, сказал Миша.

— Видим, — махнул рукой Олег Викторович и обратился к Юре: — Как тебе это нравится? Мы работаем за него, а он спокойно уплетает!

— Так я ведь удочки делал. Не только себе — всем, — обиженно начал оправдываться Суворов. — Завтра накопаем червей — и можно ловить. А ты лодку достал? — повернулся он к Юре, чтобы уклониться от строгого взгляда Максименко.

— Нет, — ответил за Иванникова Олег Викторович. — Мы не развлекаться приехали. Он доделывал с учениками твою работу и красил школьный трактор.

— Здорово получилось, — вставил Юра. — Высохнет краска, подсохнет земля — и можно в поле.

Взяв мыло и полотенце, Максименко и Иванников пошли на озер

Не столько прогул, сколько бесшабашность Суворова, считавшего что ничего особенно не произошло, озадачила Олега Викторовича. Есл бы переживал, можно посовестить и на том кончить. А то, похож сделав для них удочки, считает, что внес свою лепту. Можно, конечно, лишить удовольствия. Ну, скажем, не взять на первую рыбалку. А, может, лучше по-макаренковски?

Вернувшись в дом и увидев, что Суворов не пошевелился, чтоб поставить им миски, даже за собой не убрал грязную посуду, Максименко зло сказал:

— За прогул без уважительной причины и нетоварищеское отношние к нам с Юрой вы, Суворов, на два дня освобождаетесь от работ

— В чем нетоварищеское?

— Думаю, двух дней вам хватит на размышление.

— А от занятий в школе?

— Это как совесть подскажет.

— А с зарплатой что?

— Коэффициент трудового участия здесь не введен, поэтому зарплату получите полностью. За наш счет, — уточнил Олег Виктор вич. — Мы с Иванниковым будем задерживаться, чтобы выполни вашу работу.

— А что мне делать эти дни, Олег Викторович?

— Что хотите, это ваше дело.

Когда Максименко и Иванников сварили картошку и приготовили яичницу, Суворов бесцеремонно пристроился к ним. Олега Викторов и это покоробило, но сдержался: раз по-макаренковски, то во всем.

Утром Мишка и не пошевелился, когда Максименко и Иванников наскоро умывшись и позавтракав, ушли на работу.

«Что делать, если мой воспитательный прием обернется для нас двумя упавшими с неба днями безделья?» — размышлял по дороге Олег Викторович, не очень довольный собой за нововведение.

А Миша после их ухода заснул по-настоящему, не притворяясь, встал в одиннадцатом часу. Наспех сполоснув под старым рукомойником лицо, прикончил остатки завтрака, нашел пустую консервную банку и пошел копать червей, прихватив удочку.

Вскоре он сидел на большом валуне и закидывал леску к камышам.

Терпения у него не хватало, и в поисках быстрого клева он махах и махал удилищем, закидывая леску в разные места, пока оба крючка — большой и маленький — не впились в ствол камышинки.

Все попытки снять их без потерь не дали результатов. Чтобы не рисковать, пришлось раздеться и в трусах добираться по обжигающе# холодом воде до такого безобидного на вид, но неподатливого стволика. Вырвав злополучную камышинку с корнем, Миша вернулся на свой камень. Теперь стал забрасывать не наотмашь из-за спины, а с куда большей осторожностью, придерживая и направляя леску свободной рукой. За этим занятием и застали его школьники, проскочив на моторной лодке между берегом и льдом.

— Ты чего не делом занимаешься? — крикнул Вася из 10-го «а».

— Как это не делом? Самым что ни на есть делом, — возразил Миша. — Олег Викторович за хорошую работу премировал двумя выходными и поручил сварить на ужин уху.

— А в школе чего не был? — спросил одноклассник Петя Конев.

— По той же причине, — уверенно продолжал врать Суворов. — Сказано ведь: премия.

— Так разве с берега на уху наловишь, — сказал Вася. — Надо на глубину.

— Дай лодку — поплыву к краю льдины.

— Ну да, лодку. Отец узнает — заругается.

— Сдрейфил?!

— А ты, если не дрейфишь, — снова вмешался Конев, — иди на пруд. Там враз вот таких карпов натаскаешь. Что твои поросята.

И он, как заправский рыбак, развел руки сантиметров на тридцать. Ребята в лодке засмеялись, и Петя нехотя уменьшил расстояние между ладонями.

— Вот таких уж наверняка, — заверил он.

— А где твой сказочный пруд? — заинтересовался Суворов. Он хоть не очень поверил в таких карпов, но почему не сходить на разведку, если недалеко.

— Вон за тем холмом. С километр отсюда, не больше.

— Не вздумай, Мишка, — предостерег Василий. — Пруд колхозный. Раньше овраг был, потом колхоз из него пруд сделал и мальков выпустил. Так что рыба колхозная.

— А ее считал кто, что ли? — снова подал голос Петя. — Главное — не попасться.

— А что Олегу Викторовичу скажу? — спросил Миша.

— В ухе за лещей запросто сойдут, — засмеялся Петя. — Ну, будь здоров, удачи.

Ребята закинули цепь за ствол свисавшей к воде березы, защелкнули на замок и стали подниматься по тропке. «Ладно, может и здесь подфартит», — решил Миша, не столько опасаясь, сколько ленясь топать километр.

Перышко безмятежно покачивалось, приводя в уныние, хотя вчера именно такого покачивания он добивался. «Вряд ли кто стережет, — думал Миша, не отрывая глаз от воды. — У всех на уме подготовка к севу. А вообще-то, надо было спросить у ребят».

Поплавок неуверенно, будто размышляя, стоит ли, чуть подался вниз, и Миша обеими руками судорожно сжал удилище. «Изобрести бы подводный телевизор», — успел подумать, как поплавок в такт ударам сердца запрыгал на воде.

«Пора!» Миша рванул удочку вверх, забыв подсечь, и леска со свистом перелетела за спину.

Незадачливый рыболов внимательно разглядывал червяков на обоих крючках. На большом был оборван кончик. «Значит, крупная была», — расстроился он, ругая себя за поспешность.

Насадив свежего червя, закинул удочку в то же место. Поплавок сразу повело в сторону, и он исчез под водой. Миша по предыдущей поклевке приготовился ждать и не был готов к такой скоропалительности. Он снова забыл подсечь, но на этот раз в подсечке не было надобности: на земле прыгал, запутывая леску, окунек.

С трудом вытащив крючок, Миша положил добычу на ладонь. Не сказать, чтобы крупный, но зато почин.

«На первый слой двойной ухи лучше и не надо. А на второй лещей кину или… карпов», — успокаивал он себя, распутывая леску.

Его уже захватил рыбацкий азарт, и он спеша, с остервенением дергал то крючки, то грузила, пока окончательно не запутал. Пришлось рвать и перевязывать заново.

Наконец перышко снова спокойно покачивается на легкой ряби. Миша весь внимание, готовый к клеву, но поплавок ведет себя так, словно на конце лески голые крючки.

Устав от напряжения, Миша поменяв позу, прижал удочку коленом, закурил. Когда все казалось безнадежным, поплавок снова запрыгал. На этот раз на ладонь лег ерш-шалунишка, раза в два меньше окунька. «Не густо за час рыбалки, — с горечью подсчитал Миша. — Так и на первый слой не наберешь, а о втором и говорить не приходится».

Просидев еще час впустую, подстегиваемый не столько азартом, сколько желанием не ударить в грязь перед своими и отомстить за наказание отменной ухой, смотал удочку, прихватил из дома полиэтиленовую сумку и направился в ту сторону, куда показал Петя.

Найти пруд не составило труда: за сотни метров от него прибиты добротные доски с указанием, что находишься на территории рыборазводного пруда колхоза, рыбная ловля запрещена, штраф три рубля за выловленного карпа.

«Ну и расценочки у них, — ахнул Суворов. — В магазине живой карп, когда бывает, по рубль двадцать за килограмм продается, а у них трехкилограммовые, что ли?»

Пруд располагался на опушке леса. Похоже, действительно овраг приспособили: вытянулся метров на двести, вначале широкий, потом все сужается. На берегу сделан навес, под ним большие ящики с крышками.

Стоя за деревом, Миша внимательно осмотрелся. Ни людей, ни забора, ни колючей проволоки.

Удочку из предосторожности положил на землю, банку с червями спрятал между корнями и, засунув руки в карманы куртки, направился к пруду с видом человека, пришедшего подышать свежим воздухом.

Первым делом заглянул в ящики. Там оказались крупные коричневатые таблетки. Видно, корм. Прихватив несколько штук, подошел к самой воде. Ничего не разглядеть. Но стоило кинуть корм, как заблестело серебро, рыбы его быстро подхватили. Вторая- таблетка — и та же картина.

«Если Петька и соврал, то только в размере», — убедился Миша.

Занимаясь подкармливанием, не забывал главного и все время посматривал вокруг.

Убедившись, что он один, вернулся за удочкой и, подойдя к берегу, накинул. Поплавок здесь без надобности. Сразу потянул леску назад и вытащил двух карпов. На ладонь не клал, не любовался ими, а, быстро сняв с крючков, засунул в сумку.

Не поправляя червей, забросил снова и опять вытащил двух. Правда, один в воздухе сорвался и бултыхнулся обратно в воду.

Следующий попался вообще на дурачка: соблазнился малюсеньким остатком червяка, что прикрывал жало крючка. Мишка оставил удочку у пруда и, пригибаясь с сумкой в руке, побежал *к своему дереву. Высыпал на землю двенадцать рублей — арифметика для человека с восьмиклассным образованием не сложная, — прикрыл прошлогодними листьями, достал из банки червей, огляделся и снова метнулся к берегу. Лихорадочно озираясь по сторонам, вздрагивая от каждого звука, смахивая со лба бисеринки пота, насадил червей и снова начал промышлять.

Горка из карпов росла, но радости не доставляла. Не было волнующего азарта, как на озере, когда поплавок начинал играть.

На «тридцати шести рублях», когда рубашка прилипла к лопаткам, остановился. Смотав удочку, кое-как запихал рыбу в сумку, прикрыл сверху мхом, зарыл в землю окурок папиросы и углубился в лес.

Вернувшись домой, закрылся изнутри, задернул занавески и только после этого осмелился высыпать «улов» в таз. Карпы были небольшие, граммов по двести — триста, но толстенькие, и окушок с ершом ни в какое сравнение с ними не шли.

Достав острый нож и доску, принялся чистить и потрошить карпов. Без чешуи, голов и хвостов, со вспоротым брюхом они выглядели совсем мелкими.

Мише отчего-то стало жаль самого себя. И не потому, что игра не стоила свеч, а просто месть его Максименко выглядела такой же мелкой, как эти рыбешки. Сейчас он на пруд не пошел бы.

И вдруг осенила мысль сделать доброе дело. Он выбрал из еще неочищенной рыбы двух карпов покрупнее, завернул в газету и пошел к бабке Аринушке, на ходу придумывая, что сказать.

Миша постучал в дверь, старуха оторвалась от плиты, крикнула:

Входите, не заперто!

Как только Миша переступил порог, ее лицо засветилось.

Здравствуй, соседушка, редкий гость, проходи, садись за стол, обедать будем. Каким ветром в рабочее время занесло?

Здравствуйте, бабушка Аринушка. Меня бригадир премировал выходным днем, поэтому с утра рыбачил, а сейчас меня встретил на улице председатель колхоза, просил карпов вам передать.

И он положил пакет на стол.

Спасибо и тебе, и ему, не забывает. Ну, давай мой руки и садись обедать.

Нот, бабушка Аринушка, спасибо. Побегу уху готовить.

— Ловил-то с берега али с лодки?

С берега, бабушка Аринушка. Где лодку здесь взять?

— Да, лодок в Болотке не стало, верно. А раньше, бывало… Но на том берегу есть. Ты вот что, Мишутка. Я видала, школьники на моторке нынче приплыли. Как обратно поплывут, садись с ними. В деревне найди старика Митрофана Егоровича. У него две лодки. Одну пусть вам даст.

— Даст ли? — с сомнением покачал головой Суворов.

— Даст. Скажи, Арина велела, — строго наказала та.

Миша заспешил домой, а то не ровен час, свои нагрянут.

Только когда последний карп лишился украшавшей его чешуи, к Мише вернулись покой и радостное настроение от предвкушения, как округлятся глаза Олега Викторовича и Юрки при виде кипящей ухи.

Окунь и ерш отняли куда больше времени. Такого труда они явно не стоили, и он давно бы бросил их чистить — потеря не велика, — если бы не отведенная им роль.

Рыба была уже опущена в кипящую воду, когда послышались голоса школьников, спускавшихся мимо их дома к лодке.

— Вась, подожди меня, я с вами! — распахнув окно, крикнул он.

— Давай быстрее.

Сдвинув кастрюлю с огня — и так дойдет, — накинул куртку и побежал к озеру.

— Ну как успехи? — спросил Василий.

— Жаль, вы торопитесь, а то бы дал попробовать ухи.

— Да ну?

— Вот тебе и «ну».

— А что поймал? — спросил Петя, подозрительно поглядывая на Суворова.

— Окушки, ерши, подлещики, — с безразличным видом перечислял тот.

— Подлещики из пруда?

— Ты за кого меня принимаешь?! — возмутился Миша. — В глаз захотел?

— Ну, ну, потише. На воде все-таки, — осадил Василий, видя, что Мишка собирается подняться.

Спустя час Суворов за ту же самую березу замкнул на цепь утлую лодчонку.

Поставив в сенях весла, он первым делом заглянул в горячую кастрюлю. Рыба разварилась, будет не такая вкусная, но зато теперь наверняка не разберешь какая.

Только успел поставить на стол миски и нарезать хлеб, на крыльце послышались шаги. Миша обрадовался: так вовремя подгадали.

В комнату вошли Олег Викторович и Юра и сразу потянули носами воздух.

— Ну, Мишка, даешь! Никак уха?! — восторженно крикнул Юра и кинулся к Суворову, скромно пристроившемуся у края стола.

— Не трожь, — остановил тот рукой, — вымойся сперва.

— Да, молодчина, Миша, и главное — кстати: у нас сегодня гость, — сказал Максименко, снимая телогрейку и одновременно придирчиво оглядывая помещение: все ли в порядке?

— Кто такой? — польщенный похвалой, важно спросил Суворов.

— Сергей Фомич.

От Мишкиной величественности не осталось и следа. Он поперхнулся и закашлялся. Этого только недоставало — обойти все препятствия и на финишной прямой угощать ухой из украденных карпов самого хозяина! А Олег Викторович, не замечая смятения мальчишки, окончательно добил:

— Он зашел к бабке Аринушке проведать. Поставь еще миску, сейчас будет.

Совсем потерянный, чувствуя, как пылают щеки, Миша машинально достал с полки алюминиевую миску, ложку, придвинул к столу табуретку. А в голове металось: «И попутал же черт ни раньше, ни позже, именно сегодня».

Наконец нашел виновника: «Ну, Петька, погоди!»

Председатель колхоза вошел шумно, пожал Мише руку, наполнил дом раскатистым басом:

— Давно собирался выбраться, посмотреть, как устроились. Неплохо, неплохо. И с питанием, вижу, нормально. Правильно сделал, Олег, что премировал парнишку выходным.

Олег Викторович сделал большие глаза, а Миша опустил голову: олова про один выходной точно указали источник информации. «Наверняка и за карпов поблагодарила, а может, и угостить жареным успела», — клял он себя.

А Сергей Фомич продолжал:

— Он и порыбачил в свое удовольствие, и нас ушицей побалует. Давай наливай, Михаил, с утра во рту ничего не было. Как клев-то?

— Ничего, активный, — промямлил Миша.

— А что ловилось?

— Окушки, ерш, подлещики.

Когда расселись, Миша перенес кастрюлю на край стола и стал выли вливать рыбу большой деревянной ложкой.

— Ничего подлещики, нормальные, — сказал Юра, сунув нос и свою миску.

Честную добычу Миша положил Сергею Фомичу поверх двух карпов. Разделив рыбу, он через край кастрюли наполнил миски аникой.

Все с наслаждением накинулись на уху, только у него ложка поперек горла стояла.

— Ты чего тихий сегодня, будто спишь? — спросил Олег Викторович, заметив наконец необычную заторможенность Миши. — Уха отменная. Спасибо. Ешь, а то шуга пойдет.

Выходной у него непривычно активный получился, вот и притомился, — ответил за него Сергей Фомич.

Я считал, что подлещики суше и костлявее, а эти ничего, вкуси ми, — заметил Максименко.

— Это в магазине сухие, а прямо из озера… Правда, Суворов? — подмигнул председатель.

Миша невесело кивнул. Он не сомневался, что кто-кто, а Сергей Фомич давно догадался, какими подлещиками он их угощает, и просто издевается над ним.

А тот, утолив первый голод, заговорил опять вокруг да около:

— Пора у вас сейчас горячая, выходными не раскидаешься, а у воды жить и рыбы не видеть не дело. Поэтому, если хочешь, Олег, можете ловить карпов в колхозном пруду. Знаешь, недалеко здесь оборудовали.

— Слышал, но выбраться не довелось.

— Сначала залили овраг водой просто, чтобы пашню не отхватил. Потом по совету Аринушки купили мальков и запустили. Думали, детишкам на забаву, а вышла колхозу чистая прибыль. Нагуливает рыба вес быстро, неприхотлива. Сначала на свои нужды шла. Свадьба там у кого или еще какое событие — заплатит в кассу по рублю за килограмм и сам вылавливает. А теперь и в Новгород возим продавать. Так что, если надо рыбу, а времени нет самим с удочкой посидеть, пришли с кем-нибудь в кассу деньги и лови сачком.

— Спасибо, Сергей Фомич, но думаю, время на рыбалку выкраивать будем. Всю зиму мечтал увидеть лещовую классику: подергает-подергает поплавок — потом положит. Здесь и подсекай. Идет тяжело, сопротивляется, пока воздуху не глотнет. А из пруда — как из аквариума. Это промысел, не рыбалка. У тебя, Миша, подлещик по классике брал?

— По классике. Бабушка Аринушка помогла лодку достать, теперь с глубины будем ловить. Там должны быть крупнее, — ответил Миша, отводя глаза от внимательно-цепкого взгляда председателя.

— А как охрана пруда организована, Сергей Фомич? — спросил Максименко.

— С этим сложно. Он на отшибе, и держать постоянно сторожа неэкономно. В выходные дни и перед праздниками круглосуточно охраняем, в будни время от времени рейды проводим. Но горожане нас не очень тревожат: глубинка, дорог практически нет. А свои давно поняли, что лучше купить за рубль килограмм, чем рисковать тремя рублями штрафа и позором перед обществом вот за такого.

Он подцепил ложкой хребет и бросил в тарелку для костей.

— Нас больше беспокоят браконьеры во время нереста, да и уткам от них достается. Здесь и свои маху не дают, и из города наезжают: всем охота завялить икряной рыбки.

Неожиданная поддержка, круто поменявшая опасную для Миши тему разговора, пришла со стороны Иванникова.

Тот мялся-мялся, потом, непривычно смущаясь, сказал:

— Раз вы вместе собрались, я хотел попросить два выходных дня.

— Вот тебе и дела, — протянул Олег Викторович. — Самая горячка, а ты — выходные. Потерпи, закончим ремонт — за такую работу неделю отгулять дадут.

— Не могу.

— Чего так приспичило? — подал голос Сергей Фомич.

— Тридцатого у меня регистрация брака. Мы еще в феврале подали заявление, чтобы перед Маем. Не знал тогда, что сюда поеду.

Сергей Фомич и Олег Викторович переглянулись.

— О чем разговор, Юра? — поднялся Максименко. — Раз такое событие, само собой.