На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

Куки

Пицца в большом зале, воробей в коробке

Когда на табло появилось сообщение о том, что везут 59-летнюю женщину, которую собака укусила за грудь, я нервно сглотнул. Обычно сообщения о тяжелых травмах не выводят из равновесия: мы знаем о них и умеем соблюдать профессиональную дистанцию. Однако в данном случае мне было трудно. Какую трагедию могло скрывать это сухое сообщение? Только представьте, что могла сделать рассвирепевшая бойцовая собака с женской грудью? Я содрогнулся.

По крайней мере, прием отобразился на табло поступления. Это дало нам время собраться, прежде чем прибудет скорая помощь с пациенткой. Я решил обдумать план действий. Какой кабинет окажется наиболее подходящим? Следует ли мне немедленно подготовить реанимацию? При серьезной кровопотере это может быть необходимо. Я посоветовался с хирургом-травматологом. Мы решили сначала доставить пациентку в отделение неотложной хирургии, но при этом закрыть на какое-то время шоковый зал, чтобы оставить себе запасной вариант.

Минуты текли медленно. Каждый раз, когда открывалась автоматическая раздвижная дверь на входе, напряжение возрастало. Они недалеко, скорая не заставит себя ждать. Я напоминал себе, что нельзя сбавлять обороты. В конце концов, у меня были и другие пациенты в травматологии, о которых нужно позаботиться. Накладывая мазевую повязку в девятом кабинете, я услышал наконец взволнованный голос коллеги:

— Майк, пациентка с укусом собаки!

— Сейчас же в операционную! — прокричал я. — Уже иду!

Я быстро закончил последние манипуляции с повязкой и поспешил в коридор. Минуту спустя я уже стоял перед операционной. Помедлив секунду, глубоко вздохнул и вошел.

Пациентка, довольно полная женщина, сидела на кушетке. К моему удивлению, на ней все еще был свитер. Я повернулся к санитарам скорой помощи, стоявшим рядом с ней:

— Это та женщина, на которую напала собака?

Они кивнули. Один из них серьезным тоном уточнил:

— Рана от укуса на левой груди.

Я кивнул. Затем я спросил несколько взволнованную, но не потерявшую способность ориентироваться пациентку, может ли она сама снять свитер или ей нужна помощь. Она сама сняла одежду и бюстгальтер. Я подошел на шаг ближе.

Очень большие груди. Удивительно, но на первый взгляд я не увидел ничего необычного. Они выглядели совершенно невредимыми.

— Слева? — снова спросил я на всякий случай.

— Да, — ответила пациентка, немного повернувшись в сторону, приподняв рукой левую грудь и показав указательным пальцем другой руки чуть ниже соска. — Вот, видите?

Да, теперь я увидел. Покраснение. А при ближайшем рассмотрении — и следы двух-трех зубов. Если бы я не знал, предположил бы, что это — дело лап кошки.

— Эта собака, — спросил я, — какой поро?..

— Чихуахуа. Его зовут Куки, и он на самом деле очень милый, но иногда вредничает.

Два санитара позади меня не могли сдержать улыбку. Да и я их отлично понимал: мысль о крошечной собачке, сражающейся с этой огромной грудью, казалась забавной. Мне удалось под каким-то предлогом покинуть операционную, прежде чем я громко рассмеялся.

— Пациентка с укусом собаки уже здесь? — спросил хирург-травматолог.

Я кивнул и хотел сказать что-то еще, но не смог. Так что просто указал в направлении кабинета рукой и стал смеяться дальше.

— Майк, что-то случилось? — доктор казался обеспокоенным. — Что с тобой?

— А, да ничего, — наконец ответил я, тяжело дыша и вытирая слезы. — Но думаю, можно освободить шоковый кабинет.

* * *

Смех помогает снизить уровень стресса и справиться с эмоциональными потрясениями. Поразительно, как часто периоды напряжения или череда «отрезвляющих», лишающих иллюзий событий сменяется веселым, почти легкомысленным настроением. Стороннему наблюдателю может быть трудно такое представить. Но помимо бесчисленных мелких дел и происходящих время от времени драматичных ситуаций часть нашей повседневной работы — множество нелепых и странных случаев.

Одна дама после пары глотков алкоголя, устав от ожидания в кабинете и проголодавшись, заказывает по мобильному телефону пиццу и гамбургеры. Доставку принимают несколько озадаченные администраторы приемного отделения.

Или мужчина, у которого на рентгеновском снимке видны странные круглые белые пятна, разбросанные по всей брюшной полости, объясняет это тем, что он время от времени глотал монету в один или два цента, чтобы стимулировать пищеварение.

Или, например, господин, которому в лобовое стекло врезался воробей, после чего он положил раненую птичку в ящик и отвез в центральный пункт неотложной помощи. На распределении ему предоставляют адрес ветеринарной службы скорой помощи, и он тут же устремляется туда. Однако через некоторое время он в полном отчаянии возвращается и заявляет, что экстренная служба уже закрылась. (В конце концов врач, наблюдавший эту сцену, позаботился о воробье. К сожалению, помощь птице была оказана слишком поздно.)

* * *

Образец (Михаэль Штайдль)

23 марта 2020

Образец подошел мне удивительно хорошо. Когда я позавчера вечером у себя в подвале собирал в единое целое части защитного антиковидного экрана, мне пришлось подгонять длину резинки по объему головы. Ее нельзя прикрепить просто так — нужно немного подтянуть. Тогда конструкция, которая в основном состояла из пластикового козырька и руководство к которой врач из Герлица выложила в интернете, могла безупречно выполнять свое назначение.

Нашим первым пациентом с COVID-19 стала женщина чуть за 50 лет. За несколько дней до госпитализации она получила положительный результат теста. Сначала она оставалась дома, но, когда ее состояние начало стремительно ухудшаться, врач посчитал его слишком опасным и вызвал скорую. Теперь же у нас постоянный поток пациентов с коронавирусом. Любой, кто работает в непосредственном контакте с ними, должен надевать средства индивидуальной защиты. Они включают в себя: водоотталкивающий халат, две пары перчаток, надетые друг на друга, хирургическую шапочку, защитные очки или экран и респиратор FFP2, который, в отличие от обычных масок для лица и носа, может эффективно сдерживать вирус.

Это облачение нисколько не делает работу с пациентом легче. Под слоями ткани накапливается тепло, маски затрудняют дыхание, а там, где очки или козырек соприкасаются с кожей, со временем образуются болезненные натертости.

Но самая насущная проблема в другом: предметы этой экипировки не могут служить бесконечно долго, они продаются лишь в ограниченном количестве и сейчас их просто не найти. В средствах массовой информации говорят о сбоях в поставках масок и других материалов, которые якобы были задержаны в транзитных государствах и которые кто-то продавал по завышенным ценам, хотя на самом деле все было не так.

Отсутствие защитной формы в больницах могло бы иметь фатальные последствия. Если заражаются средний медперсонал и врачи, то мы теряем ценных сотрудников, необходимых на месте прямо сейчас, и это не говоря уже об очевидной опасности для их собственной жизни. Если бы это произошло в крупных масштабах, система здравоохранения оказалась бы под еще большим давлением, чем можно было ожидать.

Поэтому выдача этих предметов строго регламентируется, чтобы максимально сократить количество используемых масок, халатов, хирургических шапочек и респираторов. По возможности мы повторно используем часть защитных средств. Чтобы иметь возможность дольше использовать респиратор FFP2, некоторые коллеги носят простые маски поверх и под ним. Мы, конечно же, стараемся свести к минимуму число людей, непосредственно контактирующих с пациентами с COVID-19. Этим врачам и медсестрам помогает другой медперсонал, который может довольствоваться обычной защитной одеждой.

Все это может помочь. Однако мало ограничиваться такими мерами и ничего больше не делать, кроме как ждать долгожданной поставки.

Итак, посмотрев видео-инструкцию от врача из Герлица, я пошел работать в подвал. Мой экран понравился коллегам. Удалось найти человека, который может по образцу изготовить такие защитные панели на 3D-принтере. Скоро они появятся у нас в достаточном количестве. Их можно дезинфицировать снова и снова и использовать повторно практически неограниченное количество времени. Что ж, хоть одна проблема решена.