На месте зеленой беседки

В СССР существует и совершенствуется единая система народного образования, которая обеспечивает общеобразовательную и профессиональную подготовку граждан, служит коммунистическому воспитанию, духовному и физическому развитию молодежи, готовит ее к труду и общественной деятельности.

(Статья 25 Конституции СССР)

Бригада объединяет рабочих для совместного и наиболее эффективного выполнения производственного задания на основе товарищеской взаимопомощи, общей заинтересованности и ответственности за результаты работы…

(Статья 1 Типового положения о производственной бригаде, бригадире, совете бригады и совете бригадиров)

На второй день Нового года Максименко вызвали к начальнику И цеха. Придя после смены, Олег Викторович застал в его кабинете Алексеева. Присутствие секретаря парткома говорило, что вызов связан не с текущими делами.

Когда Максименко сел, Куницын положил перед ним пачку заявлений с просьбой принять в экспериментальную бригаду.

Тоненькая пачечка, в каждом листке не больше двух-трех строчек. Но в них итог наблюдения за работой бригады, раздумий и колебаний. Изучения экрана показателей и заработной платы. Сравнения отношения в ней и в той, первой, что оставила горькое разочарование. А главное — заинтересованность сегодняшних соседей по работе в коллективном труде. И подтверждение не только в цифрах и предновогодних поздравлениях, а в мнении рабочих, что эксперимент с созданием комплексной бригады удался.

И, будто, подхватив эту мысль, как только Максименко перевернул последнее заявление, Куницын сказал:

— Первый шаг сделан успешно. Вопрос — в каком направлении идти дальше: создавать аналогичные бригады с учетом накопленного опыта или расширить вашу?

Разговор об этом не раз возникал в бригаде. Все были за ее расширение, но имелось в виду на несколько человек. А тут сразу два десятка! Вольются ли в бригаду, примут ли ее стиль работы?

Поставленный начальником цеха вопрос был далеко не риторическим, поэтому бригадира не торопили.

— В принципе я сторонник крупных бригад, — заговорил наконец Максименко. — В перспективе, считаю, водители-испытатели, работающие сегодня в двух разных цехах, но выполняющие, по существу, одну технологическую цепочку, должны быть объединены в единый хозрасчетный участок. И тогда конечным результатом для сборочного конвейера должна стать машина, готовая к отправке потребителю.

— А что же останется у сдаточного? — спросил начальник цеха.

— Комплектование запасными частями, сдача железной дороге.

— А испытания после покраски?

— Отдельное звено нашего участка.

— То есть вы предлагаете, Олег Викторович, — уточнил Алексеев, — взять на себя и обкатку на холостом ходу, и пробег, и устранение выявленных при этих испытаниях дефектов, что сегодня делается в сдаточном цехе? Правильно мы вас поняли?

— Во-первых, не на себя, Павел Александрович, а на испытательный участок, которого еще нет. И во-вторых, не в ближайшее время, а в перспективе.

— Но думать об этом нужно сегодня, — заметил Алексеев, что-то записывая в блокнот.

— Конечно.

— Я попрошу, Олег Викторович, набросайте свои соображения, дадим технологам, экономистам, затем вынесем на партком, обсудим на конференции трудовых коллективов объединения.

— Хорошо.

— И не затягивайте.

— Давайте спустимся на грешную землю, — предложил Куницын, которого волновал сегодняшний день, а не такие дальние перспективы. — Что будем с этим делать?

Он потряс заявлениями.

— Надо посоветоваться с бригадой, — уклонился от ответа Максименко.

Куницын укоризненно посмотрел на него и недовольно покачал головой.

— Против этого возражений нет, но хотелось бы услышать, Олег Викторович, мнение бригадира.

— Личное мнение Максименко — за единую крупную бригаду, — ответил тот. — Мнение бригадира — после совета с бригадой.

— Затянется, а нам надо решать.

— Почему затянется? — возразил Олег Викторович. — Сейчас позовем и решим.

Начальник цеха многозначительно постучал пальцем по циферблату своих часов.

— Они давно дома.

Максименко подошел к окну и махнул рукой.

— Мы упустили из виду, — усмехнулся Алексеев, — что имеем дело с бригадой «Дружных ребят».

— Просто поняли, что вызов неспроста, вот и ждут, — пояснил Олег Викторович и принялся считать заявления.

Когда все, в том числе и Суворов, дожидавшийся Иванникова, разместились, Максименко сказал:

— Двадцать три человека просятся в нашу бригаду. Да дней через пять ПТУ пришлет четырех будущих слесарей на практику. Что будем делать? — спросил он, прочитав в глазах товарищей одновременно радость и озабоченность.

— Ты бригадир, тебе решать, — неуверенно сказал Вывалов.

— Такую же удобную позицию избрал и ваш бригадир, — резко произнес Куницын. — Только он укрылся за бригаду, а вы хотите за него.

— Никто укрываться ни за кого не собирается, — заступился за обоих Архипов. — Но двадцать три не шутка.

— Можно создать еще три бригады, — нашелся Саша Белов.

— Можно, — согласился Максименко, — и будем кустарить. То, что хорошо сегодня, завтра — вчерашний день. А бригада в тридцать человек — силища.

— А как с такой махиной крутиться? — высказал сомнение Веточкин.

Начальник цеха снова хотел вмешаться, но Алексеев остановил: пусть сами обсудят. В конце концов, им работать — им и решать. И потом, навязанное решение не всегда лучше.

— Пятнадцать в смену потянем? — деловито спросил Максименко.

— Предлагаешь сквозную, двухсменную? — понял Белов.

— Да. В два звена. С передачей друг другу машин с неустраненными дефектами.

— Это, пожалуй, ускорит слесарные работы, — прикинул Вывалов.

— А слесари кто? — поинтересовался Архипов.

— Я только двоих знаю, — ответил Максименко. — Соловьева и Кузина. Ничего ребята.

— Ничего-то ничего, но они операционники: один в кабине разбирается, другой — в электрике. А нам нужны многоотраслевики, чтобы трактор знали.

— Подучатся, — не выдержал Куницын.

— Научиться-то научатся, если не дураки, — недовольно скривил губы Вывалов. — Только когда? А работать завтра надо.

— Я предлагаю, — сказал Максименко, — принимать в бригаду персонально, обсуждая каждую кандидатуру. Сразу и разобьем по звеньям.

— А нас тасовать будете? — с беспокойством спросил Миша.

— Думаю, не стоит, — ответил Максименко. — Мы притерлись и хоть в одном звене составим фундамент.

— Правильно, — поддержал Белов.

— Но тогда придется всех наиболее квалифицированных рабочих отдать второму звену, а себе взять, что останется, — сказал Веточкин, чем вызвал невеселое хмыканье Дмитрия Васильевича. — А что делать? — обернулся к нему Виктор.

— Все правильно. Интересы общие, — поддержал Максименко. — За основу примем, думаю, это предложение, а частные перестановки решим в ходе работы.

На следующий день собрались в Красном уголке.

— Давайте ближе и потеснее, — начал Максименко. — Дальше не просто рядом — вместе работать. Это не одно и то же.

Как и опасались, слесарей оказалось мало. И каждый знал в тракторе только одну операцию, которой занимался на конвейере.

Понимая состояние Архипова, Максименко предложил ему высказаться первым.

— Учиться слесарям придется, — поднявшись, сказал тот. — И по книгам, и под трактором. Пример тому — Иванников, — показал он на Юру. — От мясорубок до трактора. И, можно сказать, мастером своего дела становится.

Юрий покраснел, впервые услышав похвалу от деда, а тот продолжал:

— И работать. Не бегать от трудностей. В нашем деле чем труднее, тем скорее освоишь. Только придется, бригадир, еще одного наставники искать. Иначе не справимся.

Максименко кивнул.

— Этот вопрос мы с вами, Николай Филиппович, отдельно обсудим.

Бригаду разбили на два звена. Звеньевым второго выбрали И Волгина, в первом решили обойтись без звеньевого, раз в нем бригадир. Все наиболее подготовленные кадры, к радости Иволгина, отдали ему.

Затем избрали совет бригады, в который вошли Максименко и по дни человека от каждого звена.

— Теперь за дело, — заканчивая, сказал Максименко. — Но прежде чем расстаться, разрешите нас поздравить с днем рождения комплексной, сквозной!

Когда стали расходиться, Максименко взял Архипова за рукав:

— Задержитесь, Николай Филиппович.

Архипова удивили неожиданно просительные нотки в голосе бригадира. Удивление нарастало, по мере того как Максименко мялся, явно не зная, с чего начать разговор.

— Что с тобой, Олег? — с беспокойством спросил Архипов.

— Не знаю, кого ставить наставником слесарей во втором звене.

— А что начальство?

— Был. Разводит руками: где взять?

— И что предлагаешь?

Максименко, не отвечая, нервно перебирал лежавшие на столе заявления.

— Не мни, — сказал Архипов, — в них не найдешь. Хочешь Федора? — догадался он.

— Да, — выдавил бригадир, не поднимая глаз.

Архипов помолчал, потом подчеркнуто спокойно сказал:

— Слесарь отменный, лучшего и искать нечего. Он согласен?

— Не знаю. Решил сначала с вами поговорить, Николай Филиппович.

— Что со мной говорить? — Суровая складка легла поперек лба. — Пацанов я поднял, уйду в ПТУ.

— Вы оба нужны бригаде.

— Мы оба не можем работать даже в одном цехе. А за то, что не обошел, с меня начал, не перед фактом поставил, спасибо, Олег, уважил.

— Будете работать в разных сменах. Ваши контакты сведем до минимума: будете видеться только на общих собраниях.

— Нет.

— Хорошо. На собрания по очереди ходить будете.

— Если между двумя наставниками разных смен нет контакта, работы не будет.

— Вы останетесь в нашем звене, как и были, руководителем слесарных работ. Он во втором будет наставником чисто в плане обучения и практической помощи молодым. Руководство слесарями того звена поручим Кузину: он производит впечатление дельного работника.

— Мне он тоже понравился, — согласился Архипов, внутренне чувствуя, что готов сдать позиции. Он понимал, что такой слесарь, как Федор, находка для бригады. Но и без него, Архипова, не обойтись. Да и потом, самому грустно бросать начатое на полпути.

— Вот с Кузиным и будете решать все организационные и текущие вопросы.

— Согласится ли еще Федор? — усомнился Николай Филиппович.

— Далеко не уверен, — признался Максименко. — Но вы или он — так вопрос не стоит. Или вы оба, или без него.

— Ладно, Олег, попробуем. Если не будет меня цапать, как специалисты техническую сторону обеспечим.

Уже на следующий день Федор Васильевич оформлял в отделе кадров свое возвращение на завод.

…Несмотря на протез, он неутомимо лазил из одной ямы в другую, советовал, объяснял, помогал, однако в отличие от Архипова любил поворчать.

С созданием сквозной бригады работы заметно прибавилось, и цифры на экране показателей резко поползли вверх: месяц еще не кончился, а уже очевидно, что результаты будут не просто прежние, помноженные на четыре, а с приличным плюсом.

Правда, в бригаде появились нарушения трудовой дисциплины. Один прогулял из-за болезни бабушки, другой — по случаю приезда тети. Виновные рассчитывали, что все ограничится предупреждением на «оперативках», но они плохо знали традиции бригады и требовательность Максименко. Совет бригады на первый раз снизил им КТУ, отбив на будущее не только у них, но на всякий случай и у других желание ухаживать за здоровой бабушкой или встречать несуществующую тетушку.

Наконец наступил тот радостный для первого состава бригады день, когда Суворова аттестовали и присвоили ему третий разряд, а Иванникову повысили до четвертого. После смены всем звеном пошли во Дворец культуры на праздник посвящения в рабочие.

В вестибюле именинников встретили мамы и девушки.

Миша первым делом направился к Наташе, но Максименко остановил:

— Подождите, Михаил Сергеевич. До начала есть время, и нам надо решить один вопрос.

Суворов поморгал глазами и с растерянным видом остался стоять рядом с бригадиром.

— Когда вас принимали на работу, Михаил Сергеевич, вы не хотели работать. Помните?

Миша кивнул головой, все еще не понимая, к чему ворошить старое.

— И тогда, — торжественным тоном продолжал Максименко, — бригада взяла с вас слово, что вы добросовестно проработаете шесть месяцев и получите разряд. Тоже, надеюсь, помните?

Суворов снова кивнул.

— И в свою очередь вам было обещано, что после этого вы сможете уйти на все четыре стороны, если, конечно, захотите. Должен сказать, что вы свои обязательства выполнили. Бригада довольна вами, и сегодня вас заслуженно перевели в рабочие. Мы тоже не хотим оставаться у нас в долгу, и поэтому, как и обещали, разрешаем перейти из нашей бригады куда хотите.

Он замолчал, а Миша переводил глаза то на серьезные лица товарищей по работе, то на маму, кажется впервые вытиравшую слезы не от горя.

Поняв, что от него ждут ответа, сказал:

— А я не хочу. Мне и здесь хорошо.

Скинув напряжение, Суворов потянулся к Наташе, но Максименко нновь остановил:

— Минутку, Михаил Сергеевич. Раз условия предыдущего договора обоими сторонами полностью выполнены, надо заключить новый.

— Зачем? — насторожился Миша, почувствовав опасность. — Я хочу как все. С меня достаточно трудового договора, — блеснул он знаниями, вспомнив уроки по праву в школе.

— Так и мы хотим как все, Мишенька, — обрадовался Максименко. — Сегодня в бригаде все — Николай Филиппович и Федор Васильевич не в счет — учатся. Подчеркиваю: все, кроме вас, Михаил Сергеевич. Вы нарушаете закон о всеобщем среднем образовании.

— Такого уговора не было, — чуть не закричал Суворов.

— Верно, не было, — подтвердил Максименко, — но будет.

С этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок бумаги и протянул Мише.

Тот, еле справляясь непослушными пальцами, развернул бумагу и как сквозь туман прочитал отпечатанный на пишущей машинке приказ директора сменной школы рабочей молодежи: «Удовлетворить ходатайство экспериментальной комплексной бригады цеха № 400 тракторного объединения, поддержанное руководством и общественными организациями цеха, и принять в порядке исключения учащимся в 8-й класс тов. Суворова Михаила Сергеевича…»

— Почему в восьмой?

— По совету директора. В девятом с таким пропуском ты не потянешь, а в восьмом освежишь знания, втянешься и с нового учебного года…

Дальше Суворов не слушал. Но, при его злости на весь белый свет, мысли уйти из бригады даже не возникло. Он лихорадочно искал выход, но не любой. Спроси его сейчас — он не смог бы ответить, куда с большим удовольствием ходит: на работу или с работы домой.

— Контроль за учебой, — снова услышал Миша голос Максименко, — буду осуществлять я.

Самое интересное, что у него, на кого взвалили такую обузу, даже не спрашивают согласия, не требуют обещаний. И он, продолжая в душе протестовать, стал вспоминать, куда засунул учебники 8-го класса…